Эта книга* (*Государственность. Национальная идея Беларуси. М.: Книжный мир, 2016. 381 с.) о Белоруссии, и не только о ней. Беларусь - наш ближайший союзник и при всей неоднозначности оценок ее развития многими признается, что она сложилась как самобытное, достаточно стабильное и социально ориентированное государство. И, наверное, немаловажно, что в предлагаемом читателю исследовании известных ученых и публицистов из Австрии, Белоруссии, Бельгии, Италии, России, США, Франции и других стран представлены взгляды на нее с разных ракурсов. Принцип подбора авторов один: все они - если не граждане, то знают о Беларуси не понаслышке - бывали в этой стране на разных этапах ее развития и имели возможность воочию наблюдать за происходящими там событиями.

В сегодняшнем мире само понятие «демократия», провозглашаемое в качестве мерила ответственности властей, все больше и больше становится инструментом в руках политиков, ибо не существует разработанных и общепризнанных ее критериев, а оценки степени демократичности того или иного режима зачастую субъективны. Республика Беларусь (РБ), которую упрекали именно в отсутствии важных свобод, - наиболее типичный тому пример. Вот почему стоит начать разговор о данной книге с заключительной фразы одного из ее авторов - бельгийского журналиста Жан-Мари Шовье, который заметил, что «современной демократии еще вообще пока не изобрели» (с. 378).

В первой части книги, подготовленной белорусскими авторами, признается своеобразие пути развития страны, лежащей на стыке двух цивилизаций - восточноевропейской православной и западноевропейской католической. Республика, считает ее министр иностранных дел Владимир Макей, состоялась как суверенное и независимое государство с эффективно функционирующими институтами власти и устойчивой общественно-политической системой (с. 8). И, очевидно, недалек от истины белорусский социолог Александр Данилов, отметивший ее среди стран переходного ареала как одно из немногих государств на постсоветском пространстве, где налажена достойная жизнь, утвержден закон и порядок (с. 10). Причину подобного он усматривает в трезвомыслии белорусов, которые не пошли на поводу дешевых посулов, а также в уважении к народному мнению (все судьбоносные решения принимаются на всенародных референдумах). И, конечно, то, что Президент Беларуси Александр Лукашенко за 20 лет не потерял способности слышать голос своего народа, готов говорить с ним на самые сложные темы. Жизненный опыт приучил его к самостоятельности, а стиль руководства, основывающийся на равноудалении от своих подчиненных и требовании от них образцового исполнения своих обязанностей, достоин быть примером (с. 15).

Исторически на территории современной Беларуси складывалась общность славянских и балтских народов. При этом, пишет член Совета Республики Игорь Марзалюк, в период Киевской Руси она являлась частью общей колыбели современных белорусов, украинцев и русских (великороссов) (с. 19). Но оформление языкового своеобразия, единой этнической территории произошло уже позже, во время вхождения белорусских земель в Великое княжество Литовское (ВКЛ), которое, по сути, и стало великим благодаря этому вхождению. В то время Вильно был значительно более сильным центром в сравнении с Полоцком и Смоленском. В границах ВКЛ сформировался весь белорусский этнографический массив, а православие не стало препятствием в языковой дифференциации между предками нынешних белорусов и великороссов. Само название «Белая Русь» несло религиозно-православный аспект. Белый цвет означал и чистый от латинства и ассоциировался с производительной силой (с. 34). Отступление литовского языка, полонизация и католизация середины XVII века наложили свой отпечаток на белорусов, равно как и последовавшая в начале 1920-х годов деполонизация. Практически же курс на союз с Россией в качестве оптимального геополитического выбора был сделан в конце XIX века как здоровый синтез европейского Востока и Запада - идея, сохраняемая и поныне. Однако, считает И.Марзалюк, на России сегодня лежит колоссальная ответственность - не перегнуть палку союзнических отношений и не допускать понимания сотрудничества и равноправия как неукоснительного выполнения воли Кремля (с. 55).

