Общего знаменателя в российско-американских отношениях нет

Армен Оганесян: главный редактор журнала «Международная жизнь»: Сергей Алексеевич, понимая степень вашей загруженности, мы тем более признательны вам, что нашли возможность ответить на наши вопросы. Недавно Президент России Владимир Путин утвердил новую Концепцию внешней политики, и всем интересно знать, чем же она отличается от предыдущих версий?

Сергей Рябков: Армен Гарникович, «Международная жизнь» - мой любимый журнал. И я всегда прихожу сюда ну, не как к себе домой, а как к добрым друзьям. Приглашайте почаще.

Что касается вашего вопроса, то советую интересующимся, и не только читателям журнала, но вообще всем, кому не безразлична внешняя политика нашей страны, внимательно прочитать или даже изучить этот документ, потому что в нем отражены далекоидущие оценки современных тенденций мирового развития. Впервые предусмотрено разделение зарубежных партнеров на конструктивно настроенных, нейтральных и недружественных. Со стороны последних зафиксирован экзистенциальный характер угроз безопасности, суверенитету и развитию нашей страны. Инициатором и проводником этой линии, обозначенной как «гибридная война нового типа», прямо названы США. Предусмотрена возможность принятия симметричных и асимметричных мер в ответ на такие действия.

Концепция подтверждает наш выбор в пользу самостоятельного пути развития. Подчеркивает уравновешивающую роль России в международных делах, ее особое положение как самобытного государства-цивилизации, обширной евразийской и евро-тихоокеанской державы.

Среди других новшеств - систематизированное изложение принципов построения более справедливого и устойчивого мироустройства. Это многополярность, суверенное равенство государств, свобода выбора ими моделей развития, верховенство международного права, баланс интересов, культурно-цивилизационное многообразие и ряд других элементов.

Изменился подход к соблюдению принципа неделимости безопасности. Мы по-прежнему ему привержены, но готовы следовать ему только при условии взаимности.

Важные новации касаются условий применения силы в целях самообороны. Россия твердо привержена требованиям статьи 51 Устава ООН, но подходит к его трактовке не буквально (как было раньше). Вводится тезис об использовании Вооруженных сил РФ не только для отражения (как раньше), но и предотвращения вооруженного нападения на Россию и (что - также новый момент) ее союзников. Однако приоритет в разрешении международных споров отводится мирным средствам.

Отмечу также, что концепция впервые фиксирует наше отрицательное отношение к деструктивной неолиберальной идеологической повестке дня, продвигаемой Западом без учета особенностей социально-экономического и культурного развития стран и народов.

Раскрывается идея выстраивания международного сотрудничества с опорой на единый духовно-нравственный ориентир, общий для всех мировых религий и светских этических систем, абсолютное неприятие неоколониальных практик и чьего бы то ни было гегемонизма.

А.Оганесян: Сергей Алексеевич, понизился ли порог использования ядерного оружия, коль скоро мы говорим об угрозе существованию нашей страны?

С.Рябков: Обратил бы внимание на то, что известно из нашей военной доктрины: применение ядерного оружия допускается при сценарии, когда под угрозу поставлено само существование государства. В этой, ее можно даже назвать канонической, формуле содержится первая часть. В ней идет речь об агрессии против России с применением обычных вооруженных сил. Хотел бы также отметить, что доктринальные положения такого рода получили определенную конкретизацию и, если хотите, дальнейшее уточнение в основах государственной политики в сфере ядерного сдерживания. Документ тоже публичный, и там можно найти трактовки, которые имеют практическое значение. Я бы, однако, не стал все это проецировать, скажем, на происходящее на Украине и вокруг нее. Наши недруги, наши враги цинично спекулируют на этой ситуации, пытаясь приписать нам отсутствующее намерение применить в связи с происходящим на Украине ядерное оружие. Никаких изменений в подходе к этому сложному и вызывающему тревогу у многих вопросу у нас не произошло.

А.Оганесян: Тогда естественно возникает вопрос о судьбе Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Что сейчас на эту тему или, как модно говорить, на этом треке происходит?

С.Рябков: Ничего. Это весь ответ на ваш вопрос. Реально мы фиксируем определенную риторику с американской стороны в том духе, что Россия совершила ошибку, что она ведет дело к слому договора, что России следовало бы вернуться к его полноформатному соблюдению и т. д. Об этом говорят американские представители, в том числе с трибун различных международных конференций, форумов. Они и напрямую сигнализируют нам, в том числе по телефону, - не часто, но эпизодически это происходит - о своей готовности вернуться к обсуждению данной тематики. Мы видели, в каком духе была сформулирована соответствующая фразеология, как она была выписана и затем попала в недавний документ саммита «Группы семи» в Хиросиме.

Но, сами понимаете, обмен риторикой - это одно, а диалог и переговоры - другое. Уже неоднократно объясняли публично мотивы, которые побудили нас принять решение о приостановке договора. Еще раз: пока Запад во главе с США не откажется от глубоко враждебного России внешнеполитического курса, возврата к этому быть не может. Поэтому, когда я вижу сообщения о том, что на Капитолийском холме группа сенаторов выступает с инициативой о выходе США из ДСНВ, то я делаю вывод, что там этот договор все больше превращается в определенное орудие для сведения политических счетов с оппонентами, и реальная забота о том, как сделать, чтобы идеология и практика контроля над вооружениями в том виде, как это сложилось в последнее десятилетие, не ушли в прошлое, - не актуальна. Американцев это не интересует. Соответственно для нас, в Москве, все остается по-прежнему.

