ENGLISHЛиван - небольшое арабское государство, территория которого равна примерно четверти Московской области. За период независимого развития с ноября 1943 года страна прошла через череду серьезных кризисов, ставивших под угрозу существование институтов власти и самого ливанского государства.
С конца 40-х годов прошлого века Ливанская Республика оказалась в центре арабо-израильского конфликта, ход которого в значительной степени катализировался реалиями холодной войны между Западом и Востоком, а с начала XX столетия эта страна стала одной из горячих точек суннитско-шиитского противостояния в исламском мире. С 2011 года, когда начали разворачиваться драматические события в соседней Сирии, Ливан испытывает негативные для себя последствия. Эти страны тесно, подобно сообщающимся сосудам, исторически связаны, и неудивительно, что сирийский вопрос буквально расколол ливанское общество, разделив его на сторонников и противников правящего в Дамаске режима. При этом сыграло свою роль и недавнее военное присутствие сирийцев в Ливане, которое продолжалось около 30 лет и весьма неоднозначно воспринималось в стране.
Важно иметь в виду, что на ливанской территории после арабо-израильских войн 1948-1949 и 1967 годов оказалась огромная масса палестинских беженцев, примерно 500 тыс. человек на сегодняшний день. А с 2011 года появились и многочисленные беженцы из Сирии, число которых ныне не менее 1,2 миллиона. Таким образом, беженцы составляют 1,7 млн. человек - это внушительное количество на фоне населения страны численностью не многим более 6 миллионов. Стоит ли упоминать, что это важное обстоятельство отнюдь не способствует внутриливанской стабильности.
Политические процессы в Ливанской Республике и связанные с ними кризисы невозможно понять и оценить без учета важнейшего внутриливанского феномена политического конфессионализма. Если этнический состав более чем шестимиллионного Ливана однороден и представлен ливанскими арабами (исключение составляет лишь 200-тысячная армянская община), то религиозный состав населения весьма разнообразен1. Здесь проживает 18 конфессий: христианские, около 35% населения (марониты, православные, греко-католики, католики, адепты апостольской и католической армянских церквей и другие), и мусульманские общины - сунниты, шииты, а также друзы (65% соответственно). Исторически конфессии опирались на своих зарубежных покровителей, защищавших их интересы, хотя в этом раскладе произошли существенные изменения. Так, сегодня Великобритания отсутствует в Ливане как подобного рода актор, изменилась и роль России, не имеющей ныне в этой стране «любимчиков». Зато ливанских шиитов в настоящее время активно поддерживает Иран и т. д.
К ливанской специфике относится и наличие в республике весьма многочисленного и амбициозного политического класса. Достаточно вспомнить семейства Шехабов и Джумблатов, Жмайелей и Караме, Харири и Саламов, таких ярких харизматических лидеров, как Набих Берри, Мишель Аун, Хасан Насрулла, Самир Джааджаа. Необходимо указать и на традицию политической роли церкви и мечети в жизни страны. В первую очередь это относится к маронитской и шиитской общинам. При этом маронитские патриархи как представители самой большой христианской общины часто выступают от имени всех христиан Ливана.
За годы независимого развития ливанцам так и не удалось создать устойчивые и эффективные органы государственной власти в силу, главным образом, конфессиональной специфики. Вместе с тем гражданское общество является развитым - в стране зарегистрировано более 7 тыс. общественных организаций, и, хотя реально действуют около 700 из них, можно уверенно констатировать, что по уровню развития гражданских демократических институтов Ливан является безусловным лидером арабского мира. Несмотря на вышеперечисленные специфические, характерные только для этой страны особенности, она живет в современном мире и неминуемо испытывает последствия катаклизмов, связанных с социально-экономическими и политическими проблемами своего развития - безработицей, коррупцией, казнокрадством, негативными издержками борьбы за власть и т. д.
Таким образом, представляется вполне закономерным, что внутриполитическая обстановка в Ливане за немногим более 75-летний период независимости характеризовалась перманентной турбулентностью. Исключение составляют лишь непродолжительные временные отрезки, в основном до 1975 года.
В свой первый острый политический кризис Ливан погрузился во второй половине 1950-х годов. Как справедливо отмечает российский исследователь А.А.Кузнецов, конфликтный потенциал в тогдашней внешне благополучной «торговой республике» при впечатляющем росте экономических показателей накапливался еще с начала того десятилетия. Он отмечает, что в ливанском обществе «особое раздражение вызывали господство олигархии и коррумпированность правящей элиты» [2: 36].
Как это не раз бывало в новейшей истории страны, свою отрицательную роль сыграл и внешний фактор: в то время среди политических приоритетов США на Ближнем Востоке Ливан рассматривался на третьей позиции после поддержки Израиля и контроля за нефтересурсами стран Залива. В феврале 1955 года Вашингтон инициировал создание Багдадского пакта, в состав которого наряду с Великобританией вошли Ирак, Иран, Турция и Пакистан (на заметку тем исследователям современного суннитско-шиитского противостояния, которые во главу угла ставят религиозный фактор). Американцы, формально оставаясь вне рамок блока, с энтузиазмом участвовали в работе его комитетов и использовали его как орудие «отбрасывания коммунизма» на Ближнем и Среднем Востоке.
