ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: В 2014 году мы отдавали дань памяти жертвам Первой мировой войны. Памяти скорбной, особенно если вспомнить, что последовало в России после этой войны. На многих площадках в разных странах, разных городах люди отмечали скорбные даты, героизм участников войны. В нашей стране, которая принимала самое непосредственное участие в событиях тех лет, проходило много мероприятий. И одно из них, немаловажное для понимания истории Первой мировой войны, произошло в стенах Министерства иностранных дел - презентация сборника документов Первой мировой войны, подготовленного Историко-документальным департаментом.
Александр Игоревич, вы, конечно, соприкасаясь с документами того времени, по-новому пережили драматический отрезок истории, во многом трагический для России. Как вы лично относитесь к Первой мировой войне?
Александр Кузнецов, директор Историко-документального департамента МИД России: Думаю, для меня, как и для многих других, это одна из больших трагедий в истории России, которая обернулась для нашей страны фактически потерей того государства, которое формировалось на протяжении тысячи лет. Развитие России шло эволюционным путем. При всех проблемах и сложностях, которые были, наша страна развивалась. А в годы, которые непосредственно предшествовали Первой мировой войне, Россия развивалась особенно ускоренными темпами. Это многих пугало в Европе. Все это оборвалось в результате Первой мировой войны и революции.
Мне кажется, что трагизм положения России заключался в том, что она была проигравшим победителем. Россия внесла огромный вклад в победу Антанты. К сожалению, сейчас в ходе дискуссий, которые проходят во всем мире, эта тема замалчивается. А ведь, по сути, Россия спасла Францию от разгрома, но она спасала и себя, потому что план Германии предполагал быстрый разгром Франции, а затем всеми силами обрушиться на Россию. И этот план был сорван летом 1914 года ценой огромных жертв и поражения армии А.В.Самсонова.
Очень важно, чтобы нынешнее поколение знало эту историю и умело извлекать уроки. Это касается не только нас, а вообще современного поколения политиков, потому что мы видим, что происходит сейчас в мире. Фактически мы сталкиваемся с теми же опасностями, которые существовали и в июле 1914 года, когда были проявления той же заносчивости, чувства собственной исключительности, нежелания считаться с мнениями других государств, стремление к конфронтации, склонность к давлению и силовым методам. Все это было 100 лет назад, и мы видим это сегодня. Будет очень печально, если уроки Первой мировой войны, несмотря на все дискуссии, многочисленные конференции, публикации, останутся невыученными.
А.Оганесян: Обстановка в мире сейчас неспокойная. Некоторые даже ассоциируют нынешнее состояние между Россией и Западом с предвоенными годами. Не могли бы вы, основываясь на вашем знании документов, прокомментировать эти опасения?
А.Кузнецов: Явление Первой мировой войны интересно тем, что в июле 1914 года никто не представлял себе катастрофических последствий и масштабов Первой мировой войны. Мы издали сборник документов МИД России «В годы Первой мировой войны», о котором вы упоминали, включили туда и дневники, и личные свидетельства дипломатов. Не было ощущения, в том числе у дипломатов, что война примет подобные масштабы. Тем более не было даже отдаленного представления о тех долгосрочных последствиях, которые наступят. Факт, который признан всеми: Первая мировая война предопределила судьбу Европы и судьбу всего мира в ХХ веке и подготовила Вторую мировую войну.
А.Оганесян: О Первой мировой войне даже спустя 100 лет говорят очень мало. В чем была цель войны? Какие были лозунги? Чего хотела Германия?
А.Кузнецов: Все не просто. Недаром ученые в течение столетия ломают головы над причинами Первой мировой войны, и по-прежнему существуют разные точки зрения на этот счет. Но, что касается России, мне кажется, что исследования последних лет проводились очень интенсивно и был такой глубокий пересмотр вообще истории дореволюционной России, в том числе и ее внешней политики. Эти исследования со всей очевидностью говорят, что, во-первых, Россия не хотела войны, а во-вторых, русская дипломатия делала все возможное, чтобы ее предотвратить. Другое дело, что Россия была частью международной системы, которая неуклонно, фатальным образом вела к конфликту в Европе. И Россия не могла соскочить с подножки этого паровоза, но и отдать на растерзание Сербию она не могла, потому что оказалось бы, что Россия отказывается от своих исторических интересов, от своей солидарности с православными народами, от обязательств.
