ENGLISHАтлантический океан, в первую очередь его северный район, рассматривается НАТО как исключительно ее собственная зона жизненно важных интересов. Мотивируется это тем, что там прежде всего сосредоточены основные транспортные и коммуникационные артерии, соединяющие Северную Америку и Европу, а также стратегически важные военные и гражданские объекты, обеспечение безопасности которых в условиях «беспрецедентного повышения активности российских ВМС и ВВС» в этом субрегионе становится одной из ключевых задач альянса. Причем на Западе расширенно толкуют Северную Атлантику, включая в нее не только собственно ее географическую часть, но и всю акваторию Балтийского и Баренцева морей, рассматривая ее как единый театр военных действий (ТВД) в случае военного конфликта с Россией1.
На протяжении почти четверти века после распада СССР ситуация в сфере безопасности на этом пространстве, по оценкам натовских стратегов, оставалась стабильной, предсказуемой и в целом благоприятной для НАТО, что, дескать, привело к сдвигу фокуса правительств стран альянса в сфере безопасности с территориальной и региональной обороны к стабилизационным операциям вне зоны ответственности НАТО (миссиям в Боснии и Косове) и интервенциям в стратегически отдаленных регионах (Афганистане и Ираке). В результате этого произошла-де атрофия потенциала территориальной обороны НАТО.
На самом деле в этот период военный потенциал НАТО, как известно, продолжал расти в основном за счет вооружений и достаточно сильных армий новых членов - бывших союзников СССР в Восточной Европе. Это позволило «старым» европейским государствам - членам альянса заметно уменьшить численность своих армий и вооружений и снизить военные расходы. Однако с конца первого десятилетия XXI века - по мере перехода России к самостоятельному курсу на международной арене и укрепления своих вооруженных сил - на Западе нарастало беспокойство, возрождались антироссийские настроения, подогреваемые в первую очередь Вашингтоном и его наиболее ретивыми европейскими союзниками.
Предлогом к возврату политики активного сдерживания России послужили сначала события в Грузии, а затем на Украине, спровоцированные западными державами. Объявив вслед за этим Россию на саммитах альянса в Уэльсе в 2014 году и Варшаве в 2016-м главным вызовом для безопасности всех государств блока и своим реальным глобальным соперником, страны альянса приступили к наращиванию военного потенциала и активности объединенных сил по всем направлениям, рассчитывая с помощью жесткого военного, экономического и информационного давления вынудить Россию вернуться к более покладистому прозападному курсу. Приостановив при этом всякое сотрудничество с Россией, НАТО, по существу, отошла от собственной стратегии безопасности, принятой в 2010 году в Лиссабоне, в которой Россия рассматривается в качестве потенциального стратегического партнера альянса в решении важнейших глобальных проблем.
Основы региональной стратегии
На современном этапе подходы НАТО к обеспечению безопасности в Северной Атлантике основываются на таких базовых документах, как Стратегическая концепция обороны и обеспечения безопасности членов Североатлантического договора, утвержденная на саммите альянса в 2010 году в Лиссабоне, Морская стратегия, одобренная в 2011 году, Стратегия объединенных ВВС, введенная 26 июня 2018 года, а также на решениях саммитов НАТО в Уэльсе в 2014 году, Варшаве в 2016 году и Брюсселе в июле 2018 года. В этих документах провозглашен широкий подход НАТО к обеспечению безопасности, охватывающий не только военную сферу, но и политические, экономические и социальные аспекты поддержания стабильности международных отношений в интересах Запада. Ключевым элементом всех этих документов является концепция сдерживания, основанная на адекватном сочетании ядерных и обычных боевых средств.
Стержнем же стратегической концепции являются не политические методы достижения поставленных целей, а «право» НАТО проводить военные операции не только в зоне своей ответственности, но и далеко за ее пределами.
