Новые экономические мегапартнерства и глобальная экономика

Трансрегионализация - новый тренд в развитии
мировой экономики

4 февраля 2016 года в новозеландском Окленде руководителями 12 государств из Азиатско-Тихоокеанского региона был подписан первый договор о трансрегиональном мегапартнерстве - Соглашение о Транстихоокеанском партнерстве (ТТП). В течение последующих двух лет оно должно вступить в законную силу после того, как его ратифицируют как минимум шесть стран, составляющих не менее 85% суммарного ВВП ТТП.

На стадии завершения находятся другие трансрегиональные соглашения: ЕС - Канада, ЕС - Япония, Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТАТИП), Региональное всестороннее экономическое партнерство (РВЭП) и некоторые другие. Большинство из них будет подписано в 2016-2017 годах.

Реализация этих соглашений должна привести к принципиальным переменам в структуре и характере международного разделения труда и в конечном счете к глубокому переформатированию глобальной экономики. Это следует хотя бы из того, что новые альянсы охватят почти 90% мирового ВВП. А доля отдельных мегапартнерств в мировом ВВП (по номинальному валютному курсу) за счет взаимного пересечения (вхождения в разные союзы одних и тех же стран) составляет 30-45%, в мировой торговле - 20-35%, в накопленных ПИИ - 20-40%. Это огромные пласты глобальной экономики (см. Табл. 1).

Таблица 1

Многосторонние мегапроекты трансрегиональных
экономических партнерств

*По номинальному валютному курсу, в скобках - по ППС.

Источник: база данных МВФ (www.imf.org), база данных ВТО  (www.wto.org), база данных ЮНКТАД (www.unctad.org).

Становление подобных экономических альянсов позволяет говорить о возникновении нового явления в мировой экономике - транс-регионализма, приоритетом которого является в первую очередь общность экономических интересов, а не территориальная близость и наличие общих границ.

Что такое экономическое партнерство

Исходя из классической пятистадийной теории экономической интеграции Б.Балаши, экономические партнерства можно отнести к самой первой интеграционной стадии - зоне свободной торговли (ЗСТ) с элементами третьей стадии, подразумевающей создание регулируемых по общим правилам зон свободного движения товаров, услуг, отчасти капиталов, в первую очередь инвестиций. Партнерства не предполагают создания таможенных союзов, то есть проведения единой таможенной политики по отношению к третьим странам. Тем самым для третьих стран теоретически остаются возможности устанавливать отношения разного уровня и в различных форматах с отдельными участниками партнерств.

Новые экономические партнерства не предусматривают образования валютных союзов с их строгими правилами и ограничениями в макроэкономической и валютно-финансовой сферах. Правда, во время переговоров по ТТП обсуждался вопрос о заключении специального дополнительного соглашения, по которому страны - участницы партнерства брали бы на себя обязательства не развязывать валютных войн. Потому что манипулирование валютными курсами ведет к недобросовестной конкуренции в торговле и к управлению потоками капиталов, то есть противоречит идеологии партнерства. Однако этот вопрос пока остался открытым.

В случае экономических партнерств также не идет речи о формировании надгосударственных органов. То есть они не связаны с созданием мощного бюрократического аппарата, непозволяющего чутко реагировать на постоянно возникающие вызовы мирового развития. Фактически единственными межгосударственными институтами, регулирующими деятельность экономических партнерств, являются соответствующие межгосударственные соглашения о создании таких партнерств. Для решения вопросов, затрагивающих интересы ряда участников, например коммерческих споров, партнерства опираются прежде всего на использование существующих межгосударственных институтов, в частности международного арбитража, Всемирной организации интеллектуальной собственности (World Intellectual Property Organization, WIPO).

Отсутствие необходимости делегировать часть своего суверенитета на наднациональный уровень и жестких требований по унификации макроэкономической и валютно-финансовой политики делает эти партнерства более устойчивыми элементами новой модели глобального экономического пространства по сравнению с традиционными региональными интеграционными объединениями.

