ENGLISHВОПРОС об арабо-израильском конфликте на Ближнем Востоке является одной из самых болевых проблем международной политики вот уже 60 лет. Оглядываясь назад, нельзя не признать, что за этот период Ближневосточный регион, как мчащийся на всех парах поезд, не раз оказывался в зоне войны, но не раз проскакивал и станции, на которых было крупными буквами написано: "МИР".
Причин тому множество, и на эти темы написаны без преувеличения горы книг. К началу 1990-х годов большинство аналитиков да и самих участников событий сходились на том, что наконец-то устранен один из самых серьезных внешних факторов, мешавших преодолению арабо-израильской конфронтации, - холодная война - и семафор на пути движения к миру горит ярким зеленым светом. Но реальность оказалась куда более жесткой и мрачной. С тех пор, по крайней мере дважды, регион оказывался на грани, а то и за гранью новых войн и рукотворных бедствий, пил из кубка вражды, а не дружбы.
Не углубляясь далеко в историю, хотелось бы вкратце сказать о тех этапах, которые после окончания холодной войны прошел Ближний Восток (период холодной войны - особая тема), и почему мир все-таки до сих пор не состоялся.
Первым и главным стартовым этапом была Мадридская мирная конференция 1991 года, которая фактически явилась "реинкарнацией" советской идеи о всеобъемлющем урегулировании на основе коллективных усилий. Конечно, под влиянием США, которые уже тогда начали чувствовать себя хозяевами мира, она трансформировалась, и трансформировалась далеко не в лучшую сторону.
К ее позитивным сторонам следует отнести широкий уровень представительства, общепризнанную международно-правовую основу урегулирования, включая резолюции 242 и 338 СБ ООН, принцип "земля в обмен на мир", коспонсорство России и США. Разумной и конструктивной идеей было создать наряду с двусторонним и многосторонний переговорный трек.
Следует, однако, назвать и негативные моменты. Это и совместное представительство палестинцев и иорданцев (объединенная иордано-палестинская делегация), ограничивавшее возможности для ООП вести переговоры, и фактически крайне зауженные полномочия самой конференции, которая сама на деле ничего не решала, а играла лишь роль трамплина для переговоров. Конференция не стала постоянно действующим механизмом со своими собственными долгосрочными полномочиями и инструментами воздействия на ситуацию. Тем самым оказались подорваны возможности международного сообщества и великих держав на постоянной основе влиять на процесс урегулирования и добиваться действительно сбалансированных и долгосрочных решений, соответствующих международному праву.
Ограниченность времени проведения конференции и ее полномочий фактически поставила под вопрос принцип всеобъемлющего урегулирования, поскольку после конференции все делегации "разбрелись по своим углам". Таким образом, мадридский форум не превратился в орган интеграции решений, наработанных на двусторонних треках. Никакой взаимоувязки переговорных направлений в результате не получилось, тогда как в реальной жизни они друг на друга объективно и глубоко влияли.
Эти недостатки, а также тот факт, что американская администрация попыталась монополизировать после конференции мирный процесс и уже тогда начала использовать его в качестве своеобразной "взятки" арабам за поддержку своей ближневосточной политики - на тот период "Бури в пустыне" (1991 г.), - не могло не сказаться на качестве переговорного процесса и его результатах.
Да, был достигнут мир между Израилем и Иорданией (за счет отказа Иордании от претензий на Западный берег р. Иордан в пользу палестинцев), были глубоко проработаны параметры сирийско-израильского мира, в результате "процесса Осло", отпочковавшегося от Мадрида, была учреждена Палестинская национальная администрация (ПНА) в качестве ядра будущего палестинского государства. Удалось многое сделать и на многостороннем треке - был сформирован хороший задел для сотрудничества в сфере региональной безопасности, экономического взаимодействия ближневосточных государств, решения проблем водных ресурсов и т.д.