Тогдашний ливанский Президент Камиль Шамун приветствовал создание этого военно-политического объединения. В марте 1957 года с США было подписано коммюнике, позволявшее Ливану вступить в СЕНТО, при условии внесения изменений в Конституцию страны, декларировавшей ее нейтральный статус2. На очередных парламентских выборах в результате фальсификаций и очевидного подкупа победили сторонники президента, а многие ведущие мусульманские политики, ориентировавшиеся на насеристский Египет, оказались не избранными, например популярный друзский лидер Камаль Джумблат. Это вызвало в стране массовое недовольство.
Весной 1958 года политическая ситуация резко обострилась в связи с тем, что К.Шамун, не пользовавшийся в стране авторитетом, заявил о выдвижении своей кандидатуры на второй президентский срок. Для противодействия этому в Ливане был сформирован Оппозиционный комитет, в который вошла группа политиков - противников президента. 7 мая 1958 года был убит владелец и главный редактор газеты «Телеграф» Насиб Матни, выступавший с резкой критикой действующей власти. Хотя убитый и принадлежал к маронитской общине, возмущение охватило главным образом мусульманскую часть населения.
В Западном (мусульманском) Бейруте, Триполи, Сайде, долине Бекаа, Шуфе и других регионах состоялись массовые митинги, имели место вооруженные столкновения с армейскими подразделениями, однако вскоре армия самоустранилась от событий в связи с позицией ее командующего генерала Фуада Шехаба, категорически отказавшегося воевать со своим народом. Бои шли между вооруженными формированиями К.Шамуна, так называемыми «нумурами» («тиграми»), и джумблатовцами, которых активно поддерживали суннитские отряды «Народного сопротивления» Саиба Салама. В конце июня Президент К.Шамун, видя свою неспособность взять ситуацию под контроль, обратился к американцам с просьбой о военной помощи.
Между тем 14 июля 1958 года на Ближнем Востоке произошло важное событие - антимонархическая революция в Ираке, положившая конец правлению одиозного прозападного режима. И уже на следующий день в Ливане высадились американские морские пехотинцы, численность которых была вскоре доведена до 20 тыс. человек [5: 9]. Не следует полагать, что в Вашингтоне, принимая решение о вторжении в Ливан, руководствовались лишь оказанием помощи «другу Америки» К.Шамуну. За решением Д.Эйзенхауэра стояло противодействие опасным для США событиям в регионе: создание Египтом и Сирией Объединенной Арабской Республики (ОАР) в феврале 1958 года и, разумеется, июльская революция в Ираке, похоронившая Багдадский пакт.
В последний день июля 1958 года новым Президентом Ливана парламент избрал Фуада Шехаба. Ситуация в стране нормализовалась, и в октябре того же года американцы ушли. Новый президент скорректировал внешнюю политику республики, в частности были нормализованы отношения с главой ОАР Г.А.Насером. Ф.Шехаб значительно увеличил чиновничий аппарат, привлек в него большое количество мусульман. Если в начале его правления марониты составляли половину ливанских чиновников, то в конце лишь около трети [11: 205].
Кризис 1958 года стал серьезным потрясением для ливанцев. Многие исследователи рассматривают эти события как своего рода репетицию гражданской войны 1975-1990 годов, другие - даже как первую гражданскую войну в стране. Однако несомненно, что кризис затронул не всю ливанскую конфессиональную гамму. Главными акторами кризиса выступали часть маронитской общины, друзы и сунниты.
Деятельность Ф.Шехаба, безусловно, способствовала стабилизации, хотя в целом и не отличалась последовательностью. Его постоянные призывы к социальной справедливости и гражданскому миру зачастую оставались декларациями. В годы правления преемника Ф.Шехаба - Шарля Хелу - и вовсе началось «движение вспять». Существенно увеличилось имущественное расслоение, причем и между регионами страны. Так, к 1975 году среднегодовой доход жителя Бейрута составлял 803 доллара, а южных ливанцев, преимущественно шиитов, лишь 151 доллар [12: 162]. Негативно сказались на Ливане и события «черного сентября» 1970 года в Иордании и последовавший за ними перенос штаб-квартиры ООП в Бейрут. Палестинское присутствие в стране, в том числе и военное, привело к еще большему втягиванию Ливана в конфликт с израильским соседом. Палестинцы, которые к 1975 году составляли около 15% населения страны, превратились в важный фактор внутриполитического процесса, стали союзником левых сил в противостоянии с христианами, составлявшими основу правого спектра общества.
Расстрел автобуса с палестинцами 13 апреля 1975 года группой боевиков правохристианской партии «Катаиб» принято считать началом гражданской войны. Показательно, что в стране эта война часто именуется «ливанской» - тем самым подчеркивается ее общенациональный характер.
