ВЕЛИКИЕ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОТКРЫТИЯ и последовавшие за ними колониальные захваты европейских государств вызвали потребность в новых философско-правовых доктринах, которые служили бы обоснованием решения острых проблем, возникших в результате столкновения интересов различных стран. В ответ на нужды мореплавания возникли юридические принципы, среди которых одним из важнейших стал принцип "свободного моря" ("mare liberum"), впервые сформулированный в начале XVII века великим голландским ученым Гуго Гроцием (1583-1645 гг.). Как справедливо подчеркивает И.В.Лукшин, "на этой концепции, ставшей впоследствии всеобъемлющей, базируется в настоящее время свобода судоходства".

Данный принцип настолько глубоко затрагивал интересы государств Западной Европы, что немедленно вызвал горячую полемику в среде юристов, не утихли споры и по сей день. По мнению А.Л.Колодкина, главным пунктом разногласий стал изначальный юридический статус открытого моря: либо это res nullius (ничейная вещь), либо - res communis (вещь общего пользования). Очевиден второй вариант, ибо ничейной вещью каждый может завладеть, а формула communis не предполагает общего суверенитета и собственности, а значит, море неотчуждаемо. Фундаментальность принципа "свободного моря" заключается также в том, что он обладает такими существенными чертами, как универсальность и императивность, обобщая другие, менее общие принципы, нарушение любого из которых является нарушением принципа "свободного моря".

Для более полного понимания юридического принципа "свободного моря" следует обратиться к политическим условиям его формирования. Вскоре после открытий Христофора Колумба Испания, завладевшая их плодами в Вест-Индии, и Португалия, имевшая свои приоритеты в торговле с Востоком, в 1494 году заключили под эгидой Папы Римского Александра VI Тордесильясский договор. Согласно последнему, демаркационная линия раздела земного шара проходила примерно по  50-му меридиану  западной долготы. Как отмечал Е.В.Тарле, "договор, следовательно, исключал из права владения какие бы то ни было державы, которые могли бы выступить на поприще открытий".

Разумеется, столь вопиющее пренебрежение интересами остальных стран встречало резкое неприятие. Например, король Франции Франциск I иронически просил показать ему завещание Адама в пользу Испании и Португалии. В 1598 году анонимный английский автор писал, что "море и торговля равны для всех, как по законам природы, так и по законам нации". Фактическое соблюдение договора до конца XVI века объяснялось лишь неготовностью каких-либо других государств к широкой морской экспансии и открытой войне с Испанией и Португалией. Однако затем их могущество было сломлено (рубежным событием можно считать 1588 год, когда была разгромлена "Непобедимая армада"), и Тордесильясский договор утратил силу задолго до своей официальной отмены в 1777 году. Таким образом, первая попытка европейцев юридически оформить владение открывшимися перед ними морскими просторами (и, как следствие, колониальными владениями) оказалась неудачной, ибо предусматривала явно неравноправные условия. Интересы (прежде всего экономические) многих прибрежных государств были ущемлены, с чем, естественно, последние не желали мириться и, как только открылась возможность, они стали нарушать договор 1494 года.

Сначала под негласной государственной опекой в заморские владения стали пробиваться пираты, привлеченные несметными богатствами. "Английские, французские и голландские капитаны, ведшие свои эскадры к сердцу испанских владений - в Карибское море - и нападавшие на тяжело вооруженные галионы, на которых вывозились богатства Америки, не считали себя пиратами. Когда они возвращались домой, их встречали как героев; в снаряжении их кораблей с охотой участвовали вельможи и короли". Особенно заметны в конце XVI - первой половине XVII века были успехи голландцев. Вслед за Испанией и Португалией наиболее видную роль в колониальной политике Западной Европы, до рассвета заморского могущества Англии, играла Голландия. С ее выступлением на арену колониальных приобретений начался второй, так называемый "голландский", период заморской политики, который отмечен господством торгового принципа "свободы морей"… Принцип свободы мореплавания был введен голландцами в основу не только их колониальной политики, но и политики международной вообще". Заметным рубежом в развитии голландского мореплавания стал 1581 год, когда Филипп II, избранный кортесами королем Португалии на основе личной унии, повел борьбу с торговлей "мятежников" (продолжалась Нидерландская революция 1566-1609 гг.). В 1585 году он приказал сжечь голландский торговый флот в порту Лиссабона и запретил своим подданным любые экономические контакты с Республикой Соединенных провинций.

