ENGLISHЗаметным событием 2009 года стало возрождение дискуссий о целесообразности сохранения запрета на проведение ядерных испытаний1. Еще 5 апреля этого года Президент США Барак Обама объявил вступление в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) одним из приоритетов политики ядерного разоружения. 15 апреля Б.Обама второй раз после
1999 года предложил Конгрессу ратифицировать этот документ.
16 сентября Госдепартамент Соединенных Штатов заявил о возобновлении участия в Международной конференции по содействию вступлению в силу ДВЗЯИ. Американские эксперты заговорили о высокой вероятности ратификации Конгрессом данного договора.
Новые инициативы Белого дома вызвали, однако, настороженную реакцию в других странах. Россия официально приветствовала намерения администрации Б.Обамы. Но в российских СМИ появились скептические публикации о перспективах сохранения режима запрета ядерных испытаний. Государства ЕС внешне приветствовали инициативы Белого дома. Но параллельно страны Евросоюза запустили серию проектов по изучению ДВЗЯИ. Предложения администрации Б.Обамы формально поддержала и КНР. Но Пекин не ратифицировал ДВЗЯИ и сомневается в возможности сохранности ядерных арсеналов без натуральных ядерных испытаний. Обозначившиеся перспективы вступления в силу ДВЗЯИ привели к возобновлению дискуссий 10-15-летней давности о целесообразности подписания этого договора. Вопрос о роли ядерных испытаний в процессе поддержания системы стратегической стабильности сохраняет актуальность.
ПРОБЛЕМА ЗАПРЕТА ядерных испытаний настолько затрагивает самые чувствительные сферы национальных интересов, что неизбежно ставит вопрос: "Зачем ядерные державы подписали этот документ?" Либералы объясняют этот запрет стремлением всех стран уменьшить опасность развязывания ядерной войны. Жесткие реалисты видят в ДВЗЯИ механизм подрыва военного ядерного комплекса оппонента. Военные эксперты просчитывают выгоды или издержки от развития технологий электронного моделирования ядерных взрывов или Международной системы мониторинга ядерных взрывов (МСМ). Но в международных отношениях этот договор всегда выполнял сдвоенную функцию. С одной стороны, ДВЗЯИ был призван укрепить режим нераспространения ядерного оружия (ЯО). С другой - он выступал составной частью советско/российско-американской системы стратегической стабильности.
Идея запрета ядерных испытаний не нова. Еще в 1950-х годах сначала Индия, затем СССР предложили отказаться от проведения ядерных испытаний. Но до конца 1960-х годов проведение натуральных ядерных испытаний было необходимо для развития ядерного оружейного комплекса2. Они позволяли:
- подтвердить возможность создания ядерного взрывного устройства;
- изучить физические свойства ядерных взрывов;
- усовершенствовать структуру ядерных боезарядов;
- проверить степень боеготовности новых ядерных систем;
- получить представление о калибре и массе ядерных боезарядов;
- развить системы установки ядерных боезарядов на носители;
- исследовать воздействие побочных эффектов ядерного взрыва на гипотетический ход боевых действий.
Идея ядерных испытаний в то время была малореалистичной. После Карибского кризиса 1962 года СССР и США вырабатывали правила поведения в конфликтах с третьими странами и пытались договориться о правилах сокращения вооружений. Неконтролируемые ядерные испытания усиливали угрозу непреднамеренного возникновения ядерного конфликта. Поэтому Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах (1963 г.) легализовал проведение только подземных ядерных взрывов. Позднее советско-американские Договор об ограничении мощности ядерных испытаний (1974 г.) и Договор о подземных ядерных взрывах в мирных целях (1976 г.) ограничили мощность испытательных взрывов мощностью в 150 килотонн* (* Договоры 1974 и 1976 гг. имели и другую направленность. С конца 1960-х СЯС СССР и США постепенно переходили с жидкотопливных на твердотопливные баллистические ракеты. Последние имели большую выживаемость, но могли нести меньшую полезную нагрузку. Договоры об ограничении испытательных взрывов, по сути, устанавливали предельную полезную нагрузку для твердотопливного компонента СЯС).
В 1970-х годах ситуация изменилась. Во-первых, началось быстрое развитие систем электронного моделирования ядерных взрывов. Во-вторых, был достигнут прогресс в развитии гидроядерных и подкритических испытаний. В-третьих, усовершенствовались технологии экспериментов "нулевой мощности": минимальных опытов по расщеплению атомного ядра без побочного выделения энергии. Эксперты заговорили о возможности продолжения развития ЯО без проведения натуральных ядерных испытаний. (Хотя скептики и возражали, что электронные испытания позволяют получить представления только о калибре и массе, но не техническом дизайне самого ядерного боезаряда.)
Укреплению этих настроений способствовала логика развития режима нераспространения ЯО. В 1968 году был подписан Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Его VI статья обязала легальные ядерные державы продвигаться по пути ограничения гонки вооружений и полного ядерного разоружения. Но ДНЯО первоначально был подписан только на 30 лет. С середины 1970-х годов неядерные государства при поддержки Индии увязывали проблему его сохранения с выполнением "ядерной пятеркой" своих обязательств. Возникла опасность, что без существенных доказательств приверженности ядерных держав процессу перманентного ядерного разоружения неядерные страны откажутся от продления ДНЯО на бессрочный период.
Параллельно среди "великих держав" усилился интерес к созданию технической системы контроля над ядерными взрывами. Еще в 1976 году Конференция ООН по разоружению учредила Научную экспертную группу (Group of Scientific Experts). Она разрабатывала модели использования сейсмических станций в целях наблюдения за проведением ядерных испытаний. Речь шла о привлечении ресурсов Всемирной метеорологической организации, экспериментальной компьютерной сети ARPANET (США) и создании международного центра данных. В 1984 и 1991 годах Группа организовала два технических эксперимента с целью выявить возможности сейсмических станций улавливать колебания, произведенные подземными ядерными взрывами.