Мы все, отвечающие за тематику контроля над вооружениями, исходим из того, что режим приостановления продолжится. Но при этом Россия будет придерживаться ранее объявленного намерения в добровольном порядке соблюдать установленные в договоре центральные ограничения по количеству имеющихся у нас стратегических наступательных вооружений - носителей и боезарядов. Параллельно будем продолжать в рамках уже другого документа, от 1988 года - советско-американского соглашения об уведомлениях о пусках межконтинентальных баллистических ракет и баллистических ракет подводных лодок - обмениваться соответствующей информацией. Вот примерно такого набора действий мы будем придерживаться.

Договор не канул в прошлое. Он остается определенным инструментом, я бы сказал, некоей отсылочной нормой, но, естественно, вся его оперативная составляющая полностью заморожена, и не вижу предпосылок для того, чтобы хоть в каком-то аспекте здесь произошло изменение. Виноваты в этом США, они долго шли к нынешней ситуации. Конечно, происходящее на Украине и вокруг нее стало мощнейшим побудительным мотивом для нас, чтобы сделать вывод о коренном изменении обстоятельств в сфере, регулируемой ДСНВ. А согласно доктрине международного права, это то, что позволяет одной из сторон приостановить действие соответствующего соглашения.

А.Оганесян: Ведь и Великобритания не отказывается от планов модернизации своего ядерного оружия, причем об этом заявляется в открытую. Видимо, это тоже влияет на складывающуюся ситуацию и поведение Запада?

С.Рябков: Если взять один из итоговых документов саммита «Группы семи» в Хиросиме и взглянуть на то, в каком контексте упомянуты Великобритания и Франция, возникает ощущение, что это просто такие милые белые овечки, которые на пасторальном фоне таких же, как они сами, других натовских белых облачков пасутся и мирно травку жуют. Анекдотичность ситуации, наверное, заслужила бы многих улыбок, но не хотелось бы серьезные вещи превращать в повод для иронии.

Проблема в том, что сам подход к транспарентности и к тому, как она применяется на практике нашими противниками, включая Великобританию и другие натовские страны, - это отражение дальнейшей деградации по их вине культуры ведения дел в международных отношениях и важнейшей составляющей всей конструкции контроля над вооружениями. Подавать дело так, будто они абсолютно транспарентны, а между тем никакой проверки наличия у Великобритании тех или иных средств - боезарядов, систем доставки - нет и быть не могло с учетом отсутствия каких бы то ни было форм и действующих механизмов в этой сфере; подавать дело так, что они суперответственны, хотя некоторое время назад они осуществили рывок, заявив о значительном, на несколько десятков, наращивании числа своих боезарядов, - все это их старшим партнером Вашингтоном позволяется Лондону. То же относится, кстати, и к Франции, которая никогда не выдавала конкретику по цифрам, а использовала формулировку «не более чем». Хорошо, но если бы мы сказали: «У нас не более чем пять тысяч единиц», Они хором на следующий день бы завопили: «Россия опять что-то нарушает».

Мы на протяжении долгих лет дотошно осуществляли полный обмен уведомлениями, другой информацией, обеспечивали каждые полгода обмен данными в рамках ДСНВ. Теперь это прекращено в силу того, что договор приостановлен. У нас всегда был просто архискрупулезный подход, была другая степень ответственности. А у них это все не более чем игра на публику, работа на собственный имидж. За их пиаром кроется реальная модернизация ядерных сил и в Великобритании, и во Франции. Они показывают пальцем на Китай, который осуществляет свои программы. Они используют это для того, чтобы нагнетать напряженность, усиливать разделение мира на противоборствующие блоки, отвлекать международное сообщество от их масштабных программ по развитию ядерных арсеналов. Все это нам понятно.

Вызывает, конечно, определенное сожаление, что в этой геополитической битве, которую хотят вести какие-то совсем «потерявшие берега» деятели в Вашингтоне, Лондоне и некоторых других западных столицах, столь важные, крупные сюжеты становятся не более чем инструментами, а иной раз - наперстками в их игре в геополитическое наперстничество.

А.Оганесян: Недавно вы охарактеризовали состояние российско-американских отношений, как крах. Но все-таки, может быть, тлеет какой-то уголек надежды на то, что мы придем если не к улучшению, то к какой-то нормализации? Остаются ли у России и США зоны общих интересов, например, в области борьбы с терроризмом, информационной безопасности?

С.Рябков: Чтобы быть живыми и развивающимися, отношения должны иметь определенное содержательное наполнение и фокусироваться на достижении созидательных целей. У нас на сегодня диалог с США сводится к демаршам, которыми мы хотели бы предостеречь Вашингтон от дальнейшей эскалации, от новых ошибок и опрометчивых шагов на российском направлении, а также в более широком контексте - применительно к происходящему в Европе, Евразии. Это одна, скажем так, модель поведения в нынешний суперкризисный период.

А другая составляющая нашего диалога - это то, что по-английски называется «housekeeping», то есть вопросы, касающиеся функционирования самих каналов коммуникации, - посольств, выдачи виз делегациям, обстоятельств, связанных с гуманитарными случаями, обменом заключенными и т. п. О каком реальном, крупном, серьезном наполнении двусторонних отношений можно говорить, когда мы занимаемся только такого рода сюжетами?

