Международные отношения - это особая сфера человеческой деятельности, в которой нет госмонополии на организованное вооруженное насилие, присутствующей в любом цивилизованном государстве. Субъекты международных отношений действуют, руководствуясь по-своему понимаемыми собственными интересами, а так называемое мировое правительство в принципе отсутствует.

Сказанное не означает, что на международной арене идет непрерывная «борьба всех против всех»: тысячелетний опыт международных отношений позволяет обеспечивать мир и устойчивый международный порядок и без мирового правительства. Один из наиболее эффективных инструментов международного сотрудничества - международные режимы и организации, созданные и функционирующие в рамках этих режимов. Режим - это некая совокупность норм международного права. Однако только в том случае, когда правила и нормы действительно регулируют поведение субъектов международных отношений, можно говорить о наличии международного режима.

Хотя первые устойчивые международные режимы были созданы еще в XIX веке (режим судоходства по Рейну, режим международной почтовой связи, режим международной телеграфной связи), настоящий их расцвет наступил после Второй мировой войны, чему не помешала даже холодная война. Более того, именно развитие двусторонних российско-американских режимов на протяжении 1970-х годов стало важным симптомом ослабления накала биполярной конфронтации, перехода активной фазы холодной войны в фазу разрядки.

Российско-американские институты и режимы: от Никсона до Обамы

В результате уже в 1970-х годах сложилась парадоксальная ситуация, когда непримиримые идеологические антагонисты, лидеры противостоящих друг другу социальных систем - СССР и США - поддерживали друг с другом более интенсивный диалог по проблемам ядерной безопасности, чем с любым из своих союзников (за исключением, пожалуй, лишь американо-английских «особых отношений»). Развивающееся двустороннее сотрудничество Москвы и Вашингтона приобрело, по оценке некоторых исследователей, черты своего рода квазисоюза двух супердержав, или, как его еще иногда называли, «сверхдержавного кондоминиума»1.

По окончании холодной войны, на протяжении 1990-х годов, двусторонние российско-американские режимы получили дополнительный импульс в своем дальнейшем развитии.

«Конфиденциальный канал» (советский посол в Вашингтоне - советник президента по национальной безопасности/госсекретарь), который играл столь большую роль в двусторонних отношениях в 1960-1980-х годах, утратил всякое значение: отпали те причины, которые заставили Москву и Вашингтон «прорыть» этот канал.

Встречи в верхах приобрели небывалую прежде регулярность. После того как Россия стала членом «Большой восьмерки» (1994 г.) и Азиатско-Тихоокеанского экономического совета (1998 г.), российский и американский президенты получили возможность встречаться по меньшей мере дважды в год (на самом деле они встречаются значительно чаще).

Появились новые двусторонние институты, активное участие в работе которых принимают не только руководители обеих стран, но и бюрократия среднего звена. Среди этих институтов на протяжении 1990-х годов особую роль играла Совместная российско-американская комиссия по экономическому и техническому сотрудничеству (комиссия «Гор - Черномырдин»). Хотя в рамках комиссии решались преимущественно экономические и технологические вопросы, она внесла большой вклад и в урегулирование проблем безопасности.

Самым серьезным образом была обновлена и договорно-правовая база двусторонних отношений: с 1992 по 2000 год между Москвой и Вашингтоном было заключено 151 межправительственное и межгосударственное соглашение (то есть почти столько, сколько за 58 лет советско-американского диалога, с 1933 по 1991 г., когда было заключено 180 таких соглашений и договоренностей).

В начале XXI века, однако, по инициативе Белого дома начался демонтаж тех российско-американских режимов, которые были созданы на протяжении последней трети XX столетия, на том основании, что последние являются «пережитками холодной войны и «неправильной» политики администрации Клинтона.

После одностороннего выхода США из Договора по ПРО (2002 г.) был ликвидирован двусторонний режим контроля над стратегическими оборонительными вооружениями, включая и те договоренности по ПРО, которые были заключены между сторонами после 1972 года. После отказа американской стороны ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) двусторонний режим контроля над ядерными испытаниями также практически не существует.

