Франция в сирийском тупике

Франция, как известно, сыграла особую роль в становлении сирийской государственности. Пресловутое соглашение Сайкса - Пико (которое правильнее было бы назвать соглашением Сайкса - Пико - Сазонова* (*По имени министра иностранных дел Российской империи С.Д.Сазонова (занимал этот пост в 1910-1916 гг.), самым активным образом участвовавшего в заключении данного соглашения.)), заключенное Великобританией, Францией и Россией в 1916 году в тогдашнем Петрограде, в случае победы в Первой мировой войне отдавало под контроль Франции практически всю территорию нынешних Сирии и Ливана, а также часть Ирака с городом Мосулом. В 1917 году после опубликования большевистским правительством России тайных договоров Антанты соглашение было официально аннулировано. На практике, за исключением «российского сегмента», оно в целом было реализовано, хотя Франция была вынуждена уступить Великобритании свою «иракскую долю» в обмен на участие в добыче нефти в районе Мосула.

Получив в рамках Севрского договора 1920 года мандат на управление указанными территориями, Франция поначалу вела себя там достаточно жестко. Она силой оружия ликвидировала провозглашенное в том же году Арабское королевство Сирия, включавшее в себя не только большую часть нынешнего сирийского государства, но также Палестину, которая отошла под контроль Великобритании. В дальнейшем Франция манипулировала различными более или менее автономными образованиями на этом пространстве, как, например, Государство Дамаск, Государство Алеппо, Государство Алавитов. В 1922 году, когда Лига Наций подтвердила французский мандат, они были сведены в Сирийскую Федерацию. В 1926 году Франция разделила Сирию и Ливан. В 1937 году, добившись согласия Лиги Наций, она фактически отделила от Сирии Санджак Александретту, который спустя два года вошел в состав Турции.

Вместе с тем Франция, как было предусмотрено мандатом, обеспечила получение Сирией независимости. Еще в 1926 году в ней была принята Конституция, предусматривавшая создание институтов президента и парламента. И действительно, в 1928 году под надзором французской администрации был избран первый парламент, а в 1936 году - первый Президент страны Х. аль-Атаси.

В июле 1941 года над Сирией был установлен контроль Свободной Франции, руководимой генералом Ш.де Голлем. Тем самым она была выведена из-под административного управления коллаборационистского режима Виши, что имело большую стратегическую важность в свете попыток нацистской Германии утвердить свое влияние в Ираке. Уже 27 сентября 1941 года Свободная Франция признала независимость страны. В апреле 1946 года, в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН, французские войска окончательно покинули ее территорию. Но стратегическое положение страны в регионе Ближнего и Среднего Востока с тех пор обеспечивало ей повышенное внимание французской дипломатии.

Стоит отметить также, что, именно благодаря французской администрации, алавитское меньшинство, составляющее в настоящее время лишь около 10% населения страны, оказалось сверхпредставленным в сирийской армии, что позволило позже, в 1970 году, представителю этого меньшинства Х.Асаду захватить власть в результате государственного переворота. Как указывает французский арабист Ф.Пишон, алавиты, населявшие бедные горные районы, охотнее, чем сунниты, шли на службу в создававшиеся французами на основе призыва сирийские военные части, да и денег, чтобы откупиться от службы, у них обычно не было. Французские же чиновники благожелательно относились к алавитам-военным, поскольку видели в них определенный противовес суннитскому большинству, которому не доверяли¹.

После обретения Сирией независимости на ее отношения с Францией повлияли, с одной стороны, события холодной войны, с другой - Суэцкий кризис 1956 года и арабо-израильские войны. СССР уже в 1944 году установил дипломатические отношения с Сирией, он сыграл активную роль в принятии ООН указанной выше резолюции. Сирия со своей стороны отказалась вступить в блок СЕНТО (Багдадский пакт), созданный США и Великобританией в 1955 году и направленный против СССР. Последний, в свою очередь, в 1956 году начал поставки в Сирию вооружений, а в 1957-м - заключил с ней выгодное для сирийской стороны Соглашение об экономическом и техническом сотрудничестве. Ярким примером этой совместной деятельности явилось строительство с помощью СССР в 1968-1973 годах крупнейшей в стране ГЭС Табка на Евфрате.