Фактически, как писал один из министров иностранных дел, мы перестали бы быть страной Петра Великого и Екатерины II, перестали бы быть великой державой. Это была цена, которую Россия платила за свой высокий международный статус. В этом и состоит трагизм ситуации, но в то же время все утверждения, которые сейчас гуляют по западным историческим исследованиям, о том, что якобы в Санкт-Петербурге существовала какая-то партия войны, что Россия была заинтересована в войне, чтобы захватить Константинополь, не выдерживают никакой критики, не находят подтверждения.
И, кстати, наши документы тоже говорят о том, что это совершенно несостоятельная точка зрения - Россия не хотела войны. Мы публикуем в сборнике очень интересный документ впервые в полном объеме. Он публиковался раньше частично. Это поденная запись МИД, которую вел ближайший помощник министра иностранных дел С.Д.Сазонова. Там все события июля 1914 года описаны весьма подробно. Это очень достоверный документ, он передает не только содержание той политики, которая проводилась, но даже ту атмосферу, в которой принимались решения.
А.Оганесян: Мы много слышали об убитом в Сараеве наследнике австро-венгерского престола Франце Фердинанде, что и стало предлогом начала Первой мировой войны. Однако никто не представляет, что это был за человек. За что его убили?
А.Кузнецов: Он был австрийцем, человеком умеренных взглядов, не принадлежал к кругу агрессивно настроенных деятелей Австро-Венгерской империи. Тогда там очень остро стояла проблема единства страны. Это было многонациональное государство, населенное в том числе и славянскими народами, и в Вене испытывали страх в связи с тем, что империя может взорваться. Существовало два диаметрально противоположных подхода к тому, как спасти империю. Один подход был очень воинственным и агрессивным, а второй - более умеренным. Например, Франц Фердинанд считал, что Австрия нуждается среди прочего в хороших отношениях с Россией, потому что для нее это было какой-то гарантией против сепаратизма славянских народов. Поэтому убийство Фердинанда стало колоссальной провокацией, которая никому была не нужна: ни Сербии, ни другим странам. Она была на руку только тем, кто хотел развязать войну. Кстати, после начала Первой мировой войны в Австро-Венгрии пытались доказать, что сербское правительство было причастно к убийству Франца Фердинанда, но никаких доказательств нет до сих пор.
А.Оганесян: А личность убийцы?
А.Кузнецов: Он был представителем радикального движения, крайне националистического. Это еще один урок, который говорит о том, насколько опасны радикализм, экстремизм. Что касается самого Франца Фердинанда, он был фаталистом. Из информации службы безопасности он знал о том, что на него готовится покушение, тем не менее ничего не изменил в своей программе пребывания в Сараеве.
А.Оганесян: Почему союзниками России были Англия и Франция? Какие общие интересы связывали наши государства к 1914 году?
А.Кузнецов: Это произошло не в 1914 году, а гораздо раньше. Европейская политика XIX века и начала ХХ была очень сложной, переменчивой, поэтому такое явление, когда бывшие противники становятся союзниками и наоборот, происходило сплошь и рядом. Во второй половине XIX века существовал «Союз трех императоров» - Германии, России и Австро-Венгрии. Но к концу века произошло резкое обострение русско-австрийских и русско-германских отношений, и этот союз распался. Было еще подобие некоего договора между Россией и Германией, так называемого договора о перестраховке. Но после отставки Бисмарка новый канцлер генерал Каприви, который был настроен отнюдь не дружественно к России, решил его не продлевать. И перед Россией встала большая проблема - что делать дальше? Ей грозили изоляция и просто вытеснение из Европы, чего и добивалась Германия для того, чтобы остаться один на один с Францией. А Франция была заинтересована в России больше, чем Россия во Франции. Хотя император Александр III не питал особых симпатий к революционной Франции, однако пошел на союз с ней и даже во время визита французских кораблей в Кронштадт в 1891 году слушал «Марсельезу» с непокрытой головой.