Гибкость таких экономических партнерств обеспечивается и тем, что условия их функционирования будут существенно различаться в зависимости от достигнутых договоренностей стран-участниц. Это могут быть более тесные союзы, предполагающие наличие большего круга норм, обязательных для их выполнения. Или «мягкие» союзы, обеспечивающие приоритетный режим взаимодействия по ограниченному кругу областей.

Типы мегапартнерств

Уже сейчас можно выделить несколько типов новых партнерств. Один из них условно можно назвать американо-европейским. Этот тип представлен ТТП, а также будет в значительной мере отражен в таких партнерствах, как ТАТИП, ЕС - Канада, ЕС - Япония. Это тип либерального торгово-инвестиционного соглашения по модели «ВТО плюс». Последняя означает принятие на себя каждым участником партнерства обязательств по условиям торговли и другим сферам экономического взаимодействия сверх обязательств, вытекающих из ее членства в ВТО.

Официально участники ТТП провозглашали, что создание партнерства должно было стать альтернативой  уже имеющихся в Тихоокеанской зоне экономических союзов, прежде всего АСЕАН и АТЭС, и обеспечить более либеральные условия торговли, чем предусматривают правила ВТО и существующие там ЗСТ. Однако подспудно целью этого проекта было стремление США противостоять растущему влиянию Китая, сохранить свой контроль над Тихоокеанской зоной и восстановить свои позиции в Азии.

Как отмечал Б.Обама, «более 95% потенциальных потребителей нашей продукции живут за границами США. Это значит, что мы не можем позволить странам вроде Китая определять правила мировой экономики. Эти правила должны написать мы, открывая новые рынки американским товарам, устанавливая высокие стандарты охраны труда и экологии»¹. В соглашении о ТТП эти правила написаны при активном участии США, которые на всех рекламно-информационных материалах, размещенных на сайте Офиса торгового представителя США, в правом верхнем углу помещают логотип - «ТТП - сделано в США»².

«Пряником» для участия в ТТП является практически полное открытие емкого американского рынка и рынков других стран-участниц. В ТТП обнуляется примерно 99% всех импортных таможенных пошлин. Это касается, например, 18 тыс. пошлин у США. Благодаря ТТП крупнейший в мире экспортер молочных продуктов - Новая Зеландия - добился облегчения доступа на американский рынок, а США - на закрытый сельскохозяйственный рынок Японии.

Правда, процесс отмены пошлин будет идти поэтапно, причем для ряда позиций предусмотрен щадящий переход. Так, пошлины на японские легковые автомобили с современных 2,5% через 15 лет снизятся до 2,25%, а в последующие десять лет - до нуля. Также поэтапно будут отменяться или существенно увеличиваться экспортные квоты на некоторые продукты*. (*Например, временно сохраняется квотирование для поставок в США сахара из Австралии, сыра и ряда молочных продуктов из Канады, в Японию - хлебопекарной продукции, риса, многих видов продовольствия.) Последними (через 30 лет после вступления в силу ТТП) будут отменены пошлины США на грузовики из Японии (25%) и на канадский молочный шоколад. Революционные изменения коснутся торговли услугами, пошлины которой превышают товарные. Так, они оцениваются в среднем в  15-17% в Канаде, Австралии и Японии,  44% - в Мексике³.

Существенным для либерализации взаимной торговли станет ликвидация нетарифных барьеров, включая многие обременительные таможенные процедуры, запреты на допуск к госзакупкам иностранных компаний, ограничения для их работы на рынках общественных услуг и т. п.

«Кнутом», или барьером, служит обязательное симметричное открытие рынков всех стран-участниц и  необходимость выполнения ряда жестких норм в торговле товарами и услугами. Они касаются защиты интеллектуальной собственности, охраны окружающей среды,  прав работников (признание квалификации) и трудовых отношений, которые не должны вести к их бесконтрольной эксплуатации, способствующей возникновению необоснованных конкурентных преимуществ.

