ENGLISHСловом можно убить, словом можно спасти,
Словом можно полки за собой повести…
В.Шефнер
Прошедший 2016 год еще сильнее, убедительнее показал глубину кризиса ценностей западной политической системы во главе с США и их союзниками - европейскими и региональными. Остальное сообщество незападных государств все чаще с недоверием и даже отторжением воспринимает навязываемые Западом «дары» неолиберализма, который, как отмечает известный американский философ и критик Ноам Хомски, со времен Адама Смита изменился лишь в масштабах своей экспансии: раньше этими «дарами» оперировали «торговцы и промышленники, использующие государственную власть, чтобы обслуживать свои интересы, несмотря на «мучительные» последствия для других, включая народ Англии («другие» - это колонии, подмандатные территории и т. п.), теперь замах шире и амбициознее - целые страны и регионы мира, да и весь мир.
Однако, пожалуй, впервые с того времени, как в 2008 году дала столь ужасную трещину финансово-экономическая модель всемирного кредитования «золотого миллиарда», мир вплотную подошел к краеугольному вопросу международных отношений - вопросу о доверии.
Запад не заслуживает доверия
Нечестная политика Запада предельно «обнажилась», показала свое исконное двуличие именно в 2016 году - на фоне сирийского кризиса. Манипулируя лозунгами демократии, прав человека, свободы слова, играя на проблемах и чаяниях простых людей, большая часть правящей элиты США и их европейские и региональные союзники продемонстрировали, что регион Ближнего Востока является для них не более чем ареной и средством обеспечения собственных корыстных, эгоистичных, циничных интересов. Прямо способствуя эскалации конфликтов, их разрастанию, они нагло и беспардонно присвоили себе право выступать с позиций судей, вершащих судьбы народов, вновь обманываемых лживыми обещаниями о светлом будущем под сенью западного мира.
Народы Сирии, как и ряда других стран арабского мира, постигла во многом участь наших соотечественников в бывших республиках Советского Союза, включая Россию. Авторам этих строк хорошо помнится, как еще в школьные и университетские годы, в конце 1980-х и 1990-х годах, нам ежедневно внушали всеобщую применимость «универсальных» западных моделей, стандартов и ценностей, будь то в образовании, искусстве, культуре, экономике или политике, даже в этике и нравственности. Внушали лишь с непременным выводом - их нужно обязательно внедрить и в нашей стране, которая, дескать, развалилась потому, что в ней не уделялось должного внимания человеку. Однако воплощение этих заокеанских рецептур привело практически везде, где они подхватывались, к одинаковым плачевным итогам - падению нравственности, подрыву правопорядка, разгулу преступности, обнищанию, разрушению даже самых эффективных госструктур и упадку хозяйства, а также зачастую к братоубийственным войнам и конфликтам. И еще, конечно, к росту влияния зарубежных, иностранных, почти всегда корыстных, антигосударственных и антинациональных политических сил, компаний, лидеров.
Во втором десятилетии XXI века что-то пошло не так - не «по-накатанному». В марте 2011 года бывший ведущий аналитик «Голдман Сакс» Чарльз Неннер в прямом эфире Эм-эс-эн-би-си говорил о назревающем крупном мировом конфликте. В конце того же года, когда террористические силы «оседлали» «революционное движение» на Ближнем Востоке, Президенту России В.В.Путину сенатор США Джон Маккейн пригрозил «арабской весной», не опасаясь при этом быть обличенным в связях с лидерами террористических группировок в Ливии и Сирии. Кем-то явно делался расчет на то, чтобы расчистить площадку для выдохшегося экономического роста и погрузившегося в долговую яму западного мира, который уже тогда стал готовиться к запуску плана Маршалла-2 и новой «Ялты». Напомним: план Маршалла 70-летней давности подвел экономические итоги Второй мировой войны и заложил основы беспрецедентно успешного проекта непрерывного роста хозяйства западных стран, завершившегося в 1980-х годах.
Срежиссированные госперевороты и «цветные революции» на Ближнем Востоке, Балканах и в Восточной Европе в последние десятилетия дают вполне ясное представление о том, кого взращивают в зарубежных политических и экономических сообществах западные политики при поддержке своих правящих элит и транснациональных корпораций. В Сирии, руководствуясь пресловутой макиавеллианской установкой «цель оправдывает средства», эти геополитические «режиссеры» совсем уж сорвали с себя маски - сегодня никого не удивишь ссылками на оказывавшуюся извне поддержку не только «умеренной оппозиции», которая повелась на призывы из зарубежных столиц выступить против законного правительства. Очевиден факт спонсирования Западом террористических и экстремистских сил для дестабилизации и свержения неугодных ему режимов. В итоге джинн был выпущен из бутылки, и те, кто это сделал, не собираются что-то исправлять.