Франция не участвовала ни в создании СЕНТО, ни в работе его структур. В то же время сближение Сирии с СССР воспринималось ею негативно, что не способствовало налаживанию франко-сирийского сотрудничества. Однако самый большой удар по связям двух стран нанес Суэцкий кризис 1956 года. Попытка Франции и Великобритании решить его с помощью военной силы в коалиции с Израилем вызвала крайне негативную реакцию сирийского руководства, которое разорвало дипломатические отношения с обоими государствами. С Францией они были возобновлены лишь в 1961 году. Это позволило ей в какой-то мере восстановить свое присутствие на сирийской земле, особенно в сфере образования.

Однако стратегического перелома в отношениях не произошло. Хотя Сирия была заинтересована в сотрудничестве с Францией, ее главным стратегическим партнером оставался СССР. Потребность во взаимодействии с ним, особенно в военно-технической области, стала для Сирии жизненной необходимостью после поражений в войнах с Израилем в 1967 и 1973 годах, а также после «примирения» Израиля с ее главным военным союзником в регионе - Египтом (Кэмп-Дэвидские соглашения 1978 г.).

Взаимодействие с Францией несколько оживилось в связи с гражданской войной в Ливане. Франция поддержала ввод сирийских войск в эту страну в 1976 году, надеясь что они быстро стабилизируют ситуацию, а затем будут выведены. «Медовый месяц», однако, длился недолго. Для французской дипломатии стали неприятным сюрпризом попытки сирийцев, мечтавших о «Великой Сирии», установить полный контроль над Ливаном, который Париж считал своего рода «воротами» для проникновения Франции в регион. Еще более обострило отношения двух стран убийство в Бейруте в сентябре 1981 года французского посла в Ливане Л.Деламара, которое, по мнению французских властей, было делом сирийских спецслужб.

Пытаясь ослабить напряженность и найти компромисс по Ливану, Президент Ф.Миттеран нанес визит в Сирию в сентябре 1984 года, несмотря на критику французских СМИ, которые обвиняли режим Х.Асада в «резне населения» при подавлении исламистского восстания в городе Хаме в 1982 году. Как позже писал журналист, обозреватель газеты «Монд» П.Ларрутюру, французские интересы в Ливане оказались важнее, кроме того, Ф.Миттеран не желал даже косвенно поддержать «Братьев-мусульман», организовавших это восстание². Но визит не принес ожидаемых результатов, поскольку сирийское руководство считало контроль над Ливаном своим стратегическим приоритетом.

Правда, в 1990-х годах, после исчезновения СССР, приведшего поначалу к значительному сокращению сотрудничества Москвы и Дамаска, между Францией и Сирией все же произошла определенная «оттепель». В октябре 1996 года теперь уже Президент Ж.Ширак побывал с визитом в Дамаске. Он сделал попытку «разменять» Ливан на поддержку Сирии в вопросе возвращения ей оккупированных Израилем Голанских высот в соответствии с принципом - «мир в обмен на территории». Кроме того, воспользовавшись тем, что в 1994 году страны Запада отменили эмбарго на поставки в Сирию вооружений, введенное в 1973 году, Париж даже приоткрыл дверь для военно-технического сотрудничества. В числе других накануне президентского визита прорабатывался, например, вопрос о продаже Сирии современных самолетов «Мираж» 2000. Однако на практике все свелось к поставкам небольших партий транспортных средств и средств связи³. Не получилось и с «разменом».

Сама Сирия в это время прилагала усилия к возобновлению сотрудничества с Россией, постепенно активизировавшей свою политику на данном направлении. Этому содействовала созданная в 1994 году Российско-сирийская комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Начали осуществляться, в частности, проекты в области атомной энергетики, возобновились и поставки вооружений, в том числе самолетов, вертолетов, танков, систем ПВО. Новый импульс сотрудничеству придали договоренности 2004-2006 годов, в соответствии с которыми, с одной стороны, была урегулирована проблема задолженности Сирии перед РФ, с другой - создан новый орган сотрудничества - Российско-сирийский деловой совет.