Однако всеобъемлющий и прочный мир не состоялся. Прежде всего, не удалось урегулировать узловую - палестинскую - проблему. После убийства в ноябре 1995 года премьер-министра Израиля И.Рабина выполнение палестино-израильских соглашений (достигнутых, кстати, в 1994-1995 гг. в ходе секретных двусторонних переговоров в Осло без участия великих держав) начало сбоить. Не заработал в полную силу Парижский протокол 1995 года (экономические аспекты палестино-израильского сосуществования), не была доведена до логического конца оговоренная в целом ряде израильско-палестинских соглашений передислокация израильских войск в зоне ПНА, не начались к 1996 году и переговоры об окончательном статусе палестинских территорий, то есть о решении базовых проблем - границ, поселений, водных ресурсов, беженцев и Иерусалима. Под вопросом оказалась сама идеология урегулирования - вначале решать "легкие" вопросы, а затем перейти к самым "тяжелым". Не оправдала себя и ставка палестинцев на исключительно двусторонние механизмы достижения мира с Израилем при практически единоличном кураторстве Вашингтона.
В результате ими были допущены серьезные ошибки в ходе переговорного процесса, центральной из которых было отсутствие фиксации в соглашениях Осло их международно-правовой базы (резолюции 242 СБ ООН) и закладка в основу палестино-израильского урегулирования принципа, согласно которому все будут определять договоренности между сторонами, а внешние стороны должны принять то, о чем договорятся ООП и Израиль. Ослабили себя палестинцы и тем, что, создав ПНА, они стали гораздо меньше внимания уделять ООП, которая собственно и была изначально договаривающейся стороной, представляющей интересы всех палестинцев, а не только тех, которые проживают на территориях ПНА.
Палестинскую делегацию подвели не только высокомерие и амбиции некоторых участников переговоров, успешно подогревавшиеся израильтянами и американцами, нежелание слушаться советов старых добрых друзей, но и сама международная ситуация, когда СССР сошел с мировой арены, а вновь родившаяся Россия была погружена в решение собственных сложных внутриполитических и внутриэкономических проблем. США же, как признают теперь многие исследователи и даже участники переговоров, далеко не всегда занимали позицию "честных брокеров" и часто отстаивали больше интересы Израиля, чем палестинцев.
Последним судорожным всплеском мирного процесса на мадридской платформе стали переговоры в Кэмп-Дэвиде летом 2000 года и Табе в декабре 2000 - январе 2001 года. С самого начала, несмотря на декларируемый настрой их участников достичь прорывных результатов, они проходили в отравленной атмосфере. К этому времени не были выполнены, как уже упоминалось выше, многие положения договоренностей, достигнутых в Осло (Осло I и Осло II) и после Осло (Уай-Меморандум от 23 октября 1998 г. о передислокации израильских войск на Западном берегу р. Иордан), продолжалось расширение старых и создание новых израильских поселений на Западном берегу р. Иордан. Как следствие укреплялись позиции радикалов (ХАМАС & Ко), росла террористическая активность. В конечном счете это подрывало и без того крайне хрупкое доверие между сторонами.
Делу мешала и нацеленность американцев на достижение урегулирования под своей исключительной эгидой, отстранив Россию - второго коспонсора мирного процесса - от реального участия в продвижении к миру. Ее не хотели видеть даже в качестве статиста. Не было на этих переговорах ни ключевых арабских государств, ни европейцев. Переговоры шли келейно, за закрытыми дверями, и их точное содержание до конца неизвестно до сих пор.
Все эти факторы, помноженные на жесткие временные рамки (Б.Клинтон хотел добиться успеха до конца своего президентского срока), а также на саму методологию переговоров - палестинцам предлагались попахивающие диктатом решения по схеме "согласиться или отвергнуть" ("take it or leave it"), сработали против урегулирования и в конечном счете наряду с другими факторами привели к срыву палестино-израильских переговоров под американской эгидой. Многие их участники, включая США, пытались впоследствии вину за произошедшее возложить друг на друга. Причем американцы (об этом пишет тогдашний спецпредставитель США на Ближнем Востоке Д.Росс в своих нашумевших мемуарах) больше склонны были винить председателя Исполкома ООП и Главу ПНА Я.Арафата. Возможно, палестинский лидер и несет свою долю ответственности за их неудачу, но вряд ли в большей степени, чем остальные.