В своих стратегических установках «просвещенный» Запад неизменно стремился к одной и той же цели - установлению внешнего контроля над политическими и хозяйственными ресурсами того или иного общества, территории. Раз от разу сценарии нелегитимного вмешательства становились жестче, наглее и одновременно изощреннее и циничнее. Под предлогами борьбы с коммунизмом, коррупцией, диктаторами, авторитарными режимами, распространением оружия массового уничтожения, терроризмом и т. п. разрушались основы суверенитета государств - армия, правоохранительные органы, спецслужбы, госаппарат - как главные препятствия на пути западной экспансии демократии и рыночной экономики. С недавнего времени к упомянутым разновидностям политического и геополитического камуфляжа добавилась новая.
Камуфляж
С приходом администрации Б.Обамы зафиксированы настойчивые усилия эмиссаров США по внедрению в международные реалии нового инструментария, который на первый взгляд направлен на благую цель укрепления сотрудничества в борьбе с терроризмом. Достаточно медленно, но верно на многосторонних площадках и в двусторонних контактах американские коллеги и, конечно, их европейские и региональные единомышленники начали последовательно вычленять из комплексной проблематики противодействия терроризму, которая в значительной части заострена на Ближнем Востоке, новый, неопределенный феномен «насильственного экстремизма». При этом не уточнялось, какие именно силы, события, явления скрываются за этим ярлыком.
Декабрь 2016 года в Алеппо показал, кто такие «насильственные экстремисты» в понимании западных апологетов одноименной концепции. Судьба жителей этого города, одного из древнейших в мире, и его окрестностей перестала в одночасье волновать так называемых правозащитников, как только из него были эвакуированы более 4 тыс. боевиков. Это сделали наши военные после многочисленных пустых обещаний администрации Обамы отделить «умеренную оппозицию» от «Джабхат ан-Нусры» - террористической организации, внесенной в санкционные списки СБ ООН. Да что там головорезы, прятавшиеся за спинами мирных жителей в Алеппо, сегодня внешняя политика большинства западных государств, тех же западноевропейских, показывает, что под новую терминологию могут быть подведены практически все члены террористического интернационала.
Принципиальная задумка новой концепции состоит в том, что «насильственных экстремистов» необязательно подвергать уголовному правосудию, в особенности в условиях высоких трансакционных издержек сбора доказательств и свидетелей. Их, как нас пытаются убедить, можно реабилитировать в обществе без необходимости отбывания сроков в исправительных учреждениях за совершенные преступления. Существенно и то, что реабилитацией могут заниматься преимущественно авторы данного «инновационного» подхода и им подобные - то есть западные государства, потому что, мол, другие страны, в особенности авторитарные (читай - неугодные Западу), порождают терроризм своей репрессивной политикой и не способны бороться с ним эффективно и адекватными методами.
В феврале 2015 года на так называемом Вашингтонском саммите США запустили работу по институализации концепции «Противодействие насильственному экстремизму» (ПНЭ). Такую американскую эстафету подхватили Осло, Сидней, Алжир, Рим и даже Астана. И вот уже в январе 2016 года тогдашний Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун представил План действий по предупреждению воинствующего экстремизма - поразительная скорость для администрации международной организации, в которой некоторые подобные решения согласовываются годами.
Очень быстро под генсековский план подыскали экспертную общественность, которая прекрасно знала, что делать в борьбе с новым феноменом. Действующие на западные гранты НКО, научные центры, частный сектор стали раскручивать тематику ПНЭ, аргументировать ее значимость, разрабатывать программы сотрудничества... По мере углубления дискуссий эти «эксперты» на правах менторов принялись объяснять представителям государств, как правильно бороться с новой угрозой.
Оказывается, исправлять «насильственных экстремистов» должно в первую очередь гражданское общество. Государства и их компетентные органы к этой работе не особенно годятся, поскольку склонны-де нарушать права человека. Этих нарушений в «исправительной работе» допускать нельзя, так как «насильственный экстремист» - это якобы жертва терроризма! И, наконец, решающий тезис: поскольку гражданское общество - это достояние западных демократий, то кому как не ему и его агентам трудиться на данном поприще. В том числе взращивать по своему образу и подобию гражданское общество других государств, способное не только исправлять «насильственных экстремистов», но и предотвращать их появление.
После этих заклинаний не иначе как цинизмом выглядят рекомендации адресовать данные «инновационные» подходы для реализации не в США и Западной Европе с их секретными тюрьмами для возвращающихся из «горячих точек» террористов-боевиков и не среди их сателлитов, как, например, псевдогосударственное «новообразование» Косово, числящееся в лидерах по вербовке террористов на душу населения в Европе. Советы потеснить госструктуры в сфере антитеррора и открыть ее для западной общественности предназначены государствам Африки, Ближнего Востока, Южной и Юго-Восточной Азии, а в последнее время и республикам Средней Азии.