Одновременно Дамаск попытался также улучшить отношения с Вашингтоном. После террористической атаки на США 11 сентября 2001 года сирийские спецслужбы начали сотрудничать с ЦРУ, передавая, в частности, последнему информацию о деятельности «Аль-Каиды». Однако это сотрудничество быстро сошло на нет после американского вторжения в Ирак в 2003 году, которое побудило Дамаск, опасавшийся, что Сирия теперь «на очереди», усилить связи с Ираном. К тому же США вскоре начали обвинять Дамаск в том, что он не прилагал достаточно усилий, чтобы в Ирак не попадали с сирийской территории оружие и боевики, воюющие с оккупационными силами. В 2005 году по инициативе Президента Дж.Буша американский Конгресс даже включил Сирию в число стран Оси зла, в которую первоначально, в 2002 году, США занесли Иран, КНДР и Ирак.

Франция, которая вместе с Германией и Россией выступила против американской интервенции в Ираке, оказалась в двойственной ситуации. Объективно в иракском вопросе ее интересы какое-то время совпадали с интересами Сирии. В то же время она была все больше обеспокоена продолжавшимся сближением последней с Ираном, который Запад обвинял в стремлении обзавестись ядерным оружием. Франция вместе с США прилагала также все усилия, чтобы изгнать сирийцев из Ливана. В сентябре 2004 года они сумели продвинуть в Совете Безопасности ООН резолюцию 1559, в которой содержалось требование «вывести из страны все остающиеся иностранные силы», то есть на деле сирийский военный контингент.

Воспользовавшись гибелью в результате террористического акта в феврале 2005 года бывшего премьер-министра Ливана Р.Харири, США и Франция немедленно обвинили в его организации Сирию и начали мощную информационно-пропагандистскую кампанию с требованием безотлагательного вывода сирийских войск. В конечном счете Дамаск был вынужден сделать это в апреле того же года. Но франко-сирийские отношения остались напряженными, ибо Дамаск продолжал поддерживать в Ливане проиранскую организацию «Хезболла». Он занимал также благожелательную позицию в отношении ядерной программы Ирана, в то время как Франция была одним из самых яростных ее противников. Кроме того, как писала французская пресса, Ж.Ширак, имевший личные связи с Р.Харири и остро воспринявший его гибель, решил заморозить с Сирией все контакты на высшем уровне⁴.

Новую попытку наладить более конструктивные отношения с Дамаском Париж сделал лишь после избрания в 2008 году президентом Франции Н.Саркози (которого французская пресса обвиняла в личных связях с Б.Асадом)⁵. К этому стремились и деловые круги Франции, проявлявшие интерес к политике экономической либерализации, осуществляемой режимом Б.Асада. Сирийский лидер был приглашен на саммит Средиземноморского союза (Союз для Средиземноморья), организованный по инициативе Н.Саркози в июле 2008 в Париже. Он даже удостоился чести быть главным иностранным гостем на традиционном параде 14 июля по случаю Национального праздника Франции (День взятия Бастилии). Приглашению его на саммит, кстати, как отмечает упоминавшийся выше французский арабист Ф.Пишон, активно содействовал Катар, который был особенно обеспокоен сближением Дамаска и Тегерана⁶.

В сентябре того же года Н.Саркози нанес ответный визит в Дамаск. Однако попытка сближения вновь натолкнулась на непреклонную позицию Сирии по проблеме ядерной программы Ирана. (Стоит напомнить, что Сирия также развивала свою ядерную программу и что ее ядерные объекты дважды, в июне 1981 года и в сентябре 2007 года, подвергались ударам израильской авиации.) В интервью французскому телевидению накануне приезда французского президента Б.Асад подтвердил, что Иран «имеет право развивать мирную ядерную энергетику». Он отказался также прекратить поддержку проиранской организации «Хезболла» в Ливане⁷. Несколько экономических контрактов, главным образом в сфере общественного транспорта, не изменили общей тенденции. Да и совместный товарооборот двух стран остался низким: в 2010 году, например, он составлял всего 405 млн. евро. Сирия занимала 33-е место в экспорте Франции⁸.

Эта попытка наладить отношения явилась последней. Уже через три года Франция оказалась в стане злейших врагов сирийского режима. На поверхности главной причиной был его авторитарный и репрессивный характер, проявившийся наглядным образом в ходе гражданской войны, которая вспыхнула в стране в марте 2011 года. Именно так объясняли «сирийский разворот» и официальный Париж, и большинство французских СМИ. Конечно, совсем сбрасывать со счетов это объяснение нельзя. Внешняя политика Франции, как и в целом Запада, после крушения главного идеологического противника - коммунистической системы, становилась все более идеологизированной. Фетишизация «ценностей демократии и прав человека», превращение их в своего рода «светскую религию» затронули даже такую высокопрофессиональную сферу, как дипломатия.

