ENGLISHБлижневосточная политика США в начале XXI века демонстрирует ряд очевидных неудач, которые в значительной степени снижают уровень безопасности как самих Соединенных Шатов и их союзников, так и всего остального международного сообщества. Недавнее проявление этого - ситуация на территории Ирака и Сирии, где в результате политического и военного вмешательства Вашингтона произошел существенный рост террористической и экстремистской активности. Образование Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ) ставит под угрозу стабильность всего региона и возможности самих США защитить себя от деятельности новой исламистской организации.
В этой связи возникает объективная потребность в выявлении и анализе основополагающих причин поражения американской дипломатии в регионе Ближнего Востока. Представляется, что корень указанных неудач необходимо искать в механизме принятия внешнеполитических решений США. В этой связи на примере решения руководства Соединенных Штатов о начале войны в Ираке в 2003 году будут показаны главные недостатки и минусы процесса принятия внешнеполитических решений внутри администрации США, которые могут снижать как уровень проработанности принимаемых решений, так и эффективность их реализации.
Особенности процесса принятия внешнеполитических решений внутри администрации США
На первый взгляд механизм выработки внешнеполитической стратегии внутри администрации США выглядит как весьма эффективный инструмент определения курса американского государства на международной арене. Среди очевидных достоинств стоит выделить принцип согласованности в формировании и осуществлении решений. Ведущая роль в этом процессе принадлежит Совету национальной безопасности США (СНБ).
Ядро СНБ составляют президент, государственный секретарь, советник президента по национальной безопасности, глава Пентагона, председатель Объединенного комитета начальников штабов и директор ЦРУ, который снабжает членов этой группы текущей и аналитической информацией о событиях в мире. Основная функция СНБ - «давать президенту рекомендации, касающиеся интеграции внутренней, внешней и военной политики, связанной с национальной безопасностью, для более эффективного сотрудничества военного ведомства и других министерств и агентств правительства в делах, имеющих отношение к национальной безопасности»1. Работа этого органа основана на поиске компромисса, удовлетворяющего интересы всех сторон, вовлеченных в процедуру формирования внешнеполитических решений.
Кроме того, советник по национальной безопасности также исполняет роль консультанта президента по основным внешнеполитическим проблемам США. Он и его аппарат имеют право формулировать собственное мнение по тем или иным вопросам национальной безопасности Соединенных Штатов. При этом конечный вариант должен носить надведомственный характер и отражать позицию президента и его администрации как единого целого. Таким образом, СНБ является не просто одним из государственных органов, участвующих в процессе принятия внешнеполитических решений, но и содействует выполнению Президентом США своих функций в сфере внешней политики.
В данном аспекте особое значение приобретает порядок распределения функций между СНБ и Государственным департаментом США - исполнительным органом в правительстве Соединенных Штатов, выполняющим функцию Министерства иностранных дел. Фактически главенствующая роль в формировании американской внешней политики принадлежит государственному секретарю. Данное обстоятельство позволяет помощнику президента (советнику по национальной безопасности) в полной мере сосредоточиться на функции связующего звена между структурами, вовлеченными в процесс принятия внешнеполитических решений. Вместе с тем Госдепартамент ответственен также за повседневный внешнеполитический процесс. Более того, госсекретарь активно взаимодействует с информационным пространством, обеспечивая необходимую поддержку общественного мнения для успешной реализации внешнеполитических задач США.
Такая система отношений между Госдепартаментом и СНБ устраняет возможность дублирования функций между двумя основными внешнеполитическими ведомствами, открывает путь для обзора всех альтернативных типов поведения на международной арене, формирует логичный транспарентный и иерархически выстроенный механизм выработки внешнеполитической стратегии, повышает уровень его демократичности и в конечном итоге увеличивает эффективность принимаемых решений.
Однако у американского механизма выработки внешнеполитического курса есть также ряд недостатков, которые, по сути, являются обратной стороной его достоинств. Вовлеченность в механизм большого количества акторов, значительная зависимость от специфики отношений между основными внешнеполитическими ведомствами, необходимость достижения компромисса внутри этих структур - все это может снижать качество принимаемых решений относительно поведения Соединенных Штатов на международной арене.
Во-первых, развитая многоакторная система отношений как внутри внешнеполитических структур, так и между ними не только предоставляет возможность для открытого и свободного изъявления собственных интересов различными политическими группами, но и создает условия для роста внутриведомственных конфликтов. Интенсивность подобных конфликтных ситуаций может заслонить главную задачу внешнеполитического механизма - формулирование и защиту национальных интересов США.