Ресурсы развития Беларуси, с одной стороны, не так велики, а с другой - вовсе и не маленькие. Сегодня Беларусь поставляет продукцию своих предприятий на рынки 149 государств мира. Ее вовлеченность в Евразийский экономический союз позволяет устранить барьеры для перемещения товаров, услуг, инвестиций и рабочей силы. Страна, пишет председатель Госкомитета по науке и технологиям РБ Александр Шумилин, реализует проекты в области информационных технологий, космоса, нефтехимической, химической и фармацевтической промышленности, медицины, энергетики и энергосбережения, машиностроения и металлургии, строительства и производства строительных материалов (с. 59). В Белоруссии развивается промышленная база, действуют 12 технопарков, четыре центра трансферта технологий, 40 научно-практических и 76 инновационных центров. Причем основными направлениями деятельности технопарков являются приборостроение, машиностроение и электроника (25%), информатика (12%), медицина (11%), образование (11%), экология (9%). Так, экспорт наукоемкой продукции в 2013 году составил около 10 млрд. долларов.

В основе развития научно-производственного потенциала республики белорусские авторы Юлия и Сергей Шавруки видят международные стратегические альянсы, позволяющие находить «точки роста». И это не простые теоретические умозаключения, в Белоруссии разработана правовая база, регламентирующая деятельность таких альянсов (с. 109) .

Однако развитие обеспечивается не только технологическими мерами, но и деятельностью властных структур, формирующих нужную атмосферу. Беларусь, как, наверное, ни одна из бывших союзных республик, сохранила преемственность в политической сфере, считает главный редактор журнала «Беларуская думка» Вадим Гигин. Там не стали отказываться от советского наследия, а сделали его частью современного политического дискурса (с. 90). Президент РБ в своей деятельности опирается на мнение Всебелорусского народного собрания, созываемого в соответствии с президентским Указом от 29 августа 1996 года, вынося в его повестку дня такие важнейшие вопросы жизнедеятельности государства, как продовольствие, экспорт, жилье, инвестиции и инновации. Это взаимодействие направлено на создание сильного, жизнеспособного государства.

И наконец, отмечается роль личности президента в развитии государства. Руководитель независимого белорусского аналитического центра Сергей Мусиенко признает, что с распадом СССР страна оказалась перед пропастью с реальной перспективой утраты независимости, суверенитета. Но вся логика постсоветского развития толкала народ к выбору альтернативного пути, оправдавшего себя. Как показывает опыт других «осколков» СССР, переходный период невозможно безболезненно пройти без сильного и авторитетного лидера, способного брать на себя ответственность. Да, поначалу были кадровые ошибки, но постепенно шел поиск нужных людей, способных решать конкретные задачи. И это притом, что опыта самостоятельного государства у Беларуси не было. Дальше приходилось работать в условиях международных санкций. Часто санкции дают обратный результат. Страна, против которой они вводятся, как правило, находит в себе скрытые резервы, становится эффективнее и сильнее. Для А.Лукашенко, уверен автор, всегда главным приоритетом было благополучие своих людей и страны (с. 120). И он от этого пути не отступал, чему налицо факты. Младенческая смертность с 1990 по 2013 год уменьшилась в три с лишним раза - с 12 до 3,5 на тысячу новорожденных, число поликлиник выросло с 1600 до 2200. Государство при рождении первого ребенка погашает молодой семье 10% от суммы кредита на жилье, второго - 20%. Толчок к развитию получила система школьного и послешкольного образования. В подготовке кадров для экономики используется опыт Японии, Южной Кореи и Сингапура (с. 129).

Все вышеперечисленное позволяет уже российскому эксперту Елене Пономаревой (МГИМО (У) МИД России) сделать вывод о том, что сегодня Беларусь являет собой пример состоявшегося государства (с. 132). В теории Е.Пономарева справедливо проводит грань между понятиями «государство» и «государственность». За последние десятилетия появилось немало искусственно созданных, а подчас сотканных из противоречий гособразований, на практике не только не имеющих объединительных начал, но и целеполагания. Поэтому понятие «государственность» шире понятия «государство», последнее может возникнуть и без первого. Государственность, заключает Е.Пономарева, есть результат исторической, экономической, внешнеполитической деятельности конкретного социума по созданию относительно жесткой политической рамки, обеспечивающей территориальное, институциональное и функциональное единство (с. 134). Рассматривая целый набор атрибутов государственности (показатели экономического развития, политическую систему, наличие внутренних конфликтов, демографию и т. д.), есть все основания говорить о белорусской модели развития, будущность которой во многом зависит от успешности и эффективности стратегии, избранной ее руководством.

