Князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский и усиление роли России на Дальнем Востоке

Алексей Борисович Лобанов-Ростовский*, (*30 августа 2016 г. исполнилось 120 лет со дня кончины князя Алексея Борисовича Лобанова-Ростовского.)  несомненно, занимает почетное место в ряду самых замечательных государственных деятелей России, управлявших Министерством иностранных дел. В возрасте всего лишь 35 лет был назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Константинополе (1859-1863 гг.). Затем служил Чрезвычайным и Полномочным Послом в Константинополе (1878-1879 гг.), Лондоне (1879-1882 гг.) и Вене (1882-1895). 26 февраля (10 марта) 1895 года был призван Николаем II на пост министра иностранных дел.

Современники князя признавали его блестящие природные дарования, государственные способности, широкую образованность, превосходное владение языками и пером. Будучи утонченным вельможей, в обществе князь умел быть увлекательным собеседником, «очаровывавшим всех своим неотразимым обаянием… был изящен в своих словах и рассказах и интересен для культурного общества»¹, всегда имел большой успех у женщин. Отмечали его способность с удивительным тактом выходить из самых трудных положений, миролюбие и неистощимую энергию.

Сам он называл себя лишь продолжателем политики Александра III, который «в отношениях с иностранными государствами вернул Отечеству полную свободу, порвал прежние стеснительные обязательства, искренним миролюбием приобрел всеобщие доверие и любовь».

Пересмотр итогов японо-китайской войны 1894-1895 годов

Одним из важнейших направлений деятельности Алексея Борисовича был Дальний Восток.

Начало его деятельности на посту министра иностранных дел совпало с поражением Китая в Японо-китайской войне 1894-1895 годов и началом мирных переговоров. Условия Симоносекского мирного договора, по которому Японии передавались навечно остров Тайвань, острова Пэнху и Ляодунский полуостров, нарушали сложившееся соотношение сил на Дальнем Востоке и представляли прямую угрозу интересам России, создавая для японской агрессии опорный пункт в виде Порт-Артура и Ляодунского полуострова, находившихся в непосредственной близости от Кореи и российского Дальнего Востока. В случае вступления договора в силу Россия лишалась прямого выхода к Тихому океану, а Япония и Англия приобретали преобладающее положение в регионе.

Российское правительство колебалось между возможностью соглашения с Японией на основе «компенсации» за счет Китая при непротивлении японской агрессии на материке и принципом полного недопущения японских завоеваний на континенте. Министр иностранных дел А.Б.Лобанов-Ростовский склонялся вначале к защите соглашения с Японией и политике «компенсации» за счет Китая. В то же время не было ясности в вопросе о возможности рассчитывать на содействие других держав в случае враждебных Японии демонстраций².

Николай II высказался в пользу наступательной политики. На созванном 11 апреля 1895 года Особом совещании министров было решено не признавать условий Симоносекского договора и потребовать от японцев отказаться от Ляодунского полуострова³.

Князь А.Б.Лобанов-Ростовский сумел, проявив исключительное дипломатическое искусство, заручиться согласием Германии и Франции поддержать и организовать совместный дипломатический демарш, подкрепленный морской демонстрацией трех держав. Лобанову-Ростовскому удалось использовать заинтересованность Германии на Дальнем Востоке для привлечения ее к участию в согласованном дипломатическом давлении на Токио. Французское правительство, прямо не заинтересованное в вопросе о Маньчжурии и Порт-Артуре и всерьез опасавшееся быть втянутым в войну с перспективой вмешательства Англии на стороне Японии, всячески затягивало принятие решения, и лишь доводы Лобанова-Ростовского, что совместные действия Германии с Россией ничего не меняли в отношениях последней с Францией, убедили его присоединиться к демаршу держав. Именно Лобанов-Ростовский, считавший необходимым для обеспечения успеха вмешательства прибегнуть к совместной морской демонстрации, настоял на отправке правительствами координирующих инструкций адмиралам - командирам кораблей трех держав в Тихом океане.

В совместном представлении 23 апреля посланников России, Германии и Франции японскому правительству эти три державы советуют Японии отказаться от Ляодунского полуострова. «Оставление в руках Японии этого полуострова - отмечалось в представлении - было бы постоянной угрозой против китайской столицы и в то же время сделало бы иллюзорной независимость Кореи и, таким образом, стало бы постоянным препятствием к прочному умиротворению на Дальнем Востоке»⁴. Решительные требования России заставили японское правительство уступить. 4 мая оно постановило согласиться на требования трех держав⁵.