Как отмечают в этой связи российские эксперты в области контроля над ядерными вооружениями А.Арбатов и В.Дворкин, «окончание холодной войны, вместо того чтобы покончить с ядерным сдерживанием и в конечном счете с самим ядерным оружием, повлекло за собой демонтаж режимов ограничения и сокращения ядерных вооружений, мер транспарентности и укрепления доверия. Жертвами этого процесса (главным образом по инициативе нынешних творцов политики США) уже стали Договор по ПРО, СНВ-2, Рамочное соглашение СНВ-3, Соглашение по разграничению между тактическими и стратегическими системами противоракетной обороны, ДВЗЯИ, переговоры о ЗПРМ и даже ДНЯО (по крайней мере, так это выглядит в свете провальных результатов Конференции по рассмотрению действия ДНЯО в мае 2005 г.). Таким образом, подвергается эрозии вся система контроля над ядерными вооружениями с тяжелыми предсказуемыми последствиями в виде роста новых угроз и вызовов»2.

Правда, за последние годы интенсифицировался российско-американский диалог по проблемам нераспространения и борьбы с международным терроризмом: президенты РФ и США в ходе встречи в Братиславе 24 февраля 2005 года приняли решение учредить двустороннюю межведомственную Группу высокого уровня по сотрудничеству по вопросам безопасности в ядерной сфере под председательством руководителя Росатома и министра энергетики США. Перед Группой была поставлена задача - координация сотрудничества по усовершенствованию системы безопасности ядерных объектов.

Свидетельством интенсификации двустороннего диалога по проблеме международного терроризма стало создание Российско-американской рабочей группы по борьбе с терроризмом. Взаимодействие в рамках Рабочей группы развивается по таким направлениям, как предотвращение террористических угроз в региональном измерении, в том числе применительно к Афганистану, борьба с незаконным оборотом наркотиков и использованием преступных доходов для финансовой подпитки террористов, борьба с угрозами ядерного, биологического и химического терроризма, сотрудничество спецслужб и правоохранительных органов, координация в рамках многосторонних усилий по линии ООН и «восьмерки», обеспечение антитеррористической безопасности на транспорте. Стороны высоко оценивают эффективность деятельности Рабочей группы.

Однако не оправдались расчеты на то, что российско-американские контртеррористические и нераспространенческие режимы приобретут то же значение в отношениях между двумя странами, что и советско-американские режимы в области стратегических вооружений на протяжении 1960-1980-х годов. Наконец, даже тот достаточно слабый режим взаимодействия Москвы и Вашингтона по региональным проблемам, который был создан на завершающем этапе холодной войны (режим регулярного диалога по региональным проблемам на уровне экспертов МИД СССР и Государственного департамента США), был фактически ликвидирован. Отсутствие какого бы то ни было режима по региональным аспектам российско-американских отношений делает данную сферу двусторонних отношений источником нестабильности - как для двусторонних взаимоотношений двух великих держав, так и для военно-политической обстановки в Евразии в целом.

На наш взгляд, совершенно неслучайно ослабление американских позиций на динамично развивающемся российском рынке в начале XXI века совпало с эрозией того режима в области торгово-экономических и научно-технических отношений, который был создан на протяжении 1990-х годов и институциональным воплощением которого была комиссия «Гор - Черномырдин». Именно в период функционирования этой комиссии двусторонние связи в области экономики, науки и техники получили мощный импульс - причем как раз тогда, когда российская экономика переживала далеко не лучшие времена.