Однако двойное дно состоит не только в отказе заниматься преследованием и наказанием преступников, а также в привлечении в эту сферу гражданских экспертов и вытеснении государственных органов. Размывая международно согласованные и во многом эффективные контртеррористические подходы борьбы, США и их единомышленники вольно или невольно открывают возможности для использования «насильственных экстремистов» в нынешних и будущих вооруженных конфликтах. Тогда по мере политической необходимости «насильственные экстремисты» могут становиться новыми «борцами с репрессивными режимами». Многие, включая Россию, это все проходили на нашем Северном Кавказе.
И не нужно быть провидцем, чтобы предсказать, что привлекаться к этим целям они будут против диктаторских, с точки зрения Вашингтона, режимов, которые в одночасье могут быть заклеймены как авторитарные и недемократические. Таковыми в свое время были объявлены Ирак, Ливия, Сирия, где до западного силового вмешательства на их территории вообще не имелось алькаидовских террористических клонов.
Свобода слова и сила слова
Попробуем разобрать некоторые другие интересные и поучительные аспекты происходящего. Допустим, что нашими партнерами движет искреннее желание помочь остальному миру побороть терроризм через его предотвращение - в том числе в виде «насильственного экстремизма» и обязательно через лидерство гражданского общества. Что они нам говорят?
Любая контртеррористическая работа по профилактике или переучиванию должна организовываться с соблюдением всех прав и свобод, поскольку ограничения ведут к генерации экстремистских настроений и, соответственно, росту террористической угрозы. Однако понимания американских коллег в отношении прав и свобод основаны на неолиберальной западной риторике, в основе которой постулат о неограниченной свободе слова. Такой свободы слова, или свободы самовыражения, которая позволяет, например, сжечь прилюдно священную книгу, причем сделать это так, чтобы все увидели и ужаснулись. То, что тем самым оскорбляются чувства миллионов верующих, нагнетается атмосфера вражды и ненависти, экспертов Запада не очень волнует. Нам твердят: «Если радикальные идеи не ведут к насилию, то это нормально».
Непонятно одно, говорят ли нам так из невежества или по наивности. Ведь в западных законах и корпоративных правилах ограничения свободы слова сплошь и рядом. В 1919 году один из судей Верховного суда США по делу «Шенк против США» О.Холмс сказал: «Никакой, даже самый строгий закон, защищающий свободу слова, не сможет защитить человека, который умышленно крикнет «пожар!» в переполненном театре и вызовет панику, давку». Недавно власти США на федеральном уровне поддержали запрет на публичные акции «Ку-клукс-клана» по сжиганию крестов, руководствуясь пониманием того, что они являются «инструментами терроризма». В Европе такие запреты легализованы через профильное законодательство о запрете в публичном пространстве «языка вражды», что признается вполне легитимным для ограничения свободы слова.
В сущности, риторика на тему свободы слова и борьбы с экстремизмом рассчитана сугубо для потребления объектами западной политики, которым в виде контртеррористических даров предлагается «терминологическая ЗАПАДня» в виде феномена «насильственного экстремизма», не только неосвоенного с международно-правовой точки зрения, но и позволяющего жонглировать терминами по мере необходимости. Ведь, например, в отличие от пропаганды или оправдания терроризма, криминализированных в национальном и международном праве, содействие экстремизму и экстремистам оказывается как бы относящимся к теме свободы слова, где якобы недопустимы никакие существенные меры противоборства. При этом западные эксперты сознательно умалчивают то, что и у них свобода не является некой священной коровой и что она ограничивается рамками закона.
Поэтому не иначе как двурушничеством является западная политика на заре «арабской весны», когда официальные лица США и их союзников умышленно нагнетали экстремистские настроения на Ближнем Востоке заявлениями подстрекательского характера. В минувшие годы такое подстрекательство велось и в отношении России в виде предостережений об атаках террористов против наших военнослужащих и граждан. Эти опасные призывы к действию получали радикальные интерпретации, подхватывались лидерами террористических и экстремистских организаций через воззвания к джихаду против русских. Трагическим следствием такого подстрекательства стала гибель посла России в Турции А.Г.Карлова от рук «саморадикализировавшегося» бывшего сотрудника спецслужб, насмотревшегося и начитавшегося лживой антироссийской пропаганды.
Все зависит от контекста и конкретных условий. Это касается любого аспекта в международных отношениях, в особенности такого комплексного явления, как экстремизм, являющийся питательной средой терроризма. На Западе многие это хорошо понимают, потому что пришли на определенном этапе своего развития к этике политической корректности, которая тоже ограничивает свободу самовыражения. Такую политкорректность они соблюдают в отношениях со своими партнерами, а с другими не могут и не хотят по политическим соображениям, а не правочеловеческим ценностям.