Вместе с тем существовали другие, глубинные факторы, которые все более предопределяли негативное отношение Парижа к режиму Б.Асада. В геоэкономическом и геополитическом планах следует упомянуть прежде всего усилившуюся ориентацию французского мультинационального капитала и политического истеблишмента на государства Персидского залива, особенно Катар, Саудовскую Аравию и Объединенные Арабские Эмираты. Открытие в 2009 году в ОАЭ, несмотря на финансовый кризис, крупной французской военной базы (точнее, трех баз - ВМФ, ВВС и сухопутных сил) явилось военно-стратегическим выражением этой тенденции.

В секторе энергетических ресурсов соответствующие французские компании особенно привлекали огромные запасы достаточно дешевого газа в Катаре. Доступ к ним, помимо прочего, позволял ослабить зависимость европейских потребителей от российского газа, что сулило возможным проектам на этот счет поддержку США и их европейских союзников. Но поскольку наиболее удобный путь его доставки во Францию и в целом в Европу проходил через Сирию, необходимо было обеспечить установление в этой стране «удобного», прозападного режима.

Помимо нефтегазового сектора, французские компании были привлечены перспективой заключения гигантских контрактов на поставки в Катар и Саудовскую Аравию вооружений и на участие в модернизации их инфраструктуры. Лишь один Катар в рамках подготовки к чемпионату мира по футболу в 2022 году запланировал истратить на эти цели 170 млрд. евро. В свою очередь, сам эмират уже инвестировал во Франции в 2007-2012 годах более 13 млрд. евро⁹.

Не меньшие, а подчас и большие суммы сулила и «дружба» с Саудовской Аравией. Последняя, встревоженная ослаблением интереса к себе США, в частности из-за «сланцевой революции», проявляла большую заинтересованность в диверсификации своих геополитических связей и зарубежных инвестиций и также была готова вкладывать значительные средства во Франции. Стоит упомянуть также, что в 2000 годы в Сирии Саудовская Аравия, пользуясь экономической либерализацией, проводимой Б.Асадом, вела активную инвестиционную политику, прежде всего в сфере недвижимости. Но одновременно она создавала в стране инфраструктуру для распространения радикального исламского течения - салафизма. Ни светский режим Б.Асада, ни тем более его ориентация на Иран Саудовскую Аравию, как и Катар, абсолютно не устраивали.

Определенную роль в ужесточении сирийского курса Франции сыграло также стремление Парижа улучшить отношения с США. Этого требовали влиятельные французские круги, встревоженные их охлаждением в связи с отказом Ж.Ширака поддержать американское вторжение в Ирак. Н.Саркози сделал крупный шаг навстречу США, возвратив Францию в 2009 году в интегрированное военное командование НАТО (Франция была выведена из него Президентом Ш.де Голлем в 1966 г.). Конфронтация с сирийским режимом создавала новое поле для активного сотрудничества с Америкой, которая, как отмечено выше, числила Сирию в Оси зла.

Непосредственное влияние на политику Франции в отношении режима Б.Асада оказала так называемая «арабская весна» в ряде стран Магриба. Франция приняла самое активное участие в военной интервенции коалиции в Ливии, состоявшей в основном из государств НАТО, которая началась в марте 2011 года. Коалиция, как известно, должна была действовать на основе резолюции 1973 СБ ООН, разрешившей военное вмешательство (беспилотная зона), но без ввода оккупационных сил, с целью защиты мирного населения от действий сил режима М.Каддафи. Этот мандат был, однако, превзойден, и дело кончилось свержением режима.

Участие Франции в ливийской операции всячески приветствовалось деятелями левой оппозиции, большинством политиков правительственного большинства в Парламенте, правозащитниками и почти всеми основными СМИ страны. Успех интервенции вдохновил их. Неудивительно, что, после того как в марте 2011 года вспыхнуло восстание в сирийском городе Даръа, положившее начало гражданской войне, эти же силы, сразу же начавшие представлять события исключительно в духе того, что «кровавый тиран истребляет собственный народ, борющийся за свободу», вскоре стали требовать вмешательства и там с целью свержения режима Б.Асада. Они считали, что с ним можно будет покончить так же быстро, как и с М.Каддафи. В пользу интервенции высказывались также многие французские дипломаты¹⁰.

