ENGLISHВ Дипломатической академии МИД России на кафедре международной и национальной безопасности реализуется научно-исследовательский проект, посвященный исторической политике. Задача: выявить основные причины соперничества на «историческом поле», мотивации сторон, прогнозировать развитие ситуации, проанализировать эволюцию и базовые принципы исторической политики России, выработать предложения и рекомендации по повышению ее эффективности. В состав рабочей группы вошли профессор Дипломатической академии МИД России А.Ю.Рудницкий, профессор Научно-исследовательского университета «Высшая школа экономики» М.А.Гласер, выпускник Дипломатической академии МИД России А.А.Кузмак, аспирант Школы по международным отношениям и зарубежным региональным исследованиям НИУ ВШЭ Н.А.Бондаренко. В рамках проекта планируются «круглые столы» и конференции с приглашением российских и зарубежных ученых.
В ХХI веке историческая политика как инструмент международных отношений приобретает особую актуальность. Это особенно заметно на примере Японии, для которой прошлое традиционно служит источником легитимации политического и социального устройства и во многом формирует внешнеполитические устои. Однако в этом прошлом имеются темные страницы, из-за которых возникают конфликтные ситуации со странами региона. Их корни уходят в прежние эпохи, когда Япония агрессивно распространяла свое влияние в Азии. Жертвами японской экспансии стали тысячи людей.
Историческая проблематика прежде всего является камнем преткновения в отношениях Японии с Китаем, Республикой Корея и Россией. Спор из-за Курильских островов до сих пор мешает заключению мирного договора между Российской Федерацией и Японией. Российские доводы основаны на итогах Второй мировой войны. Япония, будучи страной-агрессором, потерпела поражение, и острова перешли под контроль и юрисдикцию СССР. Однако Токио продолжает давление, ссылаясь на различные документы и события XVIII- XX веков.
На первый взгляд российская позиция напоминает цугцванг. Требуются новые подходы, в том числе в плане корректировки и отработки исторической политики. Но для начала нужно разобраться и осмыслить мотивы японской стороны. «Дипломатия - это отношения между людьми, это умение слушать друг друга, слышать друг друга и умение находить баланс интересов» [7].
Японские исторические нарративы
После революции Мэйдзи ‒ комплекса реформ, нацеленных на модернизацию страны, преодоление технологического отставания от Запада и вступление в клуб ведущих мировых держав ‒ историческая политика Японии подчинялась задачам консолидации нации и созданию мощной империи, доминирующей в Азии. Апеллирование к исторической памяти становится ядром национальной идеологии [8, 285]. Ее основу составили религиозные догматы государственного синто1, утверждавшие божественность императора, богоизбранность и исключительность японского народа. Пропаганда провозгласила миссию по освобождению Азии от западных колонизаторов, хотя на деле Япония взяла на вооружение все западные инструменты колониальной эксплуатации.
Токио расширял свое доминирование жестко и агрессивно. Примеры ‒ Нанкинская резня в Китае, деятельность Отряда 731, «станции для утешения», где женщины из оккупированных стран подвергались сексуальной эксплуатации.
После поражения Японии во Второй мировой войне в исторической политике произошли существенные перемены. Наряду с традиционным нарративом, который можно охарактеризовать как «консервативный», возник и начал набирать силу его антипод - «прогрессивный» нарратив. Этому немало способствовали меры американских оккупационных властей, одной из первых среди них стала «директива о синтоизме» [29, 85-89]. Запрещалась любая государственная поддержка и пропаганда этой религиозной идеологии. Государственные органы религиозного управления были распущены, храмы стали общественными организациями. Положения об отделении религии от государства закрепила Конституция 1947 года [9].
В основу прогрессивного нарратива легло признание вины за военные преступления и агрессивную политику в Азии. Даже ответственность за атомную бомбардировку возлагалась на официальный Токио. В данном нарративе нашел воплощение политический пацифизм, сделавшийся основой мировоззрения послевоенной Японии. В соответствии с 9-й статьей Конституции, она отказывалась от права на ведение войны как способа решения международных конфликтов [9]. Прогрессивный нарратив был обусловлен необходимостью оправиться от ужасов войны, приложить свои силы к восстановлению государства и в целом отвечал интересам японского народа.
Однако со временем произошло возрождение консервативного нарратива, который в той или иной степени снимает с Японии ответственность за агрессию во Второй мировой войне. Укреплению этого нарратива способствовала конфронтация периода холодной войны и рост влияния Японии как верного союзника США. Американцы cделали ставку на поддержку консервативных и патриотически настроенных лидеров, которые культивировали довоенные представления об историческом пути Японии.