Большое внимание уделяется правилам происхождения продуктов, целью которых является ограничение участия товаров в льготной торговле внутри ТТП, если они не произведены в странах-участницах. Например, в текстильной и швейной промышленности для пользования таможенными льготами  допускаются товары, где доля продукции не из страны - участницы соглашения не превышает 10%. Имеются некоторые исключения. Для сырья и материалов с точки зрения их происхождения возможен льготный период в течение пяти лет со времени вступления в силу соглашения о ТТП, когда могут применяться другие правила. Это очень важно, например, для Вьетнама.

Исключения касаются и автомобильной промышленности, где допускается доля производимых в странах ТТП и экспортируемых ими на льготных условиях  готовых автомобилей в 45%, а компонентов в 35-45%. Это в принципе позволяет развивать кооперацию с не входящими в ТТП государствами, однако подобные исключения немногочисленны.

В целом в условиях, когда многие готовые изделия являются конечным продуктом межгосударственных производственных цепочек, несоответствие принятым критериям происхождения производимого в одной из стран партнерства товара в некоторых случаях может стать серьезным препятствием для сотрудничества с третьими странами.

Выдвигаются и требования политического характера - развитие демократии, открытость власти, борьба с коррупцией и т. п. В ТТП ликвидируются ограничения на свободную отправку данных за границу и размещение публичных компьютерных серверов только в определенной стране. Предусматривается обязательное введение в национальное законодательство норм по уголовному наказанию за хакерские нападения, сопровождающиеся кражей данных, в том числе коммерческих.

Вступив в ТТП, Социалистическая Республика Вьетнам пошла на такой неожиданный для своей внутренней политики шаг, как создание независимых профсоюзов, которые занимались бы реальной защитой интересов трудящихся. Экономическая цена членства в ТТП для Вьетнама высока. На Вьетнам приходится почти треть американского импорта одежды. Обнуление таможенных пошлин на товары швейной промышленности предоставит вьетнамским производителям существенную выгоду. Также предусмотрены временные исключения по поводу происхождения сырья для швейной промышленности⁴. Для Вьетнама будет применяться и значительное число исключений по поводу регулирования деятельности госкомпаний.

Нельзя не учитывать и влияние ТТП на развитие сотрудничества в других областях, в частности в военной сфере. Это, например, серьезный аргумент для Вьетнама, особенно в связи с его территориальными конфликтами с Китаем в Южно-Китайском море.

Еще одна особенность ТТП заключается в том, что новые кандидаты на присоединение должны будут в основном полностью согласиться с уже принятыми нормами, в то время как 12 первичных членов согласовывали условия своего участия во время соответствующих поэтапных переговоров. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в ноябре 2015 года, когда впервые было полностью опубликовано скрывавшееся до этого соглашение о ТТП, США пригласили Россию и Китай в это мегапартнерство, понимая всю сложность практической реализации такого приглашения.

К другому типу мегапартнерств - азиатскому - можно отнести РВЭП. Его главными драйверами выступают АСЕАН и другой крупнейший экономический игрок в современной мировой экономике - Китай. Проект РВЭП полностью отвечает приоритетам китайской внешнеэкономической политики и является его альтернативным ответом на ТТП.

Основные направления РВЭП в общем плане совпадают с ТТП. При этом в качестве базовых в РВЭП использованы принципы, которые применяются в АСЕАН и его существующих соглашениях о ЗСТ с третьими странами. Это относится, например, к торговле текстилем и одеждой, правилам происхождения товаров, таможенным процедурам, техническим барьерам в торговле, санитарным и фитосанитарным нормам, торговым поощрительным мерам, финансовым услугам, телекоммуникациям, юридическим и организационным вопросам. При этом важнейшим принципом АСЕАН является консенсусный подход при реализации совместных мероприятий и движение со скоростью «последнего верблюда в караване».

