Досрочная отставка министра иностранных дел Франции Лорана Фабиуса в феврале 2016 года оживила дискуссию о результатах французской внешней политики последних лет и продолжающемся снижении роли Франции в мировой политике. Когда в конце 50-х годов XX века генерал Шарль де Голль представил «голлистскую» внешнеполитическую доктрину, казалось, что альтернативы ей быть не может. Ближайший соратник генерала Жорж Помпиду, сменивший де Голля в 1969 году на посту президента страны, так и говорил: «Никакое французское правительство не может вести отличную от де Голля политику. Ее можно по-другому сформулировать. Но она не будет другой»1.

Действительно, идея возвращения Франции самостоятельной роли в мире и попытка сделать из Пятой республики мост между Востоком и Западом были исторически обоснованы и проистекали из реально сложившейся в Европе ситуации. Более того, голлизм оказался универсальной доктриной, практически не менявшейся с течением времени. Вплоть до окончания холодной войны все президенты Франции в целом следовали установленным генералом курсом. Исключением не стал и социалист Франсуа Миттеран. В период его президентства даже появился термин «голлистско-миттерановская традиция», означавший преемственность внешней политики Франции.

Среди специалистов, занимающихся современной французской историей, есть разные мнения по поводу реалистичности выдвинутой де Голлем концепции. Но нет никаких сомнений, что определенных успехов Парижу достигнуть удалось. Занимая компромиссную между США и СССР позицию, Франция стала инициатором эпохи разрядки, сыграла важную роль в подписании Четырехстороннего соглашения по Западному Берлину, Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе2 и в развитии других процессов в мировой политике.

Однако объединение Германии, распад СССР и окончание холодной войны коренным образом изменили контекст международных отношений и место Франции в мире. В сформулированной де Голлем концепции изначально было некоторое противоречие. Голлизм строился на идее преодоления Ялтинской системы международных отношений, разделившей мир на два противоборствующих лагеря и существенно снизившей роль Европы в международных отношениях. Неслучайно Франция выступила инициатором разрядки, которая как раз, по мысли де Голля, должна была положить конец блоковому разделению Европы. Противоречие же заключалось в том, что особая позиция Пятой республики, по-прежнему считавшей себя частью западной цивилизации, но при этом установившей высокий уровень сотрудничества с СССР, была возможной только в условиях холодной войны. Роль «третьей силы», моста между Востоком и Западом, Париж мог играть только при наличии блокового разделения Европы и мира. Конец холодной войны, таким образом, поставил под сомнение основы голлизма. В новых условиях, объективно способствовавших снижению роли Пятой республики в мировой политике, Франции требовалась существенная переориентация внешнеполитической доктрины.

К сожалению, эволюция французской дипломатии за последние два десятка лет показывает, что Париж так и не нашел ориентиров, которые позволили бы сохранить уже ставшую традиционной «особенность» политики Пятой республики. В наибольшей степени это заметно по двум важнейшим направлениям государственной политики - отношению Франции к расширению ЕС (сначала ЕЭС) и развитию сотрудничества с США и НАТО.

Франция и расширение ЕС

Пятое и шестое расширение ЕС, в результате которого в единую Европу вошли пять государств бывшего социалистического блока и страны Прибалтики, - ключевое событие европейской истории последних десятилетий. Впервые о возможности включения в будущем в состав ЕС стран Восточной Европы заговорили еще в начале перестройки в СССР. По мере углубления кризиса в Советском Союзе подобные планы становились все более серьезными, а отношение ключевых европейских стран к возможному расширению превращалось в главный фактор европейской политики.

Первоначальная реакция французской политической элиты на возможное вступление стран Восточной Европы в ЕС оказалась скептической. Франсуа Миттераном даже была выдвинута идея о создании «европейской конфедерации», которая в некотором смысле должна была заменить бывшим странам социалистического лагеря мечту о полноценной европейской интеграции.