Во-вторых, такой сложный механизм повышает риск потери оперативности в условиях чрезвычайной ситуации. Многоступенчатый внешнеполитический аппарат также осложняет процедуру принятия решений и в повседневном режиме. Фактически любая внешнеполитическая акция Вашингтона требует приложения существенных усилий и значительного количества ресурсов для выработки компромиссного варианта поведения по тому или иному вопросу национальной безопасности США. Как следствие, реакция Вашингтона на изменения в международном политическом пространстве может оказаться либо запоздалой, либо не соответствующей новым условиям и обстоятельствам.
В-третьих, сильная зависимость внешнеполитического процесса от внутриполитической конъюнктуры также осложняет процедуру принятия эффективных решений. Внешнеполитические акции Вашингтона оказываются под существенным влиянием внутренней расстановки политических сил. Развитые демократические процедуры в США, короткие электоральные циклы, высокая активность американских избирателей могут в значительной степени менять специфику отношений внутри политического истеблишмента Соединенных Штатов. Следовательно, линия поведения Вашингтона на международной арене также может колебаться в течение короткого промежутка времени.
В результате непоследовательность и импульсивность становятся отличительными чертами внешнеполитических действий США.
Вторжение в Ирак: принятие и обоснование решения
Вступление Дж.Буша-мл. на пост президента США изначально не сулило кардинальных изменений в ближневосточной стратегии Вашингтона. Вопрос о насильственной смене военными методами баасистского режима не стоял. Вооруженное вторжение в Ирак изначально не вписывалось в декларируемые некоторыми членами команды нового президента цели и задачи внешней политики Соединенных Штатов. Более того, присутствовали признаки формирования внутри администрации Дж.Буша-мл. сильной и влиятельной коалиции, способной удержать Вашингтон от проведения военных операций в регионе Ближнего Востока.
Так, К.Райс, занявшая в 2001 году пост советника Президента США по национальной безопасности, еще до своего официального назначения на эту должность не рассматривала Ирак в качестве главного приоритета внешнеполитической стратегии Белого дома. В своей статье в журнале «Foreign Affairs» она писала: «Такие режимы, как в Ираке и Северной Корее, находятся в состоянии собственной нестабильности и неустойчивости, поэтому нет никаких оснований беспокоиться на их счет»2.
В свою очередь, государственный секретарь США в первой администрации Дж.Буша-мл. К.Пауэлл был сторонником ограниченного применения вооруженных сил за пределами американского государства. Выработанные главой внешнеполитического ведомства условия нанесения массированных военных ударов Вашингтоном впоследствии получили название «Доктрина Пауэлла». Данная концепция подразумевала, что для широкого использования армии США за границей необходимы наличие полного военного превосходства над противником, завоевание широкой публичной поддержки со стороны американского населения, достижение по данному вопросу консенсуса с основными политическими силами в Конгрессе, выработка четкой и транспарентной стратегии выхода из военного конфликта.
Умеренной позиции в отношении Ирака придерживался и вице-президент США Д.Чейни, который являлся главой оборонного ведомства во время войны в Персидском заливе 1990-1991 годов. Когда его в 1996 году спросили о негативных последствиях сохранения С.Хусейна у власти после военной операции союзников в Ираке, он ответил: «Попытка свергнуть иракского лидера военными методами - не та идея, которая могла бы меня привести в восторг… подобное развитие событий приведет к возникновению опасной и длительной конфликтной ситуации в регионе»3. Когда же будущему вице-президенту был задан вопрос о том, что он лично думает о пребывании С.Хусейна на посту президента Ирака, то он сказал: «Я не считаю, что преемник С.Хусейна был бы намного удобнее для ближневосточной политики США, чем сам иракский лидер»4.
Президент Дж.Буш-мл. до своего вступления в должность главы американского государства неоднократно поддерживал линию, направленную на постепенное ослабление позиций С.Хусейна. Во время президентской кампании он не раз высказывался за ужесточение экономических санкций. Кроме того, в 1999 году Дж.Буш-мл. выступил за принятие законодательного акта «Об освобождении Ирака», который продекларировал поддержку Соединенными Штатами иракских оппозиционных политических сил. Отвечая во время дебатов в 1999 году на вопрос о возможности появления в руках у С.Хусейна оружия массового уничтожения (ОМУ), будущий глава Белого дома заявил: «Устранить его». При этом Дж.Буш-мл. уточнил, что в данном случае речь идет не о ликвидации иракского лидера, а об уничтожении арсеналов ОМУ5.