Российско-американские отношения, которые когда-то у некоторых и в Москве, и Вашингтоне создавали, думаю, ложные иллюзии, что, возможно, мы будем двигаться от хорошего к лучшему, сейчас стали просто одной из площадок в общей борьбе тех, кто выступает за более справедливый и многополярный мир (Россия - в их числе и авангарде этого процесса), и тех, кто стремится отстоять и усилить, укрепить историческую гегемонию коллективного Запада. США там, разумеется, - предводитель, главный начальник, главный дирижер. И общего знаменателя в российско-американских отношениях нет. Думаю, что на протяжении достаточно длительного исторического периода отношения у нас будут складываться лишь эпизодические, от случая к случаю - для решения конкретных практических вопросов, не более того.

Мы в Москве полностью лишены каких бы то ни было иллюзий, и в нынешней ситуации коллегам в Вашингтоне, тем, кто отвечает за российское направление, надо бы сосредоточиться на том, как не допустить дальнейшей эскалации, потому что риски растут.

А.Оганесян: Хотели - от хорошего к лучшему, а получается - от плохого к худшему.

С.Рябков: Что касается контртерроризма или международной информационной безопасности, то американцы в одностороннем порядке соответствующие диалоги свернули и не возвращаются к ним. Они и в этих сферах, видимо, пришли к выводу, что у них все получится в плане перехода на форматы комфортные, форматы узкой геометрии, форматы, включающие только американских подпевал. Это то же самое, что происходит и в экономике - фрагментация глобального хозяйства, изменение цепочек поставок, ведь на взгляд американских идеологов «крестового похода» против инакомыслия в международных отношениях, которые задают тон в группе западных стран, российский газ - это, видите ли, не тот же газ, который добывается в «демократических» странах. А российский уран - он, видите ли, в своем изотопном составе содержит, наверное, какой-то загадочный элемент авторитаризма. И так далее.

А.Оганесян: Неужели нет даже «горячей линии» между лидерами России и США?

С.Рябков: Почему же? Все соответствующие каналы связи не просто в наличии, они периодически тестируются, проводятся определенные технические процедуры, чтобы удостовериться
в работоспособности этих каналов. Созвоны на ответственном уровне между Москвой и Вашингтоном для обсуждения конкретики ситуаций периодически, точнее эпизодически, тоже происходят. Другое дело, что с той стороны не видно готовности по-серьезному заняться выправлением отношений. Сами мы, заявив о готовности обсуждать любые вопросы, но на условиях, когда будет обеспечено взаимное уважение и равноправие, не склонны «бегать» за американцами, их упрашивать и уговаривать.

В конце концов, наша история с точки зрения сегмента ее отношений с США весьма поучительна. И в ряде случаев, думаю, есть основания говорить в прямом смысле слова о недоговороспособности Вашингтона. И иной раз мы делаем вывод, что на каком-то отрезке пауза в диалоге, наверное, лучше, чем его продолжение. Это все является предметом постоянной текущей оценки плюсов и минусов. Техника, механика - вся под рукой, в этом не должно быть никаких сомнений. Наличие политической воли с той стороны - другой вопрос.

А.Оганесян: 12 мая координатор по стратегическим коммуникациям Совета национальной безопасности при Белом доме Джон Кирби заявил, что США даже в случае дефолта сохранят возможность помогать Украине до конца финансового года, то есть до 30 сентября, за счет выделенных Конгрессом средств. А уже 16 мая издание «Политико», весьма информированное, написало, что деньги на военное финансирование Украины США могут закончиться в середине лета. На ваш взгляд, это информационная игра или действительно американцы могут сократить
помощь Украине?

С.Рябков: Не верю, что помощь Украине будет сокращена. Мы должны отдавать себе отчет в том, что превратившаяся в стержень подхода США, других натовских стран к России мантра о необходимости нанести нам «стратегическое поражение» предопределяет безостановочное финансирование соответствующих усилий Вашингтона. Это никоим образом не может поколебать нашу решимость, а только ее укрепляет в плане императивности достижения всех целей, поставленных перед СВО.

Что касается дефолта, то дефолта не будет. Они договорятся, как они договаривались и раньше. Чтобы случился дефолт в США, на мой взгляд, должно произойти нечто экстраординарное. Противоборствующие в Конгрессе силы и администрация, которая выступает с достаточно далеко идущими жесткими заявлениями о последствиях, если компромисс с Республиканской партией по вопросам очередного подъема потолка госдолга не будет достигнут, играют в привычные игры. Это все повторение много раз пройденного. Как говорится, плохое дежавю.

А.Оганесян: Пока печатный станок в руках, понятно кого, денег хватит и на Украину, и этот заказ будет обеспечен.

С.Рябков: Денег хватит на все, в том числе на «цветные революции». Попытки их провести будут продолжены. Деньги также пойдут на разобщение тех, кто не готов следовать американскому диктату, на подчинение непокорных, на дальнейшее глубокое проникновение и постановку под контроль международных организаций через нужную США кадровую политику, через их внебюджетное финансирование. Этот список можно продолжать до бесконечности: инструментарий «цементирования» американской гегемонии, американского доминирования в международных делах очень разнообразен.

И, как вы точно отметили, до тех пор, пока печатный станок работает, и пока в мире находятся люди, готовые собственные деньги и дальше вкладывать в американские казначейские обязательства, вообразив, что это самый надежный финансовый инструмент из имеющихся на рынке, все может продолжаться в таком духе. Но пройдет время, и это закончится.

А.Оганесян: Если говорить не о США, а в целом о коллективном Западе, не наблюдаете ли вы усталость западных стран от конфликта на Украине? Или Запад действует по принципу переноски чемодана без ручки: нести тяжело и бросить жалко?