Несмотря на наличие доброй политической воли на высшем уровне, несмотря на заинтересованность деловых кругов двух стран в расширении сотрудничества, все благие намерения Москвы и Вашингтона по развитию торгово-экономических и научно-технических связей в начале XXI века вязли в бюрократическом болоте. За последние годы не было инициировано ни одного масштабного российско-американского экономического или технологического проекта, так и не удалось решить проблему вступления России в ВТО, наконец, даже пресловутая поправка Джексона - Вэника так и не была отменена, и Москва и Вашингтон до сих пор с технической точки зрения все еще находятся в состоянии холодной экономической войны.

О неудовлетворительном состоянии российско-американских торгово-экономических связей свидетельствует тот факт, что за последние восемь лет было подписано лишь два межправительственных соглашения, посвященных экономическим связям двух стран: Соглашение о мерах по охране технологий в связи с деятельностью в рамках проекта «Морской старт» от 21 марта 2006 года и Соглашение о сотрудничестве в области мирного использования ядерной энергии от 6 мая 2008 года (да и последнее соглашение было заморожено американской стороной после российско-грузинского вооруженного конфликта в августе 2008 г.).

Эту негативную тенденцию - тенденцию к эрозии двусторонних российско-американских режимов и механизмов - не смог переломить и достаточно интенсивный российско-американский диалог на высшем уровне. На протяжении 2001-2008 годов В.В.Путин и Дж.Буш встречались ни много ни мало 20 раз - то есть в среднем трижды в год. Вот только результативность этих встреч - с точки зрения создания новых российско-американских режимов и сохранения уже имеющихся - была не очень высока.

И дело даже не только в том, что на протяжении 2001-2008 годов резко сократилось общее количество межгосударственных договоров и соглашений, которые РФ и США заключили между собой (с 1992 по 2000 г. включительно было заключено 151 такое соглашение, с 2001 по 2006 г. - 383), и одновременно прекратили свое существование такие важнейшие двусторонние российско-американские структуры, как Постоянная консультативная комиссия (в связи с односторонним выходом США из Договора по ПРО) и Совместная  российско-американская комиссия по экономическому и техническому сотрудничеству. Дело в том, что российско-американские отношения в этот период столкнулись с целым комплексом серьезных проблем по всей повестке дня этих отношений - от контроля над стратегическими вооружениями до торговли, а российское и американское руководство так и не смогло найти решения этих проблем.

Модели российско-американских отношений

ТАКИМ ОБРАЗОМ, к 2008 году, когда в России и Америке по итогам президентских выборов в обеих странах к власти пришли новые национальные лидеры, состояние российско-американских отношений было явно неудовлетворительным. Встал вопрос не только о реанимации бездействующих двусторонних механизмов, но и об общем направлении развития российско-американских отношений, определении наилучшей модели этих отношений.

Под моделью двусторонних отношений мы понимаем устойчивое соотношение между элементами соперничества и сотрудничества во взаимоотношениях двух государств на протяжении длительного времени4.

История международных отношений знает несколько моделей взаимоотношений между государствами: тотальная война, «кабинетная война» с ограниченными целями, холодная война, разрядка, партнерство, военно-политический союз, участие в совместных интеграционных процессах. В истории советско/российско-американских отношений сменилось несколько таких моделей. В 1941-1945 годах Советский Союз и Соединенные Штаты были военными союзниками, возглавляя антигитлеровскую коалицию. После окончания Второй мировой войны, однако, модель военного союза сменилась моделью холодной войны. Однако угроза катастрофической по своим последствиям ядерной войны, которая стала реальностью в 1950-х годах, заставила обе страны по-новому взглянуть на природу советско-американского конфликта и в итоге постепенно отказаться от представлений о его непримиримом характере.

Именно в период разрядки 1970-х годов была сформирована та повестка дня в диалоге Москвы и Вашингтона, которая, в целом оставалась неизменной вплоть до окончания холодной войны и которая включала следующие основные пункты: военно-политические проблемы (ограничение и сокращение вооружений, предотвращение развязывания войны в результате просчета или случайности), региональные проблемы, торгово-экономические, научно-технические, экологические и гуманитарные проблемы.