Стоит отметить, что позиция внутри команды нового Президента США по поводу политики Белого дома в районе Персидского залива была отнюдь не единой. Гражданское руководство оборонного ведомства Соединенных Штатов, в частности министр обороны США Д.Рамсфелд, его заместители П.Вулфовиц и Д.Фейт, советник министра обороны и специальный помощник президента З.Халилзад, изначально выступали за более конфронтационный характер отношений с Багдадом. В 1998 году будущие высокопоставленные сотрудники Пентагона отправили занимавшему тогда пост президента США Б.Клинтону письмо, где указывалась необходимость применения вооруженных сил США с целью отстранения С.Хусейна от власти6.
Тем не менее очевидные разногласия внутри администрации не повлияли на ближневосточную политику Вашингтона в начале президентства Дж.Буша-мл. Новый глава американского государства стал придерживаться курса на ослабление власти Саддама Хусейна посредством поддержки системы запретительных экономических санкций, нанесения точечных авиаударов по иракской военной инфраструктуре и обеспечения беспилотной зоны над территорией страны. Так, например, по итогам состоявшегося 1 февраля 2001 года заседания Совета национальной безопасности Дж.Буш-мл. поручил К.Пауэллу разработать пакет «умных» санкций, который позволил бы, с одной стороны, нанести максимальный социально-экономический ущерб иракской правящей верхушке, с другой - обеспечить широкую международную поддержку новому санкционному режиму. Как следствие, позиция руководства Пентагона оказалась неучтенной, в то время как мнение Госдепартамента США стало решающим в процессе выработки американской политики по отношению к Ираку.
Ситуация поменялась кардинальным образом после событий 11 сентября 2001 года. Для американской элиты угроза со стороны транснационального терроризма приобрела очевидный и критический характер. Вашингтон оказался не готов к предупреждению и отражению на своей территории атак со стороны исламистских и экстремистских групп. Кроме того, под сомнение был поставлен статус Соединенных Штатов как единственной оставшейся в мире после распада СССР сверхдержавы. Данные обстоятельства усугублялись тем фактом, что в существенной степени возрос риск организации на территории США теракта уже с применением ОМУ.
Очевидно, что в этих условиях Вашингтон был вынужден предпринять ряд действий, которые бы продемонстрировали не только способность американских государственных институтов вновь обеспечить достаточный уровень внутренней безопасности, но и сохранить статус Соединенных Штатов на международной арене в качестве наиболее влиятельного в военно-политическом отношении государства. Было ожидаемо, что реакцией США на события
11 сентября 2001 года станет ужесточение внешнеполитического курса вплоть до применения за рубежом вооруженной силы. Вторжение в Афганистан, где базировалось руководство взявшей на себя ответственность за теракт организации «Аль-Каиды», было логичным и предсказуемым шагом Белого дома.
Что же касается последовавшей за этим военной интервенции в Ираке, то ее сложно отнести к необходимым в сложившейся ситуации мерам для обеспечения национальной безопасности США. Убедительные и достоверные доказательства связи режима С.Хусейна с транснациональным терроризмом, а также наличие в Ираке арсеналов ОМУ представлены не были. Более того, выдвигавшиеся против баасистского правительства обвинения впоследствии опровергли и признали необоснованными. Эти обстоятельства позволяют утверждать, что решение о начале войны в Ираке изначально не соответствовало объективным потребностям внешней политики Соединенных Штатов. Иракская кампания стала следствием череды ошибок и сбоев, проявившихся в процессе выработки американской политической стратегии в отношении режима С.Хусейна.
Готовность поменять свое мнение относительно американской политики в Ираке некоторые члены администрации Дж.Буша-мл. стали высказывать сразу после событий 11 сентября. Американский исследователь процесса принятия решения о начале войны в Ираке Боб Вудворд отметил, что сразу после теракта Д.Чейни стал одним из главных сторонников иракской кампании7. Согласно американскому изданию «Washington Post», вице-президент вскоре после событий 11 сентября 2001 года «стал склоняться к тому, что Ирак или другие государства могли бы передать биологическое или химическое оружие террористам»8. В той же статье было указано, что советник по национальной безопасности К.Райс в течение нескольких дней после 11 сентября убеждала президента в необходимости выработать более жесткую линию американского государства по отношению к странам, где могут храниться арсеналы ОМУ. Высокопоставленный чиновник по борьбе с терроризмом Р.Кларк впоследствии сообщил, что уже 12 сентября 2001 года Президент Дж.Буш-мл. попросил его рассмотреть варианты, которые могли бы быть использованы в качестве повода для начала военной кампании в Ираке9.