В отличие от ТТП в РВЭП специально не выделяются такие области, как временные въездные визы, охрана окружающей среды, государственные закупки, трудовые отношения и некоторые другие вопросы. Существенно и то, что соглашение о РВЭП в большей мере отвечает так называемому формату «живого документа», то есть может быть дополнено и изменяться в процессе его реализации. Кроме того, соглашение о РВЭП с самого начала предполагало формирование специального дифференцированного режима для менее развитых его участников. Это определяет большую гибкость РВЭП и его привлекательность для развивающихся стран. В первую очередь это соглашение открыто для стран, имеющих соглашения о ЗСТ с АСЕАН.

Многие эти особенности позволяют некоторым экспертам говорить о РВЭП как соглашении «XX века» по сравнению с соглашением о свободной торговле «XXI века» - ТТП, хотя, на мой взгляд, это более чем спорный вопрос.

В Табл. 2 представлено сравнение РВЭП и ТТП по различным параметрам.

Таблица 2

Сравнительные характеристики РВЭП и ТТП, 2014-2015 гг.

*Планируется.

Источник: Yifei Xiao Competitive Mega-regional Trade Agreements: Regional Comprehensive Economic Partnership (RCEP) vs. Trans-Pacific Partnership (TPP). University of Pennsylvania. 2015. 20 April. P. 24-25; дополнено и обновлено Хейфецем Б.А.

По своему экономическому потенциалу (ВВП по ППС) РВЭП будет сопоставимо с ТТП, а по доле в мировой торговле превзойдет его. Для обоих экономических партнерств характерен высокий уровень взаимной торговли - более 40% экспорта от всего экспорта. Это очень высокий интеграционный порог, который определяет устойчивое развитие интеграционных процессов. Оно происходит при превышении соотношения взаимной торговли ко всей торговле в 0,33 (25%:75%).

Наконец, еще одним типом экономического партнерства - гибридным - является Экономический пояс Шелкового пути (ЭПШП) и Морского Шелкового пути (МШП) XXI века. Он охватит страны, где проживают около 4 млрд. человек (немногим менее 60% всего населения планеты). Данный проект может стать самым крупным трансрегиональным экономическим партнерством - более 45% мирового ВВП.

Планы реанимировать Шелковый путь (ШП) выдвигались Европой и США в конце XX века. Однако Китай творчески развил эту идею, наполнив ее новым  концептуальным и материальным содержанием. Особенность китайского проекта ЭПШП и МШП заключается в том, что он вовлекает в процессы трансрегионализации многие развивающиеся страны, которые не входят в рассматривавшиеся выше мегапартнерства. Тем самым он создаст реальные предпосылки для выстраивания в будущем общего экономического пространства для стран Европы, Азии и Африки.

При этом проект ЭПШП и МШП станет самым мягким и гибким современным партнерством. Он предполагает, что его участники будут обмениваться мнениями относительно путей экономического развития для того, чтобы выявить потенциальные конфликтные точки, устранить их и приступить к объединению стратегий развития с учетом экономической, политической, правовой практик стран - участниц этого проекта. Привлекательность ЭПШП и МШП обеспечивается не только охватом большой группы стран, но и гибкостью его механизмов. Инициатор данного проекта - Китай - подчеркивает, что Экономический пояс ШП и МШП - не интеграционная структура, не региональная или международная организация, а инициатива взаимовыгодного сотрудничества и совместного развития. Она открыта, всеобъемлюща, лишена жестких ограничительных рамок и приветствует участие всех стран и международных организаций. Присоединиться к проекту смогут все заинтересованные государства и компании, которые будут сами выбирать желательный для себя уровень и формат взаимодействия⁵. В этом смысле Экономический пояс ШП и МШП может быть назван моделью «открытого партнерства».

Сказанное выше не умаляет того факта, что этот проект несет существенные геополитические и экономические выгоды для Китая, особенно в связи с формированием ТТП и ТАТИП.

Экономический пояс ШП и МШП не предполагает заключения общего универсального соглашения, как в ТТП, ТАТИП и РВЭП. Среди его задач уже заявлены многие цели, совпадающие с целями Программы устойчивого развития до 2030 года, которая была принята на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре 2015 года. Это содействие развитию, развитие конкуренции, защита потребителей, поддержка малого и среднего бизнеса, развитие науки и трансферт технологий, обмен передовым опытом, обеспечение продовольствием, улучшение управления сельским и лесным хозяйством, укрепление контактов между региональными (местными) органами власти, городами, людьми и т. п.