Россия - дело тонкое
Расписываясь в бессилии перед миллионами беженцев, спасающихся от конфликтов на Ближнем Востоке и в Африке, спровоцированных западными странами, наши партнеры должны осознавать, что сегодня они теряют и какую-либо нравственную основу для того, чтобы поучать остальных.
Если западные коллеги не справляются с угрозами терроризма и экстремизма у себя дома, где как раз востребовано деятельное участие гражданского общества, то о какой их роли в профилактике терроризма и экстремизма можно говорить в куда более сложных обществах на пространстве к востоку от европейской цивилизации? Пространстве столь далеком от нее не только географически, но и в плане общечеловеческих ценностей, попираемых воинствующим неолиберальным меньшинством? Таким меньшинством, которое столь агрессивно и фанатично в своих амбициях и претензиях на власть над умами и сердцами людей, что готово объединяться и идти рука об руку с террористическими силами - такое мы видим на примере предвыборных кампаний среди наших ближайших соседей.
У России, у многих государств мира, переживших тысячелетнюю историю, имеется собственный, зачастую выстраданный опыт борьбы с терроризмом. Этот опыт заключается в ведущей роли государств и их компетентных органов в обеспечении любой безопасности. Им всячески помогает общество, живущее на многовековом культурно-историческом фундаменте мирного многоконфессионального и многонационального сосуществования. Таким опытом, успешно опробованным, например, на Северном Кавказе в виде продвинутого законодательства и эффективных социально-экономических программ, Россия готова делиться со всеми, включая Запад.
Руководствуясь именно таким искренним желанием помочь, наши дипломаты удаляют все «вредные западные закладки» в виде механизмов контртеррористического действия через голову национальных правительств. На состоявшемся в июне-июле 2016 года обзоре выполнения Глобальной контртеррористической стратегии ООН в Нью-Йорке путем долгих, но плодотворных дискуссий вместе с коллегами из стран Азии и Африки российская делегация добилась признания необходимости учета национального опыта и главной ответственности государств за обеспечение безопасности своих граждан в любой контртеррористической работе.
Нами повторяется, что в новой и, с учетом ее охвата, еще более сложной, чем антитеррор, сфере международного антиэкстремистского сотрудничества «изобретать колесо» не требуется. Пока важно опираться на уже разработанный в международном праве понятийный аппарат. В первую очередь любую международную дискуссию о событиях, задачах и решениях, касающихся противодействия именно терроризму, следует выводить только на терроризм, террористов, террористические группировки, террористическую идеологию и террористическую пропаганду, в особенности когда речь идет о пресечении или предотвращении деятельности «Аль-Каиды», «Джабхат ан-Нусры», ИГИЛ, движения талибов и других группировок, признанных Советом Безопасности ООН, а также российским Верховным судом террористическими.
Что касается собственно антиэкстремизма, то необходимо исходить из предпосылки, согласно которой близкое к терроризму понятие «экстремизм» имеет право на самостоятельное закрепление в международной практике, но не вместо терроризма, а как некая его предтеча. Экстремизм может вести к террористическим проявлениям, однако в широком смысле его следует понимать более многокомпонентным и расплывчатым феноменом, который нельзя автоматически отнести к явлениям, однозначно отвечающим квалификациям терроризма.
Россия осуществляет эту работу в плотной координации с единомышленниками через общепризнанный орган международной законности - Совет Безопасности ООН. На этой площадке мы поддержали инициированную Египтом в мае 2016 года разработку рекомендаций по борьбе с террористической и экстремистской пропагандой. В октябре 2016 года Россия представила проект резолюции СБ ООН, призванной мобилизовать усилия на противодействие террористической идеологии и обеспечить условия для обязательной криминализации подстрекательства к терроризму. Готовятся дальнейшие шаги, направленные на борьбу с апологетикой терроризма.
В предстоящий период на направлении международного контртеррористического сотрудничества предстоит кропотливая работа на его ключевых участках, в том числе по цементированию правового фундамента в целях укрепления взаимного доверия между государствами и сплочения рядов мирового сообщества в отражении глобальных угроз терроризма и экстремизма. Цементирование нашей позиции происходит через энергичное взаимодействие с профильными ведомствами, а также адекватное подключение конструктивно настроенных элементов гражданского общества в рамках свойственных им совещательных и профилактических функций. Такая последовательная, построенная на понятных и равных для всех правилах многосторонняя работа позволит международному сообществу объединиться на единой контртеррористической платформе без двойных стандартов и скрытых геополитических целей.