Сегодня постфактум следует признать, что у палестинцев были свои резоны отвергнуть предложенные им решения. Во-первых, как говорил автору один из участников переговоров, обсуждавшийся вариант палестинского государства предполагал, что палестинцам израильтяне действительно возвращали 97% территории Западного берега, но эта территория, включая Восточный Иерусалим, оказывалась рассеченной стратегическими дорогами, остававшимися под контролем Израиля и была крайне трудной для управления и вряд ли жизнеспособной.
Если говорить образно, то вам, к примеру, предлагают почти целый автомобиль - все элементы конструкции на месте, но ездить он не может, так как разрезан на части. Примете ли вы такой подарок? При этом израильтяне и американцы, обсуждая итоговые схемы, говорили о том, что они после подписания соглашения пересмотру уже подлежать не будут. Сказывалось на неуступчивости Я.Арафата и то, что он опасался, что соглашение в том виде, в котором оно было подготовлено, не удастся "продать" собственному населению, и особенно беженцам (их сейчас, по подсчетам БАПОР*( *Ближневосточное агентство Организации Объединенных Наций для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР).), уже почти 4,5 млн. человек), которым право возвращения, по сути, не предоставлялось. Им предлагались, если верить участникам переговоров, компенсации, вернуться они могли не в свои дома, а только на территорию палестинского государства. Лишь ограниченное число палестинцев (цифры сейчас участники называют разные) могли возвратиться на территорию Израиля в рамках воссоединения семей. Сомневался лидер палестинцев, что ему удастся убедить арабский мир в правильности обсуждавшихся на переговорах решений по разделу святынь Иерусалима.
Оглядываясь в прошлое, сегодня можно сказать, что, возможно, палестинцам и стоило бы принять продвигавшееся американцами и израильтянами решение (так называемый план Клинтона), даже имея в виду сложности его практической реализации. Если подходить диалектически, именно трудности его выполнения впоследствии могли бы помочь преодолеть на практике принцип "take it or leave it", заставить стороны, даже вопреки договоренностям, провести дополнительные переговоры о возможных практических корректировках, но уже опираясь на солидную договорно-правовую базу. А отклонив соглашение, палестинская сторона дала основание израильтянам иронично говорить о том, что палестинцы, мол, "никогда не упускают возможность упустить возможность".
Это, конечно, лишь теоретические рассуждения, но они имеют право на существование, поскольку ретроспективный анализ показывает, что в дальнейшем переговорная ситуация только осложнялась и в 2007 году стороны возобновили переговоры об окончательном статусе на гораздо худших для палестинцев, да и вообще для дела мира, условиях, еще дальше отстоящих от международно-правовой базы урегулирования.
Неудача Кэмп-Дэвида и Табы, а также последней встречи Б.Клинтона с Х.Асадом в Женеве 26 марта 2000 года, на которой не удалось найти взаимоприемлемые развязки по Голанам (причем речь тогда шла, по сути дела, о доработке деталей), стала трагической развилкой для мирного процесса, после которой ситуация сорвалась в воронку насилия и террора. Были перечеркнуты и весьма ценные наработки на многосторонних треках - арабы отказались вести эти переговоры в отсутствие прогресса на ключевом сирийском и палестинском направлениях. Остановился и пошел вспять процесс нормализации отношений арабских стран с Израилем.
Сегодня, опять же сугубо гипотетически, можно рассуждать о том, возможно ли было всего этого избежать, если бы ставший вскоре премьером А.Шарон не пошел на Храмовую гору (она же площадь мечетей) в Восточном Иерусалиме 28 сентября 2000 года, если бы Я.Арафат смог и захотел удержать боевое крыло ХАМАС от террористических атак против израильтян (среди экспертов бытует версия, что, не сдерживая исламистов, он якобы хотел оказать давление на израильтян, чтобы улучшить условия мира, предложенные в Кэмп-Дэвиде; если это было так, то он жестоко просчитался). Фактом остается то, что тупик в переговорах и остававшийся широкий зазор, если не сказать пропасть, в ожиданиях сторон от предстоявшего урегулирования, рождавшееся этим напряжение взорвались почти пятью годами второй, гораздо более кровавой, чем первая, палестинской "интифады".