Тогда же был создан целый ряд принципиально новых структур и норм в советско-американских отношениях, функционирование которых было закреплено и конкретизировано в двусторонних договорах и соглашениях. На протяжении 1970-х годов начал действовать новый фактор в советско-американских отношениях, а именно - двусторонние совместные механизмы, призванные обеспечивать реализацию многочисленных договоренностей между Москвой и Вашингтоном: от Договора по ПРО до соглашений по рыболовству.

В начале 1990-х годов как в России, так и США многие представители правящих кругов полагали, что после окончания холодной войны, краха коммунизма нет и не может быть альтернативы союзу между новой, демократической Россией и Америкой. При этом в российских кругах ожидали, что официальный Вашингтон окажет своему новому союзнику содействие в решении следующих вопросов: принятие России в НАТО и Евросоюз, предоставление РФ помощи для осуществления посткоммунистической трансформации (так сказать, план Маршалла №2) и интеграция на постсоветском пространстве - ведь не мешали же американцы западноевропейской интеграции во главе с Германией, заклятым врагом в ходе Второй мировой войны.

Эти ожидания, однако, не оправдались. Целый ряд мер США и их союзников, предпринятых на протяжении 1990-2000-х годов, заставляет думать, что подход к России как потенциальному противнику сохранялся. Расширение НАТО на Восток, выход США из Договора по ПРО, экономические санкции и дискриминационные меры в отношении российских предприятий, попытки создать геополитические и экономические противовесы российскому влиянию на территории бывшего СССР - все это трудно назвать «стратегическим партнерством».

Москве было твердо заявлено, что ни о каком членстве в Североатлантическом альянсе не может быть и речи. Российская сторона так и не дождалась бескорыстной западной помощи российским реформам. Наконец, политика официального Вашингтона в ближнем зарубежье - это не что иное, как целенаправленный курс на подрыв там российского влияния.

Российско-американские отношения развивались после окончания холодной войны в формате партнерства. Именно такой формат двусторонних отношений избрал Вашингтон после окончания холодной войны и распада СССР, несмотря на упорные попытки Москвы в начале 1990-х годов стать союзником Соединенных Штатов. Уже в 1992 году в американской элите сформировался консенсус относительно того, что ни о каком российско-американском союзе не может быть и речи; более того, предполагалось проводить политику «сдерживания» «имперских тенденций» в политике России. И эта модель двусторонних отношений, надо сказать, вполне устраивала американскую сторону до тех пор, пока Россия оставалась крайне слабой, а ее влияние на международной арене можно было игнорировать.

Модель эта доказала свою удивительную прочность и жизнеспособность. Российско-американское партнерство знало свои взлеты и падения, подчас казалось, что с ним покончено - и все же оно возрождалось вновь и вновь. Одна из причин, почему российско-американское партнерство оказалось столь устойчивым к превратностям мировой политики, состоит в том, что эта форма двусторонних отношений требует от Москвы и Вашингтона минимальных интеллектуальных и материальных затрат. И союз, и холодная война потребовали бы от России и США гораздо больших усилий, чем партнерство.

Модель партнерства исключает идеологическую конфронтацию, которая в годы холодной войны мешала сотрудничеству двух сверхдержав даже в тех сферах международной жизни, где их государственные интересы объективно совпадали. В то же время эта модель предполагает, что там, где позиции двух держав расходятся, они действуют в соответствии со своими национальными интересами, а не с пожеланиями партнера (что было бы невозможно, если бы Россию и Америку связывали союзнические отношения).

Новому российскому и новому американскому президентам - Д.Медведеву и Б.Обаме, однако, придется столкнуться с российско-американскими отношениями, в которых, с одной стороны, нарастают проблемы и трудности, а с другой - в значительной степени демонтированы те двусторонние режимы, которые на протяжении десятилетий помогали Москве и Вашингтону находить выход из этих трудностей. Смысл провозглашенной Белым домом «перезагрузки» состоит именно в восстановлении российско-американского партнерства.

