Обеспечение и достижение кибербезопасности - глобальная проблема и задача безопасности для государств в условиях цифровой эпохи. На международном и национальном уровнях имеют место обсуждение и разработка правил регулирования киберпространства, поиск решений вызовам глобальному управлению Интернетом. Цифровой суверенитет неизбежно становится центром повестки дня международного сообщества и национальных государств.

Международное право закрепляет за каждым государством принцип суверенитета, который прочно связан с государственной территорией. Этот основополагающий принцип подразумевает, что каждое государство самостоятельно и независимо, свободно от принуждения в осуществлении своих функций на своей территории и за ее пределами, на международной арене. Составные части государственного суверенитета, территориальное верховенство и юрисдикция государства, распространяются на морское, воздушное, космическое пространства и недра в пределах государственных границ. Решающее значение имеет вопрос: применяются ли те же принципы государственного суверенитета в качестве правовых норм, регулирующих международное использование киберпространства?1

Кроме того, концепция цифрового суверенитета вызывает широкую дискуссию в научном сообществе по следующим причинам.

Во-первых, существует противоречие между цифровым суверенитетом и «духом» Интернета2: концепция классического государственного суверенитета противоречит принципу неограниченной свободы киберпространства.

Во-вторых, принцип свободы слова в киберпространстве расходится с практикой ограничения свободного обмена информацией со стороны государств с целью обеспечения кибербезопасности3.

В-третьих, согласно концепции киберсуверенитета, основным субъектом управления киберпространством являются первичные субъекты международного права, что идет вразрез с существующей моделью многостороннего режима управления Интернетом. Данное противоречие привело к возникновению двух теорий: децентрализованной и централизованной структур управления Интернетом4.

Появилась совершенно новая сфера жизнедеятельности человека - информационная кибернетическая среда, которая считается пятым интернациональным пространством. Однако главное ее отличие от существующих в материальном измерении сухопутного, морского, воздушного и космического пространств - это то, что оно представляет собой электромагнитные и оптические волны, образующие киберпространство, и главным конституирующим звеном киберпространства являются информационные технологии.

Однако международное сообщество не пришло к согласию, относится ли киберпространство к всеобщему достоянию, принадлежит ли оно территории «физических» государств или основано на национальном происхождении, что актуализирует вопрос о цифровом суверенитете.

Согласно ежеквартальному анализу текущего и прогнозируемого роста мировой ИТ-индустрии International Data Corporation5, общемировые расходы в рассматриваемой сфере увеличатся на 6% в 2020 году, что составит 5,2 трлн. долларов6.

На современном этапе развития ИТ экономическая география цифровой экономики не демонстрирует традиционного разделения на Север и Юг. Ее возглавляют две страны: США и Китай. Например, на них приходится 75% всех патентов, связанных с технологиями блокчейна, 50% мировых расходов на Интернет вещей и более 75% мирового рынка общедоступных облачных вычислений. И, пожалуй, самое поразительное, что на их долю приходится 90% рыночной капитализации 70 крупнейших мировых цифровых платформ. Доля Европы составляет 4%, а Африки и Латинской Америки вместе - всего 1%7.

Семь «суперплатформ» - «Microsoft», за которой следуют «Apple», «Amazon», «Google», «Facebook», «Tencent» и «Alibaba» - составляют две трети общей рыночной стоимости. Таким образом, во многих цифровых технологиях остальной мир, и особенно Африка и Латинская Америка, значительно отстают от США и Китая8.

Соединенные Штаты Америки, самая технологически развитая страна, в которой на 2018 год находились штаб-квартиры 45% компаний, возглавляющих списки технологических лидеров9, - на 2020 год крупнейший технологический рынок в мире, составляющий 32% от общего объема, или примерно 1,7 трлн. долларов к 2020 году10.

Среди регионов Западная Европа по-прежнему вносит значительный вклад в ИТ-сектор, составляя примерно один из каждых пяти долларов, потраченных на ИТ во всем мире.

Пандемия коронавирусной инфекции (COVID-19), охватившая и поразившая весь мир в 2020 году, продемонстрировала существенную роль высокотехнологичного сектора в обеспечении непрерывности социальной жизни, бизнеса и управления и ускорила размышления о необходимости цифрового суверенитета в Европейском союзе (ЕС).

Это беспокойство подкрепляется экономическими соображениями из-за неконтролируемого поведения растущих крупных интернет-компаний, особенно GAFA11. Астрономический рост GAFA заставил ЕС задуматься о своей цифровой экосистеме, чтобы предотвратить монополию американского бизнеса и поддержать инновации и возможности Интернета по всей Европе. Технологический выбор, сделанный «Apple» и «Google», стимулировал некоторых государств-членов разрабатывать свои собственные решения для отслеживания контактов (такие как «Stop Covid» во Франции) и подпитал стремление к цифровому суверенитету12.

