Межэтнические столкновения - не редкость для многих стран Азии и Африки, и международные СМИ отнюдь не всегда делают из них сенсацию. Но то, что произошло в последние месяцы вокруг общины рохинджа в Мьянме, во многом выпало из общего строя. Экраны телевизоров и страницы газет заполнили сообщения о якобы творимом мьянманскими властями геноциде рохинджа, о тысячах погибших рохинджа, о сотнях сожженных деревень, тысячах беженцев, устремившихся в соседнюю Бангладеш. Жесткие заявления были сделаны руководителями, общественными и религиозными деятелями ряда мусульманских государств, вопрос был поднят в ООН. В какие-то дни тема рохинджа в СМИ настолько зашкаливала, что едва ли не закрывала внимание даже к грозящей ядерным конфликтом обстановке вокруг Кореи.

В чем причина этого? Постараемся разобраться.

Кто такие рохинджа

Исповедующие ислам рохинджа живут на севере мьянманского национального штата Ракхайн на границе с Бангладеш. По внешнему виду, языку, культуре, религии они резко отличаются от ракхайнцев и бирманцев, но в то же время по всем этим признакам у них практически нет отличий от бенгальцев, проживающих на юго-востоке Бангладеш в районе Читтагонга.

Есть несколько толкований происхождения рохинджа. Их поборники утверждают, что рохинджа - якобы потомки арабов, персов, выходцев из империи Великих Моголов и Бенгалии. Прибывая в Аракан едва ли не с VIII века как торговцы, религиозные проповедники и завоеватели, они-де создали собственную культуру и язык, временами смешиваясь с местными араканцами-ракхайнцами. Никаких материальных или духовных свидетельств этой культуры, однако, не обнаружено, и другие этнические группы в Мьянме, включая ракхайнцев, настаивают на том, что рохинджа ведут свой род от читтагонгских бенгальцев, которые поселились в Аракане во времена британского правления между 1824 и 1948 годами. В настоящее время численность рохинджа, по различным оценкам, достигает 1 млн. человек и постоянно растет, как за счет высокой рождаемости, которая у рохинджа доходит до 10-12 детей на одну женщину, так и постоянного пополнения общины мигрантами из Бангладеш.

Мьянма - многоэтническое государство. При том что порядка 70% населения страны - этнические бирманцы, а 90% - буддисты, правительство Мьянмы официально распознает 135 народностей, среди которых есть и христиане, примерно 7% населения, и мусульмане, и приверженцы других религий. Но рохинджа в этот список не входят. И для центрального правительства, и для большинства мьянманцев они прежде всего нелегальные мигранты из-за рубежа. Не признается и термин «рохинджа», возникший где-то в середине 1950-х годов. Ни в документах британских колониальных властей, ни в документах властей независимой Бирмы-Мьянмы ни о каких рохинджа речи нет. В них говорится лишь о проживающих на севере Аракана-Ракхайна мусульманах. Мьянманцы рассматривают само появление слова «рохинджа» как своего рода провокацию, поскольку образованное от названия штата Ракхайн оно как бы указывает на то, что люди, носящие это имя, - уроженцы данного штата.

У рохинджа еще с 1940-х годов были напряженные отношения с соседями-ракхайнцами, которые справедливо опасались экспансии этого народа на их земли. Здесь помнят, что когда во время Второй мировой войны англичане передали рохинджа оружие для борьбы с японскими оккупантами, те использовали его для кровавых разборок с буддистами. Вспоминают и о том, что в 1947 году во время раздела Британской Индии мусульмане Ракхайна, тогда еще не называвшие себя рохинджа, направили делегацию в Пакистан с целью обеспечить включение северного Ракхайна в тогдашний Восточный Пакистан, ставший впоследствии Бангладеш.