Важнейшей стороной Экономического пояса ШП и МШП является его транспортно-инфраструктурная компонента, которая во многом обусловила рождение идеи самого проекта в современном понимании. ШП пройдет по территориям, которые характеризуются невысоким уровнем развития инфраструктуры, позволит существенно сократить сроки поставки экспортных и импортных товаров. Например, путь из Китая в Германию по железной дороге займет 16 дней, тогда как его морская альтернатива - вдвое больше. Между тем у первых в мировом рейтинге по объему внешней торговли - ЕС и Китая - налажены интенсивные торговые связи. На  ЕС в 2014 году приходилось 16% всего экспорта и 12% импорта Китая. У ЕС на Китай пришлось 9% экспорта и 17% импорта.

Одновременно для стран Центральной Азии и России ШП открывает дорогу к китайскому порту Ляньюньган, через который будут поступать как экспортные, так и импортные грузы для/из государств Юго-Восточной Азии. Осуществлять транзит своих грузов в Европу через Китай собирается Монголия. Иными словами, речь идет о создании трансъевроазиатской системы транзита.

Притягательность ЭПШП и МШП  также связана с его лучшей финансовой  обеспеченностью. Для реализации  этого проекта созданы соответствующие институты, которые будут оказывать содействие в строительстве национальных инфраструктурных объектов. Это специальный Фонд ШП объемом 40 млрд. долларов и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) с уставным капиталом 100 млрд. долларов, учредителями которого стали 57 государств, в основном из Азии и Европы. Доля трех крупнейших акционеров АБИИ - Китая, Индии и России - составила 30,34%,  8,52% и 6,66%  соответственно.

Важно и то, что Китай в своих инвестициях за рубеж все большее внимание уделяет потенциальным маршрутам ШП и МШП. На конец 2015 года китайские предприятия имели контракты на 3987 проектов в 60 странах, охватываемых ШП и МШП, стоимостью в 92,6 млрд. долларов, что составило 44,1% от всех китайских зарубежных проектов. В 2015 году Китай осуществил ПИИ в 49 из этих стран на сумму 14,8 млрд. долларов (12,6% от общего объема нефинансовых ПИИ за рубеж в размере 118 млрд. долл.). Наибольший объем ПИИ получили Сингапур, Казахстан, Лаос, Индонезия, Россия и Таиланд⁶.

Станет ли конкурентный регионализм концом глобализации

Новые трансрегиональные экономические партнерства охватывают свыше 4/5 мировой торговли и инвестиций. В этих сферах ими будут  установлены новые стандарты глобального регулирования, которые предопределят будущие особенности мирового развития и повлияют на экономические связи всех государств нашей планеты.

Неслучайно, что наряду со сторонниками  появилось много критиков трансрегиональных соглашений, прежде всего ТТП и ТАТИП. Так, лауреат Нобелевской премии Дж.Стиглиц и А.Херш пишут, что условия ТТП приведут к ограничению открытой конкуренции и росту цен для потребителей в США и по всему миру, что является анафемой для свободной торговли. Стиглиц и Херш аргументированно доказывают, что международные соглашения Америки создают не свободную торговлю, а управляемую. Так происходит, когда к процессу принятия решений не допускаются представители интересов, не связанных с бизнесом⁷.

В докладе Исследовательского института Credit Suisse «Конец глобализации или более многополярный мир?» называется наиболее вероятный сценарий будущего - многополярный и регионально ориентированный мир. Барьеров в торговле будет становиться все больше, как и компаний, которые будут сосредоточены на региональных и внутренних рынках, а не на глобальном⁸.