Дипломатическое выступление трех держав вынудило Японию смягчить условия Симоносекского договора с Цинской империей, потребовав взамен Ляодунского полуострова значительную денежную контрибуцию.

Царская дипломатия в лице своего руководителя князя А.Б.Лобанова-Ростовского добилась поразительного успеха. Благодаря выказанной им твердости и настойчивости были достигнуты результаты, обеспечивающие наши интересы на Дальнем Востоке. Японии не было позволено расчленить Китай и обосноваться на Ляодунском полуострове рядом с русскими владениями. Россия, сохранив целостность и неприкосновенность Китая, без единого выстрела и кровопролития, исключительно дипломатическими методами вовлекла Китай в сферу русского политического влияния, значительно подняв свой нравственный престиж, упрочив свои позиции в регионе. Как первоклассный шахматный игрок, Лобанов-Ростовский блестящей комбинацией европейских держав смог противостоять опасному усилению Японии до окончания постройки Сибирской железной дороги, изолировав Англию.

Выполнить такой труд было под силу лишь человеку с большим государственным умом, огромным политическим тактом и самостоятельностью взглядов, обширным дипломатическим опытом и знанием политики на Западе и Востоке, лично знакомому с большинством деятелей иностранных кабинетов, сумевшему поставить Россию в положение, когда союза с ней искали все державы.

Усиление влияния России в Китае

Для выплаты денежной контрибуции Японии князь А.Б.Лобанов-Ростовский и министр финансов С.Ю.Витте предложили Китаю услуги Poccии по заключению займа, облегчив, таким образом, его получение и сделав его менее обременительным для Китая и не дав Англии распространить свое влияние с предложением Франции разделить дополнительную гарантию французского займа⁶. Заем был совершен для Китая парижскими банкирами на бирже.

Китайское правительство при посредничестве и под гарантию России заключило заем в 400 млн. франков (30 млн. таэлей), что дало возможность России, Франции и Германии потребовать и добиться от Японии отозвания, без проволочек, ее войск с Ляодунского полуострова. 5 мая 1895 года премьер-министр Ито Хиробуми объявил о выводе японских войск с Ляодунского полуострова. Впоследствии был основан Русско-Китайский банк, в котором главное участие приняли французские банкиры.

22 мая (3 июня) 1896 года Лобанов-Ростовский и Витте подписали с китайским представителем на коронации Николая II Ли Хунчжаном союзный договор. В случае нападения Японии на любую из сторон, а также Корею, договор подразумевал совместные военные действия против агрессора.

Договор также предоставил России право на постройку железнодорожной магистрали через территорию Китая. 26 августа (8 сентября) 1896 года цинское правительство заключило с Русско-Китайским банком контракт, по которому для сооружения железнодорожного пути через Маньчжурию создавалось особое Общество Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД).

С концессией на КВЖД и русско-китайским союзом Лобанов-Ростовский и Витте связывали весьма широкие планы подчинения северных и даже центральных областей Китая российскому влиянию и прочного закрепления ориентации цинского правительства на Россию⁷. Контракт для постройки КВЖД, по которому для строительства дороги выделялась полоса отчуждения, необходимая для железнодорожного движения, с правом осуществлять в ней «безусловное и исключительное управление», а ширина колеи соответствовала бы колее русских железных дорог, должен был еще теснее связать Китай с Россией, облегчить проникновение в Китай русского капитала и упрочить влияние России в этой стране. Концессия на постройку КВЖД и сближение с Китаем, достигнутые исключительно дипломатическими методами, стали еще одним значимым успехом русской дипломатии в лице Витте и Лобанова-Ростовского.

Россия и Корея

В период, когда Министерство иностранных дел возглавлял князь А.Б.Лобанов-Ростовский, значительно укрепились позиции России и в Корее. Россия из всех иностранных держав, подписавших трактаты с Кореей, была наиболее заинтересована в независимости Кореи и ее территориальной целостности, которые служили залогом спокойствия и мира на границах Южно-Уссурийского края. Усиление Японии у ее приморских владений стало в высшей степени неблагоприятным для России.