Французы предлагали, учитывая длительное существование восточноевропейских государств в условиях плановой экономики и неразвитость демократических институтов, предоставить странам-кандидатам переходный период с возможным вступлением в ЕС в будущем, причем в отдаленном будущем. Французские предложения, несмотря на внутреннюю логику, оказались несвоевременными и нереалистичными. В условиях эйфории, царившей на Западе после окончания холодной войны, страны Восточной Европы, конечно, рассчитывали на другое отношение к ним. В итоге идея Миттерана о «европейской конфедерации» не только не была воплощена, но еще и испортила «имидж» Франции, превратив Пятую республику в глазах многих европейцев в главного противника расширения единой Европы на Восток.

Жаку Шираку, избранному на пост президента Франции в 1995 году, пришлось менять вектор европейской политики своей страны, что объяснялось геополитическими расчетами. Прежде всего Париж волновали два фактора - американский и германский.

Быстрый рост влияния Вашингтона в странах Восточной Европы и, как следствие, их постепенная интеграция в НАТО ставили единую Европу перед угрозой американизации ЕС. Вступление же государств бывшего социалистического лагеря, пусть и не соответствовавших высоким европейским экономическим стандартам, в единую Европу позволяло, по мнению Парижа, противостоять чрезмерному росту влияния Вашингтона. Что же касается Германии, то после объединения она окончательно утвердилась в роли главного экономического мотора ЕС, претендовавшего теперь и на политическое лидерство. Французское руководство надеялось с помощью расширения единой Европы включить Германию в общеевропейский процесс, не допустив тем самым ее гегемонии. По точному определению Е.О.Обичкиной, европейская позиция Ширака определялась желанием «сохранить мировую роль Франции в новых геополитических условиях»3.

Таким образом, основываясь не на экономических, а на геополитических расчетах, Ширак согласился на расширение ЕС в 2004-2007 годах. Сегодняшнее положение дел в Европе с достаточной ясностью показывает, что ожидания Франции не оправдались. Влияние США на принятие решений в ЕС за прошедшее с момента расширения время не только не уменьшилось, но заметно увеличилось. А перспектива подписания Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства ЕС - США делает эту тенденцию еще более очевидной. Что касается Германии, то и экономическое, и политическое лидерство Берлина в ЕС сегодня мало кем оспаривается. Косвенным подтверждением тезиса о том, что избежать усиления роли Германии после расширения на Восток не удалось, является попытка Президента Николя Саркози организовать Средиземноморский союз, сдвинув тем самым центр тяжести ЕС в сторону территорий, традиционно относившихся к зоне французских национальных интересов. Показателен и тот факт, что проект провалился из-за жесткого противодействия Берлина.

Между тем опасения рядовых французов относительно расширения ЕС как раз подтвердились. Так, например, проблема безработицы во Франции сегодня настолько серьезна, что действующий Президент Франсуа Олланд был вынужден заявить, что если количество безработных заметно не снизится, то он не выставит свою кандидатуру на выборах 2017 года.

Атлантический выбор Франции

В 2009 году Николя Саркози (президент страны в 2007-2012 гг.) объявил о возвращении Франции в интегрированные структуры НАТО. Таким образом, он прервал длившееся с 1966 года отсутствие Пятой республики в военной организации Североатлантического альянса и изменил один из основополагающих принципов голлизма. Сама идея о возвращении в НАТО была не новой. Жак Ширак в 1995-1997 годах предпринимал аналогичные шаги. Но выдвинутое им условие о передаче европейцам южного командования НАТО показалось тогда для США чрезмерным. В 2009 году Саркози тоже выдвинул некоторые условия. Речь шла о создании в результате сотрудничества ЕС - НАТО европейской оборонной идентичности. Развитие европейской оборонной системы всегда было одной из составляющих процесса европейской интеграции. Тем не менее все основные проекты по этой тематике не выполнили своих целей. Вспомним и Европейское оборонительное сообщество, и аморфный Западноевропейский союз, и перспективную, но краткосрочную франко-британскую доктрину Сен-Мало.