Еще до этого реэкспорт португальских колониальных товаров из Лиссабона перестал удовлетворять голландских купцов, и уже с 1560-х годов они с помощью разных уловок вели торговлю с испанскими и португальскими колониями, а в 1594 году была создана первая голландская компания по заморской торговле ("Компания ван Ферре"). Подгоняемые английскими конкурентами, создавшими в 1600 году монопольную Ост-Индскую компанию, голландские купцы основали одноименную структуру в январе 1602 года, добившись для нее широчайших привилегий*( *В число привилегий входило монопольное право на торговлю в Ост-Индии, право содержать укрепленные фактории, заключать договоры с местными соверенами, вести военные действия в колониях и на путях к ним и даже юрисдикция над своими служащими как в колониях, так и в метрополиях. Английская Ост-Индская компания добилась подобных привилегий лишь к концу XVII века.).

Во второй половине XVI века Англия поддерживала Нидерланды в борьбе против испанского владычества. До 1573 года в английских портах швартовались корабли главы "морских гёзов" Ла Марка, который получал в Англии припасы и пополнял команду, но, когда он стал грабить и английские суда, Елизавета I закрыла порты для голландских пиратов. В 1596 году состоялось совместное англо-голландское нападение на Кадис. Англии была невыгодна потеря континентального рынка, на который приходилась большая часть экспорта английского сукна, а также дезорганизация в результате карательных действий герцога Альбы центра европейской торговли, находившегося в Нидерландах. Все же преувеличивать значение поддержки Англией Нидерландской революции не стоит. "Елизавета старалась извлечь из бедственного положения Нидерландов возможно больше выгод для английской торговли и посылала им помощь каждый раз, как только возникало опасение, что они перестанут сопротивляться и дадут чрезмерно усилиться Филиппу II".

Одновременно, с 1590-х годов, нарастает противоборство Англии и Республики Соединенных провинций на морях. После разгрома "Непобедимой армады" (1588 г.) общий враг был ослаблен и дискредитирован, а испанские и португальские колонии представляли аппетитное "яблоко раздора". Существовали и другие противоречия, среди которых выделяют следующие: ограничение в 1609 году рыбной ловли у британских берегов; монопольное право на китобойный промысел в северных морях, полученное Московской компанией в 1613 году; конфликт 1615 года на почве конкуренции в сфере сукноделия. Все же главное соперничество разгорелось из-за противоборства английской и голландской Ост-Индских компаний.

Переломный момент в англо-голландских отношениях обозначился с 1609 года, когда "у Голландии после заключения 12-летнего перемирия освободились руки и голландское купечество стало с тревогой и неудовольствием следить за совершенно явным стремлением английской Ост-Индской компании закрепиться в тех областях, которые голландское купечество уже готово было считать своими. К тому же как раз в мае 1609 года английская Ост-Индская компания получила некоторые привилегии от короля, и этот период можно считать временем наивысшего расцвета компании в первой четверти XVII века". Голландцы раньше англичан проникли в Ост-Индию и сумели создать там мощное колониальное образование - Батавию (Индонезия). Английские купцы не пользовались столь широкой поддержкой правительства Якова I, которую оказывали Генеральные штаты Республики Соединенных провинций своим соотечественникам. Реакцией на это стало массовое издание пропагандистских памфлетов и трактатов антиголландской направленности. Появилась целая серия изданий, в которых превозносилась роль английских моряков в деле географических открытий, долженствовавшая обосновать колониальные претензии Англии.

Выступления против несправедливого испано-португальского раздела колоний вовсе не означали признание Англией принципа "свободного моря". Благодаря своему географическому положению Англия имела преимущество: она могла перекрыть Голландии выход в океан, и английские юристы и публицисты приложили много усилий, стремясь обосновать этот фактор.

