ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Ирина Олеговна, Африка - громный континент, потенциально очень важный для России, знаковый для глобальной политики. После большого перерыва состоялся грандиозный форум в Сочи, который собрал 54 африканских государства. Во время этого форума почти во всех СМИ рефреном звучала фраза о возвращении России в Африку, но она звучала и десять лет назад во время африканского турне Дмитрия Медведева, в ту пору российского президента. Что за эти годы изменилось?
Ирина Абрамова: Десять лет назад, до появления санкций, мы все еще хотели стать частью Европы, западной культуры и рассматривали Африку как побочный продукт нашей внешней политики и внешнеэкономических связей. Сейчас же, когда ситуация изменилась, что связано не только с санкциями, но и со всей конфигурацией мирового развития, геополитики, геоэкономики, когда развивающиеся страны, по сути дела, становятся главными акторами мирового экономического пространства, растет роль в том числе и африканского континента. Это очень перспективный рынок, с одной стороны, потому что африканское население развивается высокими темпами, молодые люди предъявляют спрос на новые товары и услуги. С другой стороны, это источник природных ресурсов, причем таких, которые нужны для развития новых высокотехнологичных отраслей и военной промышленности.
Поэтому, естественно, развернулась геостратегическая схватка. Россия не должна проиграть в схватке за Африку. Сейчас у нас самый подходящий момент для возвращения в Африку. Это связано с тем большим авторитетом, который мы завоевали на Ближнем Востоке. Для африканских стран чрезвычайно важен политический и экономический суверенитет. И они в России видят защитника своего суверенитета, который подвергается постоянным атакам с разных сторон. Конечно, очень многие африканские лидеры не хотят повторения сценария, произошедшего в Сирии, в странах Северной Африки. Они испытывают потребность спокойно развиваться и не допустить никаких «цветных революций»
и «арабских весен».
А.Оганесян: На форуме была одна дискуссионная сессия «Традиционные ценности и суверенитет как гарант стабильного развития». Вы согласны с оценками некоторых СМИ о том, что на форуме доминировала политическая, а не экономическая составляющая?
И.Абрамова: Нет, абсолютна с этим не согласна. Я читала об этом именно в российских СМИ. Хочу сказать, что экономический форум был составной частью мероприятия. С него начался общий большой форум, который включал двухдневный экономический форум (23-24 октября) и политический саммит Россия - Африка (24 октября). Именно экономический форум вызвал большой интерес, на нем рассматривались возможности нашего сотрудничества, причем в абсолютно разных отраслях. И то, что по итогам форума было заключено экономических соглашений на сумму 1 трлн. 40 млрд. рублей, то есть это 15 млрд. долларов, говорит о том, что экономический эффект был очень высокий.
А.Оганесян: Если смотреть на цифры, то на долю стран Африки приходится около 3% российского внешнеторгового оборота, из которых 80% отводится Северной Африке и Нигерии. Понятно, что здесь - сырьевая составляющая. Многие говорят о том, что даже поставленная Президентом России задача удвоения товарооборота все равно, исходя из такой низкой базы, будет иметь не тот эффект, который нужен России.
И.Абрамова: Нет. Цифра около 3% больше относится к предыдущим годам. За последние пять лет мы удвоили свой торговый оборот с Африкой - 20,4 млрд. долларов. Это небольшая сумма, но если учесть, что она удвоилась за пять лет, то это неплохо. Из 20,4 миллиарда 17,5 - российский экспорт в Африку, импорт составляет примерно 3 миллиарда. В основном 17,5 миллиарда - это несырьевой экспорт. Задача, которая была поставлена в майских указах, чтобы довести наш несырьевой экспорт до 250 миллиардов к 2024 году, в значительной степени может быть решена за счет расширения нашего экспорта
в Африку.
А.Оганесян: Как вы думаете, насколько наш вернувшийся интерес к Африке обусловлен тем, что появились новые игроки - Китай, Израиль, Индия? Можно ли с этими новыми акторами вступать в экономические отношения? Это для нас вызов? Это дает нам шанс сотрудничать с ними или это просто конкуренты в чистом виде?