Так, в стратегической концепции (и стратегиях войск) заявлено, что в интересах обеспечения сдерживания НАТО намерена использовать полный комплекс сил и средств, включая создание и поддержание мощных, мобильных и готовых к развертыванию обычных и ядерных сил, средств защиты территории стран союза от баллистических ракет, угроз ОМУ, кибератак, а также проведение крупных совместных операций и операций меньшего масштаба по коллективной обороне и кризисному урегулированию2. С учетом этого в ней, а также документах стратегии родов войск приоритетные географические зоны их операций не обозначены. Они, однако, определены в решениях саммитов НАТО.
Согласно действующей Морской стратегии альянса, интересы безопасности НАТО охватывают такие сферы, как поддержание свободы мореплавания и морских торговых путей, обеспечение безопасности критически важной инфраструктуры и средств передачи энергоресурсов, защита морских ресурсов и окружающей среды3. В целях защиты этих интересов и сдерживания на морских просторах потенциальных противников, в первую очередь, разумеется, России и Китая, в НАТО сформированы коллективные силы ВМС, интегрированные в Силы быстрого реагирования (СБР) альянса. Они состоят из четырех постоянных морских боевых групп, в которые государства - члены альянса направляют от двух до шести своих кораблей. Поскольку большинство стран НАТО являются морскими державами, то количество выделяемых ими кораблей в «общий котел» альянса составляет весьма мощную морскую армаду. Эти силы осуществляют постоянное патрулирование морской зоны ответственности альянса, включая и Северную Атлантику, проводят учения и маневры, обеспечивая проводимые альянсом миссии как в пределах, так и за пределами зоны ответственности альянса. С декабря 2012 года для управления операциями этих сил в Нортвуде (Великобритания), создано Командование объединенными морскими силами НАТО.
В июне 2018 года впервые в истории существования НАТО обнародована также Cтратегия объединенных военно-воздушных сил альянса (Стратегия ОВВС), перед которыми поставлена задача эффективно противодействовать силам ведущих соперников альянса как на земле, в воздушно-космическом пространстве или на морях, так и в киберпространстве, а также решать другие фундаментальные цели альянса в глобальном масштабе. Хотя в этом документе не упоминаются ни источники угроз, ни основные районы операций ВВС альянса, понятно, что особое внимание будет по-прежнему придаваться действиям этого рода войск на восточном фланге НАТО и в Североатлантическом регионе.
Именно там создаются новые командные структуры, центры стратегической коммуникации и радиоэлектронной борьбы, разворачивается строительство новых и модернизация существующих аэродромов, хранилищ боеприпасов и других стратегических инфраструктурных и логистических объектов, способных обеспечить базирование и проведение операций различного масштаба быстро увеличивающимся числом пилотируемой и беспилотной авиационной техники ведущих стран НАТО. В этих же целях, указывается в документе, в Румынии уже развернуты комплексы американской глобальной системы ПРО, а в Польше ускоренно возводится инфраструктура для них, в других странах региона строятся новые базы противовоздушных и противоракетных средств локального или регионального характера4.
Практические меры по продвижению стратегических интересов блока определяются решениями Совета НАТО на уровне глав государств и правительств. Значительный импульс военным приготовлениям НАТО был дан на саммитах альянса в Уэльсе в сентябре 2014 года, Варшаве в июле 2016 года и Брюсселе в июле 2018 года. На этих встречах была согласована коллективная военная программа альянса, ключевыми элементами которой провозглашены усиление борьбы с «вызовами, брошенными Россией», то есть новая конфронтация с ней, «сдерживание, основанное на адекватном сочетании ядерных и обычных вооружений, а также сил и средств ПРО», и продолжение экспансии альянса на Восток, Балканы и Скандинавию.