Израильтяне сделали из срыва переговоров и последующей "интифады" свои, надо сказать радикальные, выводы. С их точки зрения, Я.Арафат перестал быть релевантным партнером для переговоров (в ноябре 2004 г. он умер при загадочных обстоятельствах). Он, заявляли израильские руководители, виновен в двуличии и поддержке террористов. С палестинской стороны, по мнению А.Шарона, вести переговоры было отныне некому и поэтому, мол, Израиль сам должен начертить границы с палестинцами "на местности", построив "разделительный барьер", создающий новые топографические реалии на местности, и отгородившись таким образом от палестинцев.
Так появился план "одностороннего размежевания". 18 декабря 2003 года премьер-министр Израиля А.Шарон выступил в городе Герцлия с программной речью, в которой были очерчены основные его параметры.
Если ПНА в течение нескольких ближайших месяцев окажется не в состоянии выполнять "Дорожную карту" (о ней будет упомянуто ниже), заявил тогда израильский премьер, то израильская сторона предпримет ряд односторонних "мер по размежеванию". Эти меры предусматривали:
- передислокацию израильских войск вдоль "новых временных линий безопасности" (каких - не уточнялось);
- демонтаж некоторых малых поселений, которые не войдут в состав Израиля при любом будущем соглашении с палестинцами (в израильской прессе упоминались 14 поселений на Западном берегу и три - в Газе).
- усиление мер безопасности вокруг поселений, которые израильтяне хотели бы оставить за собой;
- наращивание темпов строительства "заградительной стены".
В стратегическом плане это была попытка путем политики свершившихся фактов и строительства "разделительной стены" создать новые реалии на палестинских территориях, которые позволили бы Израилю навязать палестинцам собственные условия урегулирования, предполагающие аннексию значительной части Западного берега (не менее 10-12%) и предотвращение создания жизнеспособного палестинского государства.
То, что замысел был именно таким, подтверждается теми тяжелейшими ударами, которые были в этот период нанесены А.Шароном и израильской военной машиной по созданной за годы "процесса Осло" инфраструктуре власти в ПНА под лозунгом борьбы с терроризмом и причастности силовых органов палестинской власти.
А.Шарон в своем плане полностью проигнорировал арабскую мирную инициативу, утвержденную саммитом ЛАГ в Бейруте в 2002 году, в соответствии с которой Израилю предлагался простой, но эффектный размен - полная нормализация отношений с арабским миром в обмен на полный уход Израиля с территорий, оккупированных в 1967 году. Стратегической сделке, обещавшей Израилю прочный мир и безопасность, израильский премьер предпочел политику свершившихся фактов, пусть даже ценой "столетней войны" с арабо-мусульманским миром.
В конечном итоге линия А.Шарона на одностороннее размежевание к миру с палестинцами не привела и привести не могла. Полученные израильским премьером от Дж.Буша в апреле 2004 года во время визита в Вашингтон "гарантии" того, что возврата к линиям 1967 года не будет, реальными гарантиями не оказались и быть ими не могли, поскольку США не являются источником международного права. На практике политика А.Шарона вылилась в два системных шага Израиля - создание стены, охватывающей Западный берег с отторжением от него значительной части (57 тыс. га) оккупированных в 1967 году Израилем территорий (к концу 2007 г. было построено 397 км, и 242 км должно появиться в 2008 г.), и уход Израиля в сентябре 2005 года из Газы, ликвидацию израильских поселений там и еще четырех - в северной части Западного берега.
Последовавшая за этим болезнь и кома А.Шарона, в которой он находится по сегодняшний день, не позволяют доподлинно узнать, каким в деталях видел тогдашний израильский премьер по прозвищу Бульдозер окончательное урегулирование. Догадываться об этом можно, но ясно лишь, что проект достижения мира с палестинцами "в одностороннем порядке" похоронен историей и вряд ли когда-нибудь осуществится.