С.Рябков: Нести тяжело и бросить нельзя. Потому что «вашингтонский папа» не велит и потому что сами себе говорят: ну, мы же должны быть на высоте вызовов времени и показать этим русским, что мы держим данное самим себе слово. А что там наше население в Европах или в каких-то других подотчетных Вашингтону местах думает по поводу последствий, по поводу цен, взметнувшихся вверх, по поводу тяжелой ситуации с миграцией, с невозможностью как-то нащупать устойчивую основу, чтобы с уверенностью смотреть в будущее, с радикализацией целых групп населения - это все вторично, потому что сейчас времена суровые, требующие затягивать пояса, и вот надо наконец-таки найти способ, как этим русским «устроить укорот». Вот такая примитивная логика.

Усталость? Думаю, она есть, но мы не должны у себя преувеличивать последствия этого, потому что о сменяемости элит на Западе речи нет. Те, кто у власти в современной Западной, Центральной и Восточной Европе, - в подавляющем большинстве убежденные атлантисты, люди с глубокими связями за океаном, люди, которые там росли, учились, впитали специфический англо-саксонский дух, привыкли на других смотреть свысока, а в своем кругу упиваться общезападной манией величия. Это, конечно, облегчает и Вашингтону, и Лондону работу по продвижению деструктивной повестки дня. Хорошо, что не везде. Есть обширные регионы мира, где люди не хуже нас понимают, чем чревато это подчинение западному диктату и почему надо стоять на страже своих интересов и плотно взаимодействовать с единомышленниками, в том числе с нами.

А.Оганесян: Ваш комментарий по поводу элит, их управляемости мне напомнил старый анекдот про «Би-би-си». Когда спросили: «Как, у вас нет цензуры? - У нас нет цензуры. У нас все решается подбором кадров».

С.Рябков: Это не анекдот, это правда. Так и есть.

А.Оганесян: Поговорим о Договоре об обычных вооруженных силах, из которого Россия вышла. Возможно ли появление нового подобного соглашения?

С.Рябков: На нынешнем отрезке это нереально. Не потому что нет навыка - навык как раз есть, и специалисты имеются, и не утрачена, скажем так, культура профессиональной работы в сфере контроля над обычными вооружениями. Но глубочайшая враждебность НАТО к России, стремление вопреки всему, а порой наперекор даже инстинкту самосохранения во что бы то ни стало продиктовать Москве собственные условия и требования полностью выбивают почву из-под подобного рода начинаний. Когда-нибудь, в дальнейшем - знаете, как пела исчезнувшая со сцены талантливая группа «Банд’Эрос», «когда-нибудь и, может, не под этим солнцем…». Ну, вот когда-нибудь, наверное, к этому можно будет вернуться, однако сделать это не получится, пока нынешний тяжелейший период в отношениях России с Западом, в отношениях наших союзников с западными странами не завершится и у противников России не возникнут предпосылки для переосмысления и пересмотра своего подхода. Сама концептуальная база, на которой строился ДОВСЕ, полностью ушла в прошлое. В тексте договора еще фигурируют такие понятия, как «Прибалтийский военный округ СССР». Это уже такое давнее прошлое. Что-то новое, возможно, когда-то возникнет, но пока об этом просто нет никаких оснований говорить.

А.Оганесян: После вступления Финляндии в НАТО для России появились новые угрозы. Каким будет ответ России на расширение Североатлантического альянса на этом северном направлении?

С.Рябков: Выход из ДОВСЕ - один из элементов такого ответа. Мы не скрываем, что подача заявок Финляндии и Швеции в НАТО, затем вступление туда Финляндии стали одной из причин, предопределивших то, как развернулась в итоге ситуация с давней приостановкой нами ДОВСЕ. Сейчас мы подвели окончательную черту под своим участием в этом договоре. Группа натовских стран с разной степенью усердия убеждала нас в прошлом, что никакая угроза от НАТО не исходит для России. Сейчас подобных рассуждений меньше, потому что они, наверное, просто на все это махнули рукой, ведь они одержимы идеей нанести России «стратегическое поражение». А с этой идеей как-то плохо вяжется ложный, фальшивый тезис о «сугубо оборонительном» характере НАТО.

Не Россия приближалась к НАТО. Это НАТО все годы после распада Советского Союза двигалась ближе и ближе к России. Сейчас НАТО находится, если смотреть на юго-запад от Санкт-Петербурга, в 105 километрах, а со вступлением Финляндии в НАТО расстояние на северо-запад от Питера до НАТО - 140 километров. Дальность полета всех их «хаймарсов», «насамсов», беспилотников многократно превышает эти небольшие расстояния. Просто иллюстрация, информация к размышлению. Ничего не говорю о том, каковы могут быть военно-технические меры с нашей стороны по парированию соответствующих угроз. Мы просто предостерегаем раз за разом наших соседей от опрометчивых шагов. Коллеги в Хельсинки продолжают сугубо закрытые, секретные переговоры с США о параметрах возможного американского военного присутствия на финской территории. Со временем, уверен, эти параметры станут достоянием гласности. Мы не пытаемся ничего предвосхитить, мы никогда первыми шаги к эскалации не делаем ни в какой ситуации. Думаю, опыт проведения специальной военной операции наглядно подтверждает данный тезис. Поэтому будем смотреть, что и как может повернуться. Но то, что безопасность самой Финляндии, так же, кстати, как и безопасность США, не укрепятся в результате очередного расширения НАТО, для меня очевидный факт, который со временем не смогут отрицать ни в Хельсинки, ни в Вашингтоне.