Одобренный на саммите в Уэльсе план действий НАТО по повышению боеготовности (ПДПБ) предусматривает беспрерывное присутствие сил альянса в воздухе, на суше и на море в приграничных с Россией районах, увеличение Сил быстрого реагирования альянса, формирование передовых экспедиционных сил (ПЭС), действующих на ротационной основе, повышение слаженности и оперативности действий натовских соединений, усиление военно-морского и военно-воздушного потенциала, реализацию масштабной программы учений. Эти меры подкреплены решением о повышении до 2024 года всеми членами альянса военных расходов в реальном выражении до 2% ВВП по мере его роста и руководящим указанием об увеличении до 20% доли национальных военных бюджетов, предназначенной для закупки военной техники (разумеется, главным образом американской). Между прочим, Северная Атлантика вообще не упомянута в документе в числе потенциально беспокоящих альянс субрегионов.
Вслед за этим на саммите в Варшаве стратегическое соперничество с Россией обозначено в качестве долгосрочной евроатлантической перспективы. В целях подавления сопротивления России глобальному курсу НАТО на установление гегемонии Запада на планете и обуздания ее самостоятельных действий на международной арене и внутри страны одобрен многоплановый подход блока к усилению сдерживания России, включающий широкий комплекс мер военного, политико-дипломатического, финансово-экономического и информационного давления на нее. На этот раз в итоговом заявлении упомянута уже и Северная Атлантика, где НАТО будет готова сдерживать любую потенциальную угрозу морским путям сообщения и подступам к территории альянса.
Переоценка подходов
Вслед за встречей в Варшаве и в преддверии очередного саммита НАТО в Брюсселе в июле 2018 года по инициативе ряда «старых» членов альянса, включая США и Великобританию, в НАТО был запущен очередной процесс переоценки военной стратегии Североатлантического блока. В эту работу были вовлечены также мозговые центры ведущих натовских стран.
В ходе развернувшейся весьма оживленной дискуссии о зонах, вызывающих беспокойство, и дальнейших шагов по укреплению оборонного потенциала и усилению сдерживания России в военно-научном сообществе ведущих натовских стран выявились заметные разногласия по сохранению восточного фланга альянса в качестве главного направления дальнейшего расширения базирования боевых войск блока, упорно продвигаемого Польшей и странами Балтии. Наряду с этим подверглась критике позиция руководства альянса за то, что оно уделяет недостаточное внимание укреплению объединенных ВМС, концентрируясь лишь на развитии информационных и новых командных структур в ущерб укреплению морских сил сдерживания и совершенствованию стратегии и тактики по их применению.
В этой связи указывалось, что на современном этапе приоритетной областью НАТО в сфере обеспечения безопасности должно стать прежде всего укрепление обычных военно-морских сил и ВВС альянса и США, способных эффективно противостоять российским подлодкам и крупным кораблям, действующим на Севере Атлантики и в Балтийском регионе, а также разработка новой, более амбициозной морской стратегии альянса, учитывающей возникшие новые угрозы и вызовы безопасности НАТО. Отмечалось, что нынешняя Морская стратегия НАТО, принятая в 2011 году, устарела, поскольку была ориентирована на борьбу с международным терроризмом и поддержание безопасности на морях за пределами зоны ответственности альянса5.
Ряд влиятельных военных деятелей, а также ведущих мозговых центров США и Великобритании призвали НАТО расширить зону базирования сил сдерживания альянса, включив в нее Северную Атлантику. Для обоснования такой идеи была искусственно раздута «тревога» об усилении соперничества великих держав на море. Она возникла в результате якобы беспрецедентного со времени окончания холодной войны наращивания Россией мощи своих ВМС и развития нового мышления в их использовании и недостаточности нынешнего военного потенциала НАТО для отражения нарастающей угрозы силам альянса в этом регионе со стороны России.
Эти круги утверждают, что военно-морская и военно-воздушная активность России в Северной Атлантике привела к опасной уязвимости критически важных инфраструктурных объектов стран НАТО и стратегических коммуникаций между США и Западной Европой, позволив России - при сравнительно небольшом военном бюджете - оспаривать превосходство НАТО на морях и в воздушном пространстве этой зоны.