Так почему же сейчас, к осени 2008 года, история ближневосточного урегулирования, описав головокружительную параболу, вновь вернулась, по крайней мере внешне, во многом к тем классическим основам и принципам, на которых она изначально строилась? Почему вновь обсуждается вопрос о созыве международных конференций по Ближнему Востоку, создании палестинского государства на палестинских территориях, оккупированных Израилем в 1967 году, о переговорах на всех ближневосточных треках?
Корень зигзагов в ближневосточном урегулировании следует искать, как представляется, во многом в том, что на не всегда элегантном дипломатическом языке называется "внерегиональными факторами". Речь идет прежде всего об американской политике, которая требует специального разбора.
После неудачи Б.Клинтона, жаждавшего Нобелевской премии, которая заставила бы забыть о пресловутом "платье Моники", новая республиканская администрация в Белом доме дистанцировалась от ближневосточной проблемы так далеко, насколько это было возможно (оставив сенатору Дж.Митчеллу и генералу Э.Зинни заниматься микроменеджментом палестино-израильского силового противостояния), а 11 сентября 2001 года полностью перевернуло все прежние представления и понятия о ближневосточной политике США. В глазах американской администрации, оказавшейся под идеологической пятой "неоконов", арабо-израильский конфликт переместился в нижнюю часть международных приоритетов. Центральное место заняла новая стратагема, согласно которой Ближний Восток надо основательно "перетряхнуть", развернув борьбу с терроризмом под лозунгами демократизации. Начать было решено, как известно, с "горячего передела" саддамовского Ирака.
Арабо-израильский конфликт через эту призму рассматривался как частный случай общего плана по перекройке Ближнего Востока. Вместо лозунга "земля в обмен на мир" - конструктивной интерпретации резолюции 242 СБ ООН времен Мадрида - был введен в оборот лозунг "мир в обмен на безопасность". В американских внешнеполитических изданиях, включая главный из них "Foreign Affairs", в моду вошли статьи о том, какими будут новые границы на Ближнем Востоке (с публикацией детальных карт новых стран, составленных, как конструктор "Лего", из кусков старых) и как тут ударными темпами ввести демократию по американскому образцу. С точки зрения внешней политики это вылилось в Инициативу партнерства стран "Группы восьми" с регионом Расширенного Ближнего Востока и Северной Африки, которую США выдвинули на саммите "восьмерки" в Си-Айленде в 2004 году.
Международное сообщество это мнение "дяди Сэма" разделяло не вполне и в условиях палестинской "интифады" и почти параноидального угара Белого дома в связи с борьбой с терроризмом (для человечества это обернулось поголовными унизительными обысками в аэропортах вплоть до снятия обуви и ремней, как у заключенных) пыталось сохранить хотя бы какое-то международное сопровождение арабо-израильского урегулирования на период "интифады" и замораживания переговоров.
Благодаря энергичным усилиям России, поддержанным Евросоюзом, в конце 2001 года был сформирован "квартет" международных посредников в составе России, США, ЕС и ООН, который взялся не допустить коллапса мирного процесса. США согласились на его формирование, судя по всему, потому, что еще была свежа рана, нанесенная сокрушительным провалом Кэмп-Дэвида, и американцам не хотелось в одиночку тащить бремя тяжелейшего наследия Клинтона, да еще в период, когда на Ближнем Востоке рвались бомбы "смертников".
Летом 2002 года США вновь обратились к теме арабо-израильского урегулирования. 24 июня Дж.Буш выступил с предложением о выработке "Дорожной карты" ближневосточного урегулирования, в которой впервые в истории американский президент ясно заявил, что в результате израильско-палестинских переговоров должно возникнуть независимое палестинское государство, живущее бок о бок с Израилем в безопасных и признанных границах. Правда, до этого они проголосовали за резолюцию 1397 СБ ООН, где об этом также говорилось, но то был коллективный документ…
Программа трехфазного продвижения к миру - через решение проблем безопасности к обсуждению окончательного статуса - была нарисована в "Дорожной карте" масштабная и в целом достаточно логичная, хотя, конечно, в ней было много такого, в чем палестинцы и другие арабы усмотрели явный произраильский крен и желание "ужать" арабо-израильский конфликт до проблемы Западного берега и Газы.