В течение нескольких десятилетий независимости у Бирмы-Мьянмы не было возможности «держать на замке» западную границу страны с Восточным Пакистаном-Бангладеш: основные армейские силы были задействованы в борьбе с сепаратистами в восточных и северо-восточных районах страны. Этим активно воспользовались бенгальские мигранты. Некоторые перебегали в Мьянму по экономическим причинам - в перенаселенной Бангладеш для них просто не было места. Но оказывались среди мигрантов и те, кто в своей стране конфликтовал с законом, - бандиты, убийцы, проповедники радикальных идей, политические диссиденты.

Радикализация рохинджа

Военные режимы Мьянмы, находившиеся у власти с 1962 по 2010 год, решали вопрос с рохинджа по-военному. Сначала они пытались выдавливать мигрантов обратно в Бангладеш, а потом просто заперли основную массу рохинджа в своего рода резервациях-анклавах. Правительство Мьянмы в принципе не было против предоставления гражданства рохинджа, но только в качестве бангладешских бенгальцев, а не отдельного самоназванного народа, никогда не входившего в перечень народов Бирмы. По Закону о гражданстве 1982 года рохинджа наряду с лицами китайского и индийского происхождения были лишены гражданства и, соответственно, регистрационных карт - внутренних паспортов. Поскольку без этих карт поездки по стране невозможны, рохинджа оказались прикованными к своим резервациям. «Негражданам» рохинджа не полагались ни школьные учителя, место которых тут же на десятилетия заняли радикальные проповедники, ни медицинское обслуживание. Политические права рохинджа были еще более ущемлены в результате роспуска их политических партий в 1991 году.

Западный мир испытывал резкую неприязнь к военным режимам Бирмы-Мьянмы: генерал Не Вин с 1962 по 1988 год прокладывал «бирманский путь к социализму», а пришедшая ему на смену «новая военная хунта» в 1988-2010 годах, по мнению Вашингтона и Лондона, занималась исключительно подавлением гражданских свобод. Поэтому изыскивались любые сюжеты, по которым «бирманскую военщину» можно было бы основательно прищучить. И тема рохинджа оказалась весьма востребованной - ведь налицо как бы было притеснение меньшинства, причем не только этнического, но и религиозного. Поэтому стали создаваться легенды о том, что рохинджа - самый угнетенный мусульманский народ мира, защитой которого занялись, с одной стороны, международные гуманитарные организации, прежде всего располагающее немалыми средствами - Управление Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКДБ), а с другой - радикальные исламисты.

Что касается программ УВКДБ, то помню, как в 1990-х годах, во время своей службы послом России в Мьянме, я был свидетелем осуществления им программы так называемой реабилитации рохинджа. Тогда большое их число под предлогом притеснений перешло из Мьянмы в Бангладеш, что вызвало неудовольствие последней, та пожаловалась в ООН, Мьянма вынуждена была принять рохинджа назад, а УВКДБ начало уже упомянутую программу. Был разбит лагерь в труднодоступной местности в джунглях, туда привезены многочисленные «эксперты» из разных стран - от Швеции и Австралии до Гватемалы и Малави, которые стали учить рохинджа сажать картошку, торговать рисом и бобами, копать ирригационные канавы, что они как сельские жители и прежде прекрасно умели.

На программу, освященную авторитетом ООН, были выделены немалые деньги, которых, однако, постоянно не хватало. Поэтому возглавлявший программу пробивной итальянец время от времени организовывал поездки в джунгли аккредитованных в Янгоне иностранных послов. Те должны были убедиться, насколько эффективно он работает, и ходатайствовать перед правительствами своих стран о выделении на программу дополнительных денег. Посмотрев на все происходившее, я как-то сразу пришел к выводу о том, что на эту программу тратить российские деньги не стоит. Особое впечатление на меня произвела беседа с одной из сотрудниц УВКДБ, которая прибыла в Ракхайн из секретариата Венской консерватории. Не было никакого сомнения, что в анклав рохинджа ее привело отнюдь не стремление защитить права «униженных и оскорбленных», а оклад, который заметно превышал оклады большинства иностранных послов в Мьянме, и бесплатные поездки по свету каждые полтора месяца, призванные компенсировать «тяжелые полевые условия».

