«Международная жизнь»: Юрий Константинович, одной из самых чувствительных точек во взаимоотношениях России и Запада сегодня можно назвать санкционный режим. На ваш взгляд, такого рода политика европейских государств и США наносит ущерб российской экономике?

Юрий Шафраник: Я бы осветил эту тему с иной стороны. Во-первых, надо точно оценить, каковы были предшествующие тенденции. В 1990-х годах мы переживали большую беду - развал великого государства. По нам это очень сильно ударило, и политически, и экономически. Но уже в 2000-х годах, несмотря на обострения отношений и споры с Западом, все оппоненты могут подписаться под фразой: «Россия последовательно интегрировалась в мировые политические и экономические институты». Процесс охватывал диапазон от туриндустрии до крупных совместных проектов и взаимного инвестирования. Мы, правда, считали недостаточной динамику этой тенденции: шли многолетние дискуссии по поводу виз и другим вопросам. На наш взгляд, дело тормозила Европа. И все-таки интеграция проходила довольно последовательно, включая вступление России в ВТО.

И вот на этом фоне - санкции. Рассматривать лишь нанесенный ими вред России, значит, упрощать вопрос и проблему. Санкции политически и экономически ударили по нашим взаимным отношениям, по интеграционному процессу. Как гражданин России уверен, что 90% населения страны считают, что Европа должна ответить самой себе: она сознательно хотела прекратить интеграцию России во все сферы международной деятельности или нет? Потому что в России эти санкции восприняли как серьезный удар, прежде всего политический.

Если Европа хотела прервать интеграционный процесс, то, пожалуй, задача выполнена. Но в таких случаях на протяжении всей российской истории страна начинает мобилизовываться. Причем, за исключением татаро-монгольского нашествия, опасность для России всегда шла со стороны Европы. И эта «фантомная боль» закрепилась в наших генах, что особенно проявляется сейчас, в год 70-летия разгрома фашистской Германии. Обостряется память о 30 млн. погибших советских граждан (ведь Россия правопреемница Советского Союза).

Из моей родной сибирской деревни, насчитывавшей тогда
2500 жителей, на войну ушли 600 человек. 280 из них погибли, многие вернулись калеками. Мой дед погиб под Харьковом, а дядя - в Запорожье, при освобождении Украины, в 1943 году. И сейчас заметное непонимание такого исторического переплетения судеб граждан двух государств - либо злой умысел, либо духовная и моральная деградация.

Что касается санкций, то они заметно скажутся в конце 2015 года, в 2016-м и дальше. Пока они не очень сильно отразились на состоянии нашей экономики.

«Международная жизнь»: Но ведь в течение последнего года значительно снизилось и экономическое российско-есовское сотрудничество…

Ю.Шафраник: Россия жила, живет и будет жить. Будет, как я уже сказал, мобилизовываться, что подразумевает радикальное улучшение качества государственного управления, направленного на повышение эффективности всех сторон жизнедеятельности страны, следовательно, на повышение ответственности руководителей госструктур. Нам придется взаимодействовать с другими партнерами, сожалея об утрате налаженных европейских связей. Я противник изоляционизма, и ограничение созидательных контактов меня никак не может радовать.

Однако очевидно, что линия, которую ведет брюссельская администрация, крайне заидеологизирована и заидеализирована, поэтому вступает в противоречие с интересами народов стран, входящих в Евросоюз. Национальные правительства гораздо ближе к народу, поскольку вектор экономического и политического развития уточняется на выборах руководства государств. Отрыв Еврокомиссии от жизненных реалий виден на многих направлениях, и особенно в энергетической сфере. Например, увлечение брюссельской администрации «зеленой» энергетикой привело к тому, что стоимость газа для европейского потребителя в два с лишним раза превышает его стоимость в США и России.

«Международная жизнь»: Недавно глава МИД ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер сказал: «В очень разных сферах США, Россия и Китай предлагают Германии совершенно особые отношения. Но, хотя мы и намерены поддерживать и укреплять двусторонние связи с важными странами-партнерами, когда дело доходит до формирования глобального развития, Германия способна эффективно действовать не в одиночку, а только в рамках твердой европейской структуры». Насколько реально сегодня при таком подходе создание стратегической оси Москва – Берлин?

Ю.Шафраник: Подобные заявления свидетельствуют об элементарном политическом маневрировании. Уважительный жест в сторону «твердой европейской структуры», то есть ЕС, никак не нивелирует меру стратегических амбиций Германии. Просто, добиваясь решения своих задач или проблем, иногда удобнее прикрыться флагом Евросоюза.

Между тем наступил рубеж, когда российско-европейское сотрудничество и внешнеполитическое взаимодействие происходят при доминирующем влиянии германской политики в Европе. То есть сущностно главными становятся российско-германские отношения. Возможно, Германия сама еще не в полной мере это осознает, поэтому следует ожидать ее нового статус-кво в ЕС и выстраивать двусторонние отношения с полным учетом важнейших вех нашей общей богатой, драматичной и трагичной истории, свидетельствующей об острой необходимости тесного и крайне ответственного сотрудничества двух стран.