Из этого следует, что террористический акт 2001 года послужил отправной точкой, после которой произошла консолидации позиций членов американского правительства относительно изменения иракской стратегии США в сторону ее ужесточения. В этих условиях расклад политических сил внутри администрации Соединенных Штатов поменялся в пользу тех, кто изначально выступал за вооруженное вмешательство во внутренние дела Ирака. Руководство Пентагона в связи со значительным усилением террористической угрозы получило широкие возможности для защиты и продвижения своей точки зрения в отношении американской политики в регионе Ближнего Востока.
В интересах оборонного ведомства Соединенных Штатов также служила система межличностных связей, сложившаяся внутри администрации Дж.Буша-мл. Как отмечают американские исследователи, вице-президент мог оказывать значительное влияние на действующего президента и их взаимоотношения носили скорее равноправный характер, а не иерархический, как это принято между первым и вторым лицами в американском государстве10. Кроме того, в условиях внешнего и внутреннего политического кризиса, вызванного событиями 11 сентября, Дж.Буш-мл. стремился сократить время и издержки, связанные с принятием внешнеполитических решений, чтобы обеспечить оперативность действий США на международной арене. Данное обстоятельство проявилось в желании президента уменьшить объем поступающей извне информации. В этих условиях именно вице-президент стал главным советником Дж.Буша-мл.11.
Д.Чейни также находился в партнерских отношениях с главой Пентагона Д.Рамсфелдом и его заместителем П.Вулфовицем. Их объединяла как совместная работа в исполнительных органах власти в администрации Президента Дж.Буша-старшего, так и общие взгляды на внешнюю политику США. И Д.Чейни, и П.Вулфовиц придерживались неоконсервативной идеологии, предполагавшей активное использование за рубежом военной и экономической мощи Соединенных Штатов с целью установления демократических и проамериканских режимов. Очевидно, что в данной ситуации вице-президент и руководство Пентагона оказались союзниками и сформировали мощную коалицию, выступавшую за интервенцию. Учитывая авторитет, а также твердость и устойчивость политических позиций вице-президента в глазах Дж.Буша-мл., Д.Чейни стал основным поборником укрепления милитаристской составляющей во внешней политике США.
Госсекретарь К.Пауэлл, придерживавшийся более умеренной точки зрения относительно проблемы ликвидации режима С.Хусейна, фактически оказался в изоляции, так как не имел той поддержки, которую оказывал вице-президент гражданскому руководству Пентагона. Это послужило тому, что аргументы в пользу вооруженного вторжения в Ирак звучали все громче, а доводы за отказ от активного военного вмешательства выглядели в глазах президента все менее убедительно. Госсекретарь впоследствии отмечал, что после декабря 2001 года СНБ собирался главным образом, чтобы обсудить детали будущей интервенции, при этом возможные негативные последствия, а также отсутствие реальных поводов для начала военных действий даже не выносились на обсуждение. Более того, по словам К.Пауэлла, Президент США не учел ни одно из замечаний внешнеполитического ведомства в отношении предполагаемого вторжения.
На этом фоне особое значение принимает позиция советника по национальной безопасности США К.Райс, чья формальная задача заключалась в сглаживании межведомственных конфликтов и формировании перед главой американского государства объективной картины. Как отмечали внешние наблюдатели, помощнику президента национальной безопасности не удалось учесть интересы всех ведомств, вовлеченных в процесс принятия внешнеполитических решений. Во многом это объяснялось стремлением К.Райс предоставить Дж.Бушу-мл. ту информацию, в которой был заинтересован глава государства. В сущности, советник по национальной безопасности исключал из своих докладов те подробности и детали, которые не соответствовали мнению президента, формируемому преимущественно под влиянием вице-президента и руководства Пентагона. Дисфункцию Совета национальной безопасности в период формирования позиции Соединенных Штатов относительно Ирака впоследствии подчеркивали заместитель государственного секретаря Р.Армититдж, а также заместитель министра обороны Д.Фейт13.