Под воздействием этих тенденций в 1977-1980 годах СССР, США и Британия провели трехсторонние переговоры о полном запрете ядерных испытаний. Они, однако, оказались неудачными. Советские эксперты опасались превосходства Соединенных Штатов в средствах электронного моделирования ядерных взрывов. Тревогу вызывал и тот факт, что советские расщепляющиеся материалы в боеприпасах требуют регенерации чаще, чем американские. (Фактор, не поддающийся электронному моделированию3.) Американские и британские аналитики со своей стороны беспокоились из-за сохраняющегося превосходства СССР в обычных вооруженных силах и боялись ослабления на этом фоне своего ядерного комплекса4. Ввод советских войск в Афганистан (1979 г.) стал удобным поводом для свертывания трехсторонних переговоров.
Похоже, что в конце 1970-х годов существование модели взаимного ядерного сдерживания без проведения натуральных ядерных испытаний пока еще не было возможным. (В 1980-х годах и СССР, и США реализовали масштабные программы полигонных ядерных испытаний.) Ситуация изменилась только во второй половине
1980-х годов, что было связано с целым комплексом причин. Первая - рост значимости международного экологического движения, которое после появления концепции "ядерной зимы" (1983 г.) и аварии на Чернобыльской АЭС (1986 г.) требовало ограничить военную ядерную деятельность. Вторая - стремление нового советского руководства во главе с М.С.Горбачевым выстроить новую, менее конфронтационную, систему отношений с США. Третья - широкое распространение в 1980-х годах электронно-вычислительной техники. Появились экспертные прогнозы, что новый технологический уровень позволит обновлять ЯО без проведения натуральных испытаний.
В таких условиях переговоры о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний возобновились. Для советского руководства они были шагом к выдвинутой 15 января 1986 года инициативе М.С.Горбачева о полном ядерном разоружении. Для Соединенных Штатов - альтернативой малореалистичному, по мнению Вашингтона, советскому предложению. (Так, по крайней мере, отмечалось в предложении Президента США Р.Рейгана 14 марта 1986 года.) Задача новых переговоров виделась в Белом доме как (1) усиление системы контроля над вооружениями, (2) начало переговоров о сокращении стратегических ядерных сил, (3) обеспечение большей прозрачности военной ядерной сферы и (4) укрепление международной безопасности и стабильности. 25 июля 1986 года СССР и США возобновили в Женеве переговоры о запрете ядерных испытаний.
Женевские переговоры проходили сложно. В 1985 году Советский Союз ввел годичный мораторий на проведение ядерных испытаний. Но США не последовали советскому примеру, и в 1987 году СССР возобновил ядерные испытания. Похожая ситуация повторилась и в 1989-1990 годах. Ситуация изменилась после того, как в 1990 году Соединенные Штаты обязались ратифицировать договоры 1974 и 1976 годов. 5 октября 1991 года Россия ввела односторонний мораторий на проведение ядерных испытаний сроком на один год. 5 июля 1993 года он был продлен до тех пор, пока такой мораторий, объявленный другими государствами, обладающими ядерным оружием, будет де-юре или де-факто соблюдаться ими. Аналогичный мораторий ввели в 1992 году и США.
Обе сверхдержавы стали склоняться к необходимости создания полноценной системы контроля над ядерными испытаниями. В 1983 году Швеция предложила обеспечить будущий ДВЗЯИ соответствующими системами наблюдениями. В 1987 году СССР и другие социалистические страны в рамках Научной экспертной группы согласились с этим предложением. СССР и США провели в 1988-1989 годах эксперимент по совместному наблюдению за ядерными полигонами Невада и Семипалатинск. Он доказал, что при определенных условиях сверхдержавы могут согласится с частичным международным наблюдением за их ядерными полигонами.
Идея запрета ядерных испытаний была закономерным этапом развития системы стратегической стабильности. В ее основе лежала логика взаимно гарантированного уничтожения, основанная на механизме девальвации нанесения упреждающего ядерного удара в заданное время. В этой связи обе сверхдержавы разрабатывали механизмы контроля над стратегическими вооружениями, включавшие в себя ограничение ядерных испытаний. Углубления стратегического диалога позволило поставить вопрос о полном отказе от их проведения. Проблемы нераспространения ЯО (обязательства в рамках VI статьи ДНЯО) выступали дополнительным фактором углубления этого процесса.
Но неравенство материально-технических средств СССР и США делало будущий договор более выгодным для американской стороны. Ситуация усугубилась после распада СССР (1991 г.) и начала длительной экономической депрессии в России. Перед российской стороной стояла задача сгладить диспропорцию в рамках будущего договора. В Соединенных Штатах, напротив, усиливались настроения в пользу отхода от принципов стратегической стабильности ради достижения стратегической неуязвимости.
НАЧАЛО 1990-Х ГОДОВ стало временем прорыва на переговорах по ДВЗЯИ. Толчком к этому послужило обострение проблематики нераспространения ЯО. Дискуссии вокруг советского ядерного наследства 1991-1994 годов доказали хрупкость ДНЯО. Весной 1995 года предстояла также Нью-Йоркская конференция по бессрочному продлению ДНЯО. Неядерные государства требовали от "ядерной пятерки" подтверждения своих обязательств в рамках VI статьи договора. В Москве и Вашингтоне опасались, что ряд неядерных стран (прежде всего - Ближнего Востока) заблокируют этот процесс. Переговоры по ДВЗЯИ выглядели, таким образом, своеобразной "платой" легальных ядерных держав за согласие неядерных стран на бессрочное продление ДНЯО.
Ускорению переговоров по ДВЗЯИ способствовали и стратегические расчеты. После 1991 года Соединенные Штаты признали Российскую Федерацию государством - правопреемником СССР и помогали ей вывезти ЯО с территории Белоруссии, Украины и Казахстана. Благодарность России виделась в Белом доме как согласие Москвы на появление относительного превосходства Соединенных Штатов в области стратегических вооружений5. В 1995 году министр обороны США У.Перри провозгласил доктрину "взаимно гарантированной безопасности" (mutually assured safety). Судьба американского "возвратного потенциала" была поставлена в зависимость от проведения Россией демократических реформ6. В условиях превосходства США в средствах электронного моделирования ДВЗЯИ вписывался в общую логику действий американской стороны.
