Воспоминаний прихватив с собою нежных,

Я образов России на чужбину взял безбрежных.

И жизни потеряв оригинал,

Я прошлым сердце насыщал.

Я в мыслях, в снах в Россию возвращался

А наяву я вечно с ней прощался…

М.О.

 

Русский мир всегда ощущал потребность в переводе самого себя, в выходе вовне, в выводе своей системы ценностей на другую орбиту*. (*Безбрежность Русского мира, оставившего неповторимый след в мировой культуре, не позволяет в рамках любой отдельно взятой работы, тем более статьи или эссе, отразить все грани его сияния в литературе, искусстве, истории мысли. Каждый раз, обращаясь к подобной теме, мы с известной долей сожаления представляем лишь осколок истории многотрудного «ссыльного» пути, проделанного Русским миром. Подробнее см.: Изучение литературы русской эмиграции за рубежом (1920-1990-е гг.): Аннотир. библиография (монографии, сборники статей, библиографические и справочные издания). М., 2002; География зарубежной архивной россики: аннотированный указатель публикаций из отечественных журналов и продолжающихся изданий (2005-2010 гг.) / Авт.-сост. В.Л.Гентшке и др. М., 2012.) Потребность в самом акте перевода русской культуры, ее трансляции и встраивания в иной ментальный контекст всегда остро ощущалась, по крайней мере в творческой среде. Проникновение русской культуры за пределы России прежде всего шло через слово, художественную литературу1, публицистику, мемуаристику2, которая с начала XX века все больше стала превращаться из исторического источника, обладавшего в той или иной степени достоверностью, в самостоятельный жанр литературы с «глубоким реверансом» в сторону художественного стиля. Впрочем, она только еще больше приобретала особый аромат, придавала неистовость скрипу старательных перьев живых умов, тревожила читателей, оставляла «сладчайшее» послевкусие, даже несмотря на свою остроту и неоднозначность.

«Зарубежная Русь» на чужбине обустраивалась «незамеченным поколением» (В.Варшавский), многими «бывшими людьми» - деятелями культуры (А.В.Луначарский). Здесь и писатели, и поэты (они же в большинстве случаев переводчики), и богословы3, и философы4, и ученые5, и художники6, и архитекторы7, и музыканты8, и театральные деятели9, и дипломаты10. Особенно рельефно это проявилось в период «Реквиема» (П.Д.Корин), «Руси уходящей» (А.М.Горький), когда родину уносили на «подошвах своих сапог» (Р.Б.Гуль), когда она чувствовалась в ногах, жила «в глазах, в крови», приставала, «как серебро морского песка, к коже подошв» (В.В.Набоков) и была «жизненной надеждой».

Когда прошлое усиленно выкорчевывалось и в конце концов оказалось «потерянным», безжалостно «выброшенным на историческую свалку», для изгнанного Русского мира, утратившего оригинал жизни, обремененного чувствами, пытавшегося нагнать ушедшее время, незримо встала потребность высказаться, излиться, сцепить разрозненные времена. Перебирая струны разлуки, Русский мир, изнемогавший от волнения при воображаемой (но всегда несбыточной) встрече с Россией, творил подвиг, наполненный духом вечного возвращения и воссоединения. Для многих это было своеобразным испытанием, послушанием, искуплением грехов перед русским народом, «живой Голгофой», крестным путем (Б.К.Зайцев).

Духовный опыт, отраженный в воспоминаниях многих русских эмигрантов, выходил из-под пера с какой-то невероятной «нагруженностью смыслом». Если летом 1917 года «вековая Россия» для многих была «еще свободной, еще приемлемой», то позднее она стала «звериной и ледяной» (В.В.Набоков), погибая «в свисте вьюг» (Б.К.Зайцев). Это был «перевод» судеб целых поколений многослойной русской культуры, «развертывание», «подготовка к изданию» словаря или энциклопедии русской жизни (будь ли это проза или поэзия), пытавшейся укорениться в чуждой, не свойственной ей по духу латинской культуре. Хотя со временем для многих носителей русской культуры, оказавшихся в Берлине, - «исполнявшего роль мачехи русских городов», в Праге - «русском Оксфорде»11, в Париже - «столице русской эмиграции»12, «русские европейские столицы», перефразируя мысль героя набоковского «Дара», утрачивали дух заграничности, но родина переставала быть географической привычкой.