Очевидно, что в этих условиях качество и достоверность предоставляемой Президенту США разведывательной информации, касающейся ситуации в Ираке, оставляла желать лучшего. Более того, фактически администрация Соединенных Штатов зачастую игнорировала те разведывательные данные, которые противоречили мнению президента и Пентагона. Так, например, относительно проблемы наличия у С.Хусейна технологий производства ядерного оружия разведывательное сообщество США не демонстрировало однозначного консенсуса. Поступали противоречивые данные, которые не позволяли сформировать четкой картины по данному вопросу.
В документе «Отчет национального разведывательного сообщества» 2002 года было указано, что после того, как специалисты Комиссии ООН по наблюдению, контролю и инспекциям покинули Ирак в 1999 году, иракское политическое руководство неоднократно демонстрировало готовность возобновить ядерную программу14. Во многом эти выводы основывались на покупке Ираком алюминиевых труб, которые можно было использовать для производства ракетных носителей. Однако против этого утверждения выступали Бюро разведки и исследований Государственного департамента и Министерство энергетики США, которые заявляли, что покупка алюминиевых труб не дает никаких оснований говорить о возможности Ирака заполучить ядерное оружие15.
В администрации США знали о существовании этих дискуссий. Тем не менее высокопоставленные американские чиновники неоднократно демонстрировали абсолютную уверенность в том, что Ирак обладает всем необходимым для производства ядерного оружия. Вице-президент Д.Чейни на встрече с ветеранами иностранных войн в конце 2002 года заявил: «Многие из нас убеждены, что в скором времени у С.Хусейна будет в наличии ядерное оружие»16.
Но самым главным политическим инструментом, использованным администрацией Соединенных Штатов в качестве повода для начала войны, стал широко растиражированный тезис о предполагаемых связях политического руководства Ирака с «Аль-Каидой». Но и в этом случае американское разведывательное сообщество продемонстрировало неуверенность в том, что иракский баасистский режим поддерживает тесные связи с международным терроризмом. В январе 2003 года Президенту США был отправлен доклад ЦРУ под названием «Поддержка терроризма Ираком», в котором указывались случаи контактов между представителями «Аль-Каиды» и режима С.Хусейна. При этом подчеркивалось, что источники этих данных могут быть недостоверными17.
Часть руководства Пентагона была раздосадована результатами работы разведывательного сообщества. Поэтому вскоре после событий 11 сентября 2001 года Д.Фейт сформировал специализированную комиссию под названием «Группа по оценке политики борьбы с терроризмом» (ГОПБТ). Перед комиссией была поставлена задача перепроверки сведений, получаемых из рук разведывательного сообщества, относительно контактов С.Хусейна с международным терроризмом. Данной группой был организован собственный канал получения разведданных. В 2002 году комиссия подготовила доклад по данному вопросу, который раскритиковал сведения, предоставленные американским разведывательным сообществом, а в сентябре 2002 года сотрудниками Пентагона был инициирован брифинг в Конгрессе США, на котором члены ГОПБТ выложили доказательства около 50 контактов политического руководства Ирака с представителями «Аль-Каиды»18.
Наличие материалов дискуссий, противоречий и большого массива неподтвержденных данных никак не повлияло на окончательное решение администрации США начать полномасштабные боевые действия на территории Ирака. Единственным камнем преткновения оставался вопрос о необходимости получения поддержки со стороны международного сообщества и формирования коалиции. К.Пауэлл выступал за то, чтобы Вашингтон заручился резолюцией Совета Безопасности ООН. Однако на заседаниях Совета национальной безопасности 14 и 16 августа 2002 года было решено придерживаться курса на продолжение подготовки к войне вне зависимости от того, получат США международную поддержку или нет.
В конечном итоге администрации США удалось убедить саму себя и широкую американскую общественность в том, что Ирак является частью транснациональной террористической сети и иракская элита обладает возможностью передать ОМУ или технологии его производства остальным террористическим группам. Более того, политический истеблишмент США в этой ситуации фактически был введен в заблуждение и, как следствие, переоценил угрозу, которую Ирак реально представлял для национальной безопасности Соединенных Штатов. И уже 29 августа 2002 года глава американского государства подписал программный документ под названием «Цели, задачи и стратегия войны в Ираке». Это была уже «точка невозврата», когда Дж.Буш-мл. окончательно укрепился во мнении о неизбежности военных действий против иракского правящего режима.
q
Процесс выработки стратегии внутри администрации США относительно войны в Ираке наглядно демонстрирует ряд недостатков и изъянов в американском механизме принятия внешнеполитических решений. Террористический акт 11 сентября 2001 года создал уникальную внутриполитическую ситуацию, когда в силу непредвиденных обстоятельств администрация была вынуждена радикально поменять свой внешнеполитический курс. Внезапно возникшая потребность в применении военной силы для демонстрации превосходства Соединенных Штатов после трагических событий затмила собой звучавшие внутри администрации протесты против активного использования военной силы за рубежом. Поэтому дополнительное преимущество получили фигуры - в частности руководство Пентагона, - которые изначально выступали за милитаристскую стратегию в отношении иракского режима.