Ряд экспертов говорят об отрицательном влиянии новых транс-региональных партнерств на процесс глобализации и деятельность глобальных институтов управления. Так, В.Мау пишет, что тенденция к корректировке модели глобализации становится все более очевидной. По-видимому, расширение многосторонней (всеобщей) интеграционной повестки в мире будет переживать долгосрочный застой: ВТО сможет обеспечивать лишь определенный уровень либерализации мировой торговли и будет задавать границы допустимого протекционизма, за которые мировая экономика не будет выходить⁹.

Л.З.Зевин подчеркивает геополитические и геоэкономические риски, связанные с новыми экономическими партнерствами. Он пишет, что «возникает проблема соотношения управления - функционирующими и готовящимися к созданию - мегаструктурами с игроками глобального, регионального и странового уровней. Такие инструменты пока не созданы, и возникают опасения, что их разработка столкнется с огромными трудностями. Внешне оба трансокеанических проекта облачены в экономические одеяния, но их задача не только (и не столько!) обеспечение экономических интересов и получение выгод, сколько достижение геополитической цели - сохранения однополярного мира под гегемонией США»¹⁰.

Критики новых экономических партнерств американо-европейского типа говорят, что они не коснутся большинства развивающихся стран и могут обострить проблему экономического неравенства в мире¹¹.

Еще один серьезный аспект критики трансрегионализации - корпоративная ориентированность ТТП и ТАТИП. Эти мегапартнерства нацелены на крупные ТНК и не помогают странам-участницам в развитии их человеческого потенциала, поддержке промышленности и развитии отдельных регионов.

В связи с появлением новых экономических партнерств дальнейшее развитие получила теория конкурентного регионализма. Этот термин появился в 1990-х годах, но большинство работ, посвященных конкурентному регионализму применительно к межгосударственным альянсам, относится к 2000-2010 годам, когда резко возросло число многосторонних Региональных торговых соглашений (РТС) и стали создаваться трансрегиональные альянсы. Последние, с одной стороны, построены на принципах открытого регионализма, который подразумевает  недискриминационные условия сотрудничества со странами, не вошедшими в определенный региональный альянс, а также возможность участия в нескольких региональных партнерствах.

С другой стороны, новые экономические партнерства вступают в очевидную конкуренцию между собой за новых участников (конкурентный регионализм, принцип «кнута» и «пряника», о которых говорилось выше). Именно конкуренция региональных и трансрегиональных альянсов может способствовать прогрессу глобализационных процессов и достижению ими более высоких уровней. Формально и неформально открытый характер новых трансрегиональных альянсов предоставляет широкие возможности расширения рынков и эффективного использования внешних связей.

Поэтому существует и точка зрения о положительном влиянии трансрегионализации на мировое развитие. Ее сторонники считают, что формирование новых экономических партнерств не ведет к деглобализации мировой экономики, а способствует прогрессу межгосударственных связей.

Трансрегионализация - это новый этап глобализации, отличительной чертой которого является формирование межгосударственных экономических союзов нового типа и последующее их сращивание.

Для обоснования этого тезиса существует немало аргументов. Во-первых, большинство мегапроектов носит перекрестный характер за счет участия в них одних и тех же государств. В недавнем прошлом членство в одних региональных альянсах фактически исключало участие в других. Это было связано с их  институциональной закрытостью и серьезными различиями условий функционирования. Однако в 2000-х годах отчетливо проявилась тенденция к расширению границ сложившихся альянсов за счет заключения двусторонних и многосторонних соглашений об ассоциации, в которые включались и страны, входившие в другие региональные союзы. Данная тенденция закрепилась в создании трансрегиональных объединений. При этом наличие стран - участниц нескольких таких альянсов будет способствовать их сближению и в более отдаленной перспективе - возможному объединению.

В современных условиях по-новому стоит обозначить роль таких стран-мостов между трансрегиональными объединениями. Если раньше государство называло себя «мостом» между тем или иным экономическим союзом, исходя прежде всего из своего транзитного географического положения, то сейчас главным критерием является адаптивность его институтов к условиям хозяйствования в различных мегапартнерствах.