Россия со своей стороны также была заинтересована в ДВЗЯИ. С 1993 года администрация У.Клинтона требовала от России свернуть сотрудничество в сфере мирного использования атомной энергии с Ираном и Индией. Американские СМИ формировали новый образ России - страны, сотрудничающей с "государствами-изгоями" вплоть до предоставления им помощи в создании ЯО7. (Хотя ядерные объекты этих стран были построены при участии Канады, стран ЕС и самих США.) Москве требовалось доказать свою приверженность международному режиму нераспространения ЯО. Возникла уникальная ситуация, когда политические расчеты российских и американских элит на время пересилили военно-технические аспекты системы ядерного сдерживания.
Прорыв на переговорах был достигнут на встрече в Ванкувере
3-4 апреля 1993 года. В ходе саммита Президент России Б.Н.Ельцин предложил Президенту США У.Клинтону начать переговоры о подписании ДВЗЯИ. Россия предложила подписать документ в многостороннем формате и в пакете с Договором о запрещении производства расщепляющихся материалов в военных целях (ДЗПРМ). 22 августа 1993 года Белый дом согласился с российскими предложениями. 16 декабря 1993 года Генеральная Ассамблея ООН приняла две резолюции: № 48/70 и № 48/75 L. На их основе 25 января 1994 года в Женеве начались параллельные переговоры по выработке текста обоих документов.
Переговоры по ДВЗЯИ проходили в конфликтной атмосфере8. Основным их содержанием стало соперничество российского и индийского проектов ДВЗЯИ. Индия предложила ввести жесткое наблюдение за полигонами легальных ядерных держав. Россия предложила установить равное наблюдение за полигонами ядерных и неядерных держав. На встрече "Группы семи" в Галифаксе (Канада) 17-18 июня 1995 года США поддержали российское предложение. В ответ Индия вышла из переговорного процесса, заявив, что ДВЗЯИ создает режим монополии легальных ядерных держав. Ядерные испытания 1998 года Дели мотивировал именно "дискриминационными условиями ДВЗЯИ".
Другой проблемой стал вопрос о проведении подкритических и гидроядерных испытаний. Администрация У.Клинтона настаивала на их исключении из текста договора. В ответ в сентябре 1995 года против ДВЗЯИ выступили Минатом и 12-е управление Министерства обороны РФ. На встрече в Нью-Йорке 23 октября 1995 года президенты У.Клинтон и Б.Н.Ельцин выработали компромисс. Проведение подкритических и гидроядерных испытаний было решено запретить. Но все легальные ядерные державы получили право проводить эксперименты "нулевой мощности" для поддержания безопасности своего ЯО. Республиканская оппозиция в Конгрессе США трактовала Нью-Йоркские соглашения как неоправданную уступку России.
Особый конфликтный узел сформировался вокруг вопроса о принципах проведения инспекций. Великие державы спорили о праве Организации по ДВЗЯИ проводить инспекции по своему усмотрению или запрашивать согласия соответствующего государства. В мае 1996 года российская делегация предложила, что односторонние инспекции могут проводиться на основе решения Исполнительного совета Организации по ДВЗЯИ. (Решения в нем, по мнению российской стороны, должны были приниматься консенсусом по модели Совета Безопасности ООН.) Российские предложения поддержали КНР, Индия и Пакистан. Но США, Британия и Франция предложили проводить односторонние инспекции не только по решению будущей Организации по ДВЗЯИ, но также с санкции ее Технического секретариата. 1 августа 1996 года Россия согласилась с этими предложениями. Американские эксперты расценили этот шаг как "плату" Москвы за согласие США на концепцию "нулевой мощности".
Дополнительные дискуссии вызвал вопрос о создании режима "временного применения" (temporary application) отдельных положений ДВЗЯИ. Речь шла о возможности применения отдельных статей договора до его вступления в силу. В апреле 1996 года с такими предложениями выступили Канада и Австралия. Но Россия, США и Британия выступили против этого предложения. Их аргумент сводился к тому, что в этом случае ДВЗЯИ потеряет свой универсальный характер и привязку к VI статье ДНЯО.
Окончательный текст ДВЗЯИ был согласован в Женеве 10 сентября 1996 года. Для подписания он был открыт на 51-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН 24 сентября 1996 года. Договор подписали все легальные ядерные державы и около 160 неядерных держав. Участники договора обязались не производить натуральных ядерных испытаний, не побуждать и не поощрять государства, пытающиеся их проводить. До вступления в силу договора была создана Подготовительная комиссия Организации по ДВЗЯИ со штаб-квартирой в Вене. Основным "гарантом" соблюдения договора стали Международная система мониторинга за ядерными взрывами (МСМ) и Временный технический секретариат (ВТС) при Подготовительной комиссии Организации по ДВЗЯИ. Депозитарием договора был объявлен Генеральный секретарь ООН.
Но подписание ДВЗЯИ было, скорее, декларацией о намерениях, чем реальным соглашением о немедленном запрете ядерных испытаний. Для вступления договора в силу требовалась сложная процедура его ратификации. ДВЗЯИ должны были ратифицировать половина подписавших его государств, треть из которых составляли бы ядерные державы или государства, обладающие замкнутым ядерным топливным циклом. Дискуссии сместились в парламенты стран - участниц договора. В этом смысле споры вокруг ратификации ДВЗЯИ стали началом обсуждения вопроса о целесообразности запрета натуральных ядерных испытаний.
ОДНОЙ ИЗ КЛЮЧЕВЫХ ПРОБЛЕМ для ратификации ДВЗЯИ была его изначальная завязка на систему ядерного сдерживания9. Официально этот договор был призван укрепить VI статью ДНЯО. Но объективно он ограничивал процесс модернизации ядерного оружейного комплекса легальных ядерных держав. В этой связи почти все ядерные державы сделали оговорки в процессе его ратификации.