Для первого этапа войны (апрель 1975 г. - июнь 1976 г.) характерно противоборство двух лагерей по простой схеме - консервативный, прозападный, правохристианский союз против национально-патриотических сил (НПС), объединявших мусульманские общины Ливана, включая друзов, коммунистов, отряды Сирийской социально-националистической партии (ССНП), то есть отчасти и православных ливанцев, и палестинские вооруженные формирования. Если правые стремились к сохранению основ политической системы Ливана, то левые силы пытались с помощью оружия ограничить роль или даже по возможности исключить конфессионализм из политической жизни страны. Хотя следует заметить, что единственной политической партией, последовательно выступавшей за ликвидацию политического конфессионализма, являлась Компартия Ливана, в тот период она олицетворяла собой заметную силу и была представлена в парламенте.
Через год ожесточенных боестолкновений, весной 1976 года, НПС контролировали примерно 80% ливанской территории [12: 203]. Но тут, вопреки политической логике, на помощь правым христианам пришла… Сирия! Дамаск в тот период пытался вести политический торг с американцами и рассчитывал на урегулирование своих отношений с Израилем, делая ставку при этом на поддержку дипломатии США. Решение о вводе сирийских войск было оформлено ЛАГ как миротворческая акция. Сирийское руководство посчитало необязательным информировать о своем решении Москву, чем поставило в весьма затруднительное положение А.Н.Косыгина, который в мае 1976 года находился в САР с официальным визитом. К событиям этого периода в его трудах обращался Е.М.Примаков [8]. Можно согласиться с его оценкой, как и многих других специалистов, утверждавших, что если бы не ввод сирийских войск в Ливан в июне 1976 года, НПС вскоре полностью контролировали бы положение дел в стране3.
Второй период гражданской войны в Ливане (июнь 1977 г. - июнь 1982 г.) характеризовался серьезными изменениями в равновесии сил, к его концу в стране воевали друг с другом не две, а три военно-политические группировки: Сирия и союзные с ней шиитское движение «Амаль» и маронитская партия «Марада» (семейство Франжье); правохристианские силы; НПС и палестинские отряды). Обстановка серьезно осложнялась действиями Израиля, который вторгался в страну в 1978 и 1982 годах.
Третьим этапом гражданской войны принято считать период с июня 1982 года по февраль 1984 года. Крупномасштабная израильская военная акция, начавшаяся в июне 1982 года и включавшая 70-дневную осаду Бейрута, вынудила палестинцев перенести штаб-квартиру ООП в Тунис и вывести из Ливана около 11 тыс. своих боевиков в другие арабские страны. Только в ходе осады Бейрута число жертв среди мирного населения превысило 10 тыс. человек. В тот период отношения между правыми христианами Ливана и израильтянами имели союзнический характер, что усугубляло раскол в ливанском обществе, особенно после бойни палестинцев в лагерях Сабра и Шатила. В сентябре 1982 года США, Франция и Италия пытались осуществить в Ливане миротворческую миссию, перебросив в район Бейрута миротворческий контингент - около 3500 военнослужащих. Но вскоре, осознав невозможность выполнения миссии, натовцы вывели свои войска.
Для этого этапа характерно крайнее напряжение в отношениях между маронитской и друзской общинами. Друзы физически уничтожили значительную часть христиан, главным образом маронитов, в традиционных районах друзского расселения - Шуф и Алей. Было стерто с лица земли 62 маронитских поселения, 300 тыс. христиан стали беженцами. Так называемая «война в горах» стала крупнейшим поражением христианских сил за все годы гражданской войны и напомнила миру о старом маронитско-друзском конфликте, который еще во второй половине XIX века унес множество человеческих жизней. Неслучайно, что после гражданского примирения в Ливане в Шуф и Алей вернулись не более 17% беженцев.
Четвертый этап войны (февраль 1984 г. - октябрь 1990 г.) также характеризовался драматическими событиями, многочисленными случаями конфессионального геноцида, активной вовлеченностью внешних игроков - Сирии, Израиля, США, ООП, Ирана, а отчасти и Ирака, на помощь которого опирались антисирийские силы в стране. В начале этого периода казалось, что политическое урегулирование внутриливанского конфликта невозможно, однако вместе с тем становилось очевидно, что оно неизбежно. По-прежнему менялась конфигурация расстановки «свой-чужой» и иногда создавалось впечатление, что кровопролитие будет продолжаться неопределенно долгое время. Отдельные группировки воевали уже не столько во имя политических целей, а действовали подобно мафиям в подконтрольных им районах. И это давало надежду на компромисс.
В октябре 1989 года по инициативе Саудовской Аравии были подписаны Таифские соглашения, в подготовке которых принимали участие и сирийцы, что стало началом постепенного прекращения боевых действий. Как верно отмечала газета «Коммерсант», «саудитам на случай осложнений отношений со своими основными партнерами на Западе было выгодно иметь дополнительный офшорный центр» [3: 9]. Свои интересы прекратить войну были и у других внешних игроков. А народ Ливана? Он безумно устал почти от 15-летнего кровопролития. Так, по оценке известного израильского государственного деятеля Б.Нетаньяху, гражданская война стоила ливанцам 100 тыс. жизней [6: 663]. И это минимальная оценка. Ливанцы же говорят, что погиб каждый десятый гражданин страны - более 250 тыс. человек, многие христиане навсегда покинули родину.