Франция действительно сразу же вовлеклась в этот конфликт, начав осуществлять поставки вооружений группировкам оппозиции (главным образом через Катар), а затем направив для «технической помощи» им инструкторов и советников. Некоторые из них погибли в боях, около 30 были захвачены в плен сирийскими правительственными войсками. Как позже сообщала французская пресса, перед президентскими выборами во Франции в мае 2012 года они были «тихо» возвращены французской стороне¹¹.

Сразу же после начала волнений в Сирии в 2011 году, по указанию Президента Н.Саркози, французскому представителю в СБ ООН были направлены инструкции добиваться принятия самых жестких резолюций в отношении сирийского режима. В ноябре 2011 года Париж признал в качестве органа, «представляющего сирийский народ», Сирийский национальный совет (СНС), который был официально образован месяцем ранее в Стамбуле. В марте 2012 года Франция закрыла свое посольство в Дамаске, а в ноябре 2012 года (уже при Президенте Ф.Олланде), когда в столице Катара Дохе была сформирована Национальная коалиция оппозиционных и революционных сил (куда вошел и СНС), было объявлено об открытии ее «посольства» в Париже.

В то же время Н.Саркози, несмотря на отмеченное выше давление, в том числе со стороны ряда деятелей его партии «Союз за народное движение», и заявления министра иностранных дел А.Жюппе о том, что «режим Б.Асада не продержится и нескольких дней», проявил определенную осторожность в вопросе прямого военного вмешательства. Он изменил свою позицию лишь после ухода с президентского поста. В августе 2012 года он также высказался за военную интервенцию. Однако, как писал еженедельник «Пуэн», близкий к правым силам, он сделал это по внутриполитическим причинам, главным образом для того, чтобы не выглядеть «слишком мягкотелым» по сравнению с новым Президентом Ф.Олландом¹².  Этот еженедельник, стоит это подчеркнуть, оказался в числе редких французских СМИ, которые призывали воздержаться от военной операции.

Напротив, на экспертном уровне мнение о необходимости придерживаться осторожной линии в отношении военного вмешательства преобладало. Специалист по вопросам геополитики Ф.Энсель, преподающий в Парижском институте политических исследований (Sciences Po), указывал, например, что в Сирии, в отличие от Ливии, отсутствовали условия для проведения быстрой и успешной военной операции. Помимо наличия в Сирии значительно более боеспособной и в целом верной режиму армии и поддержки последнего значительной частью общества, он отмечал также опасность возникновения регионального конфликта (между Ираном и Сирией, с одной стороны, и Турцией, Саудовской Аравией и Катаром - с другой), а также возможность выступления на стороне режима России. Кроме того, из-за позиции России и Китая не было никаких шансов получить «зеленый свет» на такую операцию со стороны СБ ООН¹³.

Другой французский специалист по геополитике, директор Института международных и стратегических отношений П.Бонифас, подчеркивал, что для успеха операции потребовалось бы вовлечение сухопутных сил, в частности американских. Но после неудачной интервенции в Ираке, приведшей, помимо прочего, к усилению позиций в этой стране и в целом в регионе Ирана, администрация США явно не желала оказаться вовлеченной в еще одну сомнительную военную авантюру¹⁴.

Ф.Пишон со своей стороны обращал внимание на то, что государственные, в том числе военные, структуры Сирии построены на «кланово-клиентских отношениях» и поэтому отстранение от власти клана Б.Асада создало бы «вакуум государства», который, скорее всего, заполнила бы исламистская оппозиция. Это, в свою очередь, повлекло бы крайне опасные последствия для основных этнических и религиозных меньшинств, в частности, алавитов, христиан, в том числе армян, и курдов. Соответственно, им просто не оставалось ничего другого, кроме как поддерживать режим или, как в случае с курдами, воевать с его противниками¹⁵.

В целом, однако, французский истеблишмент выступал за вмешательство. Ф.Олланд, который занимал жесткую позицию в этом вопросе, находясь в оппозиции, после своего избрания на пост президента в мае 2012 года еще ужесточил ее. Он неоднократно подчеркивал, в том числе на Генеральной Ассамблее ООН, что решение сирийского кризиса непременно требует ухода Б.Асада из власти. Еще дальше пошел министр иностранных дел Л.Фабиус, заявивший в одном из своих выступлений в 2012 году, что «Асад не заслуживает того, чтобы жить»¹⁶.