Более того, в тексте ДВЗЯИ был заложен ряд юридических коллизий. Договор (как и Договор о запрещении ядерных испытаний в трех средах 1963 г.) не проводил различия между ядерными испытаниями и применением ЯО в ходе военных действий. Косвенно это положение можно было трактовать как отказ стран - участниц договора от доктрины нанесения упреждающего ядерного удара10. Не проясненной осталась и процедура выхода из ДВЗЯИ. Формально (как и в рамках ДНЯО) покидающая договор страна обязана за три месяца уведомить Организацию по ДВЗЯИ. Фактически до момента вступления в силу договора даже ратифицировавшие его страны придерживаются введенных в 1990-х годах добровольных мораториев на запрет ядерных испытаний. Теоретически для приостановки участия в ДВЗЯИ достаточно отменить мораторий на ядерные испытания: ведь до настоящего времени в действие этот договор не вступил.
Легче всего договор был ратифицирован Британией. Такая легкость была связана с особенностью британской ядерной стратегии. Ядерные силы Британии с 1962 года были включены в систему ядерного планирования США. Политическое решение об использовании ЯО Лондон принимает вместе с Вашингтоном. Любая модернизация британских ядерных сил проводится с участием Пентагона, как это было, например, в 1980-х годах. Поэтому в 1998 году Британия ратифицировала ДВЗЯИ без серьезных оговорок.
Более сложно дискуссии о ратификации ДВЗЯИ проходили во Франции. В 1992 году Париж объявил мораторий на проведение ядерных испытаний до конца года.
Президент Франции Ф.Миттеран заявил 26 октября 1993 года об отказе возобновить ядерные испытания до окончания своего президентского мандата. Но летом 1995 года Франция объявила о выходе из моратория и осенью 1995 года испытала пять ядерных взрывных устройств. Среди французских политиков были сильны настроения в пользу их продолжения. Только в 1998 году Франция ратифицировала ДВЗЯИ, оговорив за собой право выхода из договора в случае возникновения угрозы жизненным интересам.
Однако ни Британия, ни Франция не объявили после подписания ДВЗЯИ временный мораторий на проведение ядерных испытаний. Лондон никогда не объявлял подобный мораторий. Париж приостанавливал мораторий летом 1995 года и как будто вернулся в него после проведения ядерных испытаний в начале 1996 года. Теоретически Британия и Франция могут возобновить ядерные испытания даже без денонсации ДВЗЯИ. Достаточно будет сослаться на невступление в силу этого договора и отсутствие юридически оформленного временного моратория на запрет ядерных испытаний.
Серьезные оговорки сделала при ратификации ДВЗЯИ Российская Федерация. 19-20 апреля 1996 года в Москве прошла встреча стран "Группы семи" по проблемам ядерной безопасности, участие в которой приняла и Россия. В ходе этого саммита российская сторона огласила ряд условий, на которых она согласилась подписать ДВЗЯИ11.
Во-первых, Россия объявила о запуске Федеральной программы поддержания безопасности ядерного арсенала в отсутствие натуральных ядерных испытаний. Она предполагала создание центров обеспечения ядерной безопасности и проведение экспериментов "нулевой мощности".
Во-вторых, Россия заявила о возможности выхода из ДВЗЯИ при появлении угрозы национальным интересам. Этот тезис был закреплен в специальном коммюнике, переданном участникам Московской встречи "Группы семи". С аналогичным заявлением выступил 14 мая 1996 года и российский представитель на переговорах в Женеве по ДВЗЯИ.
В-третьих, на Московской встрече Россия добилась разграничения полномочий МАГАТЭ и национальных государств по вопросам поддержания ядерной безопасности. Безопасность ядерных арсеналов (а следовательно, и ядерных испытаний) была отнесена в сферу исключительно национальной ответственности. Это позволило снять потенциально опасные дискуссии о необходимости введения различных вариантов "международного контроля" над процессом запрещения ядерных испытаний.
В-четвертых, Россия увязала подписание ДВЗЯИ с неразмещением ЯО на территории новых членов НАТО. Российская сторона заявила о необходимости продолжать переговоры о создании "безъядерной зоны" в Центрально-Восточной Европе. Подписанный 27 мая 1997 года Основополагающий акт Россия - НАТО зафиксировал отсутствие у стран НАТО намерения размещать ЯО на территории новых членов12. Но в случае пересмотра Вашингтоном и Брюсселем этого обязательства Москва оставила за собой право выйти из ДВЗЯИ в соответствии с заявлением от 14 мая 1996 года.
Основные положения этих заявлений были повторены в ходе дебатов о ратификации ДВЗЯИ в Федеральном Собрании РФ.
27 мая 2000 года Россия ратифицировала этот договор, сохранив в силе все оговорки 1996 года.
Не менее сложно дискуссии о ратификации ДВЗЯИ проходили в США. В 1992 году администрация Дж.Буша-старшего запустила Федеральную программу поддержания безопасности мест хранения ядерных боезарядов (Stockpile Stewardship and Management Program). Она предполагала проведение экспериментов "нулевой мощности". Но ряд ее положений противоречил ДВЗЯИ. После победы республиканцев на выборах в Конгресс
8 ноября 1994 года дебаты в Конгрессе усилились. Сторонники ратификации доказывали, что ДВЗЯИ усилит режим нераспространения ЯО. Противники утверждали, что создание МСМ создает угрозу внешнего наблюдения за американскими ядерными объектами. Республиканское большинство в Конгрессе оказалось восприимчивым к аргументам скептиков13. 13 октября 1999 года Сенат США отказался ратифицировать ДВЗЯИ.
Наиболее скептичную позицию заняло руководство КНР. Пекин провел в 1996-1998 годах подготовительную работу к ратификации ДВЗЯИ. Но после начала военной операции НАТО против Югославии 24 марта 1999 года КНР приостановила этот процесс. В дальнейшем Китай увязал процесс ратификации ДВЗЯИ с позицией США, а также американской позицией по проблеме развертывания системы ПРО. Дополнительным фактором, способствующим росту скептических настроений в Пекине, стало обострение в 2004-2005 годах тайваньской проблемы. Российские эксперты полагают, что Пекин обеспокоен вопросом поддержания безопасности своего ядерного арсенала без ядерных испытаний.