На этом фоне растет поддержка нового политического подхода, направленного на укрепление стратегической автономии Европы в цифровой сфере.

В ЕС все чаще звучат призывы построить европейскую облачную и информационную инфраструктуру для укрепления европейского цифрового суверенитета и решения проблемы того факта, что сегодня на рынке облачных и информационных хранилищ почти исключительно доминируют неевропейские поставщики - с потенциально пагубными последствиями для безопасности и прав граждан ЕС.

Проект «European Cloud Initiative Gaia-X» был объявлен совместно Германией и Францией и предполагает создание с 2020 года федеративной инфраструктуры данных на европейском уровне. В этой связи заключение многолетней финансовой рамочной программы на период 2021-2027 годов, находящейся в настоящее время на рассмотрении, имеет решающее значение, поскольку она предусматривает бюджет в размере 100 млрд. евро для исследовательской программы «Horizon Europe»13. В долгосрочной перспективе создание подлинно суверенной электронной среды также потребует решения проблемы отсутствия координации между регулирующими органами в этой области. Это, в свою очередь, ставит вопрос переосмысления механизмов государственного управления, действующих в настоящее время в рамках ЕС, как по горизонтали (между отраслевыми регуляторами с параллельными, а иногда и перекрывающимися компетенциями), так и по вертикали (между уровнями компетенции государств-членов и ЕС).

Примечательно, что концепцию суверенного Интернета впервые выдвинул Фан Биньсин, известный как «отец китайского файервола» и один из разработчиков системы цензурирования китайского Интернета, выступая в 2011 году на Международном симпозиуме по информационной безопасности в Чанше. В основе идей киберсуверенитета лежат четыре принципа: каждая страна должна обладать полным контролем над своим сегментом Интернета; государство должно иметь возможность защищать свой сегмент Интернета от любых внешних атак; все страны должны иметь равные права на использование ресурсов в Интернете; другие страны не должны контролировать корневые DNS-серверы, через которые осуществляется доступ к национальному сегменту Интернета14.

Китай явно зарекомендовал себя как крупный игрок на мировом рынке технологий. В процессе торговой войны между США и Китаем обе стороны были вовлечены в растущую конкуренцию за доминирование в различных областях технологий следующего поколения, таких как сети 5G и искусственный интеллект15.

Согласно программным документам Китая, одна из основных экономических целей страны - достижение мирового лидерства в различных технологических областях. В настоящее время Китай готовится к выпуску «Китайских стандартов - 2035», в которых будут изложены планы по установлению глобальных стандартов для будущих технологий. В 2017 году Китай объявил о своих амбициях стать мировым лидером в области искусственного интеллекта к 2030 году16.

Конкуренция между США и Китаем, по существу, заключается в том, кто будет контролировать глобальную инфраструктуру ИТ и стандартов в этой сфере17.

Что касается России, в ноябре 2019 года были введен новый закон, который создает правовую базу для централизованного управления Интернетом в государственных границах, - Закон о «суверенном Интернете» - неформальное название Федерального закона от 01.05.2019 №90-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О связи» и Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»18. Его принятие приведет к увеличению государственного контроля над обществом, что отражает концепцию государство-центричного управления Интернетом. Ожидается, что это ускорит «балканизацию» Интернета (сплит-интернет)19. Однако нововведения направлены на защиту Интернета внутри России от внешних угроз. Фактически они обеспечивают важнейшую правовую базу для создания централизованной системы управления Интернетом со стороны государственной власти, теоретически позволяющей изолировать российскую сеть от глобальной сети Интернет. Суверенный Интернет будет базироваться на технических средствах противодействия угрозам, централизованном управлении телекоммуникационными сетями в случае возникновения угрозы и механизме контроля за линиями связи, пересекающими границу России, внедрении российской национальной системы доменных имен (DNS).

С 2012 года Россия активно критикует доминирующее положение Корпорации по управлению доменными именами и IP-адресами (ICANN) в координации глобальной DNS, распределении IP-адресов и управлении Интернетом. Параллельно Россия продвигает альтернативную модель управления Интернетом, в основе которой лежит концепция цифрового суверенитета, в рамках Международного союза электросвязи (МСЭ) ООН20.

В России платформы американских компаний «Google» и «Facebook» в настоящее время являются одними из наиболее широко используемых, несмотря на наличие отечественных альтернатив. Поскольку российское общество и экономика в значительной степени зависят от социальных сетей, поисковых систем, финансовых услуг и программных обеспечений, замена иностранных версий на отечественные представляется почти непреодолимой задачей в ближайшей перспективе. Простое закрытие иностранных платформ также имело бы огромные негативные последствия для экономики.