В докладе группы ведущих экспертов американского консервативного Центра стратегических и международных исследований (ЦСМИ) предложен более гибкий подход к переоценке военной политики альянса, который сводится к дополнению плана усиленного передового базирования на востоке альянса концепцией усиленного сдерживания на севере (УСС). В качестве ее основных элементов были названы: создание Объединенного северного военно-морского командования НАТО, восстановление американского Второго флота, ликвидированного администрацией Б.Обамы в 2011 году из соображений экономии военных расходов, расширение американского военного присутствия в Северной Атлантике, наращивание объединенного потенциала ВВС.
Такие меры, по мнению авторов доклада, позволят расширить зону операций альянса, которая будет включать наряду с Северной Атлантикой пространство Балтийского и Баренцева морей, укрепить региональное сдерживание и преодолеть сохраняющиеся разногласия между государствами - членами альянса в вопросах безопасности и при этом обеспечить долговременное присутствие в ней США6.
Считается также, что обеспечение безопасности в регионе невозможно реализовать без глубокого вовлечения Финляндии и Швеции в оборонную структуру НАТО. И хотя, как признается в докладе, в обозримой перспективе не приходится ожидать вступления этих стран в Североатлантический блок из-за уникальных исторических и внутриполитических факторов в этих странах, обойти такие препятствия позволит углубление сотрудничества данных государств с США, Германией, Польшей и между собой. Инициативу в продвижении концепции УСС, говорится в докладе, должны взять на себя США, предложив рамки проведения соответствующих дипломатических переговоров7.
В унисон с американскими коллегами мыслили и британские аналитики. Так, в докладе Королевского института оборонных исследований (Royal United Services Institute) «NATO and North Atlantic: Revitalising Collective Defence» утверждалось, что на фоне набирающего обороты соперничества с Россией за господство в Северной Атлантике НАТО должна пересмотреть свою военно-морскую стратегию, нацелив ее на жесткое противодействие активности России на Севере Европы. Мол, если НАТО лишится эффективного контроля за водами Северной Атлантики или, как минимум, не добьется возможности отказать России в доступе к этому морскому пространству, РФ может блокировать либо сорвать подкрепления, идущие из США в Европу в случае возникновения там военного конфликта. Главная же идея исследования заключается в том, что Северная Атлантика должна быть вновь признана независимым и протяженным трансатлантическим театром военных действий8.
Рекомендации, изложенные в этих исследованиях, были фактически поддержаны такими авторитетными военными деятелями НАТО и США, как генералы П.Павел и Ф.Бридлав, а также адмирал Джеймс Ставридис, призвавшие НАТО вернуть Северную Атлантику в свою повестку дня, обновить морскую стратегию и управленческую структуру, которая должна стать способной решать вопросы противодействия возникшим угрозам альянса в Северной Атлантике.
И все же, как очевидно, у военных и экспертов альянса нет единого твердого мнения в отношении предложенных англосаксами изменений в подходах НАТО к укреплению безопасности на континенте. Заметно иной позиции в отношении адаптации НАТО к непредсказуемой и быстро изменяющейся ситуации в мире придерживаются представители Франции и других стран Юга Европы. Наряду с необходимостью противодействовать военной политике России они видят реальные, весьма серьезные угрозы своей безопасности скорее с Юга, нежели на Востоке или Севере континента. Террористические угрозы Евро-Атлантическому региону, убеждены они, будут возрастать. Поэтому, как подчеркивает известный французский исследователь Линдли-Френч, НАТО следует не только укреплять свои военные возможности, но и активнее действовать на южном направлении, в том числе и во взаимодействии с Россией и другими партнерами по ПРМ. С учетом этого, считает он, диалог с Россией по управлению рисками безопасности должен последовательно развиваться9.
Субрегион превращают в потенциальный театр военных действий
Хотя разногласия во взглядах государств - членов НАТО в вопросах выработки обновленного курса блока в вопросах безопасности, как публично признал генеральный секретарь альянса Й.Столтенберг, полностью устранить не удается, тем не менее на состоявшейся 11-12 июля 2018 года очередной сессии Совета НАТО на уровне глав государств и правительств в Брюсселе Великобритании, США и руководству НАТО удалось продавить принятие решений о дальнейшем усилении политики комплексного сдерживания, а по сути - устрашении России по всем азимутам, включая зону Северной Атлантики.