На заключительном этапе войны на центральное место в Ливане выдвинулась фигура генерала Мишеля Ауна, командующего ливанской армией, назначенного Президентом А.Жмайелем, чей срок полномочий истек, временно исполнять обязанности премьер-министра, что противоречило Конституции. Волевой и амбициозный генерал фактически провозгласил себя президентом страны и превратился в лидера большей части ливанских христиан, позиционируя себя как патриот Ливана и противник вмешательства Сирии в его дела. Затем последовали бегство генерала во французское посольство в Бейруте (октябрь 1990 г.) и акции возмездия со стороны сирийских войск и их мусульманских союзников в отношении христиан.
Важным событием в истории начального послевоенного периода можно считать принятие Национальным собранием (парламентом) закона «Об амнистии» в марте 1991 года, который гарантировал прощение всех политических преступлений, совершенных до его принятия. Несколько ранее были распущены все регулярные
вооруженные формирования политических группировок, за исключением «Хезболлы», отказавшейся это сделать под неизменным для этой организации предлогом - ввиду «израильской угрозы и оккупации ферм Шебаа на ливанском юге».
Прекращение гражданской войны благодаря Таифским соглашениям 1989 года не устранило глубинных причин внутриливанской стабильности, хотя система политического конфессионализма претерпела изменения в пользу мусульманских общин, что расценивалось ими как успех. Вместе с тем усилился новый сильный дестабилизирующий фактор - сирийское военное присутствие. Значительно возросла и роль Эр-Рияда в ливанских делах, главным образом за счет финансовой помощи. С начала 1990-х годов ни одно важное политическое решение в Ливанской Республике, включая ключевые кадровые вопросы, не принималось без консультаций с Дамаском и Эр-Риядом. Такое положение дел не изменилось после вывода сирийских войск в апреле 2005 года и сохранялось вплоть до начала «арабской весны» в Сирии в марте 2011 года. Это предопределило и новую расстановку политических сил в стране.
В первые послевоенные годы политический процесс в Ливане проходил достаточно стабильно. С 1992 года во главе правительства 12 лет (с небольшим перерывом) находился ливанский миллиардер, бывший строительный подрядчик двора КСА Рафик Харири. Будучи талантливым управленцем, он за шесть лет в значительной степени восстановил ливанскую экономику и разрушенную столицу, а военный ущерб Ливана по минимальным оценкам составлял 25 млрд. долларов. Вероятно, не обошлось без коррупции, поскольку личное состояние премьера за годы его пребывания у власти существенно увеличилось. Р.Харири, несомненно, ориентировался на Саудовскую Аравию и Запад, но в течение длительного времени ему удавалось сочетать это с хорошими отношениями и с сирийцами.
Отдельная тема в послевоенном развитии Ливана - возросшая роль партии «Хезболла» и шиитской общины в целом. Партия изначально была создана в 1982 году как военизированная группировка из наиболее радикальных элементов шиитского движения «Амаль», при активном содействии иранского КСИР на волне антиизраильских и антиамериканских настроений в среде ливанских шиитов (подобным же образом из крайне праворадикальных элементов партии «Катаиб» выросли «Ливанские силы» Самира Джааджаа). С 1992 года «Хезболла» принимает активное участие в политической жизни Ливана (получила 12 из 128 мест в ливанском парламенте). Однако ее амбиции в ливанской политике в первые 15 лет после окончания гражданской войны не реализовались, а значит, не были осуществлены и планы Ирана по укреплению его позиций в республике.
После убийства в Бейруте Р.Харири (февраль 2005 г.), который незадолго до этого ушел в отставку с требованием вывода сирийских войск, о чем вскоре было объявлено в Дамаске, политические силы Ливана пришли в движение. В марте 2005 года в Бейруте прошли беспрецедентные по количеству участников демонстрации: 8 марта - с выражением признательности Сирии за ее роль в Ливане (800 тыс. человек, в основном шииты из «Хезболлы» и «Амаль», а также просирийски настроенные христиане). А 14 марта около 1 млн. человек - суннитское движение «Мустакбаль», друзы В.Джумблата и некоторые христианские группировки - приветствовали в ливанской столице скорый уход сирийцев. В ливанской истории упомянутые события получили название «революция кедров», поскольку оба политических объединения использовали ливанскую национальную символику.
Таким образом, весной 2005 года в политическом классе и обществе Ливана произошло четкое размежевание - «Альянс 8 марта» («Хезболла» (Хасан Насрулла), «Амаль» (Набих Берри, неизменный с 1992 г. спикер парламента) и второстепенные политические игроки - ССНП, Демократическая партия известного соперника В.Джумблата в друзской общине Таляля Арслана, североливанское маронитское движение «Марада» (клан Франжье), арабские националисты (насеристы).