В этой связи стоит отметить, что приход к власти Ф.Олланда придал новый импульс уже упоминавшейся идеологизации внешней политики Франции. Исторически сложилось так, что именно социалисты наиболее активно апеллировали в своей риторике к «ценностям демократии и прав человека». Неудивительно, что при новом президенте среди дипломатов, занимавшихся сирийской и в целом ближневосточной проблематикой, стало меньше профессионалов-арабистов и больше политических активистов¹⁷.

К этому следует присовокупить крайне тенденциозное освещение сирийского кризиса французскими СМИ. Ф.Пишон посвятил отдельный раздел в своей книге «Сирия. Почему Запад ошибся» тому, как они манипулировали французским общественным мнением. СМИ практически проигнорировали, например, тот факт, что Б.Асад - несомненно типичный восточный авторитарный правитель - все же пытался урегулировать мирным путем уже упоминавшийся конфликт в городе Даръа. Он, как известно, вспыхнул из-за жестокости полиции в отношении нескольких подростков, которые были задержаны за то, что рисовали на стенах антиправительственные лозунги. В числе принятых Б.Асадом мер - арест ответственных за это полицейских чинов, увольнение губернатора соответствующей провинции, отставка правительства Сирии, а также отмена чрезвычайного положения в стране, действовавшего с 1963 года.

Но данные меры не смогли разрядить ситуацию, поскольку, как подчеркивает Ф.Пишон, начавшиеся вскоре вооруженные выступления оппозиции отнюдь не явились спонтанными. К моменту волнений уже были накоплены запасы оружия и боеприпасов (с помощью главным образом Саудовской Аравии и Катара), созданы соответствующие организационные структуры. Большую роль в мобилизации вооруженной оппозиции сыграл известный телевизионный канал «Аль-Джазира», базирующийся в Катаре¹⁸.

Дальнейшие события французские СМИ освещали исключительно в соответствии с упоминавшейся выше установкой - «кровавый тиран истребляет собственный народ, борющийся за свободу». Стремясь обеспечить легитимизацию иностранного вмешательства, они делали акцент на то, что режим Б.Асада, после того как разгорелась гражданская война, вскоре контролировал лишь около трети территории страны. При этом умалчивалось, что на этой территории проживало почти 60% населения. (Стоит заметить также, что эти же СМИ почти не уделили внимания подавлению Саудовской Аравией в марте 2011 г. восстания шиитского большинства населения против власти суннитской династии в Бахрейне.)

Все это обернулось упрощенным восприятием французским истеблишментом ситуации в Сирии, игнорированием чрезвычайной сложности сирийского общества, в частности его этнической, религиозной и социальной «мозаичности», роли в нем клановых, а в ряде районов - и племенных структур. Идеологическое самоослепление, механическое применение к стране с совершенно иным укладом жизни стереотипов западной системы помешало увидеть то, что основная роль в этой борьбе сразу же перешла к группировкам исламистов-суннитов, одни из которых поддерживались Катаром или Саудовской Аравией, другие - Турцией. Именно к ним в основном и попадало оружие, поставляемое Францией и другими западными странами. Многие из этих группировок очень скоро оказались в составе или под эгидой новоявленного ИГИЛ. Прежде всего к ним стали поступать добровольцы, главным образом из стран Магриба и Европы (в том числе из Франции), из которых начали составляться исламистские «интернациональные бригады».

СМИ Франции, кстати, понадобилось больше года, чтобы «открыть» эти реалии. Но даже тогда они продолжали преувеличивать роль «демократической светской оппозиции» и «сирийской свободной армии», хотя большинство французских экспертов считали, как автор мог убедиться, следя за телевизионными дебатами в стране, что они носят скорее «фантомный характер».

В результате этого самоослепления Франция оказалась в конечном счете не только самой воинственной среди стран Запада в плане риторики, она попыталась стать инициатором авиационных ударов по сирийской правительственной армии, с тем чтобы обеспечить победу оппозиционным силам. Даже решения Парламента Великобритании в августе 2013 года воздержаться от участия в такой операции и явное прохладное отношение к ней Вашингтона не остудили этот пыл. Как пишет французский публицист Р.Юро, Ф.Олланд грубо ошибся в своих расчетах, не сумев вовремя понять нежелание Президента Б.Обамы ввязываться в открытую войну с режимом Б.Асада, которая, как становилось все яснее, могла привести к власти исламистские силы¹⁹. В результате воинственность французского президента начала даже казаться несколько смешной. Ведь без США и Великобритании Франция ничего не могла предпринять.