В противостоянии Англии и Голландии в начале XVII века нашли свое конкретное воплощение "две основные концепции отношения государств к морским пространствам, исходившие из морской политики государств и определявшие то или иное отношение к ним... первая концепция - Mare Nostrum, - возникшая в период Римской империи, определяла распространение юрисдикции государств на огромную территорию морских пространств. Она основывалась на мощи государств, наличии военного и торгового флотов, стремлении морских держав к расширению своих территорий и владений, освоении новых рынков, господстве на морских коммуникациях". Носителем данного принципа долгое время была Великобритания, осуществлявшая принцип England rules the seas. В указанный период апологетами "закрытого моря" были Уильям Велвуд и главный оппонент Гроция - Джон Селден (1584-1654 гг.). Другая концепция - res nullius исходила из невозможности присвоения кем-либо открытого моря. Наиболее основательно ее сформулировал Гуго Гроций в своих работах "Свободное море" (1609 г.) и "О праве войны и мира" (1625 г.). Главным его аргументом была сама природная характеристика моря, неотъемлемые свойства которой - текучесть, подвижность и неограниченность. Соответственно, взять его во владение или оккупировать, как это делается с сухопутными владениями, реками и закрытыми участками моря, невозможно. Первым полемическим выступлением Гуго Гроция с обоснованием прав голландских моряков стал трактат "Комментарии о праве добычи" (1604-1605 гг.). Поводом послужил захват в июле 1603 года португальской карраки "Св. Екатерина" возле Сингапура адмиралом Ост-Индской компании ван Гемскером. Она имела водоизмещение 1500 тонн и перевозила груз китайского фарфора, проданного потом в Амстердаме за 3,5 млн. гульденов. Китайскую посуду в Голландии еще много лет называли "карраковым фарфором". Даже в эпоху массового распространения пиратства это событие стало шоком для португальцев*( *Карраки были, вероятно, самыми крупными из европейских судов раннего времени, причем почти всегда они шли перегруженными, ибо перевозили колониальные товары один раз в году, это объясняет повышенное внимание к ним со стороны голландских пиратов.). Единства в Голландии по поводу законности захвата тоже не было: часть акционеров, принадлежавших к секте меннонитов, даже решила отделиться и вложить капиталы в более богоугодное дело. Чтобы юридически нейтрализовать волну протеста и обосновать справедливость действий своего адмирала, компания прибегла к помощи Гуго Гроция. Таким образом, Гроций должен был в интересах своего клиента доказать, что португальцы незаконно запрещают Голландии вести торговлю в Индийском океане, а потому последние имели право по естественной справедливости начать войну с ними в форме пиратских захватов. Тем не менее трактат "Комментарии о праве добычи" так и не был опубликован - Республика Соединенных провинций готовилась к заключению перемирия с Испанией, а предложенная Гроцием доктрина серьезно ущемляла интересы этой державы. Голландцы предпочли положить труд талантливого адвоката "под сукно", чтобы не вызывать дополнительных споров на и без того непростых переговорах. Лишь извлеченная из трактата XII глава была напечатана в 1609 году под названием "Свободное море". В нем автор обосновывал свою концепцию по следующей схеме:

1) по праву народов судоходство свободно кому угодно и к кому угодно;

2) лузитане (португальцы) не имеют права собственности по отношению к индийцам ни по титулу открытия, ни по титулу папского дарения, ни по титулу войны;

3) море и право плавания в Индию также лузитанам не принадлежит;

4) торговля по праву народов свободна между кем угодно;

5) лузитане монополии на торговлю с индийцами не имеют;

6) значит, запрещая торговлю, лузитане не опираются ни на какое право;

7) следовательно, батавы (голландцы) сохраняют право на индийскую торговлю (а также могут защищать его с оружием в руках).

Ответом Англии стал написанный в 1618 году и опубликованный в 1635 году трактат Джона Селдена "Закрытое море" ("Mare clausum"), содержание которого оправдывало притязания Англии на присвоение морских просторов. Автор, естественно, сталкивался с необходимостью объяснить отрицание подобных прав Испании и Португалии, которое проходило красной нитью в произведениях его соотечественников второй половины XVI века. Он объясняет данное противоречие отсутствием у пиренейских государств силы, способной подкрепить эти права. Сформулированную Гроцием главную идею трактата "О праве войны и мира" - военная сила не может подменять собой право, естественные законы продолжают действовать даже в период войны - Селден игнорировал.