После возникновения в Мьянме новой реальности в виде демократических преобразований в международных кругах все чаще и чаще стали слышны голоса тех, кто призывал прекратить помощь рохинджа, поскольку реально им никто не угрожал. Но здесь на сцену выступил радикальный ислам. Анклавы - резервации рохинджа были не резиновые, число их жителей постоянно росло, особенно молодежи. При этом экономическая ситуация в штате была достаточно тяжелой: бедностью охвачено 78% населения, что в два раза больше общего уровня по стране1. На нищих и неграмотных людей очень легко влиять. Поэтому вместо сотрудников УВКДБ, вроде упомянутой девушки из Венской консерватории, к рохинджа поехали проповедники всех мастей, призывавшие к вооруженной борьбе с неверными - ракхайнскими буддистами и правительством Мьянмы. А безработная мусульманская молодежь, которой нечем заняться, всегда была готова показать себя, наводя страх на соседей-буддистов, сначала чистой уголовщиной - избиениями, грабежами, изнасилованиями, а затем и вооруженными нападениями на блокпосты мьянманских силовиков.

Примечательно, что в течение всех последних лет не отмечалось выступления от имени рохинджа каких-либо общественных или политических организаций. Власть в радикализованных анклавах рохинджа перешла к тем, кого в других странах называли бы полевыми командирами. Контроль над политически забитыми нищими крестьянами и руководство вооруженными нападениями боевиков из числа молодежи на мьянманских военных и пограничников сейчас осуществляет так называемая Армия спасения рохинджа Аракана (the Arakan Rohingya Salvation Army (ARSA) - ранее известная как Harakah al-Yaqin (по-арабски - Движение веры). По некоторым данным, ARSA базируется в соседней Бангладеш и имеет связи с экстремистскими исламистскими организациями в Пакистане.

Согласно докладу, представленному в декабре 2016 года Международной кризисной группой, в течение последних 20 лет занимающейся мониторингом ситуации в Мьянме, во главе АRSA стоит некий Атаулла абу Аммар Джунуни, или просто Ата Улла, выходец из семьи рохинджа, однако родившийся в пакистанском Карачи и выросший в Мекке, в Саудовской Аравии. Остальные члены руководства организации - это эмигранты - рохинджа, живущие в Саудовской Аравии, где общее число таких эмигрантов, кстати, насчитывает порядка 150 тыс. человек2. ARSA не раскрывает ни своей структуры, ни политических целей: неясно - выступает ли она за автономию районов, населенных рохинджа, или за некую исламскоую республику в штате Ракхайн. Главное, чем она занимается сегодня, - это нагнетание в Ракхайне массового террора и хаоса.

События осени 2017 года - это второе серьезное обострение обстановки вокруг рохинджа за два последних года. Первое случилось 9 октября 2016 года, когда боевики ARSA совершили серию нападений на блокпосты правительственных сил у границы с Бангладеш, в ходе которых было убито девять мьянманских пограничников. В ответ мьянманские силы безопасности провели жесткие «операции по зачистке местности» в северном Ракхайне, за что Мьянма была подвергнута резкой критике за рубежом.

Осенью 2017 года боевики атаковали 24 полицейских участка с многочисленными жертвами как среди военнослужащих, так и гражданских лиц. Власти при содействии местных добровольцев из числа буддистской милиции провели новую «операцию по зачистке» с немалыми потерями как со стороны рохинджа, так и мьянманских сил безопасности, вызвавших новые обвинения в геноциде и «этнических чистках», поскольку массы рохинджа устремились в соседнюю Бангладеш.