И второе политическое объединение - «Коалиция 14 марта» (движение «Мустакбаль» во главе с сыном Р.Харири - Саадом, маронитские партии «Катаиб» (семейство Жмайель) и «Ливанские силы» (С.Джааджаа), сторонники В.Джумблата - Прогрессивно-социалистическая партия (ПСП). Этот политический блок ориентировался на КСА и Запад. После триумфального возвращения из французской эмиграции генерала М.Ауна, пересмотревшего свою антисирийскую позицию, к «Коалиции» примкнуло и возглавляемое им «Свободно-патриотическое движение» (СПД), представленное преимущественно маронитами, а также православными. «Коалиция» ориентировалась на Сирию, Иран, а в некоторой степени и на Россию. Это ознаменовало новый феномен в политической жизни Ливана, а именно: тесное партнерство шиитов и значительной части христианской общины Ливана, что приобрело долговременный характер.
Силы противоборствующих сторон и в парламенте, и в ливанском медиапространстве были примерно равны, и в дальнейшем это весьма затруднит принятие важных для страны решений, усилив роль независимых кандидатов, например депутатов Наджиба Микати, миллиардера из Триполи, дважды бывшего премьер-министром, и «колеблющихся» по отдельным вопросам ливанской повестки, в частности депутатов В.Джумблата. В мае-июне 2005 года состоялись выборы в парламент, на которых победу одержала «Коалиция 14 марта». Было сформировано правительство Фуада Синьоры (впоследствии «прославился» чудовищной коррупцией). В стране начался национальный диалог в поисках возможных компромиссов между политическими группировками. Но в результате крупномасштабного израильского вторжения на юг Ливана он был сорван.
Острый кризис на «израильском треке», по существу, спровоцировала ливанская «Хезболла» в июле 2006 года, обстрелявшая северный Израиль, что привело к гибели трех военнослужащих ЦАХАЛ. Имелись раненые среди гражданского населения, а двое израильских военных были взяты в заложники. Однако ответ израильтян был признан международным сообществом неадекватным и избыточным. Использовав мощь своих вооруженных сил, Израиль с 12 июля по 14 августа провел крупную военную операцию, уничтожив важную инфраструктуру в провинции Южный Ливан. Разрушив все девять мостов в этом районе, Израиль отрезал юг от центральных районов страны. Помимо объектов «Хезболлы», ударам подвергались населенные пункты по всему Ливану, использовались запрещенные кассетные боеприпасы и т. д.
В этих условиях «Хезболла» оказалась единственной военной силой, противостоящей агрессору. Ее отряды успешно сопротивлялись, не позволив израильтянам продвинуться в глубь страны более чем на 15-20 км. Авторитет шиитской организации существенно вырос и в общине, и в обществе в целом, что было подтверждено на парламентских выборах в июне 2009 года, впрочем, баланс «Коалиции» и «Альянса» существенных изменений не претерпел.
В начале 2008 года Ливан вступил в очередной кризис, связанный с отстранением от должности офицера-шиита, руководителя службы безопасности бейрутского международного аэропорта, находившегося под фактическим контролем «Хезболлы», осуществлявшей там в том числе и контрабандные операции. Другое правительственное решение предполагало введение некоторых ограничений на медийную деятельность организации. Шииты объявили о гражданском неповиновении властям. В Западном Бейруте начались столкновения между сторонниками «Коалиции 14 марта» и «Альянсом 8 марта», в ходе которых погибло несколько десятков человек. Отряды «Хезболлы» убедительно доказали, что они в состоянии полностью контролировать положение дел в мусульманской части столицы Ливана. В результате тех событий в Ливанской Республике утвердилась триада «Армия, Народ, Сопротивление» как залог внутренней безопасности и защиты суверенитета республики4.
КСА, Иордания, Кувейт, ОАЭ и Бахрейн планировали осудить «Хезболлу» в ЛАГ как основного виновника кризиса, против чего решительно выступили Сирия и Катар, который уже тогда пытался вести антисаудовскую игру. К счастью, возобладал здравый смысл и кризис был разрешен без силовой эскалации, к чему могло бы привести публичное осуждение «Хезболлы», которую, разумеется, поддержал и Иран. На совещании ЛАГ в Дохе в мае 2008 года очередной ливанский кризис урегулировали. В Бейруте были отменены вызвавшие взрыв решения по международному аэропорту и медиа «Хезболлы». Пост президента Ливана, который в течение 18 месяцев после окончания срока полномочий просирийского генерала Эмиля Лахуда оставался вакантным, занял центрист Мишель Слейман так же, как и его предшественник, в прошлом командующий ливанской армией. Состав кабинета министров был изменен: за счет передачи части портфелей «Альянсу 8 марта» и независимым, он стал «правительством национального единства».
С марта 2010 года по март 2016 года автор статьи работал в Посольстве России в Ливане. Хотелось бы избежать субъективных суждений, хотя имею и личную точку зрения на события, в связи с тем что знаком с премьером Н.Микати, бывшим Президентом А.Жмайелем, нынешним вице-спикером парламента И.Ферзли, рядом министров, членов парламента и лидерами политических партий, иерархами маронитской, Антиохийской православной и Армянской апостольской церквей, высшим суннитским и шиитским духовенством, руководством «Хезболлы» и «Амаль», видными общественными деятелями и журналистами Ливана. Неоднократно присутствовал на встречах с Президентом М.Слейманом, спикером парламента Н.Берри, вице-премьером С.Мукбилем и др.