Опровержения последовали также со стороны Португалии, где в 1625 году вышел в свет написанный значительно раньше трактат Серафима Фрейтаса "О справедливой власти португальцев в азиатских владениях" против "Свободного моря" Гроция. Сам голландский мыслитель в частном письме от 6 апреля 1627 года признавал высокий уровень данной работы, сообщая, что лишь неблагодарность к нему родины побудила его воздержаться от ответа на нее. Еще одной реакцией на "Свободное море" стало опубликованное в 1637 году полемическое произведение историографа Дании И.Понтануса.

Вслед за этими публикациями разразилась ученая полемика, которую англичане в XVII веке называли "войной книг" ("the battle of the books"), во многом предопределившей возникновение науки международного права. Предметом спора стал крайне острый и важный для Англии и Голландии вопрос о праве голландцев ловить рыбу в английских водах. Следовало определить пределы "английских вод" и установить возможность принадлежности кому-либо моря или его части. Как считает Э.Бааш, "несмотря на трудности, стоявшие перед сельдяным промыслом, он все же успешно развивался. Ни ненадежность положения на море в первые десятилетия после разрыва с Испанией, ни конфликты с Англией по вопросу рыболовства, начавшиеся в 1609 году и тянувшиеся целые десятилетия, ни пиратство жителей Дюнкерка не могли надолго повредить сельдяному промыслу".

Последовавший в 1609 году запрет английского короля Якова I на рыболовство у берегов Англии, Шотландии и Ирландии без королевского дозволения фактически давал Англии право препятствовать свободе торгового мореплавания на Ла-Манше и в Северном море. Когда король передал вопрос на рассмотрение своего тайного совета, голландское правительство еще до выхода официального указа поручило Гуго Гроцию составить юридическое опровержение, частью которого стала книга "Свободное море", в которой автор доказывал полную необоснованность чьих бы то ни было притязаний на право запрещать другим нациям свободно ходить по морю и пользоваться морем на всем его протяжении. Опираясь на аргументацию этого юриста, голландское правительство возбудило через своего посла формальный протест. В концентрированном виде автор изложил свою концепцию "свободного моря" в вышедшем в1625 году трактате "О праве войны и мира".

Свою позицию Гуго Гроций обосновывал, указывая на специфику природы моря и последовательно анализируя развитие имущественных отношений в человеческом обществе. Сначала автор рассматривал деление имущества на то, что находится в общей собственности ("принадлежит нам сообща"), и на то, что принадлежит частным лицам ("в отдельности каждому"). Общая собственность может распространяться либо непосредственно на материальную ("телесную") вещь, либо на "некоторые действия".

Сначала Гроций обращал внимание на вещи: они могут либо находиться в чьей-то собственности, либо - нет. Причем последние либо теоретически могут быть присвоены, либо не могут быть предметом собственности в принципе. Таким образом, свою задачу автор видит в определении статуса свободного моря: может ли оно находиться в чей-либо собственности? Если нет, то тезис, лежащий в основе концепции "свободного моря", можно считать доказанным.

Гуго Гроций исходит из предположения, что изначально в обществе отсутствовала частная собственность. "Каждый человек сразу же мог овладеть для своей надобности всем, чего бы ни пожелал, и потребить все, чем он в состоянии был воспользоваться. И такое общее право пользования сначала заменяло частную собственность, ибо того, чем каждый овладевал подобным образом, другой не мог у него отнять, не нарушая его права". Возможность существования такого состояния автор объяснял "великой простотой" и "чрезвычайной взаимной приязнью" людей того времени.

Постепенно ситуация менялась: освоив определенные умения ("различные искусства"), древнейшими из которых были земледелие и скотоводство, люди переходили к распределению имущества, что сопровождалось соревнованием и "даже убийством". Особенную роль в нарушении взаимного согласия сыграл "заносчивый порок - честолюбие". Общая собственность на пастбища и другие угодья еще какое-то время сохранялась, ибо простор земли полностью покрывал потребности малочисленного населения ("при отсутствии какого-либо ограничения ее было достаточно для удовлетворения многих"). Затем, с возрастанием числа людей и скота, родовая собственность сменилась семейной, а необходимые ресурсы (например, колодцы) "каждый старался присвоить путем завладения". Данные рассуждения Гроций подтверждал свидетельствами "философов и поэтов", которые он приводил ранее в главе ХV трактата "Свободное море".