Жертвы: кто и как их считает

Сегодня в Ракхайне немало жертв и разрушений. Северная часть штата, где жили рохинджа, подверглась жесткой «зачистке», многие деревни были сожжены. Рохинджа обвиняют в поджогах армию, мьянманские военные - боевиков из АRSА.

Но насколько аутентичны видео- и фотоматериалы и приводимые в соцсетях цифры жертв? Глава делегации Международного комитета Красного Креста (МККК) в Мьянме Фабрицио Карбони, например, отмечал: «Определить, кто прав, пока никакой возможности нет, очевиден лишь колоссальный масштаб разрушений. Уровень насилия и непримиримости между сообществами очень высок»3.

Власти Мьянмы отреагировали на случившееся предельно жестко. А как в других странах власти реагируют на нападения террористов на полицейские участки, а рядовые военные - на убийство своих товарищей? Война - не пикник и не школа гуманизма. Вопрос тем не менее в том, что в нынешних условиях глобального телевидения и Интернета ради пресловутого рейтинга может быть раздут самый вздорный слух, для телевизионщиков важно, чтобы о событии говорили, а что говорили, не так важно.

Есть немало свидетельств тому, что подавляющее большинство фотографий и видео о зверствах правительственных войск, которые массово гуляют сейчас в Сети, - старые, а то и, как уже неоднократно подтверждалось, просто фальшивки, сделанные далеко за пределами Мьянмы. Многие сообщения агентств опровергаются независимыми свидетелями событий, в частности представителями МККК в Мьянме.

Не все в порядке с числом беженцев рохинджа из Мьянмы - с границы сообщают, что в Бангладеш ежедневно прибывают 3-7 тыс. рохинджа, но агентства из своих центров дают информацию о том, что из Мьянмы уже бежали в общем то ли 400, то ли 800 тыс. человек. Как такое число людей смогло единовременно переместиться в Бангладеш, загадка. Местность там холмистая и лесистая, масса ручьев и речушек, нет никаких широких шоссе, по которым беспрепятственно двигались бы многотысячные людские колонны, как это происходило, например, в Европе в особо богатом на беженцев 2015 году. Да и как многочисленные западные операторы пропустили бы возможность получить кадры с колоннами беженцев на марше? То, что мы видим на фото в газетах и на телеэкранах, это пусть даже немалые группы людей, но отнюдь не тысячной численности, и не на марше, а на месте сбора.

Южноазиатское Косово

Общее развитие событий во многом напоминает то, что происходило в канун операции НАТО 1999 года в Югославии по вычленению Косова из тела нынешней Сербии. Тогда мир неожиданно узнал о существовании новой общности мусульман под названием «косовары», так же как сейчас о рохинджа, права которых ущемлены, что оправдывает совершение ими актов насилия против властей страны и даже их соседей из числа гражданского населения.

Передачи западных телевизионных каналов из районов Бангладеш, сопредельных мьянманскому Ракхайну, удивительно схожи с тем, что Си-эн-эн и Би-би-си показывали в 1999 году из Косова. Тогда упор делался на показ албанских беженцев - «косоваров», которым якобы угрожали расправой сербские силовики. Было примечательно, что с целью вызвать симпатии западноевропейских телезрителей операторы специально выделяли среди беженцев светловолосых детей, а среди сербских солдат, снятых совершенно в отрыве от беженцев, на первом плане были брюнеты с неприятными жестокими лицами. Сейчас, когда показывают беженцев рохинджа, идет постоянная картинка изможденных стариков, женщин и детей, но отнюдь не взрослых молодых мужчин. Если последние и попадают в кадр, то это люди с ранениями, которых, по их словам, безоружных и обессиленных пытались расстрелять, но не добили мьянманские солдаты. Но нельзя исключать, что на поверку это окажутся раненые боевики, сами прежде стрелявшие в мьянманских солдат.