В этом русле все явственнее звучит тема «забвения», то есть вычеркивания из исторической памяти неприятных и «неудобных» эпизодов, связанных с преступлениями японской военщины. Одновременно акцентируется тема страданий и тягот, выпавших на долю японского народа. При этом объективно уходят на второй или третий план беды и страдания других народов, обрушившиеся на них по вине японских завоевателей [27, 171].
С момента создания Либерально-демократической партии (ЛДП) в 1955 году консервативный подход доминирует, о чем свидетельствуют, например, японские школьные учебники. На протяжении десятилетий в них все больше смягчались упоминания о жестокости агрессоров, корректировались формулировки с целью оправдания политики милитаристского правительства. Правда, в 1982-1987 годах кабинету Я.Накасонэ пришлось отказаться от внесения в учебники слишком радикальных исправлений из-за поднявшейся волны возмущения с корейской стороны.
Не все консервативные постулаты сохраняют свою значимость и используются в исторической политике. Тезис о богоизбранности японцев осужден и отвергнут, даже самые консервативные политические лидеры свыклись с мыслью о его неэффективности. Но суть нарратива остается прежней.
Несмотря на его господствующее положение, активность «прогрессистов» также заметна. Так, в 1990-х годах японская историческая политика претерпела корректировку в более либеральную и конструктивную сторону. Это было связано с тем, что летом 1993 года ЛДП впервые перешла в оппозицию. Пришедшая к власти партийная коалиция (в составе Социалистической партии, Новой партии, Партии обновления и др.) придерживалась критических оценок политики милитаристской Японии. Тогда начался поиск компромиссов и путей примирения с пострадавшими странами. От имени премьер-министров Х.Морихиро в 1993 году [27, 175] и М.Томиити в 1995-м [17] были принесены извинения Корее за оккупацию. Была признана вина японской императорской армии в создании «станций для утешения» [6].
Но в новом столетии консерваторы вернули свои позиции, впрочем, действовать они стараются достаточно гибко и изощренно. Иллюстрацией к этому могут послужить подходы такого яркого лидера, как А.Синдзо, занимавшего должность премьер-министра в 2006-2007 и 2012-2020 годах. Его курс на развитие исторической политики Японии в националистическом ключе, отказ от покаяния за военные преступления [11, 9] сочетался с прагматизмом и реализмом, стремлением обеспечить международное восприятие Японии как мирной державы.
На исторической политике Японии сказывается то, что «травма поражения» во Второй мировой войне сегодня находит в обществе больший отклик, чем «травма ответственности» за военную агрессию, колониальную политику и военные преступления. Дальнейшему усилению консервативного нарратива способствуют научно-технические и экономические достижения Японии, расширение ее политического влияния в регионе и мире в целом.
Историческая политика Японии в отношениях с Россией
Ключевым моментом, сформировавшим образ России в Японии и заодно укрепившим миф о японской исключительности, можно назвать Русско-японскую войну 1904-1905 годов. С точки зрения Японии победа была одержана благодаря особому японскому духу и императору, который внес решающий вклад в победу своими стратегическими решениями, хотя всю войну он просидел во дворце. При этом не принимались во внимание реальные причины поражения России и колоссальные потери японской армии [26, 34; 39; 28, 41]. Только при осаде Порт-Артура погибло до 110 тыс. японских солдат, почти в три раза больше, чем численность всего русского флота и гарнизона.
Японское правительство называет четыре Курильских острова - Хабомаи, Шикотан, Итуруп и Кунашир - Северными территориями и не признает российского суверенитета над ними, считая их незаконно оккупированными [19]. В общественном мнении территориальный спор подтверждает «чуждость» России Стране восходящего солнца, является важным элементом представлений о России в Японии и используется для сплочения нации и ее укрепления в русле консервативного нарратива.
Несмотря на то что СССР выступал на стороне союзников и вместе с Соединенными Штатами внес вклад в победу над милитаристским режимом Токио, в Японии война с СССР оценивается по-другому, нежели война с США. Считается, что американцы победили Японию для того, чтобы освободить ее от «кровавых и агрессивных» приверженцев милитаризма, спасти от сталинской оккупации и направить страну на путь пацифизма и демократии. А в войне с Советским Союзом Япония воспринимается исключительно как «жертва», лишившаяся своих «исконных» территорий. Также делается акцент на том, что СССР вступил в войну, нарушив подписанный четырьмя годами ранее советско-японский пакт о нейтралитете [10]. При этом умалчивается, что СССР следовал не только своим обязательствам перед союзниками, но и Уставу ООН (согласно первой статье Устава, члены ООН должны предпринимать эффективные коллективные меры для прекращения актов агрессии, а следуя 53-й статье, Япония определяется как «вражеское государство»), который имеет приоритет над любыми двусторонними договоренностями [16, 64].