Российский экономист, политолог Михаил Делягин рассматривает генезис белорусской государственности. В РБ руководящий клан сложился на основе так называемой партизанской элиты. Особенности партизанской войны привили ее лидерам навыки коллективной эффективности и скрытого взаимодействия. Эти навыки позволили руководству РБ - несмотря на довольно жесткое противостояние с Западом - обеспечить успешное социально-экономическое развитие своего общества. Успехи Белоруссии особенно очевидны при сопоставлении с граничащими с ней регионами - Брянской, Смоленской и Псковской областями. Еще в советское время белорусская партизанская элита научилась виртуозно использовать ресурсы огромного Советского Союза для развития своей республики и, по мнению М.Делягина, могла бы, в случае прихода к власти, сохранить источник эффективности СССР. Этого не случилось вследствие гибели белорусского руководителя П.Машерова. Тем не менее Беларусь стала своего рода советской «Шамбалой», тем полигоном, где отрабатывались технологии создания принципиально нового, советского типа человека и общества. И до сих пор она остается самым советским элементом советской цивилизации (с. 165).

В Беларуси на практике реализуются западные модели «агрополисов» и при этом сохраняется этноконфессиональный баланс общества. Она - едва ли не единственная из стран постсоветского пространства, в принципе не допускающая строителей-гастарбайтеров. Она не отдает госсобственность в недобросовестные руки: если такая передача все же состоялась, то новому владельцу предлагается просто отдать незаконно приобретенное имущество, но сохранить у себя прибыль от его использования. Разработаны формы частно-государственного партнерства, в результате чего экономика стала производительной, а не спекулятивной. Намного меньшие по сравнению с Россией хозяйственные ресурсы, делает вывод М.Делягин, используются несоизмеримо более эффективно (с. 171). Многие технологии, игнорируемые в России из-за избытка нефтедолларов, бюрократизма и монополизации, находят свое применение в Белоруссии. Преграды технологическому прогрессу в Белоруссии отсутствуют (с. 174). Поэтому М.Делягин видит ее перспективу в превращении страны в технопарк Евразии: Белоруссия «под страхом смерти» заинтересована в резком, скачкообразном росте эффективности производства и не зависит от глобальных корпораций (с. 176). В пользу этого говорит формирование в государственной системе прослойки прекрасных исполнителей, благодаря которым эта система работает как часы, даже в кризис. Белоруссия небезпроблемна. Существует, в частности, проблема отчуждения наиболее активной молодежи от системы власти. Другая проблема состоит в том, что власть по объективным внешним причинам все же не смогла сохранить довольно скудные социальные гарантии, к которым общество привыкло. Убийство Беларуси, планомерно осуществляемое сейчас либералами всех мастей, заключает М.Делягин, означает для России убийство надежды на справедливость (с. 186).

Другой российский эксперт Михаил Хазин сравнивает путь, проделанный Беларусью за последние годы, с подвигом потому, что он шел вразрез с «мнением мирового сообщества», потому, что вызвал дикое раздражение всех и вся (с. 189). И это едва ли не самый успешный опыт на постсоветском пространстве. В Белоруссии, если не считать проблем с отсутствием нефти и газа, экономика профицитна. Она является единственной страной в Европе, которая сохранила образование, в том числе и профессионально-техническое, здравоохранение для всех и систему культурного просвещения (с. 191). Хотя, с другой стороны, вопрос М.Хазина - а если б она была размером с СССР, с присутствием дешевых энергоресурсов - все-таки провисает в воздухе, поскольку слишком непохожи на нее другие регионы бывшего Союза, равно как и менталитет других элит, что, кстати, подметил М.Делягин.