У России были сомнения, надо ли идти на этот союз или нет. Современники рассказывают такую любопытную историю. Когда министр иностранных дел Николай Карлович Гирс подписывал секретную конвенцию о военно-политическом союзе вместе с французским послом, он вдруг отложил перо, закрыл глаза, задумался, но потом все-таки подписал. Французский посол спросил его, почему была такая пауза. Он ответил, что молил Бога, чтобы тот отвел его руку, если вопреки очевидности союз с Францией окажется гибельным. Какой-то внутренний голос ему говорил, что этот шаг рискованный. Тем не менее верх взяли геополитические интересы. Не надо забывать, что Франция была тогда главным финансовым кредитором. Поэтому союз с Францией был задолго до Первой мировой войны.
Что касается Англии, то тут вопрос сложнее. Ведь известно, что на протяжении столетия Россия и Англия были соперниками, особенно на Среднем Востоке. Но в 1907 году они сумели заключить соглашение, по которому снимались противоречия в Афганистане, Персии, Тибете. А еще через несколько лет, когда угроза войны уже была вполне реальной, в Санкт-Петербурге пришли к такому мнению, что если Англия присоединится к Русско-французскому союзу, то Германия просто не сможет развязать войну против такой мощной коалиции. Этот расчет опять не оправдался. Из-за, мягко говоря, двойственной политики Англии не удалось заключить союз, и Россия и Англия стали союзниками только во время Первой мировой войны. Антанта стала реальностью уже после начала Первой мировой войны.
А.Оганесян: История Крымской войны и осады Севастополя. Вы правы, что и в истории Европы изменилось многое. Как отмечали некоторые историки, увлекшись Крымской войной, Наполеон III и Лондон проглядели усиление Пруссии и получили то, что получили. Де Голль говорил, что у Франции остались только глаза, чтобы плакать в результате прусско-французских войн.
А.Кузнецов: Можно проследить некую тенденцию на протяжении XIX да и ХХ века - систематическая недооценка западными лидерами позитивной роли России в Европе, что Россия всегда была фактором безопасности, но при условии, что эта безопасность неделима. Почему мы всегда говорим, что в Европе должна быть равная безопасность, а не безопасность одного за счет другого. Это тоже один из уроков в истории международных отношений в Европе.
А.Оганесян: Правда ли, что в Сербии хранится уникальный архив Первой мировой войны, еще никем не изученный?
А.Кузнецов: Не думаю, что в Сербии или любой другой стране хранятся какие-то документы, которые смогут перевернуть наши представления о Первой мировой войне. Уже в течение 100 лет издано столько документов во всех странах, которые принимали участие в войне, что человек просто не в состоянии все это прочитать, не говоря об огромном количестве исторических трудов. Особенно характерно, что дискуссии о Первой мировой войне идут уже не столько о фактах, речь идет об интерпретации, о разных взглядах на причины начала Первой мировой войны. Но мы не видим появления каких-то новых документов, которые позволяли бы взглянуть на события под другим углом.
А.Оганесян: Практически все монархии Европы в начале ХХ века имели родственные связи и, несмотря на это, пошли друг на друга войной. Как вы можете объяснить подобный феномен?
А.Кузнецов: Мы знаем, что Николай II и германский кайзер Вильгельм были кузенами и часто встречались, но при этом они испытывали глубочайшую личную неприязнь. Николай II хорошо знал Вильгельма и его слабые стороны. В целом это была эпоха, когда внешняя политика и дипломатия ассоциировались с личностью императора, короля. Все уходило в прошлое, даже в самодержавной России, где после первой революции и принятия основных законов император был полным хозяином внешней политики. Тем не менее внешняя политика России основывалась не на каких-то личных симпатиях и антипатиях, а на национальных интересах.