И.Абрамова: Конечно, для того чтобы нам правильно выстраивать политику, нужно искать не конкурентов, а взаимодействовать со своими партнерами. Да, у них позиции намного лучше, в первую очередь у Китая, который за последние годы, в отличие от нас, наращивал свое взаимодействие с Африкой. Такая усредненная цифра ежегодного товарооборота Китая с Африкой составляет 200 млрд. долларов. Но тем не менее, естественно, Россия должна очень четко проводить политику и стараться взаимодействовать в определенных сферах, но в то же время там, где у нас есть свои конкурентные преимущества, главным из которых является то, что мы имеем колоссальный опыт СССР по работе с нашими африканскими партнерами. Этот опыт отличается тем, что все, что мы делали в тот период для Африки, мы делали исключительно для нее.
Новые игроки, как и старые, в той или иной степени используют африканцев для решения своих экономических проблем. Африканцы это прекрасно понимают. К примеру, Китай, который является нашим стратегическим партнером, достаточно прочно занял позиции на континенте, кредитует африканские страны, и им придется эти кредиты погашать. К тому же Китай заинтересован в том, чтобы привозить свою рабочую силу и, не вмешиваясь в политические дела этих государств, тем не менее наращивать свое экономическое влияние.
Россия всегда позиционировала себя для африканцев как равный партнер. Африканцы на сегодняшний момент испытывают определенную усталость от сотрудничества с Китаем, достаточно традиционное отрицательное отношение к Западу, с одной стороны, а с другой - они смотрят на Россию как на защитницу своего суверенитета. И в этом сейчас для нас прекрасный момент возвращения в Африку. К тому же еще сохранились люди, которые учились в СССР и говорят на русском языке, в том числе в африканских руководящих органах. На саммите было тоже достаточно много людей, разговаривающих на русском языке.
Несмотря на то что мы практически свернули там деятельность своих культурных центров, что неправильно, в отличие от китайцев, которые создали в каждой стране по одному, а в некоторых странах даже по два или три института Конфуция, могу сказать, что интерес к русскому языку, нашей культуре, нашим возможностям, которые мы можем реализовать, сохраняется.
А.Оганесян: Скажите, а сколько африканцев сейчас учатся в российских вузах и на каких условиях?
И.Абрамова: Конечно, количество обучающихся африканцев в России очень незначительное - всего 17 тыс. человек. Надо сказать, что за последние годы эта цифра несколько увеличилась. На форуме была секция, посвященная взаимодействию науки и образования. Африканцы стояли в проходах. Потребность в образовании в России и изучении русского языка существует. До сих пор африканцы довольно хорошо разбираются в русской культуре, что для меня было очень удивительно. Проблема заключается в том, что, например, китайцы предоставляют гораздо большие стипендии под ключ: оплачивается проезд, выдают небольшие, но достаточные деньги для проживания, обучение и жилье бесплатные. У нас государственная стипендия составляет 3-4 тыс. рублей, билет - за свой счет, не факт, что будет обеспечено место в общежитии. Обучение - бесплатное. А так, как хочешь, так и вертись. Тут мы очень проигрываем китайцам, которые формируют свои кадры.
Мне очень понравилось на заседании сессии, что у нас есть какие-то идеи на этот счет. В частности, неплохо поставлена подготовка профильных специалистов российскими компаниями, которые взаимодействуют с африканскими странами. Эти компании обучают их за свой счет, оплачивают приезд и готовят специалистов под реализацию своих проектов. Можно расширить эти возможности, используя государственное частное партнерство. Государство предоставляет бесплатные бюджетные места, а компания доплачивает специалистам, которые будут на местах реализовывать интересы этой компании. Это было бы очень привлекательно. Есть и другой проект, который мне импонирует. Считается, что надо создавать детские центры по типу «Сириуса» для отбора наиболее талантливых африканских детей, для того чтобы в дальнейшем их обучать в России и чтобы они возвращались на работу домой и потом сотрудничали с нашими специалистами.
А.Оганесян: В Африке сохранились наши культурные центры?
И.Абрамова: Раньше у нас были культурные центры в каждой стране. Сейчас их осталось очень мало, в основном в странах Северной Африки, в Танзании - восемь центров. Практически это ничто, средств очень мало. Во многих африканских университетах существуют кафедры русского языка, но мы не можем обеспечить их учебниками, не говоря уже о преподавателях. Африканцы готовы даже покупать учебные пособия. То есть все это надо заново возрождать и налаживать работу, но за один год мы не решим эти проблемы. По итогам саммита принято решение, что каждые три года мы будем проводить такое большое мероприятие поочередно в России и какой-нибудь африканской стране.