Благодаря активным усилиям российской дипломатии и помощи европейцев, многие острые углы удалось сгладить, хотя, конечно, концептуальные прорехи сохранились. Главный из них - отсутствие четко прописанных параметров мира между Израилем и палестинцами, что снова возвращало нас к ущербной логике Осло, уводящей от международно-правовой основы урегулирования.
Тем не менее этот документ, сформулированный в окончательном виде в декабре 2002 года, был значительным шагом вперед после срыва переговоров 2000 года, потому что создавал более-менее внятную колею движения к миру и четко оговаривал, что итогом урегулирования должно стать создание палестинского государства, хотя и не уточнял, на каких территориях. Тот факт, что "Дорожная карта" была одобрена в апреле 2003 года израильтянами, стал прорывным моментом (до этого Израиль не соглашался ни с одним документом, в котором фиксировалось создание палестинского государства, укрываясь за эвфемизмом "окончательный статус"). Это одобрение, как и одобрение его палестинцами, позволило в ноябре 2003 года утвердить этот документ - по инициативе России - резолюцией Совбеза 1515 и начать работу по его имплементации.
Однако он с самого начала вступил в клинч с израильским планом одностороннего размежевания. Односторонний уход Израиля из Газы в сентябре 2004 года "квартет" попытался представить как своего рода выполнение одного из положений "Дорожной карты". Но его достоинства были перекрыты тем, что Израиль произвел его во внепереговорном режиме и не обращаясь в СБ ООН ( в отличие от того, что было в 2000 году, когда он также в одностороннем и внепереговорном порядке ушел из Ливана, но просил СБ засвидетельствовать это как выполнение резолюции 425 СБ ООН). В результате выиграла не "Дорожная карта" и дело мира, а экстремисты из радикальных исламских группировок, которые увидели в этом шаге Израиля подтверждение того, что заставить Израиль пойти на попятную можно только силой оружия. ХАМАС крепчал…
Все попытки международных посредников "скрестить ежа с ужом" и примирить эти две слишком уж явно противоречащие друг другу концепции оказались тщетными. В результате по-настоящему не заработал ни тот ни другой план и к 2007 году стало ясно, что урегулирование конфликта полностью зашло в тупик.
С высоты пройденного пути уже лучше видно, что в случае с "Дорожной картой", как ранее с Мадридом, одной из ключевых причин провала сроков реализации этого плана стало то, что "неоконы", захватившие контроль над внешней политикой США, к сожалению, были больше озабочены не миром на Ближнем Востоке, а тем, как обеспечить политико-дипломатическое прикрытие своей иракской операции, в ходе которой международное право, на которое после 8 августа 2008 года так любят ссылаться в Вашингтоне, было растоптано и вываляно в грязи.
Другим побудительным мотивом было намерение купировать нарастающее влияние в регионе Ирана, который был второй после Ирака "объявленной жертвой" политики Вашингтона и имел разветвленную сеть союзников в регионе, действовавших под зеленым флагом освобождения захваченных Израилем земель и мусульманских святынь. Помимо этого проявилось желание продвинуть демократизаторские схемы, а по сути - новые технологии смены неугодных режимов, что нашло отражение в огромном внимании, которое было уделено в "Дорожной карте" выборам на палестинских территориях. То обстоятельство, что организация выборов под оккупацией - дело весьма рискованное, американцы предпочитали до поры до времени не замечать.
Об этом там вспомнили лишь в 2006 году, когда парламентские выборы на палестинских оккупированных территориях привели к победе ХАМАС, получившего большинство в Палестинском законодательном совете. Россия настаивала на отсрочке этих выборов, чтобы получить дополнительное время для продвижения мирного процесса. Отсрочка - на полгода (с июля 2005 на январь 2006 г.) - американцами была нехотя принята, но за это время было сделано чрезвычайно мало для того, чтобы укрепить позиции палестинских сторонников "исторического компромисса" с Израилем, и прежде всего Главы ПНА М.Аббаса, занявшего место Я.Арафата.