Представление о Японии как «жертве советского нападения» позволяет подвергать забвению такие неприглядные страницы японского прошлого, как агрессия против России в 1904-1905 годах и интервенция на русском Дальнем Востоке и в Сибири в период Гражданской войны, которая сопровождалась карательными акциями против мирного населения.
Токио во многом на руку пробелы в послевоенном урегулировании отношений между Японией и СССР, отсутствие мирного договора. В 1956 году была заключена советско-японская декларация, формально прекратившая состояние войны между странами [13, 313-316]. Были нормализованы советско-японские дипломатические отношения, СССР отказался от репараций и каких-либо претензий к Японии за ее агрессию 1930-1940-х годов. Для японцев эта декларация стала «пактом забвения» в отношении не только агрессии Японии против СССР, но и интервенции времен Гражданской войны в России.
Один из пунктов декларации предусматривал передачу двух Курильских островов - Хабомаи и Шикотан после подписания мирного договора. Поэтому японская сторона до сих пор увязывает подписание мирного договора с передачей Курильских островов, тем самым усиливая свою позицию.
Главной целью декларации было сближение Японии и СССР, но в полной мере оно так и не произошло. Япония к тому времени уже утвердилась в качестве союзника США и в 1960 году подписала Договор безопасности с Вашингтоном, который, кстати, допускал возможность размещения американских военных баз на Курильских островах в случае их перехода под японскую юрисдикцию. Понятно, что в таком виде японо-американский альянс ставил «крест» на варианте с двумя островами, который предусматривался декларацией 1956 года.
Позитивные сдвиги в советско-японских отношениях наметились в начале 1970-х годов. Они были вызваны изменениями внешней среды (сближение США и Китая) и последовавшим за этим кризисом в правящей Либерально-демократической партии. Однако переговоры премьер-министра Танаки Какуэя и Леонида Брежнева в 1973 году в Москве не принесли ощутимых успехов.
Либерализация исторической политики Японии в 1990-х годах никак не сказалась на «российском треке». И консерваторы, и «прогрессисты» солидарны в необходимости возвращения Курил и восстановления, по их мнению, «исторической справедливости». Соответствующие заявления официального Токио в первую очередь направлены на консолидацию общества и всех политических сил. Отказ любого из государственных и политических деятелей от постоянного апеллирования к этой тематике может привести к ослаблению его позиций и утрате влияния.
С этим столкнулся, например, премьер-министр А.Синдзо, который выдвинул план расширения экономического сотрудничества с Россией и предложил решить вопрос Курильских островов в соответствии с декларацией 1956 года [12]. Подобные «новшества» вызвали волну критики и осуждения в общественно-политических кругах. Оппоненты настаивали на передаче всех четырех островов, а не только Хабомаи и Шикотана.
В рамках российско-японского территориального спора можно проследить всю специфику исторической политики Японии. Она выставляет страну «жертвой» и исходит из того, что Россия обязана принести извинения за начало военных действий в 1945 году в нарушение Пакта о нейтралитете и за «оккупацию» Курильских островов. Для доказательства японского суверенитета над островами указывается на их принадлежность Японии во времена сёгуната Токугава (начало XVII в.) и на положения Симодского трактата 1855 года, который оставлял Курильские острова за Японией [18].
Историческая политика России и отношения с Японией
Итоги Второй мировой войны обусловили триумфализм советской и российской политики, который выстраивал общенациональную идентичность на основе Победы. Логика триумфализма имела и другую сторону, обозначив определенную снисходительность советской исторической политики. Считалось, что Япония сполна заплатила свою цену и отношения с ней можно выстраивать с чистого листа. Декларацией 1956 года СССР фактически «прощал» исторические обиды за поражение в Русско-японской войне и интервенцию японцев на Дальнем Востоке и в Сибири. Однако предложение передать два Курильских острова одновременно с подписанием мирного договора не привело к сближению с Японией в ожидаемых масштабах.