Во второй половине 1990-х годов дискуссии вокруг ратификации ДВЗЯИ стали наполняться новым содержанием. Отказ США от ратификации договора позволил России получить морально-политические преимущества. На саммите ОБСЕ в Стамбуле 18-19 ноября 1999 году Президент Б.Н.Ельцин заявил о том, что Россия в ближайшее время ратифицирует ДВЗЯИ. По настоянию российской стороны вопрос о ратификации ДВЗЯИ стал одной из центральных проблем VI Обзорной конференции по ДНЯО (24 апреля - 20 мая 2000 г.). Российская сторона попыталась превратить ДВЗЯИ в один из ключевых компонентов российско-американского стратегического диалога.
Первоначально действия России были успешны. 1 мая 2000 года все легальные ядерные державы (включая США) выразили поддержку ратификации Россией ДВЗЯИ и Договора СНВ-2. Итоговое коммюнике VI Обзорной конференции постановило необходимость (1) скорейшего вступления в силу ДВЗЯИ, (2) продолжения переговоров по ДЗПРМ, (3) ускорения переговоров по заключению Договора СНВ-3 и (4) укрепления Договора по ПРО как ключевого компонента стратегической стабильности14. Возникла тенденция к использованию ДВЗЯИ как предлога для обсуждения более широкого круга проблем, связанных с сохранением системы стратегической стабильности.
На протяжении 2000 года Россия попыталась повысить роль ДВЗЯИ в российско-американском стратегическом диалоге. В ходе Московской встречи 3-5 июня 2000 года президенты У.Клинтон и В.В.Путин включили вопрос о ратификации ДВЗЯИ в Декларацию о принципах стратегической стабильности. На саммите "Группы восьми" на Окинаве (Япония, 20-22 июля 2000 г.) президенты В.В.Путин и У.Клинтон согласились продолжить совместную работу над проблемами ратификации ДВЗЯИ15. На Саммите тысячелетия ООН (Нью-Йорк, 6 сентября 2000 г.). Проблема ратификации ДВЗЯИ была внесена в российско-американскую инициативу по сотрудничеству в сфере стратегической стабильности16. Стороны договорились продолжать переговоры по проблемам всеобъемлющей ратификации договора, продолжать сокращение стратегических наступательных вооружений, вести переговоры о модификации Договора по ПРО и вступлении в силу Договора СНВ-2. Эти положения повторяли условия Итогового коммюнике VI Обзорной конференции по ДНЯО.
Но параллельно Россия попыталась склонить Индию к возобновлению переговоров о присоединении к ДВЗЯИ. С этой целью российская сторона предложила Дели своеобразный обмен: сотрудничество в сфере атомной энергетики в обмен на присоединение к ряду соглашений в сфере нераспространения (включая ДВЗЯИ). В ходе визита Президента В.В.Путина в Индию стороны 2 октября 2000 года подписали Декларацию о сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии. 5 октября 2000 года В.В.Путин также заявил, что Россия поддержит присоединение Дели к ДВЗЯИ17.
На первый взгляд в индийском вопросе Россия действовала параллельно США. (Еще в ходе визита в Дели 21-24 марта 2000 года Президент США У.Клинтон заявил, что присоединение Индии к ДВЗЯИ - обязательное условие для снятия с нее части американских санкций.) Но поставки Россией атомного топлива для индийской АЭС в Тарапуре осудили в декабре 2000 года почти все участники Группы ядерных поставщиков. В американских СМИ появились публикации о том, что Россия лишилась "морального права" быть инициатором процесса всеобъемлющей ратификации ДВЗЯИ. Попытка объединить российско-индийские переговоры по ДВЗЯИ с российско-американским диалогом по проблемам нераспространения ЯО оказалась неудачной.
Приход к власти республиканской администрации Дж.Буша-младшего (2001-2008 гг.) сузил повестки переговоров о сокращении вооружений. Новая администрация отказалась от ратификации Нью-Йоркского протокола к Договору СНВ-2 (1997 г.), без которого его вступление в силу было невозможно. 13 июня 2002 года США вышли из Договора по ПРО. 24 мая 2002 года вместо Договора СНВ-3 был подписан российско-американский Договор СНП, который не предусматривал механизма верификационных инспекций. Белый дом свернул в 2004 году Российско-американскую программу спутникового наблюдения и отказался от строительства с Россией совместного центра обмена данными о пусках баллистических ракет. Продолжение российско-американского диалога об укреплении ДВЗЯИ временно потеряло смысл.
Тенденцию усилили появившиеся в начале 2000-х годов сообщения о создании США нового поколения "сверхмалого" ЯО. Несмотря на принятие резолюции Фурс-Спратта, работы по модификации ядерных боезарядов продолжались в рамках запущенной в 1995 году Федеральной программы обновления боеголовок для баллистических ракет на подводных лодках. Весной 2002 года американские СМИ опубликовали серию материалов о ведущихся в США работах по созданию ЯО мощностью менее 5 килотонн. Согласно принятому 8 января 2002 года "Обзору ядерной политики США", подобные боезаряды предназначались для поражения труднодоступных заглубленных целей (bunker-busters). 22 ноября 2003 года Конгресс США отменил резолюцию Фурс-Спратта. Такой шаг означал возможность возобновления Вашингтоном программы проведения подкритических и гидроядерных испытаний.
Параллельно США стали поднимать вопрос о гарантиях соблюдения Россией условий ДВЗЯИ. В 2002 году в американских СМИ появилась волна публикаций о том, что под видом экспериментов с отрицательной мощностью Россия реализует программу подкритических и гидроядерных испытаний18. Публикации усилились во время визита в Россию секретаря Подготовительной комиссии по ДВЗЯИ В.Хоффманна 24-29 марта 2003 года.
В ходе этого визита российская сторона продемонстрировала ядерные полигоны на Новой Земле. Публикации о "сокрытии" Москвой определенных компонентов Федеральной программы поддержки ядерного арсенала были негативно встречены российскими экспертами. Особое недовольство российской стороны вызывал тот факт, что обвинения исходят от страны, не ратифицировавшей ДВЗЯИ.