Во-вторых, мегапартнерства будут расширяться за счет вступления новых участников. Например, в отдельных раундах переговоров по ТТП участвовали еще пять стран - Тайвань, Филиппины, Колумбия, Таиланд и Южная Корея, которые заявляли о своей заинтересованности во вступлении в партнерство. О таком же желании сообщила Индонезия.

В-третьих, наличие трансрегиональных партнерств не исключает возможности заключения преференциальных торговых и инвестиционных соглашений между странами, являющимися участницами разных мегапартнерств или других региональных альянсов. Например, Китай готовит комплексные инвестиционные соглашения с США и Евросоюзом. Впоследствии они могут быть дополнены преференциальными торговыми соглашениями, что будет способствовать процессу глобализации мировой экономики в целом.

В-четвертых, трансрегионализация не только не ограничивает, но и  ускорит системные глобализационные процессы в области коммуникаций, обмена информацией, человеческих контактов и т. п.

Например, во второй половине 2015 года у цифровой платформы «Facebook» насчитывалось 1500 млн. активных пользователей в месяц, «YouTube» - 1000, «WhatsApp» - 900, «WeChat» - 650, «Instagram» - 400, «Alibaba» (интернет-коммерция) - 386, «Twitter» - 320, «Skype» - 280, «Amazon» (интернет-коммерция) - 244, «eBay» (интернет-коммерция) - 159, «LinkedIn» (социальная сеть для поиска и установления деловых контактов) - 100 миллионов. На платформе «Facebook» размещали информацию 50 млн. мелких и средних предприятий (в 2013 г. было 25 млн., то есть прирост за два года составил 100%), при этом 30% их потенциальных потребителей находятся за рубежом¹².

В-пятых, новые мегапартнерства вызовут изменения в законодательстве стран, не вступивших в эти альянсы,  в отношении снятия или уменьшения протекционистских барьеров, принятия цивилизованных правил международной торговли и инвестиций и т. п. Это будет стимулировать развитие глобализационных процессов.

Подтверждением вывода о системном положительном влиянии трансрегионализации на процессы глобализации служат прогнозы, показывающие возрастающую эффективность новых мегапартнерств в случае их расширения. В этом смысле интересны оценки экспертов американского Института международной экономики Паттерсона, которые были сделаны еще в 2012 году и уточнены в 2014-м. Эксперты рассчитали выигрыши отдельных стран трансрегиональных альянсов к 2025 году, включая различные варианты их развития. Оценки были даны для ТТП-12, ТТП-16 (ТТП-12+Республика Корея, Индонезия, Филиппины и Таиланд), ТТП-17 (ТТП-16+Китай), РВЭП (16). Для нас любопытен прогноз с учетом присоединения к ТТП-17 России и ряда других стран АТЭС*, (*АТЭС - свободный консультативный форум, созданный в 1989 г. В настоящее время в работе АТЭС участвует 21 страна, имеющая прямой выход к Тихому океану. Россия присоединилась к АТЭС в 1998 г.  В 1994 г. в Богорской декларации в качестве стратегической цели  было объявлено создание к 2020 г. в АТР системы свободной торговли и либерального инвестиционного режима. На саммите АТЭС в ноябре 2015 г.  акценты в его деятельности были перенесены с интеграционной повестки на внутренние вопросы устойчивого социально-экономического развития.) не вошедших в ТТП-17, и крупных стран РВЭП, которые объединяются в данной работе в новый альянс - Азиатско-тихоокеанскую ЗСТ (АТЗСТ).

Как видно из Рис. 1, прирост ВВП увеличивается по мере расширения количественного состава альянса. Максимальным он будет в случае АТЗСТ.

Рисунок 1

Прирост ВВП и экспорта до 2025 г. в мире в связи с созданием новых экономических партнерств, млрд. долл.