Реанимация механизма российско-американского партнерства

НА ПРОТЯЖЕНИИ 2009 ГОДА Москве и Вашингтону удалось добиться немалых успехов в решении этой задачи. Во-первых, возобновился российско-американский диалог по сокращению стратегических вооружений, полностью замороженный несколько лет назад. Российско-американские переговоры, продолжавшиеся меньше года, привели к выработке Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений. В соответствии с этим договором через семь лет после его вступления в силу Россия и Америка будут иметь на вооружении по 1550 развернутых ядерных боезарядов и по 700 стратегических носителей.

Во-вторых, настоящим прорывом стало решение, принятое в ходе визита Б.Обамы в Россию в июле 2009 года о создании двусторонней Российско-американской президентской комиссии. Этот форум часто сравнивают с комиссией «Гор - Черномырдин», действовавшей на протяжении 1993-1999 годов. Однако в отличие от комиссии «Гор - Черномырдин», которая занималась преимущественно экономическими проблемами, Президентская комиссия будет заниматься не только экономикой и технологиями, но и такими вопросами, как контроль над вооружениями и международная безопасность, внешняя политика и борьба с терроризмом, противодействие незаконному обороту наркотиков. Большое значение имеет также более высокий статус Президентской комиссии, которую возглавят главы государств, а не их заместители. Сам факт создания Президентской комиссии - сигнал о том, что Кремль и Белый дом твердо намерены дополнить хорошие личные отношения между лидерами двух стран дееспособным двусторонним механизмом сотрудничества в различных областях - от международной безопасности до экологии.

Главы государств в июле 2009 года договорились о формировании в составе Комиссии полутора десятков рабочих групп во главе с руководителями профильных министерств и ведомств, а также другими официальными лицами. В их числе следующие группы:

- ядерная энергетика и ядерная безопасность;

- контроль над вооружениями и международная безопасность;

- внешняя политика и борьба с терроризмом;

- противодействие незаконному обороту наркотиков;

- развитие деловых связей и торгово-экономические отношения;

- энергетика и окружающая среда;

- сельское хозяйство;

- наука и технологии;

- сотрудничество в космосе;

- здравоохранение;

- сотрудничество в области предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций;

- гражданское общество;

- образовательные и культурные обмены.

Президенты также обговорили возможность создания дополнительных рабочих групп, в том числе по сотрудничеству между военными в сфере обороны, по линии внешней разведки и по спортивным связям.

Уже через несколько месяцев после создания Комиссии стороны констатировали продвижение по ряду направлений. Все без исключения рабочие группы начали свою деятельность, рабочие группы по контролю над вооружениями и международной безопасности, по противодействию незаконному обороту наркотиков,  по науке и технологиям провели уже несколько рабочих встреч. Сопредседатели рабочих групп и подкомитетов  разработали первичный набор приоритетных инициатив и «Дорожную карту» по реализации данных инициатив.

Как сказал Президент России Д.Медведев в ходе совместной с Президентом США Б.Обамой пресс-конференции в Праге 8 апреля 2010 года, «эффективные контакты должны быть не только между президентами, это, конечно, важно, но президенты не решают всего того, что должны решать исполнительные структуры. Поэтому рабочие контакты должны быть установлены со всеми структурами исполнительной власти. У нас неплохо работает Российско-американская президентская комиссия, только что ее руководители - а это госсекретарь Соединенных Штатов Америки и министр иностранных дел Российской Федерации - передали нам свои результаты работы. Почти все 16 групп, которые мы создали, уже провели свои заседания, определили приоритеты работы на ближайшие годы. Нас это радует»5.

В ходе визита госсекретаря США Х.Клинтон в Россию 13-14 октября 2009 года была достигнута договоренность о том, что сопредседатели рабочих групп и подкомитетов должны докладывать координаторам текущее состояние дел, планируемые шаги и нерешенные вопросы не реже двух раз в год. Координаторы должны отчитываться перед президентами об общем состоянии дел не реже одного раза в год. При этом построение Комиссии может меняться по мере выполнения поставленных задач или определения новых.