Эти подвижки усилили скептицизм в отношении ДВЗЯИ.
В 2005- 2006 годах прошла серия международных конференций, выступавших в поддержку скорейшей ратификации этого договора. Однако в России и США появилась серия публикаций о скором "коллапсе ДВЗЯИ"19. Наиболее вероятными его сценариями считались:
- начало масштабной модернизации ядерного арсенала США и, как следствие, принятие аналогичных мер Россией и КНР;
- опасения КНР и, возможно, Франции перед невозможностью поддерживать ядерные арсеналы на уровне, необходимом для сохранения статуса ядерной державы;
- выход России из ДВЗЯИ для реализации запущенных в 2004 -2005 годах программ модернизации российских стратегических ядерных сил;
- проведение ядерных испытаний одним из пороговых государств или их возобновление странами, не присоединившимися к ДВЗЯИ (Индия и Пакистан).
Тревоги перед реализацией этих сценариев усилились после испытания КНДР ядерного взрывного устройства 9 октября 2006 года. Совет Безопасности ООН единогласно принял 14 октября 2006 года резолюцию №1718, осудившую этот шаг Северной Кореи. Но в октябре-ноябре 2006 года в Японии прошли парламентские слушания о возможности пересмотра безъядерного статуса Токио. Тревогу вызвали и подтвержденные в 2004 году сведения о реализации Южной Кореей незадекларированной в МАГАТЭ программы обогащения урана. Реальных последствий японские дебаты и действия Южной Кореи не имели. Однако они наглядно показали, каким образом на практике может быть реализован сценарий возможного коллапса ДВЗЯИ.
Тревоги усилились в ходе российско-американского дипломатического конфликта вокруг третьего позиционного района ПРО. В Мюнхенской речи 10 февраля 2007 года Президент России В.В.Путин заявил, что в ответ на размещение американских противоракет в ЦВЕ Россия может пересмотреть ряд обязательств в рамках договоров об ограничении/сокращении вооружений. (12 декабря 2007 г. Россия ввела в действие мораторий на соблюдение Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ.) Российские эксперты не исключали, что американские противоракеты в Польше и Чехии могут быть оснащены ядерными боеголовками. Такой шаг вступил бы в противоречие с условиями Основополагающего акта Россия - НАТО и Римской декларации 2002 года. Российская сторона, опираясь на заявление от 14 мая 1996 года, теоретически могла ввести мораторий на соблюдение ДВЗЯИ, как это произошло в отношении ДОВСЕ.
Американские эксперты с тревогой восприняли возобновление в России дискуссии о целесообразности продолжения участия в ДВЗЯИ. 21 апреля 2009 года фракция КПРФ начала в Государственной Думе сбор подписей в поддержку проведения парламентских слушаний о возможном выходе России из ДВЗЯИ. Событие вызвало публикации в СМИ о нарастании в России скептицизма в отношении перспектив ДВЗЯИ.
Дополнительной проблемой для договора стало снижение ядерного порога всеми легальными ядерными державами. США еще в "Обзоре ядерной политики" 2002 года объявили о возможности применения тактического ЯО против террористических сетей и "государств-изгоев". Во Франции 17 июня 2008 года была обнародована "Белая книга по вопросам обороны и национальной безопасности", подтвердившая право Парижа на нанесение упреждающего ядерного удара. Концепция национальной безопасности РФ 2000 года постулировала право России использовать ЯО для отражения агрессии с использованием обычных вооружений. Модернизация этих положений ожидается в новой Военной доктрине РФ 2010 года, которая, судя по официальным заявлениям, будет допускать применение ЯО в конфликтах различной степени интенсивности. Развитие этой тенденции объективно подталкивает легальные ядерные державы к модернизации ядерных сил, что создает условия для возобновления ядерных испытаний.
Дискуссии о ратификации ДВЗЯИ доказали высокую зависимость этого документа от состояния российско-американской системы ядерного сдерживания. Для всех представителей "ядерной пятерки" судьба ДВЗЯИ связана с модернизацией их ядерных арсеналов. Вот почему вопросы нераспространения ЯО отошли на второй план сразу после подписания договора. Будущее договора связано с тем, удастся ли легальным членам "ядерного клуба" преодолеть обозначившийся во второй половине 2000-х годов новый виток соперничества в области ядерных вооружений.
ВСТУПЛЕНИЮ В СИЛУ ДВЗЯИ препятствуют не только вопросы модернизации ядерного оружейного комплекса. Договор создает беспрецедентный режим контроля в виде Международной системы мониторинга за ядерными испытаниями. Речь идет о комплексе сейсмических, гидроакустических, радионуклидных, инфракрасных и ультразвуковых станций. Перспективное направление связано с развитием систем космического наблюдения за подземными ядерными испытаниями путем фиксации электромагнитных импульсов. Полученные данные предполагается предоставить в Международный центр данных (МЦД) в Вене, затем - во Временный технический секретариат Подготовительной комиссии Организации по ДВЗЯИ.
Юридически роль МСМ как верификационного механизма ДВЗЯИ закреплена IV статьей договора. Но участники системы находятся в неравноправном положении20. За минувшие 15 лет сложилось несколько географических "узлов скопления" станций МСМ: скандинавские страны; Центральная Европа; европейская часть России; Северо-Восточная Азия; Тихоокеанское побережье США; Тихоокеанское побережье Латинской Америки; Австралия, Новая Зеландия и острова южной Океании; акватория Атлантического океана; побережье Антарктиды. Большинство станций МСМ расположены, таким образом, на территории США или их союзников. Россия и КНР, напротив, не имели подобных станций вблизи от границ Соединенных Штатов.
Скептические настроения в отношении МСМ есть и в США. Республиканцы традиционно недовольны тем, что другие страны смогут получать "чувствительную" для США информацию через механизм МСМ и ВТС. Американские эксперты опасаются сейсмологических и гидроакустических станций. В Вашингтоне сильны опасения относительно развития технологий спутникового наблюдения, которое может позволить России и КНР снимать информацию о деятельности ядерных объектов на американской территории. Соединенные Штаты подобно России и КНР стремятся получить гарантии безопасного для их национальных интересов характера деятельности МСМ.