Источник: Petri P., Plummer M., Zhai F. China in the TРP //http://asiapacifictrade.org/wp-content/uploads/2012/10/Adding-China-to-the-TPP-4feb14.pdf

С точки зрения прогресса глобализации важны показатели прироста мирового экспорта. Наибольший его прирост до 2025 года также даст АТЗСТ - 4199,0 млрд. долларов против 305,2 - у ТТП-12; 654,7 - у ТТП-16; 1387,7 - у РВЭП и 3125,1 млрд. долларов у ТТП-17. Такой рост, опережающий прирост ВВП, говорит о прогрессе процессов глобализации.

q

Развитие процессов трансрегионализации является серьезным вызовом для России. В случае если на них не найдется адекватных ответов, мы будем жестко оттеснены на периферию мировой экономики. Формально потери России от образования ТТП или РВЭП несущественны (не превышают 0,1-0,2% ВВП в перспективе до 2025 г.), потому что существующий сырьевой экспорт меньше страдает от избыточного протекционизма. С точки же зрения увеличения доли отраслей с более высокой добавленной стоимостью барьеры намного ощутимее. В свое время необходимость вступления в ВТО обуславливалась именно задачами структурных сдвигов.

Все это лишний раз диктует необходимость всерьез заняться повышением конкурентоспособности экономики и особенно перспективных для диверсификации структуры экспорта отраслей. Наряду с этим важно искать возможности создания новых выгодных для страны экономических партнерств, которые позволят полнее реализовать имеющийся у России потенциал. Наибольший прирост ВВП до 2025 года, по упоминавшимся выше прогнозам, даст участие России в АТЗСТ - 11,9%. Первым шагом в этом направлении может стать соглашение о ЗСТ ЕАЭС с Вьетнамом, который входит в ТТП и РВЭП. Перспективными для России могут стать новые экономические партнерства в рамках ШОС, Экономического пояса Шелкового пути, БРИКС.

 ¹Obama B. Statement by the President on the Trans-Pacific Partnership. The White House Office of the Press Secretary. 2015.October 5 // https://www.whitehouse.gov/the-press-office/2015/10/05/statement-president-trans-pacific-partnership

 ²Офис торгового представителя США - правительственное агентство, занимающееся разработкой торгового законодательства США, составлением двусторонних и многосторонних торговых соглашений, координацией внешнеторговой политики // https://ustr.gov/trade-agreements/free-trade-agreements/trans-pacific-partnership/tpp-full-text

 ³The Economist. TPP is intended to spark a boom in trade in services, but it will be decades in the making. 2015. 14 November.

 ⁴Цветов А. Без Китая и с реформами: зачем Вьетнаму Транстихоокеанское партнерство // http://carnegie.ru/2015/10/14/ru-61587/ij3d

 ⁵См.: Чжочао Ю. Проект ХХI века - «Экономический пояс Шелкового пути» // http://rusila.su/2015/10/22/proekt-21-veka-ekonomicheskij-poyas-shyolkovogo-puti/

 ⁶Mofcom. The Regular Press Conference of the Ministry of Commerce. 2016. 20 January // http://english.mofcom.gov.cn/article/newsrelease/press/201601/20160101244116.shtml

 ⁷См.: Stiglitz J., Hersh A. The Trans-Pacific Free-Trade Charade  // http://www.project-syndicate.org/commentary/trans-pacific-partnership-charade-by-joseph-e--stiglitz-and-adam-s--hersh-2015-10

 ⁸Credit Suisse Research Institute. The End of Globalization or a more Multipolar World? 2015. P. 6.

 ⁹Мау В. Антикризисные меры или структурные реформы: экономическая политика России в 2015 году // Вопросы экономики. 2016. №2.

¹⁰Зевин Л.З. О некоторых проблемах экономического пространства Евразии XXI века. М.: Институт экономики РАН. 2015. С. 12.

¹¹Wood A. Trade Reform and the Development Deficit Beyond 2015: Mega-regional Trade Agreements and their Impact on Developing Country Third-Party Members. Paper prepared for the International Studies Association Global South Caucus. Singapore. 2015. 8-10 January. P. 5.

¹²MGI. Digital globalization: The new era of global flow. MacKinsey. 2016. March. P. 6, 7.