Уже после визита Б.Обамы в Москву появилась новая группа - Группа по политической координации Комиссии. На эту группу под председательством заместителя министра иностранных дел РФ С.Рябкова и старшего заместителя госсекретаря США по политическим вопросам У.Бернса возложена задача координировать функционирование рабочих групп Комиссии. Такая координационная структура под руководством высокопоставленных представителей российского правительства и американской администрации будет, безусловно, способствовать повышению эффективности Комиссии.

Российская сторона исходит из того, что прорыв на российско-американских переговорах о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений открывает новые возможности для перераспределения политических и интеллектуальных ресурсов, с тем чтобы сосредоточиться на тех областях двусторонних отношений, где наметилось отставание. Именно Президентская комиссия должна стать тем рабочим инструментом, который позволит расшивать «узкие места» российско-американских отношений.

Особое значение имеет создание Рабочей группы по гражданскому обществу под председательством первого заместителя руководителя администрации Президента России В.Суркова и специального помощника Президента США и старшего директора по России Совета национальной безопасности США М.Макфола. Впервые в истории появился рабочий орган, в рамках которого стороны смогут, наконец, обсудить свои идеологические разногласия. Решение задачи перевода российско-американских отношений из формата идеологического противостояния в формат прагматичного диалога можно решить только в результате налаживания такого институционального механизма российско-американских отношений, который позволит сторонам обсуждать все проблемы двусторонних отношений, в том числе и идеологические.

Это представляется тем более важным, что Москва и Вашингтон на протяжении последних нескольких лет медленно, но верно втягивались в идеологическое противостояние, аналогичное тому, что разделяло Россию и Америку на протяжении холодной войны. Различие лишь в том, что тогда именно наша страна выступала под флагом «мировой революции», а после 1991 года этот флаг - в руках Соединенных Штатов, провозгласивших главной целью своей внешней политики глобальную демократизацию по американскому образцу.

Мы стали свидетелями удивительной метаморфозы: Российская Федерация стала консервативной страной, ревнительницей стабильности и незыблемости международного права, а США, если воспользоваться штампом советской пропаганды, - «главной революционной силой современности». Соответственно, позиция официального Вашингтона по российско-американским отношениям, нашедшая свое отражение, в частности, в Стратегии национальной безопасности, принятой в марте 2006 года, состоит в том, что отношения эти будут зависеть от готовности российского правительства «двигаться вперед, а не назад, по пути свободы»6.

Правда, после прихода к власти Б.Обамы Вашингтон начал пересматривать политику инспирирования «мировой демократической революции»; американский президент даже заявил, выступая 23 сентября 2009 года на сессии Генеральной Ассамблеи ООН: «Ни одной стране демократия не может быть навязана извне. Каждое общество должно искать свой путь, и ни один не совершенен. Каждая страна пойдет по пути, который зиждется на культуре ее народа и традициях прошлого. И я признаю, что Америка слишком часто была небеспристрастна в стремлении навязать демократию»7.

Однако в американской политико-академической элите отсутствует консенсус по данному вопросу, нынешняя американская администрация подвергается жесткой критике за недостаточные усилия по распространению американской демократии в глобальном масштабе, и в том числе на российском направлении. Так, например, почетный редактор влиятельной «Вашингтон таймс» У.Пруден обвинил Белый дом в «умиротворении российской агрессии». С аналогичными обвинениями выступил и президент консервативного Института за глобальный экономический рост Р.Ран8. 

Идеологическая несовместимость США и РФ - это серьезная проблема для российско-американского партнерства. Ведь, как уже было сказано, само это явление стало возможным только после прекращения идеологического противоборства Москвы и Вашингтона на международной арене, характерного для эпохи холодной войны. Вот почему российско-американское партнерство должно иметь механизм обсуждения и урегулирования идеологических разногласий.