В заключительной декларации саммита на этот счет одобрена компромиссная формулировка, которая гласит, что НАТО продолжит реагировать на ослабление безопасности посредством укрепления своего военного потенциала, усиления в построении собственных сил сдерживания и обороны с акцентом на повышение их мобильности и скорости развертывания как на Востоке, так и в Северной Атлантике. Согласно достигнутой договоренности, страны НАТО должны предоставить к 2020 году дополнительно 30 крупных военных кораблей, 30 механизированных батальонов и 30 боевых эскадрилий ВВС, готовых к боевым действиям в течение 30 дней и быстрее. Среди прочего на объединенный флот НАТО возложена задача обеспечивать поддержку при предоставлении подкрепления по морю и с моря, включая трансатлантическое измерение, где Северная Атлантика является линией связи для стратегического подкрепления.
В целях обеспечения эффективного управления увеличивающейся массой войск НАТО и ускорения переброски и развертывания на европейском ТВД дополнительных сил из США, Великобритании и Канады принято решение воссоздать Объединенное командование сил Североатлантического альянса для Атлантики, которое будет базироваться в Норфолке, штат Вирджиния, США. Также сформируют командование по тыловому обеспечению и логистике быстрого развертывания войск НАТО, которое будет размещено в Ульме, Германия, а также создан центр киберопераций в Бельгии.
Утверждена также стратегия по объединенному военно-воздушному потенциалу и укреплению интегрированной системы ПВО и ПРО альянса. Подтверждена и важность продолжения усилий НАТО по обеспечению взаимодействия с ЕC в области военной мобильности, в том числе по совершенствованию процедур в этой сфере, которые в равной степени должны распространяться на все страны НАТО10.
Разумеется, реализация столь обширной программы действий потребует выделения государствами - членами НАТО на эти цели значительных дополнительных финансовых и материальных средств. По предварительным оценкам Брюсселя, к 2024 году европейским членам блока и Канаде придется увеличить военные расходы почти на 266 млрд. долларов11.
Важное значение в вопросах укрепления военных возможностей НАТО придается активизации мероприятий, связанных с повышением боевой подготовки и координации действий всех элементов коллективных сил альянса и управления ими. В этих целях резко возросла интенсивность и увеличены масштаб и состав военных учений в Европе с участием государств - членов альянса. Ежегодно проводится более 200 общенатовских, многосторонних и национальных маневров в Европе.
В целях демонстрации решимости НАТО отразить любую угрозу с любого направления и способности войск действовать сообща руководством альянса осенью 2018 года были проведены в Исландии и Норвегии самые масштабные за последние десятилетия военные учения сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил НАТО «Острие трезубца» («Трайдент джанкчер - 2018»), в которых было задействовано свыше 50 тыс. военнослужащих и большое количество военной техники всех 29 стран альянса, а также его нейтральных партнеров Швеции и Финляндии.
Одновременно предпринимаются дополнительные шаги по наращиванию военно-морского и воздушного присутствия индивидуальных стран альянса и нейтралов Швеции и Финляндии в Северной Атлантике и Балтийском море. В мае 2018 года начальник морских операций ВМС США адмирал Джон Ричардсон объявил решение о воссоздании Второго флота, расформированного в 2011 году, который, согласно его заявлению, будет готов проводить операции, в том числе и в Северной Атлантике, и реагировать на вызовы, порождаемые возникшей конкуренцией великих держав в регионе. Сколько сил и средств выделит Пентагон в состав заново рожденного Второго флота ВМС США - пока неясно. Однако, к примеру, на момент своего расформирования он насчитывал 126 боевых кораблей различных классов и типов, около 4,5 тыс. самолетов и вертолетов различного назначения, а также около 90 тыс. человек личного состава12.