А.Оганесян: Избирательный котел США уже начал кипеть. Часто возникает вопрос: если Трамп опять станет Президентом США, наступит ли некоторая разрядка в наших отношениях?

С.Рябков: Заместитель министра иностранных дел СССР Анатолий Гаврилович Ковалев, Царство ему Небесное, отвечавший в свое время за европейское направление, был еще и поэтом-песенником. И он написал в свое время интересную вещь, где были такие слова: «разрядка - ты в наших руках». Вот, в случае с США думаю, что разрядка не в руках кого бы то ни было из претендентов на пост их президента. Дело зашло очень далеко в консолидации на антироссийской основе американской правящей верхушки независимо от ее партийной принадлежности. Эта ситуация, на мой взгляд, приобретает характер обстоятельства непреодолимой силы.

И можно много говорить о роли личности в истории, о том, какие бывали ситуации, когда один человек, находящийся у руля того или иного государства, поворачивал штурвал настолько круто и резко, что менялся курс огромного корабля. Все это так, но не в данной ситуации.

И еще хотелось бы напомнить, что предшественник Байдена на посту президента США был тем, кто на тот момент ввел беспрецедентное количество санкций против Российской Федерации. Против нас. И на каком тогда основании у некоторых сохраняется иллюзия, что его гипотетическое возвращение в Белый дом сулит некие улучшения?

С точки зрения перспектив разрядки, наверное, мы можем в принципе надеяться на лучшее, но в очень отдаленной перспективе. А готовиться надо к худшему по известному принципу. В данном случае я полностью абстрагируюсь от каких бы то ни было оценок того, у кого какие шансы в начинающейся предвыборной гонке в США. Что там будет происходить? Не наше дело. Нас это совершенно не касается. И что бы ни было, мы будем готовы продолжать диалог с теми, кто там придет к власти, кто там останется у власти, кто там будет занимать другие должности, но все равно сможет на что-то влиять. Это не вопрос чьего-то, скажем так, перечня приоритетов, никоим образом.

Имеется конкретная российско-американская повестка дня. Она на сегодня убогая, в некоторых аспектах несет элемент угрозы дальнейшего обострения. Вот этим надо заниматься. Надо заниматься управлением тотальным и опасным кризисом в российско-американских отношениях независимо от того, кто, как и когда придет или не придет к власти по итогам выборов будущего года в США.

А.Оганесян: Возможно, санкции Д.Трампа связаны с его желанием опровергнуть «русский след»?

С.Рябков: Недавно полностью с треском лопнуло так называемое «русское досье» на Трампа. Мы много раз говорили, что все эти обвинения не просто натяжка, это фейк глобальных исторических масштабов, который бесстыдно продуцировала тяготеющая к демпартии американская властная «тусовка», пропитанная пещерной ненавистью к России и полностью зацикленная на либерально-глобалистской повестке дня, для того чтобы вначале не допустить к власти Трампа, который воспринимался как антисистемный кандидат, а затем его дискредитировать.

«Русское досье» - мыльный пузырь, что было понятно с самого начала. Сейчас в США об этом умалчивают, стараются поскорее забыть. Но факт есть факт. Что будет дальше? В условиях, когда у тех, кто занимается такого рода вещами и пытается придумывать, как бы еще очернить Россию, вообще нет принципов и тормозов, можно ожидать любых провокаций. По крайней мере, надо внутренне быть к ним готовыми. И по мере нарастания предвыборной борьбы в США эксцессы, подобные этому, могут возобновиться. Хотя очевидно, что и близко не было и не могло быть никакого вмешательства ни в какие внутриполитические процессы в США с нашей стороны.

А.Оганесян: А как обстоят дела с российскими загранучреждениями, в частности в США, усиливается ли на них давление?

С.Рябков: Наши загранучреждения в недружественных странах постоянно находятся под очень серьезным нажимом - и политическим, и психологическим. И провокации спецслужб стали обыденным делом, хотя это совершенно неприемлемая, из ряда вон выходящая практика сама по себе. Вспомнить хотя бы, что ЦРУ поместило в телеграм-канале призыв к российским гражданам продумать схему собственной возможной вербовки этой спецслужбой.

Возникли сложности по собственности, по счетам, с обеспечением денежных переводов на функционирование наших загранучреждений. Все это есть. И нашим товарищам, коллегам, друзьям - во многих случаях это близкие люди, с которыми прошел жизнь бок о бок, - приходится очень непросто. Делаем и будем делать максимум, чтобы оградить их от любых враждебных посягательств. Но то, что наскоки будут продолжаться, и то, что власти в ряде стран будут продолжать потворствовать - в нарушение положений Венской конвенции о дипломатических сношениях - элементам в местных общинах эмигрантов из Украины, антироссийски настроенным деятелям разных волн эмиграции из России в хулиганских выходках, в действиях, которые в ряде случаев напрямую ставят под угрозу безопасность дипломатов, это тоже факт. Очевидно, что с подобными безобразиями придется иметь дело.

Мы не опускаемся до того, чтобы копировать такого рода приемы, но зеркальность будем обеспечивать. В особенности это касается деятельности западных спецслужб. Их надо вразумлять. Если они не следуют элементарной этике, нормам, прописанным в базовых документах, регламентирующих дипломатические отношения, их надо просто учить. Приходится с сожалением констатировать, что во многих столицах рассыпается само понимание, что такое хорошо и что такое плохо. Находящиеся на госслужбе превращаются в «беспредельщиков», что бы у них там ни было написано на визитных карточках в плане должностей и сфер ответственности.