В 1960-1980-х годах Советский Союз занимал жесткую позицию, не признавая наличие территориального спора. При этом отношение к исторической политике Японии, а именно к ее консервативному курсу, полностью сформировано не было. Посещения официальными лицами и политиками храма Ясукуни (в котором наряду с погибшими солдатами и офицерами чествовались военные преступники, осужденные Токийским трибуналом), скандалы, связанные с учебниками, учреждение в 1981 году Дня Северных территорий не вызывали в СССР такого резонанса, как в азиатских странах.
При М.С.Горбачёве произошло дальнейшее размывание советской позиции. Во время визита в Токио в апреле 1991 года он подписал заявление о признании спора по Курильским островам [14]. Затем, уже после развала Союза, правительство Российской Федерации допускало возможность пойти на значительные уступки Японии. На переговорах Президента Б.Н.Ельцина с премьер-министром Х.Рютаро в 1997 году была достигнута договоренность об окончательном решении курильского вопроса к 2000 году.
Фактически Россия на том этапе приняла логику японских консерваторов, согласно которой Япония стала «жертвой» Советского Союза. В этом контексте прозвучали и официальные извинения Президента Б.Н.Ельцина за негуманное отношение к 600 тыс. японских военнопленных [16, 64]. То есть к комбатантам, непосредственно осуществлявшим японскую агрессию во время войны.
По сути, Российская Федерация нарушила преемственность своей исторической политики и повела себя в отношениях с Японией как новообразованное государство, для которого историческое прошлое является скорее «обременительным грузом», от которого лучше избавиться. Возникла парадоксальная ситуация, когда официальная извинительная риторика была адресована стране-агрессору. Однако с начала «нулевых» стержнем исторической политики вновь становится утверждение статуса России как державы-победительницы. Территориальная проблема отрицается, российский суверенитет над Курильскими островами объявляется незыблемым. На официальном уровне он подтверждается решениями Ялтинской конференции 1945 года, Сан-Францисским мирным договором и целым рядом иных аргументов.
Сегодня очевидно, что российско-японские отношения находятся в тупике и во многом это связано с «нестыковкой» исторической политики двух стран. Но именно в этой области можно и нужно находить точки соприкосновения, возможности для формирования более благоприятной атмосферы сотрудничества. В этой связи представляется важным вносить определенные коррективы в российские подходы. Нацеливать партнеров на отказ от политизации истории, конфронтационной полемики в пользу сбалансированных, взвешенных академических дискуссий и оценок. Акцентировать примеры взаимовыгодного взаимодействия двух стран в прошлом, общности их интересов (например, установка России на развитие равноправных отношений в начале и середине XIX в., в отличие от колониального курса США, сближение Петербурга и Токио в период после Русско-японской войны). Что касается вопроса о принадлежности островов, то крайне важно использовать нарративы и документы, подтверждающие, что они уже с начала XVIII века осваивались русскими.
В целом давно назрела необходимость разработки комплексной стратегии российской исторической политики, ориентированной в том числе на установление более тесных и системных контактов с японским научно-историческим сообществом. Было бы, в частности, целесообразно поднять вопрос о создании российско-японской комиссии историков, которая разработала бы «Дорожную карту» двустороннего научного сотрудничества. Усилия на этом треке могли бы стать реальным подспорьем для российской дипломатии, для придания импульса двусторонним отношениям.
1Синто, или же «путь богов», - это совокупность самых ранних японских верований: анимистических культов, культов поклонения душам предков и т. д. В эпоху Мэйдзи синто систематизируется, а его мифы становятся основой государственной идеологии.
Источники и литература
1. Абэ С. Уцукусий куни э 美しい国へ [К красивой стране]. Токио: Бунгэй Сюндзю, 2006.
2. Антипин Н.А. Метаморфозы памяти: трансформация образа Русско-японской войны в 1920-1940-е годы // Вестник Челябинского государственного университета, 2009. №38.
3. Гримм Э.Д. Сборник договоров и других документов по истории международных отношений на Дальнем Востоке (1842-1925). Москва, 1927.
4. Жуков А.Е. История Японии. Том 2. 1868-1998. М.: Институт востоковедения РАН, 1998.
5. Жукова Л.В. Врагу не сдается наш гордый «Варяг»... героические образы Русско-японской войны в исторической памяти россиян // Вестник РУДН, серия История России. 2009. №1.
6. Ианфу канкэй теуса кэкка хаппеу ни кансуру Коно найкаку канбоу теукан данва 慰安婦関係調査結果発表に関する河野内閣官房長官談話 [Заявление генерального секретаря Коно в отношении объявления результатов обследования женщин для утешения]. 4 августа 1993 г. // URL: https://ja.wikisource.org/wiki/慰安婦関係調査結果発表に関する河野内閣官房長官談話 (дата обращения: 24.03.2021).