В то же время остальные члены администрации и ведомства, отвечающие за внешнюю политику, фактически оказались под политическим прессингом, и их точка зрения на данную проблему либо осталась невостребованной, либо искажалась в силу текущих предпочтений высшего политического руководства. Данные обстоятельства усиливались личностными характеристиками людей, занимавших высшие посты. Так, Дж.Буш-мл. подвергся влиянию своего вице-президента, а К.Райс выявила неспособность выполнять прямые функции советника национальной безопасности в силу собственной неготовности оспорить точку зрения президента. Таким образом, объективная информация отвергалась и не подлежала должному вниманию и анализу.
Стало ясно, что основанная на принципе «сдержек и противовесов» система принятия внешнеполитических решений в США частично утратила собственный потенциал в условиях острейшего внутриполитического и внешнеполитического кризиса, вызванного терактом 1 сентября. Паритет между административными ведомствами оказался нарушенным, а отдельные политические фигуры получили возможность неформального увеличения собственного влияние на процесс принятия решений. Возросший в этих условиях риск внутриведомственных конфликтов был решен либо откровенным игнорированием важных данных, либо их утаиванием.
Можно предположить, что подобный стиль управления внешней политикой в США мог проявиться и в последующие годы. Высокий уровень конфронтации и нестабильности на Ближнем Востоке фактически подрывал американское влияние в регионе. В этой связи политический истеблишмент Соединенных Штатов оказывался в аналогичной по сравнению с событиями 11 сентября ситуацией. Поэтому ошибки и просчеты американской дипломатии в районе Персидского залива также могут быть объяснены неспособностью механизма принятия внешнеполитических решений в США урегулировать внутриведомственные противоречия и найти оптимальные решения в пользу национальных интересов.
1U. S. Code, Title 50 - War and National Defense. Wash., 1983. P. 402.
2Rice C. Promoting the National Interest // Foreign Affairs. Vol. 79. 2000. №1.
3The Gulf War, PBS Frontline // www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/gulf/oral/cheney/1.html
4Ibid.
5Daalder Ivo H. and Lindsay James M. America Unbound, America Unbound: The Bush Revolution in Foreign Policy. Washington, DC: Brookings Institution Press, 2003. P. 40.
6http://www.onlineopinion.com.au/view.asp?article=1499
7Tenet G. and Harlow B. At the Center of the Storm: My Years at the CIA. New York: Harper Collins, 2007. P. 264.
8Ibid. P. 4.
9The 9/11 Commission Report. P. 334 // http://www.9-11commission.gov/report/911Report.pdf
10См.: Woodward B. Plan of Attack. New York: Simon and Schuster, 2004.
11Ibid.
12DeYoung K. Soldier: The Life of Colin Powell. New York: Alfred A. Knopf, 2006. P. 375.
13См.: Douglas F.J. War and Decision: Inside the Pentagon at the Dawn of the War on Terrorism. New York: Harper Collins Publishers, 2009.
14The 9/11 Commission …
15Ibid. Р. 87-119.
16The US vice president, Dick Cheney, delivered this speech to the Veterans of Foreign Wars (VFW) national convention in Nashville, Tennessee. 2002 // http://www.theguardian.com/world/2002/aug/27/usa.iraq
17Report on the U.S. Intelligence Community's Prewar Intelligence Assessments on Iraq, 2003. P. 305 // http://www.gpo.gov/fdsys/search/pagedetails.action?browsePath=108/SRPT/[300%3b399]&granuleId=CRPT-108srpt301&packageId=CRPT-108srpt301
18Hayes S. Case Closed: The U.S. Government’s Secret Memo Detailing Cooperation Between Saddam Hussein and Osama bin Laden // The Weekly Standard. 2003. November 24 // http://www.weeklystandard.com/Content/Public/Articles/000/000/003/378fmxyz.asp