А.Оганесян: Мы будем им блокировать счета?

С.Рябков: Слушайте, но это уже делалось.

А.Оганесян: Применительно к Финляндии?

С.Рябков: Не только. Опыт такой есть. В некоторых случаях это производит отрезвляющий эффект. В других ситуациях, видимо, надо применять более сильнодействующие средства.

А.Оганесян: Недавно в американской прессе сообщалось, что в России могут построить специальную деревню для американских консерваторов, в которую могут переселиться 200 американских семей. Вы не могли бы прокомментировать эту новость, учитывая контекст новой реальности и конфликта ценностных ориентиров Запада и нашей страны?

С.Рябков: То, что напечатал «Newsweek» на эту тему, я подтвердить напрямую не могу. И наши СМИ, которые цитировали данный журнал, как я понимаю, не провели дополнительной проверки или исследования этого вопроса. Но тренд уловлен, это действительно так. Не сомневаюсь, что целый ряд консервативно настроенных людей, то есть приверженных традиционным ценностям, отрицающих либеральную ЛГБТ-идеологию и повестку дня, которая навязывается всему мировому сообществу как новая норма, взвешивает варианты, где им лучше жить, где им будет свободнее дышать, где они смогут реализовать себя без опасений, что их будут, извините, чморить, им будут создавать препятствия на работе и где они смогут верить в Бога, не опасаясь проявлений того же самого либерально-глобалистского гнета. Где, наконец, их дети смогут спокойно ходить в школу.

Думается, довольно серьезно эти вопросы будут рассматриваться в консервативно настроенных кругах, имеющих твердые ценностные ориентиры, противоположные тому, что сейчас пропагандируется либеральными элитами на Западе. Особенно с учетом того, что репрессивный характер режимов теперь даже не камуфлируется в таких странах, например, как Канада, где отклонение от мейнстрима сурово карается и слабохарактерным лучше не рисковать, а «плыть по течению».

А.Оганесян: Летом этого года в ЮАР состоится саммит лидеров стран БРИКС. Какие основные, по вашему мнению, какие главные вопросы будут на нем обсуждаться и какие у вас ожидания от этой встречи?

С.Рябков: Повестку дня предстоящего 22-24 августа в Йоханнесбурге саммита БРИКС формируют наши южноафриканские друзья, председательствующие в текущем году в объединении. Заявленная тема заседания - «БРИКС и Африка: партнерство в интересах совместного ускоренного роста, устойчивого развития и инклюзивной многосторонности».

По традиции лидеры обсудят актуальные вопросы международной повестки дня, возможности для совместной работы в рамках многосторонних площадок. Конечно, в фокусе их внимания будет и тематика пятистороннего сотрудничества, включая перспективы наращивания торгово-экономических связей, повышение эффективности и независимости расчетно-платежных механизмов. Насколько нам известно, южноафриканское председательство планирует уделить пристальное внимание проблематике расширения БРИКС.

Предстоящий саммит станет важным шагом в деле укрепления взаимодействия «пятерки» с широким кругом стран-единомышленников. В рамках встречи лидеров планируется отдельный сегмент в формате «аутрич»/»БРИКС плюс» с участием руководителей развивающихся государств, в том числе стран Африки.

А.Оганесян: Посол по особым поручениям по Азии и БРИКС в МИД ЮАР Анил Суклал недавно заявил, что 19 стран из Латинской Америки, Африки и Азии в той или иной форме изъявили желание присоединиться к БРИКС. Как вы оцениваете перспективы расширения БРИКС?

С.Рябков: На фоне масштабных геополитических вызовов и кардинальных перемен, происходящих сегодня в мире, интерес к БРИКС неуклонно растет. БРИКС воспринимается в качестве одного из «столпов» нового, более справедливого миропорядка, поскольку предлагает миру созидательные, объединительные, устремленные в будущее инициативы. Ну и не стоит забывать, что объединение обладает огромным потенциалом развития взаимодействия по самому широкому спектру направлений.

Очевидно, что однополярная модель уходит в прошлое. В Азии, Африке и Латинской Америке укрепляются новые центры силы, проводящие независимую внешнюю политику, готовые отстаивать свои национальные интересы. Именно поэтому объявление в 2022 году об активизации дискуссии о расширении объединения вызвало мощный позитивный отклик в развивающемся мире.

На данный момент в «пятерке» ведутся активные дискуссии с целью определения модальностей расширения БРИКС. Южноафриканское председательство нацелено на достижение существенного прогресса уже к саммиту в Йоханнесбурге в августе этого года. Будем активно этому содействовать.

Но не стоит забегать вперед. Вопросы приема новых государств требуют вдумчивого анализа, деликатной внутренней работы «пятерки» по достижению консенсуса.

А.Оганесян: Существуют ли планы по более глубокой институционализации БРИКС или эта структура будет оставаться в нынешнем формате?

С.Рябков: Если под термином «институционализация» имеется в виду совершенствование механизмов взаимодействия, придание им более системного характера, то такая работа ведется на постоянной основе. Партнерство БРИКС имеет весьма разветвленную архитектуру, которая охватывает более 20 направлений, покрывая все три главные составляющие нашего сотрудничества: политдиалог и безопасность, экономика и финансы, гуманитарные и культурные связи.