Такой механизм был бы излишен, если бы между двумя странами существовали бы союзнические отношения. Однако российско-американский союз в любой обозримой перспективе практически исключен. Даже сторонники союза между Россией и США вынуждены признать, что такой союз может быть создан лишь многие годы спустя*(*Так, в докладе Института современного развития «Россия XXI века: образ желаемого завтра» говорится о некоей гипотетической будущей России, которая-де «успешно завершает переговоры о своем вступлении в альянс... с существенно изменившейся НАТО» (с. 42), но произойдет это не завтра, а «в полдень светлого дня, когда-то в XXI веке» (с. 21). О желательности создания военно-политического союза с США пишет и председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике С.А.Караганов, но и он оговаривается, что «пока, правда, реальной американской готовности к совместным усилиям я не вижу даже у суперпрогрессивной, по американским стандартам, администрации Б.Обамы» (Российская газета. 9 марта 2010).

При этом сторонники российско-американского союза ничего не говорят о том, против кого будет направлен этот гипотетический союз. Великие державы заключают союз не от избытка взаимных чувств, а готовясь к войне против другой великой державы или коалиции великих держав. К счастью, в настоящее время и обозримом будущем Россия и Америка не столкнутся с таким враждебным государством, противостояние которому потребует объединение их сил.

q

И РОССИЙСКИЕ, и американские дипломаты, вовлеченные в российско-американский диалог, единодушно отмечают, что за прошедший год намного возросла его продуктивность. Как отмечал С.Рябков, «с приходом новой команды в Вашингтоне существенно поменялся тон ведения дел с Россией. По сравнению с тем, что нередко бывало в прошлом, мы имеем, я бы сказал, иную культуру общения и диалога. Но помимо этого, мы реально работаем по ряду вопросов «в одной упряжке»… То есть работать непросто, но результаты тоже есть. Когда работаешь не вхолостую, работа, конечно, нравится»9. В свою очередь, его коллега У.Бернс следующим образом охарактеризовал успехи Москвы и Вашингтона в налаживании двустороннего механизма за прошедший год: «Мы дали хороший старт. Мы начали процесс, сформировав 16 рабочих групп в составе Президентской комиссии… Я думаю, мы запустили замечательный механизм, и теперь надо выводить дело на практические инициативы»10.

Успешное функционирование российско-американского партнерства будет зависеть, однако, не только от эффективности созданного сторонами механизма, но и от того, в какой мере Москва и Вашингтон готовы считаться с интересами партнера, в какой мере они смогут отказаться от привычки к идеологическому противостоянию, сформировавшейся еще в период биполярной конфронтации.

 

 

 1См.: The Cold War as Cooperation / Ed. by Kanet R. and Kolodziej. Baltimore: The Johns Hopkins University Press, 1990.

 2Арбатов А., Дворкин В. Отход от взаимного ядерного сдерживания // Ядерное оружие после холодной войны. М.: РОССПЭН, 2006. С. 104.

 3Батюк В.И. Трудное партнерство. Двусторонние режимы и институты в российско-американских отношениях после окончания холодной войны. М.: Прометей, 2008. С. 165-175.

 4Батюк В.И., Уткин А.И. Российско-американские отношения после окончания холодной войны: в поисках модели //Научные труды Московского гуманитарного университета. Вып. 112. М., 2009. С. 41-57.

 5http://www.news.kremlin.ru/news/7396

 6http://www.whitehouse.gov/nsc/nss/2006/sectionVIII.html

 7http://www.whitehouse.gov/the_press_office/Remarks-by-the-President-to-the-United-Nations-General-Assembly/

 8Washington Times. September 18, 2009; September 30, 2009.

 9http://www.mid.ru/ns-rsam.nsf/1f773bcd33ec925d432569e7004196dd/432569d80021825ec32576bf00538d69?OpenDocument

10http://www.gazeta.ru/politics/2010/01/14_a_3311703.shtml