Широко тиражируются рассказы об изнасилованиях мьянманскими солдатами девушек рохинджа. О том, чего стоят подобные рассказы, убедительно говорит сообщение в «Живом журнале» русского наблюдателя из Янгона. В местной печати, пишет он, приводился пример девушки-рохинджа, которая за пару дней трижды меняла свои показания по поводу того, насиловали ее солдаты или нет, а под конец призналась, что ей пообещали, что, если она заявит об изнасиловании, ее отправят жить в богатую мусульманскую страну4.

Свою роль играет и слабость контрпропагандистских возможностей мьянманских властей, неспособных тягаться с западной пропагандистской машиной. О том, как работала антимьянманская пропаганда в прошлом, приведу эпизод из собственного опыта, когда я служил послом России в Мьянме в 1997-2001 годах. Это был период военного правления в Мьянме, и сообщения о «зверствах мьянманской военщины» постоянно присутствовали в западных СМИ. Помню леденящий душу репортаж в одной из ведущих американских газет о том, как в Шанской национальной области, где активно действовали сепаратисты, рота мьянманских солдат под командованием некого старшего лейтенанта (приводились номер полка, роты и имя офицера) изнасиловала всех женщин одной из деревень в наказание за поддержку сепаратистов.

Мой хороший знакомый, возглавлявший бюро информации Минобороны Мьянмы, при встрече сказал, что это - откровенная ложь. Во-первых, названный район относился к категории спокойных, там не велось боевых действий. Во-вторых, в мьянманской армии никогда не было ни полка, ни роты с названными номерами, ни упомянутого офицера. Проследили источник сообщения. Оказалось, что первоначально оно было передано некоей радиостанцией «Демократический голос Бирмы», вещавшей почему-то из Норвегии. Затем со ссылкой на этот «бирманско-норвежский голос» опубликовано в не отличавшейся особой совестливостью таиландской «Бангкок пост», откуда и попало в американские новостные колонки. Даже если бы мьянманцы и выпустили пресс-релиз о лживости этой «утки», то кто бы его прочел за пределами Янгона? За 20 прошедших лет техника изготовления подобных «уток» с использованием соцсетей только усовершенствовалась.

Геополитическая подоплека событий вокруг рохинджа

Западная пресса редко упоминает о геополитической подоплеке нынешней трагедии в Мьянме, а ведь разыгрывание мусульманской карты вокруг проблемы рохинджа преследует весьма широкие цели.

Если для западного обывателя зверства на экране - лишь нечто вроде компьютерной страшилки, то на исламского радикала показ на экране трупов его единоверцев, пусть даже совершивших теракт и за это поплатившихся, может оказать крайне возбуждающее воздействие, дескать, «бьют наших и надо ехать мстить». Многочисленные сообщения в ведущих мировых СМИ об антимусульманских погромах в Мьянме направлены на то, чтобы «демонизировать» мьянманские власти и поднять на борьбу с ними международное мусульманское общественное мнение. А после этого наводнить Ракхайн иностранными «защитниками рохинджа», включая хорошо подготовленных террористов, подобно тому как произошло сначала в Боснии и Косове с добровольцами «Аль-Каиды», а затем в Сирии с добровольцами ИГИЛ. Примечательно, что во всех названных регионах первоначальное появление сил, выступавших под лозунгами исламского радикализма, сопровождалось последующим закреплением там американцев.

«Каждый конфликт, - пишет американский эксперт по Мьянме Э.Корыбко, - нацелен либо на захват целой страны, либо на вычленение ее стратегической части, как это произошло с постконфликтным Косовым, где сегодня размещена гигантская американская база Кэмп-Бондстил, и Сирией, которую планировалось сделать осью контроля США над всем Восточным Средиземноморьем. Хозяин будущего «южноазиатского Косова» - «Рохинджаленда», получил бы мощный контроль над газо- и нефтепроводами, идущими в китайский Куньмин из ракхайнского морского порта Чаупхью, а также над самим этим портом, который намечено сделать важным центром Морского шелкового пути»5. 