Материалы западных авторов, по сути, должны были отыскивать изъяны в политике и практике белорусского руководства. На самом деле в их оценках звучит оценка, альтернативная западному официозу. Так, профессор французского Национального института языковедения и восточных цивилизаций Бруно Дрвески называет Белоруссию и Исландию, не обладающие мировой мощью, единственными по-настоящему независимыми и суверенными европейскими государствами (с. 196). И тот факт, что многочисленные попытки свержения политической власти в Беларуси потерпели неудачу, коренится в особой социальной и экономической политике ее властей. По сравнению с Россией и Украиной, историческое развитие Беларуси происходило более последовательным, однородным и мирным образом, она испытывала меньшее влияние со стороны азиатских или восточных соседей, чем ее восточнославянские братья (с. 200). Она преодолела поворотный рубеж, когда сумела построить собственную социально-экономическую систему на протяжении целого поколения ее граждан, отказалась с легкостью распрощаться со всеми социальными и культурными преимуществами советского периода, смогла предотвратить появление в стране олигархов. Примерка для Беларуси тоги многопартийности на западный манер, считает французский автор, вряд ли придаст импульс ее развитию, отчасти от того, что сами западные демократии с многопартийной системой переживают глубокий кризис, а отчасти от того, что систем многопартийной демократии в восточноевропейских странах, где политическая жизнь концентрируется вокруг сильных личностей, на самом деле не существует (с. 209).

Профессор Белградского университета Мирослав Младенович подметил, что и в период перестройки Белоруссия особо не стремилась к независимости, а важнейшие особенности белорусского общества были Западом проигнорированы. Начиная с 1996 года страна попадала во все его черные списки: сначала в категорию «неблагополучных стран», затем, по оценкам исследований «Свобода в мире», отнесена к «несвободным государствам», согласно исследованию «Переходные нации», причислена к странам с «консолидированным авторитарным режимом» (с. 223). А вот Грузию причислили к «частично свободным государствам», нынешнюю Украину объявили «свободной страной».

Продолжая сравнительный анализ РБ и ее соседей, польский эксперт Конрад Ренкас утверждает, что Украина никогда не была достаточно прочным государственным образованием, не имела и не имеет большого влияния на ситуацию в Европе, даже в сравнении с Батькой. И речь идет не только о роли Батьки в процессе украинского урегулирования, но и его роли в создании центра, максимально использующего свой внутренний потенциал (с. 238). При этом белорусского лидера нельзя считать пророссийским, он - прогосударственный. В интересах Польши важна стабильная, независимая, открытая на Восток и рациональная в экономическом плане Беларусь (с. 240). Даже если взять сельское хозяйство, то сегодня она занимает первое место в мире по производству картофеля на душу населения, в ней также производится 16% мирового объема льна.

Развивая эти мысли, доцент исторического факультета Софийского университета Дарина Григорова пишет, что белорусы относятся к своему советскому прошлому не столь болезненно, как украинцы, и не делают акцент исключительно на его негативных сторонах. Символы государства отражают победу советского народа во Второй мировой войне, празднуется день освобождения Минска от фашистских захватчиков. В становлении белорусской идентичности проблема доминирования русского языка над белорусским воспринимается не столь остро: оба языка не противоречат, а скорее дополняют друг друга (с. 262). При этом русский язык считается общим достоянием трех братских народов - украинцев, белорусов и русских. Более того, союз с Россией вовсе не превращает Беларусь в «банановую республику», в то время как олигархическая постсоветская модель уже превратила соседнюю богатейшую советскую республику в обедневшую колонию. Связь с Россией и так называемым Русским миром не ослабляет белорусскую идентичность, а, наоборот, укрепляет ее (с. 266). И сегодня белорусы гораздо ближе к европейцам, чем украинцы.

Австрийский профессор Кристиан Херпфер видит основную проблему Украины в ее разделенности, разнонаправленности (в Украине никогда не существовало настоящей Конституции, потому что у граждан никогда не было общей цели (с. 275), в то время как власти делали вид, что такой проблемы вовсе нет. Думаю, пишет К.Херпфер, существующее долгое время мнение о том, что Беларусь - последняя диктатура Европы, уже отжило свое… Спокойствие и размеренный путь к преобразованию говорят сами за себя (с. 278). Белоруссия, продолжает он, открывает и способна еще больше открыть новую для себя функцию - стать дипломатическим центром для многих конфликтующих сторон. Наряду с существующими традиционными центрами (Нью-Йорк, Женева) Минск имеет свои преимущества: у него нет смысла манипулировать ситуацией, он всего лишь предоставляет место для переговоров (с. 281). Что же касается жесткости, подчас свойственной Лукашенко на пути преобразований, то они являются куда более мягкими и гуманными, чем те, что имели место в Австрии в послевоенные годы.