А.Оганесян: Взять хотя бы переписку Николая II со своей бабушкой - королевой Викторией по поводу Суэцкого канала. Там был конфликт сразу после того, как королева Виктория дала разрешение на свадьбу молодых Николая II и принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской. Он дал понять бабушке, что мы не дадим Франции возможности тотального контроля над Суэцким каналом.
А.Кузнецов: Таких примеров очень много. Кроме того, во время Первой мировой войны император Николай II был достаточно опытным человеком в государственных делах. Его многому научил печальный опыт Русско-японской войны и последовавшей потом революции. Как мы знаем, он до последнего момента даже сопротивлялся всеобщей мобилизации и вступил в личную переписку с кайзером, чтобы попытаться убедить его не делать такого рокового шага.
А.Оганесян: Во многом история Первой мировой войны оказалась для нас терра инкогнита. Не было времени, чтобы объективно ее исследовать. Сразу к власти пришли большевики, они интерпретировали ее только в одном русле, абсолютно не научном. Конечно, было сделано много ошибок, но никто не отмечает того, о чем писала часто советская историография - о безволии, неспособности, наоборот, говорили о потрясающей работоспособности Николая II в тот период и очень взвешенных решениях, которые он принимал чаще всего коллегиально. Думаю, что это отразилось и в документах, которые вы публикуете. Сколько людей было подключено к работе над этим сборником?
А.Кузнецов: Людей на самом деле было немного, потому что у нас достаточно ограниченный состав Архива внешней политики Российской империи. Но у нас хорошие специалисты. Чтобы издать такой сборник, нужно не только подобрать документы, но и провести их археографическую обработку. Надо расшифровать рукописные тексты, перевести тексты, которые написаны на иностранном языке, снабдить их комментариями, ссылками, иначе это не будет профессиональной работой. Работа заняла не меньше двух лет. Мы ставили перед собой задачу по-новому подойти к истории Первой мировой войны, истории русской дипломатии во время этой войны, мы отбирали то, что относится к профессиональной работе дипломатов - взаимоотношениям с другими государствами. Надо было показать широкую панораму самой дипломатической службы, что это были за люди, как они воспринимали свои задачи, чем они жили. Многие уходили добровольцами на фронт, получали боевые награды, находились в тяжелейших условиях воюющих стран. У нас, например, есть документ, который читается с волнением. Наш посланник в Сербии князь Трубецкой получил предписание из Петрограда: «До конца разделить участь сербского правительства». Что это означало осенью 1914 года, когда сербская армия находилась в тяжелейшем отступлении? Фактически оно означало быть готовым пожертвовать собственной жизнью.
А.Оганесян: Не могли бы вы рассказать о том, как шла работа над выпущенным вами сборником документов, по каким критериям отбирались материалы?
А.Кузнецов: Сборник составлен под новым углом зрения, потому что наша задача состояла в том, чтобы показать человеческое лицо дипломатической службы: не только какие-то исторические события, профессиональную деятельность дипломатов, но и вообще что представляла собой дипломатическая служба старой России. Поэтому мы включили в сборник документы, которые нигде не публиковались. Например, на такую малоизвестную тему, как гуманитарная деятельность дипломатов. Ведь Первая мировая война была крупнейшей гуманитарной катастрофой.
В первые дни войны сразу же возникла проблема, что делать с российскими подданными, находившимися в тех странах, которые объявили России войну. Только на территории Германии было 40 тыс. человек, и надо было им как-то помогать вернуться в Россию. Также возникла проблема с военнопленными, ранеными, которым тоже надо было оказывать поддержку. В российских посольствах за рубежом создавались госпитали. И в Петербурге некоторые дипломаты в частном порядке создавали свои собственные госпитали для приема раненых. Мы хотели показать, что дипломатическая служба была вместе со страной, то есть она полностью разделяла тяготы военного времени. Дипломаты тоже находились в строю. Мне кажется, что это было важно показать не только в тот период, но и в другие периоды, когда наша страна переживала тяжелые времена. Дипломатическая служба всегда выполняла свой патриотический долг.