Идея построения совместно с НАТО европейской оборонной идентичности, естественно, требовала перераспределения полномочий в Североатлантическом альянсе, что стало еще одним условием Саркози. Получив соответствующие гарантии, французский президент принял историческое решение о возвращении страны в интегрированные структуры НАТО.

Кроме необходимости развития европейской оборонительной системы и перераспределения постов внутри НАТО, был еще ряд причин, подтолкнувших руководство Пятой республики к изменению основ голлизма. Во-первых, еще со времен Миттерана начался постепенный процесс фактического возвращения Франции в военную организацию НАТО, хотя это и не было официально озвучено. Французская авиация участвовала в бомбардировках Югославии в 1999 году, в патрулировании воздушного пространства над Балтикой, подразделения французской армии входили в состав Сил быстрого реагирования НАТО в Афганистане. Подсчитано, что Пятая республика поставляла 7% личного состава войск, участвовавших в операциях альянса. Во-вторых, Париж являлся одним из главных спонсоров НАТО в Европе. При этом среди высших офицеров альянса в 2006 году насчитывалось всего 170 французов (при 2815 американцах и 2212 немцах). То есть сложилась ситуация, при которой Франция, участвуя в военных действиях и тратя серьезные финансовые ресурсы, не имела доступа к принятию и обсуждению стратегических и тактических решений.

Были причины и более общего, цивилизационного свойства. В 2007 году бывший премьер-министр Франции Э.Балладюр выпустил книгу «К западному союзу Европы и США»4. В ней он писал об их ценностной идентичности, о грядущем глобальном противостоянии по линии Север - Юг, для победы в котором необходимо построение общей европейско-атлантической системы безопасности. Эта книга в некотором смысле была частью программы Саркози. Вышла она спустя несколько месяцев после президентских выборов 2007 года, да и сам Саркози, атлантист по убеждениям, начинал свою политическую карьеру в команде Балладюра.

Важно отметить, что проамериканский вектор в политике Саркози имел четко выраженные границы и цели. Франко-американские отношения развивались тогда в контексте европейской политики Франции. Речь шла о попытке европеизации НАТО, а не атлантизации Франции. В широком смысле Саркози, и тем более Ширак, пытались с помощью развития сотрудничества с США и НАТО адаптировать французскую политику к многополярному миру.

Результаты предпринятых Саркози шагов оказались достаточно спорными. Франция возглавила высшее Союзное командование НАТО по трансформации, которое призвано заниматься модернизацией альянса. С одной стороны, впервые в истории НАТО США уступили один из командных постов представителю европейской страны. С другой - пост этот, хотя и престижный, не позволяет играть роль в оперативном управлении альянса. В него входят известные, но находящиеся в отставке представители американской и европейской политических элит, и внутри альянса давно обсуждается идея упразднения этой структуры. Что же касается европейской оборонной идентичности, то на данный момент она так и не построена.

Внешняя политика Франсуа Олланда

Победивший на президентских выборах 2012 года лидер французских социалистов Франсуа Олланд изначально оказался в достаточно сложной ситуации. Будучи в оппозиции, социалисты активно критиковали Николя Саркози за его решение о реинтеграции в НАТО и обвиняли действующего президента в чрезмерном атлантизме. В схожую ситуацию в 1982 году попали испанские социалисты, победившие на выборах спустя всего несколько месяцев после вступления Испании в НАТО. Испанцы тогда после долгих дискуссий остались в составе альянса.