Частная собственность, продолжает Гроций, появившаяся из-за расстояния между поселениями людей, недостатка справедливости и взаимной приязни, тем не менее распространяется на вещи "не одним только актом личной воли... но и неким соглашением, или выраженным явно, как путем раздела, или молчаливо предполагаемым, как путем завладения". Однако "море, взятое как в целом, так и по частям, не может составить предмета права частной собственности. Такое право имеет отношение к частным лицам, но не к народам..."

Во-первых, автор обосновывал данное положение соображениями нравственности: "море столь обширно, что может быть достаточно для любого пользования всех народов - для черпания воды, для рыболовства, для мореплавания", точно так же, как воздух или песчаные морские отмели. Во-вторых, "естественными основаниями": завладеть можно лишь вещью ограниченной, а "тела текучие не допускают сами по себе разграничения... ими можно завладеть, лишь когда они наполняют другие вещи". По этим причинам были заняты реки, озера и болота, заключенные в свои "берега", но море, которое само окружает сушу и, следовательно, ничем не ограничено, ничьей собственностью быть не может. "И невозможно вообразить раздела его, ибо, когда впервые происходил раздел земель, в большей своей части море было еще неизвестно; и оттого нельзя было изобрести никакого способа его раздела, о котором могло бы состояться соглашение столь разобщенных народов".

Гроций указывал на ошибочность трактовки норм римского права о владении морем "всеми сообща как общей собственностью" римских граждан. Ссылаясь на Феофила, Ульпиана и Цельса, он интерпретировал ее как доступность для пользования всех людей вообще. "Кроме того, юристы ясно различают публичное имущество народов, среди которого реки, от общих вещей, к которым относятся по естественному праву: воздух, проточная вода и море, а вследствие этого - и морское побережье". Особо автор разграничивал при первоначальном завладении захват власти и захват собственности, ибо первый - прерогатива правителей (власть под людьми и территорией), а второй - относится и к праву частных лиц (в том числе иностранцев). "Хотя по большей части одновременно приобретают и власть, и собственность, тем не менее они различны".

Таким образом, Гроций для доказательства неправомерности чьих бы то ни было претензий на обладание морскими просторами прибегал как к общефилософским, так и к собственно юридическим доводам. Море не может быть захвачено в силу своей природы - текучести, неограниченности и неисчерпаемости, но даже если бы такая попытка была предпринята, не существует реального способа его разграничения между отдаленными народами, который явился бы "соглашением", обеспечивающим юридические гарантии собственников. Следовательно, море не относится к вещам, на которые распространяется право собственности. Что и требовалось доказать.

Зато собственностью народа может быть река или участок моря, если они в значительной части охватываются землями данного народа, "лишь бы эта часть моря была не столь велика, чтобы при сравнении с твердой землей не могла составить часть ее". Следовательно, народ, владеющий такой собственностью, может взимать с остальных определенную плату за проход в том случае, если обеспечение безопасности этого прохода требует от него некоторых затрат. Однако и в этом случае запрещать право мирного прохода собственник не имеет права.

Впрочем, интересы Голландии, не обладавшей, согласно приведенным выше рассуждениям, обширными морскими угодьями, но имевшей свои притязания на торговлю с заморскими владениями и на развитый рыболовный и китобойный промысел, требовали от защитника ее благосостояния Гуго Гроция некоторых дополнений и поправок к стройной схеме его концепции. Это выразилось в допущении нейтрализации природного права "правом народов по некоему общему согласию": "В тех местах, где продолжало действовать такого рода право народов и не было отменено общим согласным мнением, некоторая небольшая часть моря, в значительной своей части заключенная в берега, не поступает в чью-либо собственность".