А.Оганесян: Вы хотели показать лицо дипломатической службы. Там должны были прослеживаться, наверное, судьбы конкретных людей. Эти материалы носят документально-портретный характер?
А.Кузнецов: Да. Кроме всего прочего, из самих документов можно получить представление о разных людях, личностях. Например, мы публикуем очень интересный дневник. Правда, он настолько большой, что в сборник вошла лишь часть его. Был такой дипломат - князь Урусов, который в течение всей Первой мировой войны вел дневник и подробнейшим образом описывал свои впечатления о происходящих событиях, а потом о Февральской революции 1917 года. Мы публикуем самую интересную часть, когда он буквально по часам описывает свои впечатления о событиях в Петрограде.
Начинается дневник с того, как он работает в Токио в качестве секретаря посольства, а потом возвращается в Россию и работает вице-директором Экономического департамента МИД. Кстати, он сыграл своего рода историческую роль, потому что, когда произошла Октябрьская революция, был одним из лидеров, которые отказались от сотрудничества с советской властью, попал в ЧК и объявил забастовку, потом его освободили. Он интересен еще тем, что был одним из первых сильнейших теннисистов России и зачинателем олимпийского движения в России, бессменным членом Олимпийского комитета, чемпионом Петербурга по теннису, он отмечен в Зале теннисной славы России.
А.Оганесян: Что еще уникального, на ваш взгляд, в этом сборнике?
А.Кузнецов: Уникален он тем, что создает некоторое объемное представление о том, что такое дипломатическая служба России, но одновременно в нем содержатся ответы на принципиальные вопросы относительно мотивов и причин вступления России в войну. Что делала российская дипломатия, чтобы предотвратить войну, как она анализировала ситуацию - все это очень интересно. Отношениям с союзниками посвящен целый раздел: документы, соглашения и многое другое. Для нас этот сборник важен тем, что он позволяет почувствовать дух времени. Что особенно важно, посмотреть на события Первой мировой войны глазами не сегодняшнего поколения, которое понаслышке знает, что произошло 100 лет назад, а глазами людей, которые непосредственно переживали события того времени.
А.Оганесян: Сохранились документы, они публиковались в советское время в специальных изданиях Наркомата иностранных дел, о том, как происходил захват царского МИД большевиками. В МИД мало кто пошел на сотрудничество с советской властью. В то время дипломатами становились самые различные люди. Г.В.Чичерин, например, до революции не работал в МИД.
А.Кузнецов: В молодости он был сотрудником архива, очень много сделал для восстановления архивов МИД после революции. Он говорил, что архивные документы - это как боеприпасы для армии, они также необходимы.
А.Оганесян: Пришли товарищи в тужурках, сделали архивы открытыми - нет у нас никакой закрытой дипломатии. В их руки попали и стали известны некоторые документы царской России, в том числе и документы, которые были подписаны во время Первой мировой войны. Как вы относитесь к такому подходу к архивам?
А.Кузнецов: Думаю, что такой лозунг, как «Долой тайную дипломатию, опубликуем тайные договоры», возник неслучайно. Это было не только уделом России. Во всей Европе было движение, которое выступало с требованиями о том, чтобы положить конец тайной дипломатии. Потому что люди, которые пережили трагедию Первой мировой войны, считали, что такая катастрофа произошла из-за того, что какие-то люди за плотно закрытыми дверями вынашивали какие-то агрессивные планы, плели дипломатические интриги и в результате произошло то, что произошло. Однако министр иностранных дел С.Д.Сазонов уже много лет спустя, живя в эмиграции, написал в своих мемуарах, что большевики, в сущности, оказали большую услугу старой русской дипломатии, потому что они показали чистоплотность приемов старой русской дипломатической службы.