Во Франции тоже была широкая общественная дискуссия по этому вопросу. В 2013 году на страницах престижного журнала «Монд дипломатик» французский философ, писатель Режи Дебре призывал к отказу от членства в НАТО, обвинял социалистов в предательстве собственных взглядов и национальных интересов страны5. На страницах того же журнала Юбер Ведрин, известный французский дипломат, занимавший пост миниcтра иностранных дел с 1997 по 2002 год, отвечал Дебре, что Франция уже вернулась в НАТО и обратного пути нет. Единственный выход для Пятой республики в сложившейся ситуации, по мнению Ведрина, - самая активная позиция внутри НАТО с целью максимально возможной защиты французских интересов6. Учитывая, что именно Ведрин по заказу Олланда в 2012 году готовил доклад о «последствиях возвращения Франции в интегрированные структуры НАТО», его позиция взяла верх, и Франция осталась полноправным членом Североатлантического альянса.

Сегодня, по прошествии четырех лет с момента прихода Олланда к власти, можно утверждать, что Пятой республике пока не удалось использовать членство в НАТО в свою пользу. За это время авантюрные действия Франции и ее партнеров по западной коалиции привели к обострению ситуации на Ближнем Востоке, к непрекращающейся гражданской войне в Сирии и, что самое важное для французов, снижению роли Пятой республики в регионе. Показательными стали и события, произошедшие в Европе за последние четыре года. Греческий кризис был урегулирован в основном усилиями ФРГ, хотя на протяжении всей истории европейской интеграции «южный вектор» ЕС (сначала ЕЭС) считался зоной французских национальных интересов. Неслучайно Греция стала членом ЕЭС в 1981 году во многом благодаря поддержке Парижа. В целом за время нахождения Олланда у власти постепенный переход политического лидерства в ЕС к Берлину стал еще заметнее.

Также вспомним, что подпись французского представителя (руководителя Департамента континентальной Европы МИД Франции) Эрика Фурнье стояла под договором В.Януковича с украинской оппозицией от 21 февраля 2014 года. Франция, таким образом, стала одним из гарантов исполнения этого договора. Что было потом - всем хорошо известно.

После недавней отставки министра иностранных дел Франции Лорана Фабиуса, во Франции стали комментировать итоги его четырехлетней деятельности. На сайте проправительственной французской газеты «Монд» появилось трехминутное видео-интервью7, в котором известный журналист Кристоф Айяд, руководитель международной службы «Монд», главным достижением главы внешнеполитического ведомства за все четыре года назвал успешное проведение в Париже XXI конференции ООН по климату («Cop21»), по итогам которой развитые страны согласились в дальнейшем уменьшить выбросы углекислого газа в атмосферу. При всей важности глобальных климатических проблем, сам факт того, что проведение этой конференции является самым ярким событием четырехлетнего периода (и не самого спокойного) в политике крупнейшей европейской страны, уже говорит о продолжающемся снижении роли Франции в мире. Интересно, что через день после сообщения о грядущей отставке Фабиуса Верховный суд США своим решением приостановил реализацию экологической программы Барака Обамы, которая как раз была приурочена к парижской экологической конференции. В итоге под угрозой оказалась вся экологическая концепция, принятая в Париже на «Cop21».

Таким образом, за те четыре года, что Франсуа Олланд находится у власти, внешняя политика Франции продолжает деградировать. Как сказал в сентябре 2015 года на парижском заседании Ассоциации «Франко-российский диалог» депутат Национального собрания Франции и мэр XVI округа Парижа Клод Гоасген: «У современной Франции вообще нет внешней политики». Конечно, это чересчур резкая и не вполне соответствующая реальному положению дел фраза. Тем не менее сегодня правящей элитой Франции действительно не сформулированы национальные интересы страны, защита которых была краеугольным камнем внешней политики Пятой республики на протяжении многих десятилетий. В таких условиях французской дипломатии сложно добиться конкретных и долгосрочных результатов.