Накануне и во время японо-китайской войны, в значительной мере под нажимом российской дипломатии, Япония неоднократно была вынуждена делать заявления о своей верности принципу независимости Кореи, что ограничивало ее действия там после войны и препятствовало продолжению ее политики активного вмешательства в дела корейского правительства.

С другой стороны, вынужденный отказ от Ляодунского полуострова, сделанный под нажимом держав, включая Россию, побуждал японское правительство к прочному закреплению на Корейском полуострове. Перспектива потерять вслед за Ляодуном Корею и лишиться, таким образом, главных результатов войны вызывала у него стремление окончательно подчинить себе корейское государство.

Понимая, что господство японцев в Корее держится только на присутствии их войск на полуострове, царское правительство твердо решило не допустить продолжения оккупации японцами Сеула и южной части Кореи.

20 июня 1895 года Лобанов-Ростовский телеграфировал посланнику в Токио М.А.Хитрово, чтобы тот напомнил японскому правительству «неоднократные обещания его уважать независимость Кореи и дружески обратить его внимание на необходимость согласовать его образ действий с этим обещанием»⁸. Действия российской дипломатии заставили японское правительство несколько умерить свой пыл в Корее.

Мягкая по форме, но твердая по содержанию (suaviter in modo, fortiter in re (лат.) - принцип, которому Лобанов-Ростовский неуклонно следовал в своей дипломатической деятельности) позиция российского министра иностранных дел в вопросе о выводе японских войск с территории Кореи, требования российского дипломата о необходимости соблюдения Японией данных ею обязательств относительно уважения независимости Кореи способствовали упрочению русского влияния в Корее, где отказ Японии от Ляодуна и Порт-Артура восприняли как символ ее слабости. Это создало на Корейском полуострове совершенно новую политическую обстановку. Ориентировавшаяся на Россию группировка королевы Мин Мёнсон взяла на себя инициативу в борьбе с японским засильем в Корее, осуществила ряд мер, направленных на ограничение влияния Японии на корейский двор⁹. 

Стремление короля Коджона и прорусской группировки при дворе сблизиться с Россией было настолько серьезным, что в первых числах июля 1895 года в Новокиевское прибыл посланец корейского вана (правителя) и вручил пограничному комиссару в Южно-Уссурийском крае секретную грамоту Коджона с предписанием просить покровительства над Кореей и избавить ее от гнета Японии¹⁰. Просьба корейского вана, однако, была оставлена без ответа. Лобанов-Ростовский, опасаясь, что активное выступление против Японии после войны, особенно после ее вынужденного отказа от Ляодуна и Порт-Артура, может привести к нежелательному столкновению с ней, склонялся к умеренной, сдержанной политике, откладывая активную и решительную борьбу с Японией в Корее до того момента, когда Япония фактически очистит Ляодунский полуостров и Порт-Артур и выведет свои войска из Кореи.

Курс российской дипломатии в Корее в первые месяцы после окончания японо-китайской войны на умеренность и сдержанность нашел отражение в инструкции Лобанова-Ростовского новому поверенному в делах в Сеуле А.Н.Шпейеру. В инструкции министр признавал, что «полное очищение страны японцами явится рано или поздно предметом наших требований на основании независимости Кореи», но считал, что в обстановке, когда переговоры относительно условий очищения японцами Корейского полуострова еще не окончились и ведутся в Токио, очередь «корейского вопроса… еще впереди».

Суть политики в отношении Кореи Алексей Борисович определял так: «Не питая сами против корейского королевства завоевательных замыслов, мы, конечно, не можем допустить таковых со стороны кого-либо другого. Нам, несомненно, предстоит бороться в Сеуле с преобладанием японцев, подобно тому, как мы боролись с Китаем до войны». При этом министр еще раз подчеркивал: «Не-укоснительно преследуя решение исторических задач, стоящих в связи с нашими интересами, мы будем, однако, в Корее, как и везде, избегать всяких рискованных и вызывающих действий, могущих вовлечь нас в нежелательные замешательства»¹¹.

Но Япония не собиралась отказываться от планов установления своего безраздельного господства на Корейском полуострове. 22 июня 1895 года состоялось заседание кабинета министров, которое приняло решение о возвращении к «твердой» политике в Корее. Такое решение было продиктовано требованиями военных кругов, выступавших за немедленное принятие мер для окончательного решения корейского вопроса в пользу Японии.