Процесс превращения глобальной сети Интернет во множество локальных сетей должен основываться на многостороннем сотрудничестве. Россия работает в этом направлении как на двустороннем, так и на международном уровнях.

Так, например, киберальянс Китая и России по цифровому суверенитету стал основным предшественником цифрового суверенитета, поскольку обе страны активно продвигают такую идею для защиты своих национальных интересов, которые в основном связаны с вопросами экономики и безопасности. Обе страны требуют усиления контроля над своим собственным киберпространством, поддерживая принцип невмешательства в многочисленные глобальные системы управления Интернетом, такие как МСЭ, ICANN, Администрация адресного пространства Интернет и Форум управления Интернетом.

В мае 2015 года Россия и Китай подписали двустороннее соглашение о сотрудничестве в области международной информационной безопасности21 и определили широкий спектр форм, в которых такое сотрудничество могло бы осуществляться. Соглашение предусматривает создание каналов связи и контактов для совместного реагирования на угрозы, обмен информацией о законодательстве государств по обеспечению информационной безопасности и взаимодействие по разработке и продвижению международно-правовых норм по обеспечению национальной и международной информационной безопасности. В июне 2016 года Владимир Путин и Си Цзиньпин подписали совместное заявление о сотрудничестве в области развития информационного пространства. Оба лидера подчеркивают, что они отстаивают принцип уважения национального суверенитета в информационном пространстве и изучают возможности выработки универсальных правил ответственного поведения в информационном пространстве в рамках ООН.

Усилия российско-китайского киберальянса существенно меняют парадигму государственного контроля над киберпространством, поскольку растет число сторонников данной идеи, например, среди таких стран, как Саудовская Аравия и Египет. Их усилия также побудили Европейский союз пересмотреть вопрос о цифровом суверенитете.

Кроме того, российская индустрия ИТ с 2017 года разрабатывает проект «параллельного Интернета» в рамках БРИКС, собственной системы корневых серверов DNS, находящейся вне контроля Запада, и институтов глобального управления Интернетом ICANN, IANA и VeriSign. Общая миссия этого российского проекта состоит в том, чтобы гарантировать, что обслуживание будет обеспечено всем пользователям в государствах БРИКС в случае сбоя сети World Wide Web или, что более важно, изоляции любых государств/пользователей БРИКС американскими властями22. Успешное создание независимого регионального сегмента Интернета для стран БРИКС будет зависеть от развития сетевой инфраструктуры, которая может быть устойчивой без архитектуры глобального Интернета.

Россия могла бы сыграть важную роль в расширении видения режима управления Интернетом. Параллельное функционирование существующей многосторонней модели управления Интернетом и «балканизированного режима» могли бы способствовать развитию правового регулирования киберпространства, продолжающееся сотрудничество в области контроля и регулирования Интернета в рамках региональных объединений также создает возможность развития сплитинтернета.

Эти ситуации однозначно задают новые рамки регулирования киберпространства, благоприятные для государств. Тем не менее в научном сообществе существует обеспокоенность, что такое продвижение и развитие государство-центричного управления Интернетом потенциально могут подорвать роль негосударственных субъектов.

В будущем тенденция ко все более широкому продвижению норм цифрового суверенитета может привести к тому, что следующая разработка международно-правового регулирования киберпространства будет возложена на государства. Если идея цифрового суверенитета позволит первичным субъектам международного права прийти к соглашению о формулировании международного киберправа, то само право, вероятно, будет в большинстве своем представлено и определяться интересами государств.

Если такое произойдет, будущее международное право киберпространства будет основано на цифровом суверенитете в ущерб интересам негосударственных субъектов. Оба сценария показывают, что международное право в отношении киберпространства весьма сложно реализовать силами лишь государственных субъектов и требует более широких подходов в дальнейшем в разработке регулирования, основанного на применении установленных правил, свободах и инклюзивных глобальных норм управления Интернетом.

Одновременно необходимо активно продвигать преимущества глобального Интернета и вовлекать основные заинтересованные стороны, субъектов гражданского общества и бизнес-кругов в широкое обсуждение того, как сохранить и улучшить его будущее управление.

Разработка глобальной долгосрочной стратегии сохранения Интернета в его нынешней, «несегментированной», подлинно всемирной форме должна происходить в рамках существующих институтов, таких как Форум по Управлению Интернетом ООН. А стандарты транснационального правового регулирования в киберпространстве должны разрабатываться широкой коалицией стран, предприятий, технологических компаний и гражданского общества. Там, где международные нормы в киберпространстве еще не утвердились окончательно, решения должны диктоваться практикой и международным обычным правом.

Тем не менее на сегодняшний день более вероятная перспектива сплитинтернета, когда сегменты Интернета контролируются и регулируются государствами на основании национального или регионального критериев.