Период моей работы в Ливанской Республике был для страны пребывания относительно спокойным (по ливанским меркам), за исключением, разумеется, событий в соседней Сирии, напрямую затронувших Ливан. И хотя в июле 2012 года по инициативе Президента М.Слеймана была принята Декларация Баабды (по названию резиденции президента), призывавшая к нейтралитету и невмешательству в сирийские дела, на практике дело обстояло иначе - боевики «Хезболлы» открыто воевали и продолжают воевать на стороне режима Б.Асада, а салафитски настроенные представители ливанской суннитской общины оказывают поддержку его противникам. В целом именно в этот период в силу влияния сирийских событий и ряда внутриливанских причин были созданы предпосылки для уникального для Ливана политического, социально-экономического и финансового кризиса, который разразился в сентябре 2019 года.
Осенью 2019 года социально-экономическая обстановка в Ливанской Республике начала обостряться, что было связано с неуклонным ослаблением национальной валюты (ливанской лиры) и начавшимся исчезновением с рынка американского доллара, который в стране в течение многих лет являлся платежным средством наряду с лирой. Это стало закономерным итогом ошибочной политики Банка Ливана и государственной власти в целом. Один из ведущих ливанских центров «Maison du future» (Дом будущего) провел исследование, доказавшее, что серьезные финансовые затруднения начались в стране еще в 2015 году, однако в силу бездействия ливанских властей проблемы лишь накапливались и достигли апогея в момент опубликования материала (ноябрь 2019 г.), но это был отнюдь не конец финансового кризиса, который находился в начальной стадии развития [10].
В сентябре 2019 года правительство С.Харири ввело режим чрезвычайного финансово-экономического положения. Премьер поручил кабинету министров разработать соответствующий ситуации бюджетный план и приступить к серьезным экономическим реформам. Однако принятие правительством пакета предложений как основы госбюджета на 2020 финансовый год спровоцировало беспрецедентные протесты по всей стране. Так, предполагалось установить налог на использование интернет-мессенджеров (WhatsApp и аналоги) в размере 6 долларов в месяц, а также увеличить налоги на табак и бензин. К 2022 году планировалось повысить НДС до 15% и сократить госрасходы, включая выплаты госслужащим и отставным военным [1]. Предполагаемые меры негативным образом сказывались на благосостоянии всех без исключения ливанских семей.
Народные волнения начались 17 октября в Бейруте на площади Рияда Сольха и в других крупных городах. Изначально это были достаточно малочисленные манифестации, пикетирования и сидячие забастовки с требованиями решать проблемы в русле борьбы с коррупцией, а не за счет народного благосостояния. В течение следующих нескольких дней протесты переросли в многотысячные демонстрации. Требовали уже ухода в отставку президента, правительства и парламента. Улицы ливанских городов были перекрыты баррикадами и горящими автомобильными покрышками, транспортное сообщение между важнейшими административными центрами было прервано, стали закрываться банки, госучреждения, учебные заведения и т. д.
29 октября председатель правительства С.Харири объявил о своей отставке, однако и он, и его министры продолжили, как это принято в Ливане, исполнять свои обязанности до формирования нового кабинета [7].
На фоне продолжающихся протестов 19 декабря сформировать новый кабинет министров было поручено избранному парламентом премьеру Хассану Диабу, сунниту, как это и предусмотрено ливанским законодательством. Он специалист по компьютерным технологиям, профессор Американского университета в Бейруте и имеет опыт работы в правительстве - в 2011-2014 годах был министром образования и просвещения в кабинете Н.Микати. Вот интересные данные о голосовавших за него членах парламента и их конфессиональной принадлежности: сунниты - 6 из 27 парламентариев, шииты - 27 (из 27), марониты - 15 (из 34), православные - 7 (из 14), католики - 6 (из 8), друзы - 2 (из 8), алавиты -1 (из 2), православные армяне - 3 (из 5), армяно-католики - 0 (из 1), греко-католики - 1 (из 1), другие конфессиональные меньшинства - 1 (из 1) [9]. Победа досталась Х.Диабу в основном благодаря голосам членов парламента от «Хезболлы», «Амаль» и СПД (аунисты), а вот сторонники С.Харири из «Мустакбаля», правые христианские партии и джумблатовцы из ПСП голосовали против.
Между тем в ходе продолжающихся уличных протестов демонстранты предприняли неудачную попытку захватить здание парламента в центре столицы, государственное телевидение и ряд госучреждений. По оценкам, в протестных акциях принял участие каждый шестой ливанец, то есть около 1 млн. человек. Масштабы демонстраций и митингов не идут ни в какое сравнение с «арабской весной» в Ливане, протекавшей достаточно вяло. Являясь очевидцем событий 2011 года, могу засвидетельствовать, что тогда основным содержанием протестных выступлений были призывы к отмене конфессиональных принципов формирования органов власти, что стало для Ливана своего рода «дежурным лозунгом», не имеющих при этом общенациональной поддержки. Силы внутренней безопасности (подчиняются Министерству внутренних дел) в целом контролировали обстановку, не поддавались на провокации. И эти войска, и армейские части, привлекавшиеся к разблокированию транспортных магистралей, вели себя корректно и не проявляли агрессии.