А между этими саммитами необходимо создать постоянно действующий орган, который реализовывал бы задачи предыдущего форума и определял, по каким направлениям нам нужно сотрудничать с Африкой.
А.Оганесян: Многие из нас познакомились с Африкой благодаря известной фразе «Не ходите, дети, в Африку гулять». А вы как пришли к Африке?
И.Абрамова: Я вообще-то поступала в Институт стран Азии и Африки на арабское отделение и собиралась заниматься арабскими странами. После института занималась экономикой Египта. И диссертацию писала по египетской урбанизации. Потом поехала в Египет, там работала какое-то время, занималась проблемами развития этой страны. Однако проблемы урбанизации касаются не только Египта, но и других африканских стран. Таким образом, демографические проблемы и вопросы миграции распространились южнее Сахары.
А.Оганесян: Интерес к сочинскому саммиту со стороны африканцев был огромен. А что мы им можем предложить, кроме оружия?
И.Абрамова: Этот вопрос говорит о том, что, к сожалению, наше информационное пространство наполнено в основном западным контентом. На самом деле Россия очень многое может предложить Африке. Африканцам надо реализовать свою «Повестку дня - 2063», это их главный программный документ. Называется она так, потому что в 1963 году была создана Организация африканского единства, ныне Африканский союз. Они в 2013 году во время празднования своего 50-летия приняли эту программу стратегического развития. Там есть семь устремлений: нужно создать процветающую Африку, а процветание Африки в значительной степени зависит от развития и внутренней интеграции, инфраструктуры, энергетики, борьбы с бедностью.
У нас очень хорошие компетенции в сфере энергетики и инфраструктуры. Неплохо на африканском континенте действует наша государственная корпорация «Росатом», которая строит атомные электростанции. Атомная электростанция в Египте - последний крупнейший проект. Мы дали им кредит на 25 млрд. долларов на строительство. «Росатом» действует интересно, он работает как бы с ноля, сначала создает исследовательский атомный центр, потом расширяет его, готовит минипакет и кадры, в том числе в России, и после этого выходит на крупный проект.
Второе важное направление - транспортная инфраструктура. Кстати, на саммите с Египтом был подписан контракт на поставку 1300 наших современных вагонов. У нас есть очень хорошие возможности по развитию здравоохранения, в первую очередь по борьбе с инфекционными заболеваниями. И наш опыт борьбы с лихорадкой Эбола достаточно удачно был реализован при участии другого крупного бизнеса - РУСАЛ, который вначале профинансировал создание лаборатории, а потом более крупного научно-исследовательского центра. Были созданы две вакцины, считающиеся одними из лучших в мире, заодно там победили и желтую лихорадку, и холеру, и корь. В этом смысле мы стоим на передовых позициях.
Насчет IT-технологий, спутниковой связи, всего того, что касается цифровизации, то здесь у нас тоже есть большие компетенции и мы можем представить свои наработки, в которых африканцы очень заинтересованы. Африканцы очень продвинулись в области мобильного банка. Некоторые страны, такие как Кения, Руанда, даже опередили Россию в значительной степени. В Руанде, например, ставится вопрос, а нужны ли им вообще бумажные деньги. Если вы придете там на рынок, то продавец с вами будет рассчитываться по телефону.
У нас есть наработки в области энергетики, транспорта, сельскохозяйственной продукции, не только поставок зерна, но и выведения новых сортов на местах с привлечением научного потенциала. Наши «камазы» очень хорошо чувствуют себя в Африке и очень востребованы. РЖД подписали несколько соглашений и меморандумов на сочинском форуме с разными африканскими странами. Другое дело, все, что касается крупных трансафриканских проектов, то там достаточно плотно «сидят» китайцы. Они разработали программу развития инфраструктуры Африки, потому что тоже читали «Повестку дня - 2063». Но относительно региональных железных дорог и внутристрановых, то тут РЖД может составить серьезную конкуренцию Китаю.
А.Оганесян: Какова реакция Запада?
И.Абрамова: В целом они признают, что им страшно, что Россия возвращается в Африку.