«Международная жизнь»: Как бы вы описали основные тенденции развития энергетической политики в мире?

Ю.Шафраник: Они все определены. И будут обязательно реализовываться, хотя сроки могут корректироваться. Разрабатывается давно обсуждаемый, как я называю, «восточный вектор», то есть осуществляется энергетическая политика, ориентированная на Азию. Китай за последние 15 лет в пять раз увеличил потребление газа, притом поднялся в добыче угля с 1 миллиарда до 3,5 млрд. тонн в год. Уверенно могу сказать, что этот тренд сохранится, хотя и не в таком темпе. К 2030 году Китай наверняка выйдет на потребление 600 млрд. кубов газа. То есть он в ближайшие годы превысит объемы потребления газа в Европе. Но не только Китай интересен как потребитель. Морская доставка сжиженного природного газа (СПГ) позволит значительно расширить рынок. Япония и Южная Корея уже сегодня покупают СПГ (кстати, Япония дольше всех была против санкций и сохранила договоренности, касающиеся шельфовых проектов).

Относительно Европы. Дело с «Южным потоком» зашло в тупик. Меня много раз спрашивали на Западе о «третьем энергопакете». И я, в свою очередь, спрашивал: «Вы что хотите в Европе? Вам нужен «третий энергопакет» или много газа, который будет дешевле?» ЕС превратил этот «пакетный» инструмент в фетиш. При этом Америка как снизила три года назад в два с лишним раза цену на газ для промышленного потребления, так и держит ее - 100 долларов за тысячу кубов. В Европе же цена составляет больше 200 долларов.

Между тем Европе надо опасаться американского вхождения на ее энергетические рынки (войдут - не выйдут). И опасаться Китая, так как он огромный потребитель и, главное, огромный товарный производитель. Именно в Китай уходит затухающее европейское производство. (Кстати, мы получаем деньги в Европе, а тратим их в Китае.)

По идее, у Европы должны быть две задачи. Первая - брать углеводороды у разных поставщиков. Тут показателен пример Катара, который поставлял газ в Европу до тех пор, пока не стало выгодней поставлять в Японию. В результате европейский недобор газа составил 25 млрд. кубов в год. Что бы делал Старый Свет, если бы не было стабилизирующего фактора газопоставок из России, которая, не задумываясь, моментально восстановила весь объем «недоимок». Да, возрос процент российского углеводорода на европейском рынке. Но об этом там заговорили отнюдь не в лестных тонах. Почему-то не захотели признать, что именно Россия обеспечила стабильность газоснабжения предприятий и населения Европы. Мне понятно ее стремление диверсифицировать поставки углеводородов. Но надо ценить надежного партнера, с которым страны ЕС связаны трубопроводами и полувековой историей энергетического сотрудничества.

Вторая задача Европы еще более важная - выход на Ближний Восток, не ожидая, когда там все успокоится. И тем более не потворствуя дестабилизации обстановки. То наказывали Каддафи, то взялись за Асада… Суть позитивного воздействия не в наказании, а в достижении стабильной обстановки в регионе. И тогда Ирак и Иран могут стать главными поставщиками углеводородов (дополнительно, возможно, Саудовская Аравия и Катар). Но такая задача в ЕС пока даже не провозглашена. Звучит только сплошной рефрен про «третий энергопакет».

«Международная жизнь»: Какой ваш прогноз относительно цены на нефть?

Ю.Шафраник: Институт энергетической стратегии, где я являюсь председателем Совета директоров, давно ориентирует экономику и бизнес на цену 80 долларов за баррель. Думаю, к 70 долларам вернемся в этом году, а в 2016-м баррель будет стоить 70-85 долларов. Но возможны варианты: нефть сейчас сильно зависит от состояния финансовой системы, запущены огромные деньги в экономику Америки и Европы. Деньги будут закачиваться и впредь. Из-за этого образуются финансовые пузыри, которые непредсказуемо влияют на цену нефти.

«Международная жизнь»: Как вы оцениваете ситуацию, которая сегодня складывается с транзитом российского газа через Украину?

Ю.Шафраник: Когда я был министром топлива и энергетики, мы подписали с Украиной массу соответствующих официальных соглашений. Украинская сторона не выполнила ни одного обязательства, касающегося интеграции труб, транзита, цен… Конечно, и Россия была виновата, занимаясь попустительством «ради дружбы и стабильности на Украине». Но все обернулось плохо, и потому возникли «Северный поток», «Южный поток», «Турецкий поток». Не от хорошей жизни огромные деньги омертвляются.

А в целом здесь первая проигравшая сторона по определению - Украина, вторая - Россия, третья - Европа (отказываться от труб непонятно с какого резона). А в выигрыше остается Китай. В геостратегическом плане бенефициар этого обострения - Китай.