Ливанская национальная валюта продолжила свое падение - ее официальный курс к американскому доллару, являвшийся стабильным с 1998 года и составлявший 1500 лир, опустился до 4000. Было введено жесткое лимитирование на выдачу банками наличных долларов, запрещены валютные переводы за рубеж и т. д.
22 января 2020 года после длительных консультаций и ожесточенной полемики в парламенте было наконец сформировано правительство. Президент и премьер заявили о том, что это правительство технократов и его ближайшая задача - спасение Ливана от экономического коллапса. Показательно, что практически все политические силы, составляющие «Коалицию 14 марта», отказались в нем участвовать (движение «Мустакбаль», партия «Катаиб», «Ливанские силы», ПСП В.Джумблата). Отсутствие поддержки их сторонников предопределило продолжение беспорядков, которые уже приобрели конкретную направленность против нового правительства, хотя и прежние лозунги продолжали звучать - за отмену политического конфессионализма, против коррупции и казнокрадства.
В начале марта правительство объявило о дефолте - Ливан отказался от своих долговых обязательств по погашению еврооблигаций на 1,2 млрд. долларов. По словам премьера Х.Диаба, это решение стало результатом ошибок прошлых лет. Вместо реформирования экономики накапливались долги, что породило огромную по масштабу коррупцию. Банковская система страны позволяла получать прибыль незначительному меньшинству, в то время как 40% граждан оказались за чертой бедности [4].
Премьер-министр также заявил, что его правительство вступило в переговоры о реструктуризации госдолга, который достиг 90 млрд. долларов, что почти вдвое превосходит размер ливанской экономики (более 170% ВВП)5. Хотя в 2018 году на Международной конференции друзей Ливана Париж-4 («Кедр») страны-доноры обещали предоставить в качестве кредитов и безвозмездных субсидий 11 млрд. долларов для стабилизации экономики и крупных инфраструктурных проектов, обусловив это решительными действиями ливанских властей в финансовой сфере. Как мы помним, правительство пыталось их реализовать, но слишком поздно. Опыт последнего кабинета С.Харири показал, что жесткие финансовые шаги в предкризисной ситуации и принимаемые одним пакетом меры встречают решительное отторжение населения6.
Ситуация в стране весной 2020 года усугубилась распространением в Ливане пандемии коронавируса. Однако это дало возможность властям принять решительные меры против скоплений людей, организации протестных шествий и митингов. Показательно, что в апреле в ливанских СМИ появилась информация о том, что в страну вернулся С.Харири, который находился за рубежом, и он якобы «привез деньги для продолжения антиправительственных протестов», в надежде отправить в отставку неугодное «Мустакбаль» правительство Х.Диаба. И на самом деле в конце апреля в Триполи возобновились протестные акции суннитов.
Размах протестов в Ливане стал неожиданностью для многих в мире. Появился целый ряд конспирологических версий - что за народными выступлениями стоят США, Израиль и т. п., что во всем виновата «Хезболла», из-за непринятия которой на Западе и была организована вся эта грандиозная кампания протестов. Автор уверен в том, что усилия по оседланию народного недовольства в Ливане действительно имели место и в Америке, и в Западной Европе, и в Израиле. Но это были лишь попытки использовать уже состоявшийся взрыв народного возмущения в своих интересах. Следует отдать должное руководству «Хезболлы», которое не поддалось на многочисленные внешние и внутренние провокации и ее союзникам по «Альянсу 8 марта», которые остались на твердых позициях тесного партнерства с шиитской партией. А отдельные стычки между шиитами и суннитами действительно имели место в стране, но в основном уже после объявления состава кабинета министров и отказа «Коалиции 14 марта» в нем участвовать.
Примечательно отсутствие ярко выраженных лидеров ливанского протестного движения. Это можно оценить либо конспирологически, проведя параллель с некоторыми «цветными революциями» в мире, либо признать результатом спонтанного и искреннего порыва возмущения социальной несправедливостью всего народа Ливана.
Что касается позиции России, то она предстала перед ливанцами и всем миром крайне сдержанной и осторожной. Из Москвы не прозвучало развернутой оценки этого кризиса, а отдельные заявления российских официальных лиц содержали лишь призыв к сдержанности и выражали озабоченность.
Правительство Х.Диаба разработало свой план выхода из кризиса и предложило его на рассмотрение потенциальным западным спонсорам. Переговоры продолжаются, но окончательного решения пока не достигнуто. Время же играет против кабинета министров. COVID-19 не слишком сильно затронул Ливанскую Республику, так, по состоянию на 19 мая 2020 года, в стране были зафиксированы лишь 954 случая заболевания, однако с 10 мая в республике объявили комендантский час. Ограничения будут действовать до 7 июня. Но ведь их придется отменять.