И они пытаются уже сейчас по итогам форума отговорить африканские страны от того, что им выгодно сотрудничать с Россией. Это, скорее, говорит в пользу нашего взаимодействия.
А.Оганесян: А Китай как-то отреагировал?
И.Абрамова: Положительно, но сдержанно. Без восторгов.
А.Оганесян: Прошла реформа РАН. Провозглашенный результат - работа институтов академии будет налажена таким образом, что они станут моторами, интеллектуальными генераторами идей о том, как нам жить в современном мире на основании научных знаний. К вам больше прислушиваются министерства, ведомства, правительство?
И.Абрамова: Если в целом говорить о реформе, то ее задача предполагала освободить ученых от несвойственных им функций, однако она была полностью перевернута на 180%. Сейчас директора институтов в большей степени занимаются не научной, а хозяйственной деятельностью. Что касается подготовки саммита, с нами очень активно взаимодействовали и МИД, и администрация президента. Мне было очень приятно, что были даны высокие оценки работы нашего института. Но это был побочный продукт нашей деятельности, потому что главное, чем мы должны заниматься, по мнению министерства, - это публиковать статьи на английском языке, а взаимодействовать с органами власти, определять стратегию, в том числе внешнеполитическую и внешнеэкономическую, мы можем, но за отдельные деньги. То есть мы должны просить деньги у органов власти за эту часть работы, так как это не считается научной деятельностью. Другое дело, что мы на добровольной основе все время рассылали аналитические записки в разные органы власти - федеральные органы исполнительной власти, в законодательные органы, они нам все помогали.
Очень приятно, что наш институт привлекли к организации и работе форума. В этом году мы отметили свое 60-летие. Институт был создан в 1959 году, за год до Года Африки, который проходил в 1960-м. В основном задачей института была помощь МИД и Министерству внешней торговли в работе на африканском направлении. Мы и сейчас пытаемся это делать, и наше взаимодействие в рамках форума, и то, что использовались опыт и знания наших ученых, на мой взгляд, очень важно.
А.Оганесян: Вы хотите сказать, что если вы не можете рассчитывать на какие-то гранты, то вы должны выставлять счет за вашу деятельность?
И.Абрамова: Вы представляете, что мы выставляем счет президенту? Это же неэтично. Тем не менее мы поставлены в такие условия, что эта часть нашей работы - подготовка саммита, разработка стратегии - не является научной деятельностью. Этот вопрос очень дискуссионный. По-моему, именно это - наука, а не писание огромного количества статей непонятно о чем в западных журналах.
А.Оганесян: Странный индикатор оценки для работы российского научного учреждения.
В России всегда была известная во всем мире восточная школа, а также африканистики. Как у нас и в других развитых странах обстоят дела с африканистикой как направлением научной
деятельности?
И.Абрамова: У нас была прекрасная школа африканистики, преподавалось примерно
25 африканских языков, готовились профильные специалисты по экономике, истории. Потому что для того, чтобы правильно действовать в той или иной стране, надо знать ее историю, культуру, традиции, язык. Сегодня, по сути дела, готовится очень мало специалистов, студенты в вузах набираются даже не каждый год. Есть небольшие группы в Институте Азии и Африки, РУДН, Санкт-Петербургском университете, МГИМО. Сейчас преподаются только африкаанс, суахили, хауса, амхарский, арабский языки, на которых говорит часть Африки. Этого, конечно, совсем не достаточно. В свое время у нас думали, зачем нам изучать африканские языки, когда вся Африка говорит на английском и французском, можно прибавить еще португальский и испанский. В результате у нас все было свернуто. Наши партнеры как раз и активизировались.
Если в США в свое время не было стремления учить африканские языки, то теперь американские дипломаты, которые едут послами в африканские страны, в значительной степени знают африканские языки. За десять лет они создали очень мощную школу африканистики, потому что прекрасно понимают, какой это перспективный материк.
В Китае большое значение придается изучению африканских языков, но параллельно идет сильное продвижение китайского языка на территории Африки. Огромное количество африканских студентов обучается в Китае и, соответственно, учат китайский язык. Населения в Китая практически столько же, сколько и в Африке - 1,3 млрд. человек.