7. Интервью министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова СМИ Китая. Москва. 22.03.2021 // URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/4646592 (дата обращения: 24.03.2021).
8. Молодяков В.Э. Историческая память японцев // Ежегодник Япония, 2008.
9. Нихон-коку кэмпо: 日本國憲法 [Конституция Японии]. 3.05.1947 // URL: https://elaws.e-gov.go.jp/search/elawsSearch/elaws_search/lsg0500/detail?lawId=321CONSTITUTION (дата обращения: 24.03.2021).
10. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией. 13.04.1941 // URL: https://www.ru.emb-japan.go.jp/RELATIONSHIP/MAINDOCS/1941.html#9 (дата обращения: 24.03.2021).
11. Панов А.Н. Внешнеполитические приоритеты премьер-министра Японии Абэ Синдзо // Ежегодник Япония, 2016.
12. План сотрудничества из 8 пунктов // URL: https://www.ru.emb-japan.go.jp/economy/ru/index.html (дата обращения: 24.03.2021).
13. Советско-японская декларация 1956 года // Декларации, заявления и коммюнике Советского правительства с правительствами иностранных государств 1954-1957 гг. М.: Госполитиздат, 1957.
14. Совместное советско-японское заявление от 18 апреля 1991 г. // URL: https://www.ru.emb-japan.go.jp/RELATIONSHIP/MAINDOCS/1991.html (дата обращения: 24.03.2021).
15. Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза. 5-е изд. М., 1948. С. 204-205.
16. Стрельцов Д.В. Вопросы исторической памяти в российско-японских отношениях // Ежегодник Япония, 2019. С. 61.
17. Сэнго годзюу сюунэн но союусэн кинэнби ни ататтэ (иваюру Мураяма данва) 戦後50周年の終戦記念 日 に あ た っ て の 村 山 内閣 大臣 談話 [Обращение премьер-министра Мураямы по случаю 50-летней годовщины окончания войны]. 15 августа 1995 г. // URL: https://www.mofa.go.jp/mofaj/press/danwa/07/dmu_0815.html (дата обращения: 24.03.2021).
18. Трактат о торговле и границах, заключенный 26-го января 1855 года между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Великим Повелителем всей Японии // URL: https://ru.wikisource.org/wiki/Симодский_договор_с_Японией_(1855) (дата обращения: 24.03.2021).
19. Хоппo Реудо Мондай 北方領土問 // URL: https://www.mofa.go.jp/mofaj/erp/rss/hoppo/page1w_000025.html (дата обращения: 24.03.2021).
20. Черевко К.Е. Россия на рубежах Японии, Китая и США (2-я половина XVII - начало XXI в.) / Отв. ред. О.А.Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010.
21. Akaha T. The Nationalist Discourse in Contemporary Japan: The Role of China and Korea in the Last Decade // Pacific Focus, 2008. №2.
22. Dian M. Contested Memories in Chinese and Japanese Foreign Policy. Elsevier Ltd., 2017.
23. Diplomatic Bluebook. Ministry of Foreign Affairs. Japan, 2019. P. 135-136 // URL: https://www.mofa.go.jp/files/000527162.pdf (дата обращения: 24.03.2021).
24. Op cit. Japan, 2020. P. 135-136 // URL: https://www.mofa.go.jp/files/100116875.pdf (дата обращения: 24.03.2021).
25. Japan returns to tough talk over northern isles spat with Russia. 07.02.2021 // URL: http://www.asahi.com/ajw/articles/14173115 (дата обращения: 24.03.2021).
26. Kowner R. The war as a turning point in modern Japanese history // The Impact of the Russo-Japanese War / Edited by R.Kowner. Routledge, 2007.
27. Saito H., Wang Y. Competing Logics of Commemoration Cosmopolitanism and Nationalism in East Asia’s History Problem // Sociological Perspectives, 2014. №2.
28. Shimazu N. Reading the diaries of Japanese conscripts. Forging national consciousness during the Russo-Japanese war // Nationalisms in Japan. Edited by N.Shimazu. Routledge, 2006.
29. The Shinto Directive. 15.12.1945 // Contemporary Religions in Japan. Vol. 1. 1960. №2.
30. Treaty of Peace with Japan Signed at San Francisco on 8 September 1951 // URL https://treaties.un.org/doc/Publication/UNTS/Volume%20136/volume-136-I-1832-English.pdf (дата обращения: 24.03.2021).