Следует указать на внушительный спад в экономической активности в Ливане. Опустился на нулевую отметку весьма важный для экономики страны туристический сектор и связанные с ним отрасли (гостиничное хозяйство, общественное питание, сфера развлечений и услуг и т. п.). Не работают и многочисленные компании и фирмы по грузоперевозкам. В условиях резкого увеличения числа безработных правительство не располагает финансовыми возможностями по оказанию материальной поддержки населению и бизнесу. Щедрая финансовая помощь арабов Залива в настоящее время отсутствует по политическим причинам (проблема «Хезболлы»).
В мае 2020 года обстановка еще более осложнилась коллапсом экономики и острейшим финансовым кризисом в соседней Сирии, с которой ливанцы имели устойчивые торговые связи (хотя с апреля 2020 г. ливано-сирийская граница и была закрыта по причинам пандемии, что не распространялось на сирийских беженцев, желавших вернуться на родину). В условиях хаоса, в котором находится страна, этот немногочисленный поток может прекратиться.
Следует признать, что после неизбежного снятия в стране ограничений, связанных с коронавирусом, есть высокая вероятность возобновления антиправительственных выступлений и даже их дальнейшей эскалации. Финансово-экономические меры, которые попытается реализовать кабинет министров, скорее всего, окажутся непопулярными в стране. В пользу давления на правительство будет играть и то обстоятельство, что в его составе отсутствуют влиятельные политические силы («Коалиция 14 марта»). В последней декаде мая 2020 года в Бейруте стали распространяться слухи о том, что здоровье 85-летнего Президента М.Ауна серьезно ухудшилось. Если он будет не в состоянии исполнять свои обязанности, возможно, республика вступит в этап президентского вакуума, который в сегодняшней обстановке неизбежно надолго затянется.
Сегодня Ливан столкнулся с кризисом нового типа как по его размаху, так и по сложности проблем, требующих срочного решения. Однако благодаря горькому опыту ливанцев, обретенному ими в новейшей истории, текущий, еще не закончившийся кризис вплоть до настоящего времени проходит без кровопролития.
Автор искренне желает ливанцам успешно преодолеть серьезнейшее испытание в истории их страны.
1Последняя официальная перепись населения проводилась в 1932 г. французскими мандатными властями. Все последующие демографические данные являются оценочными, включая и те, на основании которых определены квоты религиозных общин в органах государственной власти, введенные в действие Национальным пактом осенью 1943 г. Основные религиозные общины (христиане, сунниты и шииты) в течение многих десятилетий не ставят вопроса о новой переписи, опасаясь конфликтной ситуации. Лишь в конце ливанской гражданской войны 1975-1990 гг. в квотирование были внесены некоторые корректировки, но без проведения переписи.
2Официальное название - Организация центрального договора (СЕНТО).
330-тысячный сирийский воинский контингент был выведен из Ливана в апреле 2005 г.
4Под «Сопротивлением» понимаются в первую очередь вооруженные формирования «Хезболлы».
5Кроме того, объем ВВП по сравнению с 2017 г. упал в два с половиной раза, увеличилось отрицательное сальдо торгового баланса, что привело к обесцениванию ливанской лиры на валютном рынке, но официальный курс поддерживался до сентября 2019 г.
6С.Харири намеревался снизить дефицит госбюджета в 2020 г. почти на 7% за счет непопулярных мер, которые открыли дорогу кризису.
Источники и литература
1. Бочаров И. Ливан может стать новой «пороховой бочкой» Ближнего Востока // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/columns/middle-east/livan-mozhet-stat-novoy-porokhovoy-bochkoy-blizhnego-vostoka/ (дата обращения: 19.05.2020).
2. Кузнецов А.А. Политический процесс в Ливане на рубеже XX-XXI веков. М.: Институт Ближнего Востока, 2017. 224 с.
3. Коммерсант. №164. 02.09.2005.
4. Ливан объявил дефолт // URL: https://www.finanz.ru/novosti/obligatsii/livan-obyavil-defolt-1028973882 (дата обращения: 17.05.2020).
5. Наумкин В.В. Два кризисных года на Ближнем Востоке // Восток (Oriens). 2008. №6.
6. Нетаньяху Б. Место под солнцем. Иерусалим, 1996 (на рус. яз.). 663 с.
7. Премьер Ливана объявил об отставке на фоне протестов // URL: https://ria.ru/20191029/1560363218.html (дата обращения: 19.05.2020).
8. Примаков Е.М. Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами. М.: Российская газета, 2006. 382 с.
9. Ман хува Хассан Дияб аль-мукялляф расмиййан би-таклиф аль-хукума. (на араб. яз.) // URL: https://www.marayainternational.com/lebanon/34259 (дата обращения: 16.05.2020).
10. Lebanon: Anatomy of a Currency Crisis // URL: http://www.maisondufutur.org/en/Publications/Policy-Papers/Lebanon-anotomy-of-acurrency-crisis (дата обращения 15.05.2020).
11. Salibi K. Crossroads to Civil War: 1946-1975. London: Penguine Publications, 1986. 178 p.
12. Trablousi F. A History of Modern Lebanon. N.Y.: Pallgrave McMillam, 2012. 307 p.