Россия по численности населения не такая большая, она большая по территории. Нам надо работать по двум направлениям. С одной стороны, продвигать русский язык и готовить африканские кадры со знанием русского языка и у нас в вузах, и на местах. А с другой - надо возрождать школу африканистики. На форуме министр по науке и образованию мне сказал, что принято решение со следующего года увеличить в два раза бюджетные места на специальность африканистики.
А.Оганесян: Очевидно, что западные страны будут предпринимать попытки политического давления на африканские страны, их лидеров, чтобы они не сотрудничали с Россией.
И.Абрамова: У африканцев очень интересный менталитет. Почему мы часто находим с ними общий язык? Чем больше на них давишь, тем больше они сопротивляются. Накануне саммита было колоссальное давление на лидеров африканских стран, оно было не только политическим, но и экономическим. Многие африканские страны получают помощь и кредиты. Если дело не доходило до открытых угроз, то шантаж, безусловно, был. Тем не менее все-таки 43 африканских лидера, несмотря на такое давление, приехали в Россию для участия в форуме. Это говорит о том, что африканцев повернуть, куда нужно, очень сложно. Устоят они или нет - вопрос не ко мне, а к африканцам. Но многое зависит и от того, что мы можем предложить.
А.Оганесян: Африка - неоднородна. Каждая страна требует своего подхода. Как предполагается выстраивать отношения с каждой африканской страной в отдельности или хотя бы с самыми влиятельными государствами?
И.Абрамова: В Африке достаточно много устойчивых интеграционных объединений. Некоторые имеют общий рынок. В Африке было принято решение о создании африканской зоны свободной торговли, которая предусматривает модель ЕС, включая объединения не только экономических, но и политических институтов. Эта зона свободной торговли будет очень привлекательной для внешних инвесторов, потому что условия будут известны заранее. Это дает нам, конечно, шанс.
Что касается отдельных стран, нам всегда надо помнить, что не происходит равномерного развития. В Африке сейчас формируется четыре крупных центра - страны с большим населением. Это мировая тенденция, потому что молодое население активное, оно расширяет рынок и требует большего развития. Эти центры: Египет - на севере, Нигерия - на западе, Эфиопия - на востоке (на эту страну очень большую ставку делают американцы), ЮАР - на юге.
Почему эфиопский премьер-министр получил Нобелевскую премию мира? Он проделал колоссальную работу по разрешению конфликта с Эритреей. Ситуация была стабилизирована, но проблемы еще остаются. За эту страну будет разворачиваться очень большая борьба, что связано с китайским «Новым Шелковым путем», потому что он будет проходить через территорию Эфиопии, через большое Красноморье. Кстати, Эфиопия показывает сегодня одни из самых высоких темпов экономического развития - более 8%. Там создан технопарк, есть развитая инфраструктура, она открыта для зарубежного бизнеса. Китайцы очень активны в этой стране. И для нас Эфиопия очень важна, потому что это христианская страна. В прошлом году отмечалось 120-летие дипломатических отношений между Россией и Эфиопией. Нам эти четыре страны ни в коем случае не надо выпускать из вида.
А.Оганесян: Создаваемая интеграционная система имеет некий централизованный орган управления?
И.Абрамова: В Африке невозможна централизация. Слишком разные культуры, народы. Африканцы прекрасно понимают, что многие задачи своего развития могут решить, только объединив свои ресурсы, в том числе производственные и экономические. Вопрос: с кем нам сотрудничать? - неправильный. Дело в том, что мы не знаем, где и в какой точке Африки для нас будет больше преимуществ. Кто в свое время думал о Центральноафриканской Республике? А теперь мы через эту страну выходим на весь пояс, включая Демократическую Республику Конго.
А.Оганесян: На саммите в Сочи наш президент сделал заявление о списании долгов африканским странам на сумму 20 млрд. долларов. Речь идет о долгах СССР? В российской прессе появились комментарии о том, что африканцы восприняли это заявление как заявку на то, что Россия готова открыть для них кредитную линию. Насколько мы способны на кредитование африканских стран?
И.Абрамова: Сразу хочу сказать, что эти 20 млрд. долларов никак не связаны с сегодняшним моментом. Речь идет о списании долгов, которое началось в 1990-х годах, когда наше правительство, возглавляемое Гайдаром, очень хотело вступить в Парижский клуб. Для того чтобы это сделать, нам было поставлено условие, что мы должны наряду с развитыми странами списывать долги наименее бедным странам. Первый долг был списан в 1996 году Анголе в размере 3,5 миллиарда. В 1999 году мы присоединились к так называемой Кёльнской доктрине о списании полностью долгов. Реализовывали мы это в начале 2000-х годов.