А.Оганесян: Говорят, что часть любых государственных архивов закрыта от постороннего ознакомления. Почему?
А.Кузнецов: Дело обстоит как раз наоборот. Мы максимально заинтересованы в широком распространении архивных документов. Во-первых, потому что это способствует распространению исторических знаний, а во-вторых, потому что публикация архивных документов - это самое эффективное средство противостоять разного рода спекуляциям, манипуляциям истории. Мы знаем много примеров, когда идет сознательное искажение истории отношений России с рядом стран. Архивные документы тем и замечательны, что с ними трудно спорить, они говорят сами за себя. Другое дело, конечно, что есть секретные документы. В России существует закон об архивном деле, который четко устанавливает срок секретности в 30 лет, потом они рассекречиваются. Этот процесс достаточно трудоемкий, потому что для рассекречивания нужна экспертиза, а для экспертизы нужны кадры, финансы, которых всегда не хватает. Тем не менее ежегодно мы рассекречиваем тысячи документов. Не так быстро, как нам хотелось бы, но процесс идет.
А.Оганесян: Существует ли какая-то комиссия, которая принимает на этот счет решение?
А.Кузнецов: В нашем департаменте работает группа послов, в основном ветеранов дипломатической службы, которые на постоянной основе просматривают архивные дела и готовят документы к рассекречиванию.
А.Оганесян: Часто ли к вам обращаются нынешние посольства за теми или иными справками? Насколько востребована ваша работа в оперативной деятельности?
А.Кузнецов: Архивные подразделения МИД России такие же оперативные, как и все другие. Обращаются по самым разным вопросам, необходимо подкреплять нашу позицию архивными документами, знать историю вопроса. Это касается не только Центрального аппарата, но и наших посольств, которые постоянно обращаются к нам с просьбами подготовить документы, подтверждающие право собственности, или, например, когда отмечаются какие-то памятные даты в истории двусторонних отношений, даже даты установления дипломатических отношений. Ежегодно мы организовываем в самых разных странах по несколько выставок, посвященных таким датам. Так что у нас идет взаимодействие с посольствами на постоянной основе.
А.Оганесян: Вы занимаетесь большим объемом исторических исследований. Было ли в вашей работе в Историко-документальном департаменте нечто такое, что после знакомства с документами привело бы вас в состояние эмоционального шока?
А.Кузнецов: Эмоциональный шок - это, пожалуй, слишком громко сказано. Есть такие документы, которые без волнения держать в руках невозможно. У нас хранится подлинник Акта о безоговорочной капитуляции Германии, подписанный маршалом Г.К.Жуковым. Представим себе, какие трагедии, какие миллионы жертв, какие подвиги стоят за этим простым листом бумаги.
А.Оганесян: Много ли у вас запросов и обращений от иностранных и отечественных историков?
А.Кузнецов: У нас ежегодно в архивах работают десятки российских и иностранных исследователей. Правда, сейчас идет ремонт здания Архива внешней политики Российской империи, поэтому мы лишены, к сожалению, возможности принимать историков в читальном зале, его у нас просто нет. Надеюсь, через год эта работа возобновится, но Архив внешней политики РФ регулярно принимает в своем читальном зале и отечественных, и иностранных историков.
А.Оганесян: Бывали такие случаи, когда историки находили что-то такое, что удивляло и самих работников архивов?
А.Кузнецов: Это происходит достаточно часто. Архивисты, конечно, очень хорошо знают архивы, но ведь не могут они знать каждый документ. Я сам, проработав в архиве и занимаясь собственными исследованиями, сталкивался с такими случаями, когда вдруг попадаются документы, которые по-новому открывают глаза на те вопросы, над которыми историк работает. Это не обязательно какая-то научная сенсация, что редко бывает, но здесь появляется какой-то охотничий азарт, работать в архиве очень увлекательно.
А.Оганесян: У вас есть свои исследования?