Дискуссии вокруг МСМ начались на Нью-Йоркской встрече
19-22 ноября 1996 года, посвященной созданию Подготовительной комиссии Организации по ДВЗЯИ. США и Британия выступили за ускоренное строительство МСМ. Россия и КНР предложили отложить вопрос до подписания специального соглашения. Стороны приняли два компромиссных документа: резолюцию CTBT/MSS/RES/1 и "Документ об учреждении Подготовительной комиссии Организации по ДВЗЯИ". Подготовительная комиссия создала Рабочую группу А по административным и бюджетным вопросам, Рабочую группу В по вопросам контроля и Консультативную группу по финансовым, бюджетным и административным вопросам. Выработать специальное соглашение по МСМ участникам встречи не удалось.
Весной 1997 года стремление сторон к компромиссу ускорилось. Россия, став участником рабочих групп А и В, участвовала в выработке бюджета Подготовительной комиссии и принципов работы Организации по ДВЗЯИ. Соединенные Штаты и страны ЕС опасались, что Россия увяжет проблему МСМ с переговорами вокруг первой волны расширения НАТО на Восток. На второй сессии Подготовительной комиссии в Вене (май 1997 г.) были утверждены два типовых дополнительных протокола к ДВЗЯИ, которые должны были быть подписаны с каждым участником договора. Эти документы определяли характер участия страны в структуре МСМ.
Параллельно в мае 1997 года члены Подготовительной комиссии приняли документ "Первоначальный план постепенного ввода в эксплуатацию МЦД" (CTBT/PC/II/1/Add.2). Задача Центра была определена как ведение мониторинга и предоставления соответствующей информации всем участникам ДВЗЯИ. Структура МСМ была ограничена сейсмическим, гидроакустическим, инфразвуковым и радионуклидным наблюдением. Решение о создании систем космического наблюдения было перенесено на неопределенный срок. Это позволило снять опасения многих стран (включая Россию) относительно характера будущей деятельности МСМ.
Следующей проблемой для МСМ стали дискуссии вокруг международного консорциума "Hot Telecommunications". В 1998 году Подготовительный технический секретариат подписал с ним контракт на развитие систем спутниковых коммуникаций для МСМ. Россия, КНР и даже США увидели в этом решении ущемление своих национальных интересов. Вашингтон и Пекин отказались участвовать в модернизации спутникового сегмента. Россия, напротив, подписала в 2000 году специальный протокол с Техническим секретариатом. Российский сегмент МСМ был разделен на два компонента:
- радиолокационные станции, находящиеся в подчинении Национального центра данных (г. Дубна), который опосредованно взаимодействует с ВТС;
- сейсмические станции под контролем РАН, которые непосредственно взаимодействуют с ВТС.
Эти положения были закреплены в специальном соглашении России и Подготовительного технического секретариата о роли российского сегмента в структуре МСМ (22 марта 2005 г.). Такое соглашение теоретически могло стать моделью для других стран, обеспокоенных деятельностью МСМ. Но США и КНР не сочли этот вариант разрешения проблемы достаточной гарантией своей безопасности.
К началу 2000-х годов участники МСМ попытались укрепить ее статус. Подготовительный комитет принял "Руководящие принципы и форматы отчетности для осуществления мер укрепления доверия". Подготовительный секретариат призвал страны - участницы ДВЗЯИ заключить соглашения по объектам МСМ. Для технических экспертов стран - участниц ДВЗЯИ был организован практикум по изучению материально-технических концепций и вариантов эксплуатации МСМ. Были выработаны общие принципы, которые стали основой для выработки рекомендаций для подготовки к предварительной эксплуатации МСМ. Контроль над процессом строительства системы был передан под наблюдение Генерального секретаря ООН. Косвенно это означало повышение юридического статуса Международной системы мониторинга.
Но 13 июня 2002 года США вышли из Договора по ПРО. Решение Вашингтона породило ряд долгосрочных проблем, которые изменили дискуссии вокруг Международной системы мониторинга. Во-первых, в рамках программы строительства ПРО Вашингтон начал модернизировать радиолокационные станции на территории самих США, Японии, Британии и Гренландии. В 2008 году был подписан договор о строительстве радара на чешской территории. (Несмотря на заявление администрации Б.Обамы об отказе от размещения противоракет в третьем позиционном районе, Соединенные Штаты пока не начали процедуры денонсации этого договора.) Возникает вопрос о возможности использования станций МСМ в интересах американской системы ПРО.
Подобный вариант не столь фантастичен, как может показаться на первый взгляд. Строящиеся станции МСМ как будто непригодны для наблюдения за пусками баллистических ракет. Но если участники ДВЗЯИ возродят проекты создания спутниковой системы наблюдения за подземными ядерными взрывами, ситуация может измениться. Космические системы наблюдения легче использовать как технологии "двойного назначения". Присоединение Вашингтона к ДВЗЯИ будет, таким образом, означать начало дискуссий о возможном подключении определенного сегмента станций МСМ к взаимодействию с американской системой ПРО.
Во-вторых, возникает вопрос о праве доступа к данным МЦД стран, не ратифицировавших ДВЗЯИ. Формально они открыты для всех государств. Фактически процедура доступа к данным стран, не участвующих в ДВЗЯИ, не прописана ни в одном документе. Можно ли использовать данные МЦБ в интересах своей национальной безопасности и в ущерб безопасности других стран? (Например, для получения данных при подготовке нанесения упреждающих ударов по ядерным объектам оппонента.)
В-третьих, неразрешенной остается проблема эффективности работы МСМ. После "грибовидного взрыва" в КНДР 9 сентября
2004 года (природа которого так и не была выяснена) возник пласт литературы о трудности различения ядерных испытаний и природных явлений - землетрясений, извержения вулканов или колебаний земной коры. Политизация этих природных явлений создает условия для появления новых межгосударственных конфликтов вокруг деятельности МСМ. Появляется гипотетическая возможность обвинить неугодные страны в проведении ядерных испытаний. Это может стать одним из оснований для развертывания по периметру их границ инфраструктуры ПРО.