Между тем с течением времени стало ясно, что, хотя режим Б.Асада ослабел, он явно не собирался «падать» и его по прежнему поддерживала значительная часть населения страны. Кроме того, усиление ИГИЛ, захват им значительных территорий в Ираке и Сирии вынуждали переключиться на угрозу, которое это «государство» несло не только региону, но и всему цивилизованному человечеству. В конечном счете Ф.Олланд стал заявлять, что политика Франции должна строиться на принципе «ни Асада, ни ИГИЛ» и что любая иностранная интервенция в Сирии требует мандата ООН.

С сентября 2014 года французские ВВС начали участвовать в авиаударах по силам и объектам ИГИЛ в Ираке, но, как подчеркивал Париж, это делалось по просьбе правительства этой страны. Однако французское общественное мнение, возмущенное зверствами ИГИЛ на контролируемых им территориях, а также исламистскими террористическими актами в самой Франции, особенно нападением 7 января 2015 года на редакцию журнала «Шарли Эбдо», повлекшим гибель 18 человек, требовало действий Франции против группировок исламистов, в первую очередь ИГИЛ, и в Сирии. Все большую обеспокоенность выражали французские спецслужбы, опасавшиеся возращения в страну боевиков из этих группировок, являющихся гражданами Франции.

Начала меняться и позиция ряда французских СМИ, в частности газет и журналов, близких к правой оппозиции. Они, помимо констатации того, что ставка на достаточно быстрый уход Б.Асада от власти себя не оправдала и что главным врагом все-таки нужно считать ИГИЛ, обращали внимание на трагическую судьбу христиан в Сирии (и Ираке), которые в результате репрессий со стороны ИГИЛ и других исламистских сил оказались под угрозой изгнания или даже истребления. Кроме требования более решительных действий Франции в их защиту, в соответствующих публикациях стала выдвигаться идея создания широкой антиисламистской коалиции, которая включала бы в себя Россию.

В результате 19 сентябре 2015 года, сославшись на статью 51 Устава ООН об индивидуальной и коллективной самообороне, Париж объявил о нанесении первых авиаударов по объектам ИГИЛ на сирийской территории. Однако вскоре стало ясно, что они носили скорее символический характер. Кроме того, как счел необходимым подчеркнуть министр обороны Франции Ж-И. Ле Дриан, эти удары не означали, что «Б.Асад стал нашим союзником» и что они наносились «без обмена информацией и координации с Россией»²⁰. 

Начавшаяся 30 сентября 2015 года операция российских ВКС в Сирии поставила Париж, как и другие западные столицы (а также Анкару, Эр-Рияд и Доху), перед новой реальностью. Надежда на скорое падение режима Б.Асада окончательно рухнула. Вместе с тем сам Париж подвергся 13 ноября 2015 года чудовищной террористической атаке исламистов, часть из которых прошли «сирийскую школу». 130 человек погибли, 350 получили ранения.

Ф.Олланд, от которого французы ждали решительных действий, объявил, с одной стороны, о принятии ряда чрезвычайных мер внутри страны (частичное закрытие границы, наделение новыми полномочиями правоохранительные органы, закрытие подпольных мечетей и т. д.), с другой - о своей решимости содействовать созданию «единой коалиции» для борьбы с ИГИЛ, куда входила бы и Россия. Одновременно к берегам Сирии был направлен единственный французский авианосец «Шарль де Голль» с задачей интенсифицировать удары по ИГИЛ.

Однако инициатива «единой коалиции» результатов не принесла. Хотя отправившегося 24 ноября 2015 года с визитом в Вашингтон Ф.Олланда ждал подчеркнуто теплый прием со стороны Б.Обамы (главным образом потому, что Ф.Олланд в проведении проамериканского курса пошел дальше, чем Н.Саркози), это предложение французского президента он не поддержал. США, создавшие ранее под своей эгидой пеструю международную коалицию с участием, в частности, Саудовской Аравии, Катара и Турции, не хотели никакого нового формата, в котором РФ могла бы играть ключевую роль. Если в Ираке США в рамках борьбы с ИГИЛ проявляли определенную военную активность, то в Сирии они больше ее изображали, поскольку, судя по всему, считали своим главным противником там режим Б.Асада и не желали хоть каким-то образом содействовать усилению его позиций. В этом на деле позиции двух лидеров совпадали.