Игра в мьянманском Ракхайне во многом направлена против Китая. Мьянма служит воротами Китая в Индийский океан. Эта страна не только обеспечивает транзит в Китай нефти с Ближнего Востока и из Африки, минуя узкий Малаккский пролив, но и сама обладает немалыми запасами полезных ископаемых, включая природный газ, который поставляется в Китай по трубопроводу с месторождений на морском шельфе близ побережья Ракхайна.

Нагнетание исламского экстремизма в Юго-Восточной Азии нацелено также на создание раскола в АСЕАН - между буддистской Мьянмой и мусульманскими Индонезией и Малайзией - и ослабление этой весьма влиятельной международной организации.

Есть и еще один чрезвычайно важный вопрос. Произошедшие в Мьянме демократические перемены создали модель государственного управления, учитывающую как принципы западной демократии, так и роль мьянманской армии в жизни страны на протяжении последних десятилетий. Внутреннее положение в стране остается достаточно сложным, помимо разногласий с рохинджа есть немало проблем и с другими этническими меньшинствами, которые весь период независимости вели вооруженную борьбу против центральных властей. Прежний военный режим, несомненно, сумел снять остроту в этих делах. В одних случаях повстанческие формирования были разгромлены военным путем. В других - прекращение огня было обменено на особый автономный статус ряда мелких этнических групп. При откровенной слабости и разобщенности демократических сил, возглавляющих правительство, мьянманская армия по-прежнему остается главным гарантом целостности и стабильности в стране.

Нынешняя же кампания западных СМИ вокруг рохинджа показывает мьянманских военных преступниками, истребляющими ни в чем не повинных мирных рохинджа. Зрителя и читателя таким образом подводят к мысли о том, что поскольку преступны действия военных против рохинджа, то столь же преступно и подавление ими вооруженных антиправительственных выступлений каренских, шанских и прочих сепаратистов. Одновременно противопоставляются друг другу демократические гражданские и военные руководители страны, проводится мысль о том, что власти Мьянмы, ее демократический лидер, лауреат Нобелевской премии мира Аун Сан Су Чжи, занимающая соответствующий премьер-министру пост государственного советника, не контролируют армию. Усилились публикации о необходимости скорейшей федерализации Мьянмы, притом что у властей пока нет сколь-либо четкой программы решения этнического вопроса. Не секрет, что поспешная и недостаточно продуманная федерализация несет в себе угрозу балканизации страны. Балканизации, на которую делают ставку немало и внутренних, и зарубежных игроков - этнических царьков, стремящихся оттягать себе доходы от разработки природных ресурсов регионов, и иностранных, прежде всего западных компаний, заинтересованных в разработке этих природных ресурсов в обход центрального правительства, не говоря уже о более серьезных западных игроках, для которых образование новых мини-государств - удачный путь подобраться как можно ближе к китайской границе.

Есть ли решение?

Власти Мьянмы - как прежний военный режим, так и нынешнее демократическое правительство, - естественно, несут ответственность за положение вокруг рохинджа, за неспособность решить проблему правовыми методами. Нужно отдать должное Аун Сан Су Чжи за предпринимаемые ею усилия найти выход из создавшегося положения при содействии ООН. В прошлом году, после первого взрыва насилия в северном Ракхайне, Су Чжи создала специальную комиссию по проблемам рохинджа, которую попросила возглавить бывшего Генерального секретаря ООН Кофи Аннана. В течение года К.Аннан и его коллеги неоднократно бывали в Ракхайне и детально документировали все, что происходит там. По итогам собранного материала 24 августа 2017 года комиссия опубликовала 70-страничный доклад с рекомендациями, как правительству Мьянмы выйти из существующего положения. А 25 августа боевики АРСА напали на правительственные блокпосты, началась очередная эскалация конфликта, и беженцы рохинджа вновь потянулись в Бангладеш.