Итоги лихого демократизаторства оказались печальными. В результате противоречий по поводу раздела властных полномочий между органами исполнительной (под контролем ФАТХ) и законодательной власти (под контролем ХАМАС) Палестинская национальная администрация впервые за десять лет своего существования оказалась расколотой, что дало основание израильтянам изолировать Газу, оказавшуюся с июня 2007 года под безраздельной властью ХАМАС. Попытки примирения, предпринятые Саудовской Аравией в феврале 2007 года, а затем Йеменом и Египтом, результатов не дали. Стало ясно, что любое решение, достигнутое в рамках палестино-израильских переговоров, будет крайне трудно или невозможно реализовать в условиях раскола у палестинцев. Об этом в открытую сегодня говорят сами израильтяне.
При этом все последние годы остальные направления арабо-израильского урегулирования (сирийское и ливанское) были блокированы. А.Шарон вплоть до своей болезни заявлял, что Израиль "два трека" не потянет, хватило бы сил на палестинский. С Ливаном переговоры тоже не велись, а если и велись, то "через прицел". В рамках своей линии на "односторонний" поиск мира Израиль пытался самостоятельно решить свои проблемы безопасности, проведя широкомасштабную и крайне неудачную операцию против "Хизболлы" в Ливане летом 2006 года.
И вот, когда, казалось бы, все зашло в очередной глухой тупик, американская администрация предприняла очередную инициативу. 16 июля 2007 года Дж.Буш выступил с пространной речью, в которой предложил созвать осенью 2007 года "международную встречу" по палестино-израильскому урегулированию.
Идея была неплохая, хотя и явно заимствованная, причем заимствованная у России - В.В.Путин выступил с ней еще в апреле 2005 года, находясь с визитом в Каире. Поскольку подавалось это американцами так, что цель встречи - вновь запустить буксовавшие переговоры с палестинцами и открыть перспективу для мира в регионе в целом, то в Москве не могли ее не поддержать.
Какая же муха укусила американскую дипломатию, что она вдруг стала черпать идеи в московском арсенале? Дело объясняется просто. К концу 2006 года американская ближневосточная политика уперлась в глухую стену. Не получалось практически ничего - ни в Ираке, ни в Афганистане, ни в реализации планов по "демократизации" (если к победам не относить выигрыш ХАМАС выборов в ПНА), ни в отношении арабо-израильского урегулирования. Методы вооруженной борьбы с терроризмом, силового навязывания в одностороннем порядке региону своих представлений о мироустройстве явно пробуксовывали. У.Бернс, нынешний заместитель госсекретаря США, в свою бытность послом в Москве заявлял: "Мы не претендуем на монополию понимания проблем региона и уже допустили более чем достаточно ошибок… Правда состоит в том, что ужасные трудности в послевоенном Ираке, злоупотребления в таких местах, как тюрьма Абу-Грейб, и остающийся разрыв между нашими лучшими намерениями и прогрессом на месте в направлении арабо-израильского мира подорвали доверие к Америке и ее престиж".
В США началась мучительная работа по пересмотру основ своей ближневосточной политики, которая вылилась в разработку небезызвестной комиссией Бейкера - Гамильтона в ноябре 2006 года рекомендаций администрации США. Эти вполне разумные рекомендации профессионалов официально Белым домом были отклонены, но по всему чувствовалось, что в практической политике они используются. В частности, тезис о необходимости больше внимания уделять арабо-израильскому урегулированию.
Воплощением смены курса американской дипломатии и стала конференция в Аннаполисе (ноябрь 2007 г.), в которой приняли участие министры иностранных дел 49 стран, включая Россию. На ней удалось вновь запустить процесс переговоров между Израилем и палестинцами по проблематике "Дорожной карты", причем, что принципиально важно, не только по первой ее фазе, но и по третьей, то есть по всем шести вопросам окончательного статуса палестинских территорий в комплексе (границы, беженцы, Иерусалим, водные ресурсы, поселения и безопасность).