Разнообразие - это норма человеческого существования, которая не может быть отформатирована в соответствии с какой-либо одной концепцией или монополией какой-либо страны на управление конкретной отраслью.

Технологическое разнообразие и выбор - баланс между многосторонним режимом управления Интернетом и обеспечением цифрового суверенитета. Свободный выбор странами путей развития киберпространства и моделей управления киберпространством является основной технологической демократии.

Технологическая демократия - залог государственного суверенитета в любых его модификациях. Россия, как инициатор региональной и национальной систем управления Интернетом, может стать в авангарде этого процесса.

 

 

1Joyner C.C., Lotrionte C. Information warfare as international coercion: elements of a legal framework. P. 843 // http://www.ejil.org/pdfs/12/5/1552.pdf/ (аccessed: 28.10.2020).

2Yeli H. A Three-Perspective Theory of Cyber Sovereignty // http://www.cco.ndu.edu/Portals/96/Documents/prism/prism_7-2/10-3-Perspective%20Theory.pdf/ (аccessed: 28.10.2020).

3Подобную критику часто можно услышать в адрес государственной информационной политики Китая.

4Курбалийя Й., Гелбстайн Э. Управление Интернетом: проблемы, субъекты, преграды // URL: http://www.ifap.ru/library/book178.pdf/ (дата обращения: 28.10.2020).

5Международная исследовательская и консалтинговая компания, занимающаяся изучением мирового рынка информационных технологий и телекоммуникаций.

65G Could Boost IT Spending in 2020, But Slowing PC Sales and Coronavirus Disruption Will Inhibit Overall Growth // IDC Black Book. Feb. 11, 2020 // https://www.idc.com/getdoc.jsp?containerId=prUS46024020/ (аccessed: 29.10.2020).

7UNCTAD Digital economy report 2019. Value creation and capture: implications for developing countries // http://www.unctad.org/system/files/official-document/der2019_en.pdf/ (аccessed: 29.10.2020).

8Некоторые из нынешних торговых трений отражают стремление к глобальному доминированию в пограничных технологических областях.

9The Top 100 Global Technology Leaders //Thomson Reuters // https://www.thomsonreuters.com/en/products-services/technology/top-100.html/ (аccessed: 29.10.2020).

10IT Industry Outlook 2020 // http://www.comptia.org/content/research/it-industry-trends-analysis#:~:text=The%20United%20States%20is%20the,significant%20portion%20of%20economic%20activity/ (аccessed: 29.10.2020).

11GAFA - Google-Apple-Facebook-Amazon.

12Terminal neutrality as a tool for our digital sovereignty? // La Tribune. April 2020 // http://www.web24.news/u/2020/04/terminal-neutrality-as-a-tool-for-our-digital-sovereignty.html/ (аccessed: 30.10.2020).

13Madiega T. Digital sovereignty for Europe. EPRS Ideas Paper Towards a more resilient EU. July 2020 // http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/BRIE/2020/651992/EPRS_BRI(2020)651992_EN.pdf/ (аccessed: 30.10.2020).

14Ковачич Л. Китайский пример заразителен. 2019. 28 января // URL: http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2019/01/28/792659-primer/ (дата обращения: 30.10.2020).

155G относится к новейшей технологии мобильных сетей, которая обеспечивает сверхбыструю скорость загрузки и способность поддерживать критическую инфраструктуру. Это одна из причин, почему она рассматривается как важнейшая технология для обеих стран.

16China’s New Generation of Artificial Intelligence Development Plan // http://www.flia.org/notice-state-council-issuing-new-generation-artificial-intelligence-development-plan/ (аccessed: 30.10.2020).

17Rose F. Brookings Institution Webinar: Global China - Assessing China’s technological reach in the world. Washington. D.C.  Friday. May 8, 2020 // http://www.brookings.edu/wp-content/uploads/2020/05/fp_20200508_china_tech_transcript.pdf/ (аccessed: 30.10.2020).

18Федеральный закон от 01.05.2019 №90-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О связи» и Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_323815/ (дата обращения: 30.10.2020).

19Балканизация Интернета, или сплитинтернет - это термин, который обозначает распад единой системы управления Интернетом и ее разделение на региональные или национальные сети.

20Epifanova A. Deciphering Russia’s sovereign internet law // http://www.dgap.org/en/research/publications/deciphering-russias-sovereign-internet-law/ (аccessed: 30.10.2020).

21Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о сотрудничестве в области обеспечения международной информационной безопасности от 8 мая 2015 г. (вступило в силу 10 августа 2016 г.) // http://www.docs.cntd.ru/document/499074140/ (дата обращения: 30.10.2020).

 22The Political Economy of Russian Information & Communication Technologies // http://www.ponarseurasia.org/memo/political-economy-russian-information-communication-technologies/ (аccessed: 30.10.2020).