У нас комментировали, что эти долги были невозвратными. Россия находилась в менее выгодных условиях, потому что другим странам, в том числе Восточной Европы, которые списывали долги, компенсировали списанием их собственных долгов перед Западом. России же никто ничего не списал. Как всегда, нас обманули.
Что касается финансового механизма, то это один из острейших вопросов, который волнует африканцев. Какой финансовый механизм будет выстроен между Россией и Африкой? Очень многие наши бизнесмены боятся идти в Африку, потому что не надеются на платежеспособность африканских партнеров. Но на территории африканского континента создан определенный механизм, есть Африканский банк развития, куда мы еще не вступили, но, наверное, будем вступать. В 2018 году мы вступили в Африканский экспортно-импортный банк, мы там третьи по величине акционеры. Этот банк занимается тем, что страхует и обеспечивает экспорт.
И вот на саммите было заявлено, что Российский экспортный центр, Сбербанк и Внешэкономбанк выделяют сумму в размере 5 млрд. евро для финансирования российского экспорта в Африку. Это как раз те страховые гарантии, которыми будут обеспечиваться наши компании. Думаю, что это большая сумма. Потому что на саммите ЕС - Африка было заявлено, что ЕС выделяет на определенный проект 4 млрд. евро.
А.Оганесян: Была другая тема, которая широко комментировалась, в частности, предпринимателями. Они обратили внимание на то, что в декларации сочинского саммита озвучено намерение России оказывать необходимую помощь крупным российским компаниям, работающим на африканских рынках, причем помощь предполагается оказывать любым предпринимателям из африканских государств, планирующим осуществлять свою деятельность в России. На мой непросвещенный взгляд, Африка интересна для малого и среднего бизнеса. Почему такое неравенство? Возможны ли налоговые льготы?
И.Абрамова: Я все равно проповедую концепцию, что нам нельзя ориентироваться только на поддержку компаний. Это абсолютно неправильно. Крупные компании способны финансировать собственную деятельность. Африка чрезвычайно заинтересована в приходе малого и среднего бизнеса. Кстати, наши российские регионы и предприятия готовы к выходу на африканский рынок. Нам нужна государственная поддержка, мы все время об этом говорим.
Во-первых, льготное налогообложение. Во-вторых, необходимо страхование их деятельности, инвестиций, чтобы российские экспортные центры помогали не только крупным компаниям, но малым и средним. Наконец, считаю, что нужно создать четыре центра поддержки малого и среднего бизнеса, которые бы действовали по принципу единого окна, для того чтобы наши бизнесмены пришли туда и получили всю необходимую информацию.
А.Оганесян: Вы говорили, что свою научную деятельность начинали, изучая демографические вопросы в Северной Африке, в Египте. Недавний доклад ООН о росте народонаселения в Африке предлагает непростую картину. Мы видим стремительную урбанизацию и рост городского населения в Африке. Рождаемость очень высокая. Приводятся цифры, что в короткое время прирост населения достигнет 2 миллиардов за счет африканского континента. Как это повлияет на экономику самих африканских стран? Не приведет ли это вообще к обнищанию и снижению покупательного спроса? И что будет с миграционными процессами и не хлынут ли мигранты в Европу?
И.Абрамова: Во-первых, в Европе давно присутствует миграция из Африки южнее Сахары. Что касается этого демографического роста, то он произойдет. Есть прогнозы, что к 2100 году 40% мирового населения будет проживать в Африке. Мир меняется очень быстро. В Китае население прирастало тоже очень быстрыми темпами. Но за счет экономического роста бедность снизилась до 2-3%. Африке нужен экономический рост. И у Африки для этого есть потенциал. У нее есть природные ресурсы, молодое активное население, растет уровень его грамотности, есть цифровизация. Нельзя руководствоваться старыми стереотипами. Кто еще 50 лет назад знал о том, как рванет Китай в конце 1990-х годов? Африку, к сожалению, на нашем информационном пространстве в основном связывают с бедностью и отсталостью. Но вполне возможно, что через 20-30 лет Африка окажется в том же положении, что и Китай.