Тем не менее во время визита Ф.Олланда в Москву 26 ноября 2016 года Президент В.Путин приветствовал инициативу Ф.Олланда и выразил готовность координировать усилия по борьбе с ИГИЛ в Сирии, в частности по линии ВВС, ВМФ и спецслужб. В Москве с этой целью побывали министр обороны Франции Ж-И. Ле Дриан и начальник Генерального штаба ВС страны П. де Вилье.

В целом эти контакты были полезными, хотя бы уже потому, что ослабляли тенденцию сползания к новой холодной войне между Западом и Россией из-за Украины. Однако настоящего сотрудничества по Сирии все же, судя по всему, не получилось, поскольку Ф.Олланд так и остался на позиции «ни ИГИЛ, ни Асада», что на деле означало его нежелание ослаблять противников режима. Достаточно скромная военная активность Франции была по-прежнему сосредоточена на Ираке. Об этом, помимо прочего, свидетельствовал последовавший вскоре «перевод» авианосца «Шарль де Голль» в Персидский залив. В марте 2016 года он вообще был возвращен на свою базу в Тулон.

Несмотря на то что во французских СМИ, как показано выше, появилась критика в отношении реалистичности и результативности этого курса Франции, в целом они продолжают придерживаться линии на демонизацию Б.Асада. В рамках этого подхода даже террористические акты в Дамаске и других сирийских городах, находящихся под контролем правительственных войск, влекущие за собой гибель сотен мирных жителей, представляются как «удары по режиму».

Иначе говоря, в сирийском вопросе Франция остается между желаемым и действительным. У нее нет возможности даже вместе со своими союзниками свергнуть Б.Асада, тем более поставить на его место прозападного лидера, но она пока не желает сделать практические выводы из этого факта и продолжает, по крайней мере официально, требовать его ухода. Ответить на вопрос, как долго Франция будет продолжать этот курс, - сейчас не представляется возможным. Многое будет зависеть от позиции США. Но в любом случае, как показывает история международной политики, обычно рано или поздно реалии берут верх над желаниями.

 ¹Pichon F. Pourquoi l’Occident s’est trompé. Paris: Editions du Rocher, 2015. Р. 26.

 ²Larrouturou P. Trenre ans de relations complexe entre les présidents français et syriens// Le Monde. 2011. 29 avril. Р. 3.

 ³Slavoutich V. Syrie: la civilisation en danger. Paris: Macha Publishing, 2016. Р. 62.

 ⁴См. например: Jouvert V. Sarkozy et son ami Bachir al-Assad// Le Nouvel observateur. 2011. 27 Оctobre. Р. 12.

 ⁵Idid.

 ⁶Pichon F. Op. cit. P. 37.

 ⁷InaFrance. 03.09.2008.

 ⁸Les intérêts français dans le conflit syrien//Agora Vox. 2016. 6 janvier. Р. 1.

 ⁹Pichon F. Op. cit. P. 92-93.

¹⁰Syrie: Nicolas Sarkozy lâche son ami Bachar al-Assad//Le Hufftigton Post. 2011. 27 avril. Р. 3.

¹¹Hureau R. L’incompéhensible politique étrangère de la France//Le Figaro. 2015. 18 août. Р. 3.

¹²Duteil M. Libye-Syrie: la lourde erreur de Nicolas Sarkozy//Le Point. 2012. 9 août. Р. 16.

¹³Encel F. De quelques idées reçues sur le monde contemporain. Paris: Editions Autrement, 2013. Р. 42-43.

¹⁴Boniface P. La géopolitique. Les relations internationales. Paris: Editions Eyrolles, 2013. Р. 82-83.

¹⁵Pichon F. Op. cit. P. 104.

¹⁶Le Figaro. 2015. 18 août.

¹⁷Pichon F. Op. cit. Р. 13.

¹⁸Ibid. Р. 44.

¹⁹Hureau R. Op. cit. Р. 3.

²⁰Le Monde. 2015. 27 septembre.