Вслед за США укрепляют свои военно-морские и военно-воздушные силы в субрегионе для противостояния «российской угрозе» Великобритания, Германия и Скандинавские страны. Как заявил в интервью телеканалу «Sky News» глава Королевского флота адмирал Филип Джонс, Северная Атлантика становится приоритетным районом операций для Великобритании. В этом регионе британские ВМС создадут новую «зону для совместных действий», что позволит им чаще проводить там различные военно-морские и воздушные мероприятия13.
США и НАТО настаивают также на том, чтобы более весомую роль в усилении военно-морского и военно-воздушного потенциала в регионе взяла на себя и Германия. В принципе, в Берлине разделяют такой подход. В январе 2016 года Берлин объявил о решении в качестве первого шага дополнительно израсходовать 130 млрд. евро до 2030 года на закупки вооружений и техники14. Это, однако, не удовлетворяет Вашингтон и Брюссель, которые оказывают все более жесткое давление на Германию в плане столь значительного наращивания ею военных приготовлений, утверждая, что Берлин не исполняет взятое на саммите альянса в Уэльсе обещание по увеличению военных расходов и укреплению своего военного потенциала. Согласно опубликованному докладу генерального секретаря НАТО, Германия пока серьезно отстает от согласованного в Уэльсе графика, запланировав довести этот показатель в 2024 году только до 1,5% от ВВП. Как сообщалось американскими СМИ, Белый дом даже пригрозил Берлину вывести американский военный контингент из Германии, если она будет продолжать затягивать с выполнением упомянутого обещания.
В свою очередь, Норвегия и Дания, а также нейтральные Швеция и Финляндия, ссылаясь на нарастающие риски своей безопасности со стороны России, объявили о дополнительных мерах по укреплению ими военного потенциала и подготовке резерва к возможным военным действиям с участием этих стран. К примеру, в 2017 году Осло подписал крупнейший в своей истории военный контракт с США на закупку партии американских вооружений, в том числе 52 многоцелевых ударных истребителей F-35, общей стоимостью в 10 млрд. долларов, а Дания закупит 27 таких самолетов.
Беспрецедентное усердие в этой сфере проявляют и военно-политические круги формально «нейтральной» Швеции. В 2017 году правительство этой страны приняло новую Стратегию национальной безопасности, предусматривающую значительное укрепление национального военного потенциала и углубление двустороннего военного сотрудничества с США, Великобританией, соседними Германией, Польшей, Финляндией и НАТО. В частности, приняты решения о наращивании военных расходов страны на 17% в течение ближайших пяти лет, о строительстве двух подводных лодок нового поколения, укреплении национальных ВВС за счет дополнительного приобретения самолетов «Грипен», готовится закупка американской системы ПРО - ПВО «Пэтриот». С 1 января 2018 года восстановлен военный призыв мужчин и женщин в шведскую армию.
Власти страны искусственно разжигают панические настроения в обществе, пугая население нарастающей перспективой внешней агрессии и разрабатывая концепцию тотальной обороны15. Высокопоставленные политические и военные деятели страны открыто заявляют, что старая доктрина нейтралитета устарела после присоединения Швеции к Евросоюзу и Лиссабонскому договору, статья 42.7 которого обязывает членов ЕС поддерживать всеми средствами других членов Союза, подвергшихся агрессии. С учетом этого они не скрывают, что в случае военного конфликта в Европе Швеция не намерена сохранять нейтралитет, как это, дескать, было в период Второй мировой войны16.
В свою очередь, и в Хельсинки склоняются к тому, что если Швеция решит подать заявку на членство в альянсе, то и Финляндии необходимо будет последовать за ней практически автоматически. С учетом подобных настроений у российских соседей вполне справедлив вывод отечественного эксперта, что военно-стратегический выбор этих стран в пользу НАТО, нарушение признанной «красной черты» приведет к трудно просчитываемому «балтийскому кризису», который может оказаться сравнимым с Карибским17.