В то время, когда «нечто, известное как полицейское государство или коммунизм» пытается превратить планету в пять миллионов квадратных миль террора, тупости и колючей проволоки»13, Россия, ушедшая от расстрела за рубеж, скрывалась в свете «настольной лампы и прочности вечного пера», тренировавшегося в сочинении «черновой партитуры прошлого», воскрешая «по памяти, по записям» (А.Бахрах) еще очень живые картины русской жизни, в «игре с чудесными игрушками - литературными шедеврами», в трепете от эстетического удовольствия и восторге от наслаждения чистым искусством. Русский мир спасался в молодости ночи, в чтении бесконечной книги при свете вечной свечи. Многие из представителей Русского мира, проживавшие кто «в Германии громкого Гитлера», кто «во Франции молчаливого Мажино», пребывали в своих уникальных «столицах памяти», в своих «красных углах памяти», куда они бесконечно призывали свое воображение.

Процесс узнавания, встраивания и принятия «ссыльного» Русского мира в зарубежных странах был многоуровневым, в значительной степени взаимным, но по вполне объективным и не в последнюю очередь по политическим соображениям носил ограниченный и противоречивый характер*. (*Этому было несколько причин: признание де-юре в 1923-1924 гг. советского государства многими европейскими странами; идеологическая левизна европейской и американской элит; болезнь «салонного большевизма»; финансовые трудности, постоянно испытываемые редакциями почти всей эмигрантской периодики, основанной в подавляющем случае самими «ссыльными»; естественный языковой барьер, не позволявший большинству выходцев из царской России стать двуязычными или мультиязычными «русскими европейцами»; нехватка ученых-славистов и искусных переводчиков, необходимых для «доведения» русской эмигрантской литературы до европейского читателя; отсутствие/малочисленность гвардии критиков из среды литературоведов-славистов в «странах пребывания». )

«Ренессансы» русской культуры начала XX века, всплески удивительно высокой степени концентрации интеллектуального раствора в отдельно взятых самодостаточных «культурных гнездах» пополнили мировое наследие, породили живое соучастие, интерес и сочувствие к Русскому миру - Русскому Изгнаннику - со стороны культурных элит Германии, Италии, Сербии, США, Франции, Чехии, Швеции. Это и было в какой-то мере неосознанной попыткой воплощения идеи интегрирования Европы посредством вживления русской культуры в европейскую культурную ткань.

Для Сербии это, конечно же, органичный жест проникшегося любовью ко всему русскому еще в годы обучения в Императорском училище правоведения и Пажеском корпусе в Санкт-Петербурге сербского короля Александра I Карагеоргиевича, создавшего в Королевстве сербов, хорватов и словенцев Державную комиссию, Комитет русской культуры, организовавшего в Белграде в 1928 году единственный Всеэмигрантский съезд русских писателей и радевшего за русскую культуру министра образования королевства Милана Гроля.

Для Чехословакии это прежде всего русская акция помощи* (*В 2011 г. отмечался 90-летний юбилей начала Русской акции помощи в Чехословакии.) первого Президента страны Томаша Масарика, проведенная в 1922 году в поддержку русских эмигрантов при деятельном участии чехословацкого премьер-министра Карела Крамаржа14. Акция оказалась самой значительной в сравнении со всеми другими европейскими странами вместе взятыми - основание при содействии чехословацкого правительства Русского народного университета, позднее получившего название Русского свободного университета; создание целого ряда периодических изданий.