В таком ракурсе принятое в феврале 2008 года решение ВТЦ ввести в действие объекты МСМ создает трудности для ДВЗЯИ. Возможная ратификация договора США придаст Вашингтону юридически закрепленное преимущество в системах наблюдения за ядерными испытаниями. Противники ДВЗЯИ в КНР, а возможно, и в России, напротив, укрепят свои позиции. Сохранение договора требует, таким образом, заблаговременного устранения спорных аспектов деятельности МСМ. Какие гарантии великие державы сочтут достаточными для скорейшего ввода в действие ДВЗЯИ?
РЕЖИМ ЗАПРЕТА на проведение натуральных ядерных испытаний изначально выполнял функцию укрепления ДНЯО и сдерживания новой гонки ядерных вооружений. В первой половине 1990-х годов проблематика нераспространения вышла на первый план, временно отодвинув в сторону другие военно-стратегические проблемы. Однако с конца 1990-х и особенно в 2000-х годах проблематика "традиционного" (российско-американского) ядерного сдерживания вернулась на приоритетные позиции. Решение США о развертывании системы ПРО и начале работ над новым поколением ДНЯО усилило эти настроения. В такой ситуации ДВЗЯИ стал восприниматься скорее в контексте проблем ядерного сдерживания, чем нераспространения ЯО. Ключевую роль стала играть проблема неравноправного положения ядерных держав в рамках МСМ.
Новый ракурс этим проблемам могут придать активизировавшиеся с 2007 года дискуссии о построении "безъядерного мира". Администрация Б.Обамы объявила продвижение в этом направлении одним из своих внешнеполитических приоритетов. Другие страны опасаются, что быстрое сокращение ЯО на фоне подавляющего превосходства в обычных вооруженных силах возродит межгосударственные войны. Нельзя исключать попыток использовать тематику ДВЗЯИ как механизма принуждения к разоружению "потенциально опасных" (с точки зрения Вашингтона) государств.
1 Dahlman O., Mykkeltveit S., Haak H. Nuclear Test Ban. Converting Political Vision to Reality. Berlin: Springer Science + Business Media, 2009.
2 Barton C.H. Elements of Controversy: The Atomic Energy Commission and Radiation Safety in Nuclear Weapons Testing, 1947-1974. Berkeley, CA: University of California Press, 1994.
3 Ядерные испытания СССР / Под ред. Михайлова В.Н. М.: ИЗДАТ, 1997.
4 McGwire M. Perestroika and Soviet National Security. Washington, D.C.: Brookings Institution, 1991.
5 Goldgeier J.M., McFaul M. Power and Purpose: U.S. Policy toward Russia after the Cold War. Washington, D.C.: Brookings Institution Press, 2003.
6 Pursuing a Strategy of Mutual Assured Safety Remarks by Defense Secretary William J.Perry at the National Press Club. Washington, Jan. 5, 1995. // http://www.fas.org
7 Wallander C. Geopolitics and Neocontainment, as well as Common Security. Russian Views on Proliferation // PONARS Policy Memo. 2005. №371. P. 23-28.
8 Comprehensive Test Ban Treaty Chronology/Federation of American Scientists
// http://www.fas.org
9 Веселов В.А., Лисс А.С. Ядерное сдерживание. М.: МАКС Пресс, 2005. С. 211.
10 Арбатов А.Г., Дворкин В.З. Ядерное сдерживание и нераспространение. М.: Московский центр Карнеги, 2005. С. 64.
11 Декларация Московской встречи на высшем уровне по вопросам ядерной безопасности. Москва, 20 апреля 1996 // Ядерное нераспространение / Под общей ред. Орлова В.А. Москва: ПИР-Центр политических исследований, 2002. Т. II. C. 39-43.
12 Итоги саммита по ядерной безопасности // Коммерсант. 23 апреля 1996.
(http://www.kommersant.ru).
13 См.: Shalikashvili J.M. on his Findings and Recommendations Concerning the Comprehensive Nuclear Test Ban Treaty. January 5, 2001 / Federation of American Scientists. // http://www.fas.org
14 Заключительный документ Конференции 2000 г. участников Договора о нераспространении ядерного оружия по рассмотрению действия Договора. Нью-Йорк, 19 мая 2000 // Ядерное нераспространение / Под общей ред. Орлова В.А. Москва: ПИР-Центр политических исследований, 2002. Т. II. C. 52-84.
15 Заявление "Группы восьми" по региональным вопросам. Принято главами государств и правительств "Группы восьми" на Окинаве 21 июля 2000 г. // http://www.kremlin.ru
16 Совместное российско-американское заявление. Инициатива по сотрудничеству в области стратегической стабильности. Принято Президентом России Владимиром Путиным и Президентом США Уильямом Клинтоном 6 сентября 2000 г. в Нью-Йорке // http://www.kremlin.ru
17 Путин В.В. Выступление перед учеными и специалистами ядерной энергетики Индии. Мумбай, 5 октября 2000 // http://www.kremlin.ru
18 Shanker T. U.S. Says Russia Is Preparing Nuclear Tests // New York Times. May 12, 2002; Jasinski M., Chuen C., Ferguson Ch. Renewed U.S. - Russian Controversy Over Nuclear Testing // Research Story of the Week. May 27, 2002.
(http://www.cns.miis.edu).
19 Сафранчук И.А. Сохранится ли запрет на ядерные испытания? // Россия в глобальной политике. Т. 4. № 3. май-июнь 2006; Белоус В., Сафранчук И. Безопасность и надежность ядерных арсеналов без испытаний/Доклад Российского представительства Центра оборонной информации. Москва, 2006.
20 Подробный анализ проблемы см.: Слипченко В.С. Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний / Материалы лекции В.С.Слипченко, прочитанной 14 апреля 2004 г. в Московском физико-техническом институте
//http://www.armscontrol.ru