8 октября 1895 года было совершено организованное японской миссией в Сеуле во главе с Миурой вооруженное нападение отрядов из обученных японцами солдат и японских наемных убийц на королевский дворец, во время которого была зверски убита глава антияпонской партии - королева Мин. Тогда же по настоянию Миуры Коджон вынужден был согласиться на вывод из дворца своей охраны и замену ее отрядами обученных японцами солдат, реорганизацию всего правительства, куда снова вошли прояпонски настроенные министры. С этого времени Коджон фактически стал пленником в собственном дворце.

Лобанов-Ростовский был возмущен преступными действиями японцев и обеспокоен судьбой короля Кореи и его наследника. В свою очередь, на телеграмму поверенного в делах в Корее К.И.Вебера от 11 октября в Петербург, где он высказал тревогу по поводу того, что низложение королевы Мин - это «первый шаг к устранению законного наследника престола, ее сына и назначению наследником внука тэвонгуна», министр иностранных дел немедленно отправил Веберу ответную телеграмму с указанием: «Постарайтесь позаботиться о безопасности королевского семейства. Впредь до этого не может быть речи о признании какого бы то ни было порядка вещей»¹².

Заручившись поддержкой Лобанова-Ростовского, Вебер заявил президенту Коллегии иностранных дел Ким Юнсику, что не может признать существующего порядка вещей до тех пор, пока не будет произведено строжайшее следствие, наказаны убийцы и заговорщики и удалены те, которых следует считать зачинщиками всего дела¹³, он стал инициатором выступления единым фронтом иностранных представителей в Сеуле с отказом признать новое прояпонское правительство Кореи и эдикт о низложении королевы Мин¹⁴.

Натолкнувшись на противодействие российской дипломатии, токийское правительство, оказавшееся в изоляции, вынуждено было признать участие в событиях 8 октября «отдельных японцев» и самого японского посланника в Сеуле Миуры Горо и арестовало их.

Затем дипломатическая борьба в Сеуле разгорелась вокруг вопроса о восстановлении статус-кво, то есть того положения, которое имело место до переворота 8 октября 1895 года и пленения вана Коджона заговорщиками, сформировавшими новое правительство из министров-изменников. Эти вопросы стали главными в требованиях Вебера на особых совещаниях иностранных представителей в Сеуле. Во всех предпринятых им мерах для защиты корейского вана он получил полную поддержку Лобанова-Ростовского¹⁵. 

Неслучайно поэтому Коджон, для того чтобы избавиться от опеки японцев, решил прибегнуть к покровительству России и искать защиты именно в здании русской миссии. 11 февраля 1896 года Коджону с наследником удалось покинуть дворец и укрыться в русской миссии, где они пробыли до 20 февраля 1897 года. Лобанов-Ростовский одобрил действия своих дипломатов¹⁶, усматривая возможность покончить с японским влиянием без обострения отношений.

События 1896 года явились «мирным переворотом», в результате которого пал контролируемый японцами кабинет, образовано новое правительство из сторонников русской ориентации, подконтрольное России. Влияние Японии и непосредственная опасность ликвидации независимости корейского государства были ослаблены, а доминирующее воздействие оказалось на стороне России.

Однако министр иностранных дел не был готов идти на серьезные осложнения с Японией ради установления протектората над Кореей. Несмотря на поступившие от корейского вана просьбы об установлении фактического протектората России над Кореей, Лобанов-Ростовский решил, не отказываясь от сохранения и дальнейшего укрепления своего преобладающего влияния в Сеуле, постараться урегулировать корейский вопрос путем соглашения с Японией.

18 февраля Лобанов-Ростовский дал указание Шпейеру «воздержаться от всякого повода к столкновению», продолжая покровительствовать корейскому королю и заботиться о его безопасности¹⁷. Вслед за этим Лобанов-Ростовский решительно отверг просьбу корейского вана и телеграммой от 24 февраля передал Шпейеру, что русское правительство готово «преподать советы королю, но ввиду настоящего тревожного положения вещей находит преждевременным возбуждать вопрос об официальном советнике и военных инструкторах¹⁸. 