Россия последовательно выступает за углубление взаимодействия БРИКС с развивающимися странами. В рамках объединения уже созданы механизмы партнерского сотрудничества «аутрич»/«БРИКС плюс», которые дают возможность формировать устойчивый «круг друзей» объединения. Развитие этого формата - один из наших приоритетов. Уверены, что такая практика будет способствовать консолидации усилий мирового большинства в решении общих или сходных проблем развития, преодолению возникающих торгово-экономических вызовов. Приветствуем решение южноафриканских друзей пригласить ряд развивающихся государств на августовский саммит и совещание министров иностранных дел БРИКС 1-2 июня этого года.

Что касается преобразования БРИКС в некую международную организацию, то так вопрос на повестке дня не стоит. Да этого пока и не требуется. Главная сила объединения в гибкости нашего взаимодействия, в отсутствии шаблонного подхода. Сотрудничество развивается в тех областях, где в этом существует заинтересованность самих государств-участников.

А.Оганесян: Как вы оцениваете роль и перспективы деятельности Нового банка развития?

С.Рябков: Рад тому, что банк, несмотря на нынешние весьма турбулентные условия и в международных отношениях в целом, и в мировой экономике, продолжает поступательный ход, движется вперед. Согласно подписанному на саммите БРИКС в бразильской Форталезе в 2014 году Соглашению о Новом банке развития, главная цель этого института - мобилизация ресурсов для реализации проектов в сфере инфраструктуры и устойчивого развития в государствах БРИКС и других развивающихся странах. По сию пору НБР довольно успешно справляется с этой функцией.

В кредитном портфеле банка уже под 90 проектов общим объемом 31,7 млрд долларов США. Стоит задача увеличения доли несуверенных проектов, что значительно расширит его возможности. Развиваются партнерские отношения НБР с другими многосторонними и национальными банками развития, а также с ведущими коммерческими банками стран-членов. Рассчитываем на повышение в деятельности НБР доли валют, альтернативных доллару США, прежде всего национальных валют стран БРИКС. Эта работа предусмотрена Стратегией банка на 2022-2026 годы.

А.Оганесян: В марте 2019 года было анонсировано создание собственной платежной системы BRICS Pay, которая будет работать на территории пяти государств. На каком этапе находится сейчас реализация данной инициативы?

С.Рябков: Инициатива создания платежной системы BRICS Pay обсуждалась в рамках Делового совета «пятерки», который нацелен на укрепление контактов между бизнес-сообществами государств БРИКС. Она не снята с повестки дня, работа на этом направлении ведется. Успешная реализация данной идеи во многом будет зависеть от практической заинтересованности экономических операторов стран объединения использовать BRICS Pay для проведения транзакций.

А.Оганесян: В этом же контексте вопрос о возможности создания единой платежной системы БРИКС.

С.Рябков: Страны БРИКС также уже давно предпринимают меры по переходу на расчеты в национальных валютах. Использование Вашингтоном и его сателлитами доллара в качестве оружия для давления на другие государства лишь подтвердило востребованность этих усилий.

Противоправное лишение России возможности распоряжаться собственными авуарами вызвало обоснованные озабоченности у других государств. Санкционная война против нашей страны, прежде всего попытки блокировать финансовые транзакции, ограничить экспорт наших товаров, в том числе имеющих критическое значение для развивающегося мира, заставила многих задуматься о возможных альтернативах доллару, включая формирование новых платежных механизмов.

На таком фоне актуально прозвучало предложение Президента Бразилии Л.Лулы да Силвы подумать над созданием единой валюты БРИКС. Напомню, что еще на встрече лидеров «пятерки» в июне 2022 года Президент России В.В.Путин высказался за учреждение международной резервной валюты на основе корзины валют государств БРИКС. Об этом же недавно говорила Н.Пандор - министр иностранных дел председательствующей сейчас в БРИКС ЮАР. Не исключаем, что тема расчетов в национальных валютах получит развитие в ходе саммита объединения в ЮАР.

Однако нужно четко представлять себе, что от идеи до ее практической реализации предстоит многое сделать. Создание единой валюты предполагает наличие единого эмиссионного центра и регулятора, согласование его полномочий, вероятную передачу прав на денежную эмиссию в наднациональный орган, что потребовало бы, среди прочего, синхронизировать в объединении макроэкономическую и монетарную политику. Страны БРИКС пока к этому не готовы.

С другой стороны, учреждение платежного инструмента БРИКС на основе валютной корзины пяти стран при сохранении национальных валют помогло бы осуществлять взаимные расчеты без обращения к доллару. Все это требует углубленной проработки по линии профильных государственных органов в государствах БРИКС.

В любом случае вопросы выстраивания эффективной независимой расчетно-платежной инфраструктуры находятся среди приоритетов работы БРИКС на финансовом треке. Уверен, мы сможем выработать устраивающие все пять стран алгоритмы взаимодействия, а в дальнейшем распространить этот позитивный опыт на наши операции с третьими странами. Российская сторона будет деятельно участвовать в соответствующих дискуссиях.

А.Оганесян: Вопрос об итогах саммита «семерки» в Хиросиме. Удалось ли западным странам навязать свой антироссийский вектор тем государствам, которые сотрудничают с Россией?

С.Рябков: Полагаю, что нет. Более того, имею основания для вывода, что для многих, и не только тех, кто присутствовал непосредственно на этом действе, но и среди не приглашенных туда, Хиросима стала очень серьезным напоминанием, что повестка дня современного Запада радикально отличается от того, что интересует развивающийся мир, чего он требует. Однобокость, одномерность, антироссийская зацикленность, сфокусированность на единственной задаче - строить в шеренгу тех, кто не поддается диктату коллективного Запада. В общем, не очень привлекательная тематика для взаимодействия мирового сообщества с «Группой семи».