Отказ от «величия» в общественном сознании

Постепенное превращение Франции в державу без глобальных амбиций заметно не только на примере внешней политики. Бывший Президент Франции Валери Жискар д’Эстен в своих воспоминаниях писал, что во время встречи в 1977 году с одним из отцов-основателей единой Европы Жаном Монне услышал от него следующие слова: «По вашим действиям я вижу, что вы поняли самое главное: Франция теперь слишком мала, чтобы решать свои проблемы в одиночку!»8. Позднее Жискар д’Эстен неоднократно возвращался к теме постепенного снижения роли Франции в мире. Приводя демографические данные, он показывал, что к 2000 году население Франции будет составлять только 1% населения мира. В вышедшей все в том же, 2000 году книге «Французы. Размышления о судьбе народа» он пишет: «Как бы демагогически ни толковались мои слова, было очевидно, что я причинил боль, коснувшись туго натянутой струны, вернее, незаживающей раны, которая таится в той части души, в том уголке сознания французов, вообще-то достойном глубокого уважения, которое отказывается принимать мир таким, каким он стал, не соглашается занять в этом мире место, объективно нам принадлежащее»9.

С течением времени, однако, все больше французов свыкаются с утратой Францией своих позиций. Так, например, в 2009 году, несмотря на низкий рейтинг Президента Саркози, больше половины французов (58%), согласно опросам населения, поддержали возвращение Франции в интегрированные структуры НАТО.

Еще более показателен другой факт. В 2013 году известный французский журнал «История», специализирующийся на популяризации этой науки, провел опрос среди своих читателей по теме «Люди, изменившие мир». Редакция журнала отобрала 20 кандидатур, по которым и состоялось голосование. Из французов в списке был представлен только Луи Пастер, то есть кандидатура де Голля даже не была вынесена на рассмотрение. Победил же в читательском голосовании Уинстон Черчилль. Учитывая исторические противоречия между Францией и Великобританией, такой исход голосования удивителен. Видимо, во французском обществе действительно происходят серьезные трансформации.

Перспектива

Итак, после окончания холодной войны Франция была вынуждена пересмотреть основы своей внешней политики. Тем не менее, несмотря на попытки адаптировать французскую дипломатию к новым условиям, роль Пятой республики в международных отношениях продолжает падать. Есть ли у Парижа ресурсы, чтобы остановить эту тенденцию?

В 1997 году уже упоминавшийся министр иностранных дел Франции Ю.Ведрин сформулировал новую доктрину страны: «Франция не является ни одним из множества незначительных акторов, ни «средней» державой… Она не является ни великой державой, осуществляющей гегемонию. Это и не сверхдержава в классическом понимании слова… Она является одной из семи или восьми держав с мировым влиянием, то есть одной из крупных стран мира, которые имеют средства для проведения настоящей глобальной политики»10.

Высказанная Ведрином характеристика современной Франции реалистична и достаточно амбициозна. Несмотря на объективные факторы, снизившие влияние страны в мире, ей все же отводится роль державы с глобальной ответственностью в многополярном мире. И у современной Франции есть все, чтобы эту роль успешно выполнять. Пятая республика продолжает оставаться одной из двух ядерных держав в ЕС, постоянным членом Совета Безопасности ООН. Является третьей страной в мире по экспорту оружия. Несмотря на значительные сокращения в XXI веке расходов на оборону (за последние десять лет армия сократилась на 25%, и французская пресса называет ее теперь «шагреневой кожей»), Франция обладает сильной и современной армией, сохраняет ведущие позиции в мире по экспорту сельскохозяйственной продукции и занимает шестое место в мире по уровню ВВП. Так что возможность сохранить в будущем статус державы с глобальной ответственностью у Франции есть.

Будущее российско-французского сотрудничества

Есть ли перспектива у российско-французского сотрудничества? В этом году исполняется 50 лет визиту де Голля в СССР в 1966 году, ставшего символом эпохи разрядки и установления высокого уровня отношений между Москвой и Парижем. К сожалению, сегодня климат двустороннего сотрудничества далек от прежних лет. Более того, отношение к России стало частью борьбы различных политических сил Пятой республики. Спектр мнений при этом достаточно широкий: от сугубо критичных взглядов на внешнюю и внутреннюю политику современной России у социалистов до проектов по созданию консервативного союза в Европе во главе с Россией и Францией у «Национального фронта».