Правительство Мьянмы сообщило, что готово начать принимать беженцев назад, но только тех, кто покинул страну в течение последнего года. Власти же Бангладеш настаивают на том, чтобы Мьянма приняла обратно все 800 тыс. рохинджа, которые якобы прибыли с территории соседнего государства за последние 20 лет.

Маловероятны, однако, оба варианта: Аун Сан Су Чжи неоднократно заявляла, что процесс репатриации будет включать проверку гражданства беженцев. А многие из находящихся в Бангладеш рохинджа не могут предъявить никаких документов, они заявляют, что либо оставили документы во время бегства, либо никогда их не имели, так как не желали контактировать с властями во время проживания в стране.

Эксперты под руководством К.Аннана пришли к выводу, что одна из главных проблем - отсутствие у рохинджа не только гражданства, но и вообще какого-либо правового статуса. Главная мера, которую предлагает комиссия, - это внести поправки в закон 1982 года, который не признает рохинджа как отдельную этническую группу.

Почему же этого не делается? Потому что, во-первых, в Азии в гораздо большей степени, чем где-либо еще, крайне важно сохранить лицо в любых переделках. Пойди мьянманская власть сейчас на немедленное единовременное предоставление гражданства рохинджа, все ее и внутренние, и внешние противники будут в убеждении: слабы у Нейпьидо позиции, нужны лишь несколько налетов террористов на полицейские участки, чтобы заставить его признать свое поражение. Во-вторых, каждая официально признанная этническая группа Мьянмы численностью более 0,1% от населения страны имеет одного представителя в региональных законодательных собраниях и федеральном парламенте. Учитывая, что численность рохинджа порядка 1 миллиона, или 2% населения Мьянмы, при предоставлении всем им гражданства они могут приобрести значительное влияние в общенациональном масштабе. Ни одно политическое решение руководства не может быть успешным без одобрения обществом в целом, а мьянманское общество - как в Ракхайне, так и общенациональном масштабе - к этому в настоящее время, похоже, не готово.

Важно посмотреть на то, как реагируют на события вокруг рохинджа наиболее мощные и влиятельные соседи Мьянмы - Индия и Китай. Индийцы не без оснований опасаются, что из-за столкновений радикально настроенных рохинджа и правительственных сил Мьянмы поток беженцев может хлынуть и в их страну. Посетивший в сентябре этого года Мьянму премьер-министр Индии Нарендра Моди публично осудил «совершаемое экстремистами насилие в штате Ракхайн, и в особенности насилие в отношении служб безопасности». А по словам пресс-секретаря МИД КНР Гэн Шуана, «Китай поддерживает усилия Мьянмы по сохранению мира и стабильности в штате Ракхайн». Государственная мьянманская газета «Global New Light of Myanmar» процитировала посла КНР в Нейпьидо Хун Ляна, который был еще более конкретен: «Антитеррористическая операция мьянманских сил безопасности и все усилия правительства по помощи людям находят у нас всевозможную поддержку»6. 

Что касается России, то принимая 3 октября 2017 года в Кремле верительные грамоты у посла Республики Союз Мьянма в России, Президент В.Путин, в частности, отметил: «Мы обеспокоены всплеском этноконфессиональной напряженности в ряде регионов государства. Призываем все стороны к сдержанности. Решение проблем, имеющих столь сложный характер, это мы знаем и по собственному опыту, необходимо искать в сфере политического взаимодействия и политическими средствами без нарушения прав человека»7.

 

 

 1https://www.gazeta.ru/politics/2017/09/09_a_10881242.shtml

 2atimes.com›article/birth…insurgency-myanmar/)

 3https://www.kommersant.ru/doc/3428474?tw).

 4htps://eva.ru/forum/topic/message/95569655.htm)

 5https://astutenews.com/2017/09/06/the-rohingya-crisis-reality-rumors-and-ramifications/

 6https://www.kommersant.ru/doc/3410520?from=doc_vrez

 7http://special.kremlin.ru/events/president/news/55756)