К концу февраля 1896 года между правительствами России и Японии была достигнута договоренность относительно подписания двух соглашений по корейским делам.

Лобанов-Ростовский шел на подписание вышеупомянутых соглашений по Корее, не желая, чтобы Россию из-за нее втянули в столкновение с Японией и другими заинтересованными в Корее державами. Он предпочитал, хотя бы ценой известных уступок, достигнуть соглашения с Японией. При этом необходимо учитывать, что именно в это время интересы России на Дальнем Востоке все более и более сосредотачивались в Китае. Последнее не могло не вызвать спада активности русской политики в Корее. В то же время согласие России на переговоры с Японией свидетельствует о том, что российская дипломатия в тот период не питала каких-либо завоевательных замыслов в отношении Кореи и считала необходимым ограничиться укреплением позиций России в Корее и предотвращением возможности новых покушений на независимость корейского государства.

14 мая 1896 года К.И.Вебер и Комура Дзютаро подписали русско-японский Сеульский меморандум, состоящий из четырех статей, согласно которому Япония, сохранив за собой некоторые преимущества в Корее, которые она имела до сеульских событий 11 февраля, вынуждена была пойти на значительные уступки России. Статья IV предоставляла России, не имевшей на территории Кореи своих вооруженных сил, за исключением небольшого отряда в Сеуле, право держать свои войска в тех же местах и в том же количестве, что и Япония. Однако главное достижение российской дипломатии заключалось в том, что меморандум Вебер - Комура зафиксировал отказ Японии от своих особых прав и преимуществ в Корее, которыми она располагала до перехода Коджона в русскую миссию¹⁹.

9 июня 1896 года в Москве между Лобановым-Ростовским и Ямагатой Аритомо было подписано второе русско-японское соглашение о Корее, известное как Московский протокол, который состоял из четырех открытых и двух секретных статей.

Вторая секретная статья Московского протокола подтвердила зафиксированное в Сеульском меморандуме право России обеспечивать охрану вана Коджона, но по остальным вопросам, касающимся предоставления Корее займов, формирования корейской армии и ввода русских и японских войск на территорию Кореи, устанавливалось юридическое равенство России и Японии и их обязанность не предпринимать каких-либо действий без предварительного согласования между ними.

Князь Лобанов-Ростовский не был склонен придавать особого значения указанным ограничениям для России, видя главный смысл соглашения в отказе Японии от своего исключительного влияния в Корее, в сохранении целостности и независимости Кореи от Японии. Исходя из принципа независимости Кореи, он придерживался мнения, что Московский протокол не стеснял свободы корейского короля в вопросе об инструкторах и советниках, и потому, в случае просьбы со стороны Кореи оказать помощь в данных вопросах, Россия не обязана была согласовывать это с Японией²⁰. 

Вскоре в Москву для участия в коронационных торжествах прибыло специальное посольство во главе с Мин Ёнхваном, отправленное корейским королем. Первая встреча с Лобановым-Ростовским состоялась 22 мая в 4 часа дня. Секретарь посла Юн Чхихо не оставил записей беседы, но отметил, что Лобанов-Ростовский был «приятным человеком почтенных лет с мужественным лицом»²¹.

5 июня начались переговоры Лобанова-Ростовского с Мин Ёнхваном. Лобанову-Ростовскому была вручена памятная записка с приложением меморандума, где перечислялись предложения правительства Кореи, в частности, о командировании в Корею русских военных инструкторов и советников и предоставлении Россией Корее займа в 3 млн. иен²².

30 июля Мин Ёнхвану были вручены «Ответные пункты корейскому послу». Они предусматривали оставление русского десанта, охраняющего миссию, и его усиление в случае необходимости, согласие отправить в Сеул высокопоставленного и опытного офицера, которому будет поручено формирование отряда телохранителей вана, а также командировать из России опытное лицо для изучения экономического положения Кореи и выяснения необходимых финансовых мер. Заключение займа корейским правительством ставилось в зависимость от скорого выяснения экономического положения страны, в вопросе о соединении русских сухопутных телеграфных линий с корейскими русское правительство обещало оказать «зависящее от него содействие»²³.