Известный французский историк и антрополог Эммануэль Тодд пишет: «Французская элита почти полностью русофобна. Социалистическая партия официально любит всех, кроме русских. Партия «Союз за народное движение» [в 2015 г. сменила название на «Республиканцы»] европейски ориентирована и исламофобна, но в меньшей степени подвержена русофобии. «Национальный фронт» характеризуется европо- и исламофобией, но при этом русофильством»11. Тодд также называет русофобство «идеальным типом ксенофобии французской элиты», имея в виду, что если бы русских на Западе было больше, а российская армия слабее, то французские правящие круги с удовольствием сменили бы арабское меньшинство на русское в качестве внутреннего врага12.

Могут ли российско-французские отношения в подобной ситуации вернуться на прежний, высокий уровень? Ответ на этот вопрос зависит от эволюции французской дипломатии. Историками давно отмечено, что Россия и Франция являются естественными союзниками. Лучше всех это выразил генерал де Голль: «Для Франции она [Россия] является собеседником, взаимопонимание и сотрудничество с которым всегда были совершенно естественными. Это политическая и человеческая реальность, старая, как наши страны, восходит к их истории и географии. В действительности никаких серьезных противоречий не возникало между нами даже в период «Войны и мира» или в эпоху Севастополя…»13.

Кстати, лучшие годы в истории советско-французских отношений пришлись на время президентства Жоржа Помпиду (1969-1974 гг.). В отличие от многих других представителей политической элиты Пятой республики Помпиду не интересовался российской историей и культурой, но подходил к развитию отношений с Москвой с осторожностью. Представляется, что возвращение прагматизма во французскую дипломатию и четкая формулировка национальных интересов помогут не только более эффективно проводить внешнюю политику, но и восстановить долгосрочные, взаимовыгодные и не зависящие от конъюнктуры российско-французские отношения. В наибольшей степени подобная позиция близка французским «республиканцам», от которых сразу несколько кандидатов (Ален Жюппе, Николя Саркози) имеют высокие шансы на победу на президентских выборах 2017 года.

 

 

 1Цит. по: Bromberger M. Le destin secret de G.Pompidou. Paris, 1974. P. 347.

 2Подробнее о роли Франции в подписании Заключительного акта СБСЕ и Четырехстороннего соглашения по Западному Берлину см.: Осипов Е.А. Франция и хельсинкский Заключительный акт // Международная жизнь. 2015. №7. С. 123-134; Осипов Е.А. Четырехсторонние переговоры по Западному Берлину. Позиция Франции (по материалам архива МИД Франции) // Электронный научно-образовательный журнал «История». 2015. Выпуск 2 (35). С. 216-236.

 3Обичкина Е.О. Внешняя политика Франции от де Голля до Саркози (1940-2012). М., 2012. С. 243.

 4Balladur E. Pour une Union occidentale entre l’Europe et les Etats-Unis. Paris: Fayard, 2007.

 5Debray R. La France doit quitter l’OTAN // Le Monde diplomatique. 2013. №3.

 6Vedrine H. OTAN, terrain d’influence pour la France // Le Monde diplomatique. 2013. №4.

 7http://www.lemonde.fr/international/video/2016/02/10/affaires-etrangeres-quel-bilan-pour-laurent-fabius_4862989_3210.html?xtmc=fabius&xtcr=17

 8Жискар д’Эстен В. Власть и жизнь. М.: Международные отношения, 1990. С. 96.

 9Жискар д’Эстен В. Французы. Размышления о судьбе народа. М.: Ладомир, 2004. С. 21.

10Le Monde. 28.08.1997.

11Todd E. Qui est Charlie? Sociologie d’une crise religieuse. P.: Seuil, 2015. P. 129.

12Ibid. P. 226.

13Цит. по: Арзаканян М.Ц. Великий де Голль. М.: Яуза, Эксмо, 2012. С. 385.