Эдуардо Миссони из Университета Боккони (Милан, Италия) отмечает позитивную динамику в восприятии Белоруссии западным сообществом: к 2013 году изначальная стабильность макроэкономики была восстановлена, имеется возможность решить проблемы, связанные со структурными ограничениями, создается благоприятный инвестиционный климат, высоко оценивается открытость Белоруссии для глобализованного рынка и т. д. Но при этом реформы недостаточно обширны, еще высока зависимость от России, а нездоровый политический курс якобы может повлечь катастрофические последствия. Вместе с тем итальянский автор совершенно справедлив в одном: те мерки и показатели, которые Запад относит к этой стране, не всегда справедливо отражают понятие «развитие», поскольку в нем существуют еще и социальные параметры.

Американский профессор из Рэдфордского университета Вирджинии Григорий Иоффе пытается выяснить, сколько людей на самом деле отдают свои голоса на выборах за Лукашенко. В результате сопоставлений он не приходит ни к какому выводу, но и опровергнуть тот факт, что за Лукашенко голосует большинство, не может. Белорусский общественный договор, соглашается Г.Иоффе, основан на постоянном экономическом росте и достаточно равномерном распределении благ (с. 340). Говоря о диктаторстве Лукашенко, он, однако, не может не признать, что Белоруссия поразительно открыта всему миру, белорусы получают шенгенских виз на 1 тыс. граждан больше, чем какое бы то ни было иное постсоветское государство, а на улицах городов он не видел развешанных портретов президента и его цитат (с. 347).

Не раз бывавший в Белоруссии швейцарский писатель Марсель Жербер рассуждает на тему того, почему Запад ненавидит и распространяет ложную информацию относительно страны, которая не участвует ни в каких войнах и добровольно отказалась от ядерного оружия, страны, руководство которой сдерживает свои предвыборные обещания и которую при этом администрация Дж.Буша назвала «осью зла». Самостоятельная Беларусь Западу не нужна, а ее «захват» позволит еще больше приблизиться к Москве и еще ближе к России разместить базы НАТО (с. 363). Успехи Белоруссии налицо. Но при этом М.Жербер вполне правомерно задается вопросом: а переживет ли белорусская модель ее президента, ведь ее оригинальная политика может исчезнуть вместе с ним, потому, что на сегодня не видно никого, кто мог бы заменить его на этом посту (с. 368). В связи с украинским Майданом, фрагментацией братской для белорусов Украины, ему не раз приходилось слышать от белорусов, даже при критическом отношении к власти, такие слова: «Лучше жить в Беларуси, чем в стране, где идет гражданская война» (с. 377).

Практически все авторы книги - при всей разноплановости оценок политических и экономических процессов в этой стране -  солидарны в одном: из всех бывших союзных республик переходный период в Беларуси прошел с наименьшими издержками, без очевидного насилия и кровопролития, а поддерживаемая в стране стабильность позволяет рассчитывать на развитие успеха. Вместе с тем, подводя итог, хотелось бы отметить две мысли, о чем авторы, очевидно, думали, но не успели высказать. Да, стабильность и мир Беларуси кому-то явно не по душе, и, наверное, еще будет не по душе, для них лучше либеральный катаклизм и Майдан. Но, по-видимому, Белоруссия во многом обязана соседней России за свое спокойствие и стабильность. С Россией она состоит в едином Союзном государстве и оборонном союзе. И Россия готова сделать все от нее зависящее, чтобы не допустить превращения ее во вторую Украину.

Углубляющийся экономический кризис, наплыв беженцев в Западную Европу, несущих вместе с собой нерешаемые, а усугубляемые Западом ближневосточные проблемы, уже сейчас вбивают клин в еще недавно крепкий Евросоюз, соглашающийся со всеми условиями Великобритании по сохранению в нем членства. Но противоречия между государствами, если всех их причесывать под одну гребенку, не скрыть, и, наверное, лучше не препятствовать сохранению их своеобразия. А оно станет реальностью при условиях мира и взаимоуважения.