Данный тезис имел непосредственное отношение к англо-голландской борьбе, так как Голландия, естественно, не выразила "общего согласного мнения", позволявшего Англии перекрыть доступ другим государствам к рыбным ресурсам вдоль ее берегов, а также выход в океан через Ла-Манш. Неслучайно Джон Селден отграничивал право мирного прохода от права на рыболовство, свободы которого, по его мнению, нигде не существует*( *Джон Селден, в частности, доказывал, что Гроций смешивает свободу мореплавания со свободой рыболовства, которой нигде не существует; что во многих государствах уже ограничена свобода плавания; что, по естественному праву, по праву народов и по соглашению наций, суверенитет Англии над окружающими морями простирается до границ соседних государств, а в направлении океана территорию еще нужно уточнить, но плавание и торговля в этих водах в любом случае допускаются лишь с разрешения Англии.). В отношении рыбной ловли Гроций отмечает, что в пределах Римской империи от истоков до времен Юстиниана "согласно праву народов было принято, чтобы море не было занято народами даже в отношении права ловить рыбу". Вместе с тем, если море невозможно занять по праву, то "реки есть публичное достояние... и все же право ловить рыбу в рукаве реки может быть захвачено частным лицом".

Итог ученой дискуссии знаменитый историк Е.В.Тарле прокомментировал так: "Какой вывод сделали голландцы из аргументации Селдена? Тот, который имели полное основание сделать: если Испания и Португалия только потому теперь, в XVII веке, не правы, что у них нет достаточно сил, чтобы на самом деле поддерживать свое владычество на морях, то, значит, та нация, которая будет иметь достаточно сил, может иметь право воспретить кому бы то ни было и рыболовство, и свободное плавание". В указе Якова I Нидерланды усмотрели нарушение торгового договора "Intercursus Magnus" 1496 года о свободе морского рыболовства, и после нового обострения в 1630-х годах, угрожая морской войной и воспользовавшись внутренними английскими проблемами, сохранили за собой рыболовную территорию.

Наиболее яркой страницей начального этапа англо-голландской колониальной борьбы стала так называемая "амбойнская резня".В 1623 году в результате провокации голландских властей на о. Амбойна (центр Молуккского архипелага) была ликвидирована английская торговая база, и голландцы казнили около десяти англичан. Последовали жалобы, петиции, множество памфлетов о злодеяниях голландцев и баллад о страданиях "бедных невинных душ", в 1673 году (спустя полвека!) появилась трагедия известного английского драматурга Дж.Драйдена "Амбойна или кровавая расправа голландцев над английскими купцами". О.Кромвель упоминал о ней в Навигационном акте 1651 года, и после победы Англии в первой англо-голландской войне (1652-1654 гг.) заставил голландцев признать преступность данных действий, а также выплатить компенсации родственникам погибших. Причиной столь пристального внимания к вполне рядовому для той жестокой эпохи событию была тяжесть экономических потерь, понесенных английским купечеством. После амбойнского кризиса их позиции на богатейших "островах Пряностей" были полностью подорваны и уже никогда не были восстановлены.

Подводя итоги, необходимо отметить, что зародившееся на рубеже XVI-XVII веков англо-голландское соперничество открыло новую страницу в истории международных отношений. Феодальные войны средневековой Европы, при всем их размахе и длительности, принципиально отличались от формировавшегося торгово-экономического и колониального противостояния. Назревавший конфликт двух ведущих торгово-промышленных государств получил разрешение в трех англо-голландских войнах середины XVII века. Впервые войны велись не за передел европейских территорий, а прежде всего за господство на морях, за преобладание на торговых путях и за рынки в заокеанских колониях. Непременным атрибутом великой державы стал постоянный военный флот, ибо теперь защита заморских владений - одно из приоритетных направлений современной внешней политики.

В начале XVII века по ряду причин союзнические отношения между Англией и Республикой Соединенных провинций сменились открытой враждой. Она проявлялась в пропагандистских публикациях, экономической конкуренции, дипломатических демаршах, а также в обострении юридических противоречий по проблеме свободы мореплавания. Данный вопрос затрагивал жизненные интересы обеих держав. Правовым обоснованием позиций Голландии и Англии стали трактаты Гуго Гроция и Джона Селдена с символическими названиями "Свободное море" и "Закрытое море". Начатая по итогам данных публикаций юридическая полемика стала одной из главных предпосылок формирования науки международного права. В современном морском праве все более утверждается доктрина свободного мореходства, оформившаяся в ходе споров начала XVII века, что служит подтверждением неразрывной связи прошлого и настоящего.