Одобренные на саммитах альянса планы и практические меры НАТО по укреплению наступательного потенциала на «восточном фланге» и в Северной Атлантике и дальнейшему расширению альянса на Восток усиливают напряженность и ослабляют военную безопасность в Европе, нарушая сложившийся после окончания холодной войны баланс сил в регионе. В результате этих деструктивных и провокационных действий Европа все больше превращается в военном отношении в зону повышенной конфронтации. Нарастают риски непреднамеренных опасных инцидентов, серьезно ослабляя стабильность в регионе. При таких обстоятельствах нельзя полностью исключать возможность трансформации агрессивных намерений НАТО в военные авантюры стран блока против России в долгосрочной или даже среднесрочной перспективе. Подготовка к таким действиям, как показано выше, ведется все более интенсивно, а так называемая гибридная война в отношении нашей страны и ее союзников приобретает все более ожесточенный характер.
И все же возросшая мощь России, продемонстрированная в ходе антитеррористической операции в Сирии при проведении крупных военных учений наших войск, а также твердая решимость руководства страны надежно оградить российские жизненно важные интересы, не допустив слома сохраняющегося стратегического военного равновесия в Европе, служат серьезным сдерживающим фактором поведения натовцев и учитываются ими при выработке конкретных решений как на национальном уровне, так и в рамках Североатлантического блока.
1Rathke J. Security in Northern Europe and the Road to the 2018 NATO Summit. 20.11.2017 // https://www.csis/analysis/security-in-northern-europe-and-the-road...
2Активное участие, современная оборона. Стратегическая концепция обороны и обеспечения безопасности членов Организации Североатлантического договора, утвержденная главами государств и правительств в Лиссабоне 19 ноября 2010 г. // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_68580.htm?selectedLocale=ru
3Alliance Maritime Strategy. March 18, 2011 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_75615.htm?selectedLocale=ru
4NATO’s Joint Air Power Strategy, unveiled on June 26, 2018 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts-156374.htm?selectedLocale=ru
5Rathke J. Op. cit.
6Conley H., Rathke J. and others. «Enhanced Deterrence in the North». Report of the CSIS Europe Program. February 2018 // www.csis.org NATO North Europe 180119 Conley Enhanced Deterrence in the North-Web.pdf
7Ibid.
8Chuter Report flags NATO’s naval shortfalls vis-à-vis Russia // https://www.defencenews.com/naval/2017/03/06/report-flags-NATO’s-naval-shortfall-vis-à-vis-russia
9Lindley-French J. Adapting NATO to an unpredictable and fast changing world. 19.02.2018 // https//www. nato.int/docu/review/2018/Also-in-2018/ adapting-nato-to-an-unpredictable…
10Заявление по итогам встречи НАТО на высшем уровне в Брюсселе. 11.07.2018 // https://www.nato.int/cps/en/natohq/official_texts_156624.htm?selectedLocale=ru
11Defence Expenditure of NATO Countries (2011-2018). July 10, 2018 // https://www.nato.int/nato_static_f12014/assets/pdf/pdf_2018_07/20180709_1800710-pr2018
12Щербаков В. Победит ли Россия в новой битве за Атлантику // Независимое военное обозрение. 18.05.2018.
13Великобритания усилит флот в Атлантике для противостояния «российской угрозе» // Независимая газета. 09.07.2018.
14Major C. and Alicia von Voss. Nordic-Baltic Security, Germany and NATO. German Institute for International and Security Affairs. March 2016 // www.swp-berlin.org
15Bjorn von Resilience. Planning for Sweden’s Total Defense // https://www.nato.int/docu/review/2018/planning-for- sweden’s-total-defence.
16Malmqvist. Sweden and NATO - 23 years down the road // NATO Review. 11.01.2018 // https://www.nato.int/docu//review/2018/Also-in-2018/ Sweden-and-nato-23-years-down-the-road
17Воронов К. Северный нейтрализм: исторический финал или трансформация? Современная Европа. 2018. №1. С. 80-89.