Таким образом, почти на все предложения корейского правительства русское правительство ответило согласием, хотя и не нашло возможным немедленно осуществить пожелания корейской стороны. Лобанов-Ростовский также заручился заявлением японского правительства, что оно в случае возвращения корейского вана в свой дворец не предпримет каких-либо акций, которые угрожали бы его безопасности²⁴.

В «Ответных пунктах корейскому послу» и в письме А.Б.Лобанова-Ростовского Мин Ёнхвану от 13 августа 1896 года была окончательно сформулирована позиция российского правительства по вопросам, поднятым корейским посольством. Она исходила из общего направления политики российской дипломатии по отношению к Корее. Ее суть сводилась к сохранению независимости и самостоятельности корейского государства, недопущению исключительного влияния в Корее других держав, прежде всего Японии, и в то же время к устранению опасности вооруженного столкновения с нею из-за Кореи и поддержанию добрососедских отношений.

Скоропостижная кончина князя А.Б.Лобанова-Ростовского в царском поезде по пути из Вены в Киев 30 августа прервала его планы дальнейшей активизации политики России на Дальнем Востоке и противодействия Японии в этом регионе.

Известие о кончине князя А.Б.Лобанова-Ростовского настигло корейское посольство в Красноярске по пути на родину. Мин Ёнхван, связывавший с покойным министром надежды на более активное участие России в делах Кореи, искренно скорбел об этой утрате. В своем дневнике он оставил запись: «기골이 굳세다 Его смерть по-настоящему достойна сожаления»²⁵.

Гроб с останками князя Лобанова-Ростовского был перевезен в Москву, в Новоспасский монастырь, где находились усыпальницы бояр Романовых, князей Лобановых-Ростовских, графов Шереметевых.

Внезапная кончина князя А.Б.Лобанова-Ростовского была повсеместно встречена с чувством горького сожаления. Отечественные и зарубежные издания сочувственно отозвались на это печальное событие и воздали должное государственным заслугам и дипломатической деятельности князя.

Приведу лишь одну цитату из замечательной статьи памяти А.Б.Лобанова-Ростовского в «Историческом вестнике»*, (*Найден и любезно предоставлен ведущим научным сотрудником музея «Ростовский кремль», кандидатом исторических наук Е.В.Ким.)  где дана следующая оценка значения его личности и заслуг: «Человек долга, труда и опыта, с одинаково изящным достоинством умевший носить и свое громкое имя, и свой высокий сан, и свои блистательные дарования, равнодушный ко всяким внешним успехам с высоты своего тысячелетнего родословия, рожденный к величию и трудолюбивый, с невозмутимой ясностью уравновешенного ума всегда стоявший вровень с событиями и запросами современности, достойный представитель последних потомков Рюриковичей, спокойный и зоркий руководитель мировых событий, он был живым воплощением идеального русского государственного деятеля»²⁶.

Для политики князя А.Б.Лобанова-Ростовского характерны умеренность, взвешенность и осторожный подход, стремление прежде всего обеспечить России мир с помощью всех средств, доступных дипломатии, не позволяя втянуть ее в военные столкновения.

Весьма кратковременное его пребывание на посту министра иностранных дел - всего 18 месяцев - ознаменовались целым рядом существенных, часто поразительных дипломатических результатов. Особенно успешными были его действия на Дальнем Востоке. Политическое влияние России в Пекине резко возросло в результате успеха вмешательства трех держав против Японии, будучи подкреплено поддержкой французского финансового капитала. В свою очередь, последовательная политика князя Лобанова-Ростовского по отстаиванию независимости Кореи, не допуская занятия там особого положения другими державами, прежде всего Японией, не прибегая при этом к силовым методам, способствовала росту престижа и политического влияния России в Сеуле.

 ¹Витте С.Ю. Воспоминания. Берлин, 1922. Т. 1. С. 25.

 ²АВПРИ. Ф. Секретный архив министра иностранных дел. Оп. 467. Д. 143/146. Л. 1.

 ³Журнал Особого совещания 11 апреля (30 марта) 1895 г. // Красный архив. М., 1932. Т. 52. С. 81.

 ⁴Нарочницкий А.Л. Колониальная политика капиталистических держав на Дальнем Востоке. 1860-1895. М., 1956. С. 700-701.

 ⁵Akagi R.H. Japan’s Foreign Relations. Tokyo, 1936. P. 153; Takeuchi T. War and Diplomacy in the Japanese Empire. N.Y., 1939. P. 118.