Параллельно удалось снизить в целом региональную напряженность и решить годами не решавшиеся вопросы. В 2008 году заработало "соглашение о затишье" между Израилем и сектором Газа, удалось разблокировать конституционный кризис в Ливане, избрать там президента и сформировать правительство национального единства. Нормализовались отношения между Сирией и Ливаном - они установили дипломатические отношения и договорились о делимитации границы. Произошло и другое удивительное событие - начались непрямые переговоры между Сирией и Израилем о мире при посредничестве Турции.
Все эти шаги вкупе с возобновившимися переговорами между Израилем и палестинцами о создании государства Палестина (после семилетнего перерыва!), а также явный отказ США от военной операции против Ирана создали новую, более позитивную атмосферу на Ближнем Востоке. Они показали, что никакого фатализма и заданности в извечной напряженности в регионе нет, многие вопросы могут быть сдвинуты с места, если перестает оказываться силовое давление на Ближний Восток.
События конца декабря 2008 и начала января 2009 года, когда на возобновившиеся ракетные обстрелы своей территории со стороны ХАМАС Израиль ответил массированными бомбардировками и масштабной наземной операцией в Газе, приведшей к многочисленным жертвам среди мирных жителей, показали, что арабо-израильский конфликт далек от своего разрешения.
Последствия этого кровавого противостояния оказались разрушительными для мирного процесса. Арабский мир, до этого объединенный на платформе арабской мирной инициативы, оказался расколотым. Часть его поддержала ХАМАС и даже стала рекламировать его способы борьбы с Израилем. Другая - во главе с Египтом - осталась на прежних, умеренных, но отныне весьма непопулярных в арабском мире позициях, где все глубже стала укореняться мысль, что сосуществование с Израилем невозможно.
Но и в Израиле процесс радикализации, катализатором которого стала военная кампания в Газе, также зашел достаточно далеко, что и показали февральские (2009 г.) выборы, усилившие позиции правых ("Ликуд") и ультраправых ("Наш дом Израиль") партий, выступающих если не за отказ от переговоров с палестинцами, то уж точно за продолжение курса на поселенчество, сохранение "единого и неделимого" Иерусалима в руках Израиля.
Да и у самих палестинцев дела пошли не лучшим образом. ХАМАС, решивший непонятно почему, что он одержал победу в Газе, резко ужесточил свою риторику, в том числе в отношении оппонентов из ФАТХ, выступающих за исторический компромисс с Израилем. Идеи вооруженного сопротивления и еще одной интифады стали овладевать умами многих уже не только в Газе, но и на Западном берегу реки Иордан. Мир между евреями и арабами стал еще более призрачным.
Но эти события лишь еще раз подтвердили, что военного решения палестинской проблемы быть не может, что ХАМАС проигнорировать или устранить с политической арены бомбами и танковыми атаками нельзя, а Израиль - есть прочная политическая реальность, атаковать которую самодельными ракетами означает лишь прелюдию к новым жертвам и кровопролитию.
Очевидно, что нужны переговоры. Но они возможны только тогда, когда палестинцы осознают, что их междоусобица лишает их права голоса и препятствует созданию палестинского государства, когда в арабском мире возобладает понимание, что, несмотря на все эмоции, наиболее реалистичным вариантом мира остается путь, предложенный в арабской мирной инициативе. Они будут возможны и продуктивны, когда в Израиле его основные политические силы придут к выводу, что поселенчество и уход от решения таких острых проблем, как судьба Восточного Иерусалима и проблемы беженцев, право палестинцев самим решать свою судьбу, прекращение оккупации, начавшейся в 1967 году, не укрепляют, а ослабляют безопасность Израиля. И, конечно, всем, как воздух, нужен отказ от насилия.
При таком развороте у международного сообщества, если оно будет действовать скоординировано, на коллективной основе, будет шанс развернуть регион к миру, эффективно содействуя мирным переговорам.