А.Кузнецов: Я занимался историей старой русской дипломатии второй половины XIX - начала ХХ века. Меня интересовал вопрос, как готовили дипломатов в старой России, почему на эту тему никто и никогда не писал. Материалов было очень мало, я писал, основываясь на архивных документах. В старой России не было специальных учебных заведений. Был, конечно, Александровский лицей, овеянный славой А.С.Пушкина, но он не был предназначен для подготовки дипломатов. Примерно десять процентов каждого выпуска брали на работу в МИД, а подготовка шла в основном во время службы. Карьерный рост дипломата в те времена не был стремительным. Нужно было прослужить 25-30 лет, чтобы получить самостоятельный пост, а стать императорским послом - это как получить маршальский жезл. Причем императорские послы получали в два раза больше, чем министры иностранных дел.
А.Оганесян: Изучая переписку послов с императором, какую систему вы увидели? Послы имели право обращаться прямо к императору?
А.Кузнецов: Не совсем так. Вся корреспонденция из посольств приходила в МИД, в канцелярию министра. Это было самое главное подразделение министерства. Кстати, только те чиновники, которые там работали, считались дипломатами. В канцелярии существовала служба, которая готовила для императора так называемый «салат». Это были докладные записки министра, донесения послов и другие дипломатические документы, которые ежедневно доставлялись императору. Он все это прочитывал. Кстати, у нас хранится интересный документ - Николай II написал на донесении посланника на Балканах: «До каких пор наши дипломаты, тем более молодые, будут писать донесения на французском языке? Мой отец еще в 1887 году запретил внутреннюю переписку на французском языке. А этот молодой парень мне пишет на иностранном языке».
А.Оганесян: Есть ли в ваших планах публикации документов 1930-х годов, связанных с отношениями Москвы с Парижем и Лондоном?
А.Кузнецов: Большей частью эти документы опубликованы. Например, у нас есть серия «Документы внешней политики СССР», которая издается уже в течение многих лет. Мы закончили работу над томом, посвященным 1942 году, и начинаем работу над сборником по 1943 году. 1930-е годы освещены достаточно подробно. Документы и научные исследования, основанные на архивных данных, опубликованы. У нас было очень много совместных проектов, когда мы издавали сборники документов по двусторонним отношениям. За последнее десятилетие в 30 изданиях помещены архивные документы по 1930-м годам.
А.Оганесян: Нет ли у вас ощущения, что наше молодое поколение даже представления не имеет о многих периодах истории взаимоотношений России с другими государствами? Могут ли эти пробелы быть исправлены в будущем с учетом новых школьных учебников?
А.Кузнецов: Действительно приходится слышать жалобы на то, что уровень исторических знаний снижается, но я бы не говорил так однозначно, потому что в других странах ситуация еще хуже. Мы постоянно сталкиваемся с примерами вопиющего невежества в отношении, в частности, России, а иногда это просто сознательное искажение истории. Но сейчас видно, что интерес к истории России растет. И государство принимает много усилий по распространению исторических знаний. Возобновлена деятельность Российского исторического общества, воссоздано Российское военно-историческое общество, очень широко отмечаются такие крупные даты, как 200-летие Отечественной войны 1812 года, 100-летие Первой мировой войны, очень широко будет отмечаться 70-летие Победы в Великой Отечественной войне, идет работа над новыми школьными учебниками. Думаю, что мы никогда не будем страной, лишенной исторической памяти. И это имеет принципиальное значение для будущего нашего государства.
А.Оганесян: К 70-летию Победы вы что-то готовите?
А.Кузнецов: Уже проделана большая работа. Сейчас выходит в свет многотомное фундаментальное издание «Великая Отечественная война. 1941-1945», один из томов которого целиком посвящен внешней политике и дипломатии Советского Союза. Он основан на наших документах. В нем будет много фотоматериалов. Это серьезный труд, который отражает современный уровень нашей исторической науки. Что касается Великой Отечественной войны - будут еще мероприятия. Сейчас мы готовим большой проект размещения материалов в Интернете - большой массив исторических документов, посвященных внешней политике СССР в годы войны.