 ⁶Ламздорф В.Н. Дневник. 1894-1896 / Под общей редакцией и с предисловием В.И.Бовыкина. Перевод рукописи с фр., нем. и англ., введение, составление и комментарии И.А.Дьяконовой. М.: Международные отношения, 1991. С. 177.

 ⁷См.: Международные отношения на Дальнем Востоке. М., 1973. Кн. 1. С. 180-181.

 ⁸Секретная телеграмма министра иностранных дел посланнику в Токио Хитрово. С.-Петербург, 8 мая 1895 г.; Секретная телеграмма Хитрово из Иокогамы от 20 июля/1 августа 1895 г. (Reponse telegram de 8 Juillet) // АВПРИ. Ф. Канцелярия МИД, 1895 г. Оп. 470. Д. 108. Л. 100, 173.

 ⁹См.: Пак Б.Д. Россия и Корея. М., 1979. С. 116.

¹⁰РГИА ДВ. Ф. 128. Оп. 1. Д. 125. Л. 56-57.

¹¹Инструкция российскому поверенному в делах и генеральному консулу в Корее А.Н.Шпейеру. Санкт-Петербург, 1 сентября 1895 г. №205 // АВПРИ. Ф. Миссия в Сеуле. Оп. 768, 1884-1908 гг. Д. 6. Л. 57-67 об.

¹²Секретная телеграмма Вебера. Сеул, 30 сентября 1895 г.; Телеграмма Лобанова-Ростовского Веберу от 14 октября 1895 г. // АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 6. Л. 100, 104.

¹³Донесение Вебера Лобанову-Ростовскому из Сеула от 13 октября 1895 г. // АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 6. Л. 113-114.

¹⁴Harrington F.H. God, Mammon and the Japanese. Dr. Horace Allen and Korean-American Relations 1884-1905. P. 276.

¹⁵Секретная телеграмма Вебера. Сеул, 24 октября / 5 ноября 1895 г.; Телеграмма Лобанова-Ростовского Веберу от 27 октября/8 ноября 1895 г.; Копия секретной телеграммы Лобанова-Ростовского к гофмейстеру Хитрово от 27 октября / 8 ноября 1895 г. // АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493, 1895-1896 гг. Д. 6. Л. 148, 151, 152.

¹⁶Секретная телеграмма поверенного в делах в Сеуле Шпейера. Сеул, 21 января 1896 г. // АВПРИ. Ф. Канцелярия МИД, 1896 г. Д. 157. Л. 5.

¹⁷Телеграмма министра иностранных дел А.Б.Лобанова-Ростовского российскому поверенному в делах в Сеуле А.Н.Шпейеру от 6/18 февраля 1896 г. // АВПРИ. Ф. «Японский стол». Оп. 493. Д. 5. Л. 87.

¹⁸Телеграмма министра иностранных дел А.Б.Лобанова-Ростовского российскому поверенному в делах в Сеуле А.Н.Шпейеру от 12/24 февраля 1896 г. // АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 5. Л. 8.

¹⁹Нольде Б.А. Внешняя политика. Исторические очерки. СПб., 1915. С. 246-247.

²⁰Письмо Лобанова Веберу от 2/14 июля 1896 г. // АВПРИ. Ф. Секретный архив. Оп. 467. Д. 159. Л. 38-40.

²¹윤치호 일기. 4권. 서울, 국사편찬위원회,1973-1976. 183쪽.

²²Меморандум Мин Юнг Хуана от 24 мая/5 июня 1896 г. // АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 147. Л. 1-4.

²³АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 72. Л. 31-31 об.

²⁴Донесение А.Н.Шпейера министру иностранных дел А.Б.Лобанову-Ростовскому. Токио, 13/25 июня 1896 г. // АВПРИ. Ф. Японский стол. Оп. 493. Д. 901. Л. 164-165; Секретная телеграмма министра иностранных дел поверенному в делах в Сеуле Веберу от 29 июня/10 июля 1896 г. // Там же. Д. 5. Л. 158, 163.

²⁵해천추범. Seoul, Ulyu Munhwasa, 1950. 121쪽.

²⁶Князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский. Некролог // Исторический вестник. Октябрь 1896. Т. LXVI. С. 315.