Конечно, у кого-то есть аспект престижа: спасибо, что позвали. Кто-то подумал, что, наверное, лучше там показаться, чтобы не злить тех, кто с переменным успехом, но изображает из себя «хозяев мира». Однако по большому счету уверен, искомой цели американцы и иже с ними в Хиросиме не достигли. Скорее, наоборот. Этот саммит, несмотря на его напыщенность, несмотря на объем принятых документов, мог быть сведен к единственному слову - Украина. А это далеко не всех в международном сообществе устраивает.

А.Оганесян: Некоторые наивно полагали, что американский президент принесет извинения перед жителями страны за ядерную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки. Этого не произошло. Но вы, наверное, не удивлены?

С.Рябков: Совершенно не удивлен. Не в правилах современных США и тамошних политиков…

А.Оганесян: Каяться?

С.Рябков: Нет, да что вы, каяться? Просто поступить правильно, как принято, как это должно быть. Зато в декларацию по ядерному разоружению и примыкающим вопросам вплетена фраза о «торжественности момента» принятия этого документа именно в Хиросиме. При желании можно обнаружить немало таких хиросимских «хэштегов», но человеческого отклика, должного склонения головы мы, конечно, там не увидели и не могли увидеть. Почему? Потому что гегемон ни перед кем голову не склоняет.

А.Оганесян: Реальны ли поставки истребителей «Ф-16» на Украину?

С.Рябков: Реакцией будет продолжение планомерной реализации целей и задач, стоящих перед СВО. Мерная поступь, движение к достижению наших целей не отменимы. Никакие «Ф-16» на это повлиять не могут. Группа стран пытается под лозунгом помощи Украине это старье сбыть в надежде поскорее получить более современную технику от тех же США. В американском ВПК потирают руки. Политики в Вашингтоне мечтают о том, чтобы от Европы, с точки зрения ее самостоятельности в разных сферах, поскорее ничего не осталось. Продолжается фирменное американское убийство геополитических зайцев одним выстрелом на многих азимутах. Но никаких целей применительно к России они не достигнут этими своими «Ф-16», как, впрочем, и любыми другими системами, которые они уже поставили на Украину или собираются поставить. Так же как этого не добьются и все остальные, спевшиеся в едином хоре, в едином завывании насчет нанесения России «стратегического поражения».

А.Оганесян: Мы слышим заверения Зеленского, что «Ф-16» не будут наносить удары по российской территории. Так же было и с «хаймарсами», «Сторм шэдоу» и так далее, которые бьют по Донбассу. Это такая игра: скажи, что делать этого не будешь, но делай-делай?

С.Рябков: Игра на нервах в том числе. Это попытка покуситься на единство и сплоченность российского общества - среди прочего. Нам нельзя поддаваться на эти провокации. То, что в последнее время звучит из Вашингтона, это проявление наглого и самоуверенного менторства по отношению к нам и очередной сигнал Киеву об абсолютной вседозволенности.

Вначале объявляется, что поскольку Крым не признан Вашингтоном суверенной территорией Российской Федерации, то там Киев может применять любые американские вооружения. А на следующий день уточняется, что, конечно, США не очень поощряют удары по собственно российской территории. Но в конце концов все обрамляется тем, что именно Киеву решать, как ему вести себя дальше. То есть это полный карт-бланш и абсолютная индульгенция, которая выдается американцами киевскому режиму. Мы делаем свои выводы - и политические, и практические в военной сфере.

А.Оганесян: Президент В.В.Путин упомянул о роли глобалистских элит, когда говорил об ответственности за то, что происходит сейчас на Украине. Не происходит ли сейчас нивелирование роли личности за счет усиления роли и влияния глобалистских элит?

С.Рябков: Несомненно. И не только в политике. В бизнесе то же самое происходит. Уже неотличимы друг от друга составы правлений крупных корпораций, независимо от того, где находится та или иная компания, в какой стране «исторического Запада» была создана, где зарегистрирована, в какой сфере сейчас специализируется. То же самое глобальные средства массовой информации. То же самое ведущие учебные заведения, исследовательские центры. Тасуется одна и та же кадровая колода. У них у всех общий нехитрый вокабуляр - своеобразный пропуск в хорошо обставленные кабинеты с дорогими видами из окон. Когда-то возникла иллюзия, что весь этот «глобализм» пойдет на благо цивилизации и станет мощнейшим стимулятором повсеместного роста, повышения благосостояния и так далее.

Но появившиеся на Западе повестки дня деформировались, превратились в средство доминирования над людьми, диктата, что и как делать, как жить, что потреблять, в единомыслие - в худшем смысле этого слова. В политике это нагляднейшим образом демонстрируется как неотменимая данность и преподносится как, я бы сказал, цивилизационное достижение.

Пробегите опубликованную несколько месяцев назад совместную декларацию НАТО и ЕС. Там открыто заявляется, что этот мир должен быть отстроен так, чтобы он обеспечивал безопасность и благосостояние миллиарда людей, то есть тех людей, которые входят в эти две группировки. Кто это пишет? Совсем новая формация «мыслителей» и политиков. Вообще-то это опасные личности.

А.Оганесян: Спасибо, Сергей Алексеевич, за беседу.

С.Рябков: Спасибо. И желаю журналу процветания.