Публичные литературные диспуты, проходившие в течение двух парижских сезонов в 1929-1930 и 1930-1931 годах по инициативе «Le Studio Franco-Russe» - Общества франко-русских исследований и редакций журналов «France et Monde» и «Cahiers de la quinzaine», явились уникальным сплавом франко-русских литературных связей. Литературный диалог с участием с французской стороны - Жоржа Бернаноса, Поля Валери, Рене Гиля, Бенжамена Кремье, Рене Лалу, Андре Мальро, Жака Маритена, Габриэля Марселя, Анри Матисса, Андре Моруа, Робера Себастьена, Андре Фонтена, Станислава Фюме, а с русской - Г.Адамовича, М.Алданова, Н.Бердяева, В.Вейдле, Б.Вышеславцева, Г.Газданова, Н.Городецкой, Б.Зайцева, П.Муратова, Б.Поплавского, М.Слони-ма, Г.Федотова, В.Фохта, М.Цветаевой, бесспорно стал мировым достоянием.

Кроме того, французская литература того времени по-настоящему прониклась интересом к дару художника слова, писателя Алексея Ремизова, творчество которого было наполнено сюрреалистическим экспериментом15, пришедшимся по вкусу главному редактору журнала «Нувель ревю франсез» Жану Полану и литературному бомонду - Жаку Маритену, Андре Бретону, Анри Мишо, Марселю Жуандо, Жюлю Сюпервьеле, Марселю Бриону, Франсису Понжу, Альберу Камю. Печатный диалог и встречи в имении «Вилль д’Аврэ» состоялись.

Выдающиеся деятели культуры Франции, Германии, Норвегии, Чехословакии, Голландии, Италии, Великобритании, США, Польши с начала 1920-х годов вели диалог со шведской культурной элитой о выдвижении русского писателя из эмиграции на Нобелевскую премию по литературе. Этому предшествовала «нобелевская мобилизация» как в самом Нобелевском комитете, так и в русском литературном сообществе (М.А.Алданов, К.Д.Бальмонт, И.А.Бунин, А.М.Горький, А.И.Куприн, Д.С.Мережковский, И.С.Шмелев). За рекомендациями не раз обращались к лауреатам Нобелевской премии по литературе 1915 и 1929 годов - Ромену Роллану и Томасу Манну, к французским литераторам Клоду Фаррере, Андре Лихтенберже. Велась переписка с ведущими шведскими, норвежскими, голландскими славистами - профессором славянской литературы в Копенгагенском университете и экспертом Нобелевского комитета по славянским литературам Антоном Карлгреном, профессором Лундского университета Сигурдом Агреллом, норвежским ученым-славистом, иностранным членом-корреспондентом АН СССР Олафом Броком, голландским филологом-славистом, ординарным профессором балтийских и славянских языков и Лейденского университета Николасом ван Вейком. В числе ходатайствовавших за И.А.Бунина - племянник Альфреда Нобеля, член Нобелевского фонда Эммануил Нобель; профессор, член Парижской, Британской, Берлинской и Шведской (с 1931 г.) академий наук Михаил Ростовцев, член Нобелевского комитета Фридрих Бёк, президент стокгольмского Союза иностранных журналистов, атташе посольства Франции в Швеции Серж де Шассен, член Шведской академии, директор археологического музея в Стокгольме Туре Арне (Арнс), академик, профессор Киевского и Карлова университета в Праге Владимир Францев, «адвокат русской культуры в Италии» Этторе Ло Гатто, американский ученый-славист, основатель кафедры славистики в Беркли Александр Каун, директор Школы славянских и восточноевропейских исследований Лондонского университета Бернард Пэрес, польский литературовед М.Здзеховский. Затянувшаяся «дуэль» в конце концов завершилась присуждением в 1933 году Нобелевской премии «певцу дворянских гнезд»16.

Весьма близок к получению в 1954 году еще одной престижной премии в области литературы - Гонкуровской премии - был Яков Горбов, второй супруг писательницы Ирины Одоевцевой, недобравший всего один голос, представивший на рассмотрение комитета по ее присуждению роман «Осужденные».

Русско-итальянский диалог развивался посредством созданного в 1918 году в Италии «Studio Italiano» - Общества итальянских исследований, а также Комитета содействия русским писателям в Риме. Ему способствовала просветительская деятельность заслуженного друга русской словесности, переводчика «Евгения Онегина» на итальянский язык (1937 г.), германиста, основоположника итальянской русистики и славистики, ординарного профессора Падуанского университета и основателя при содействии Отдела печати МИД Италии Института Восточной Европы в Риме, главы журналов «Россия» и «Восточная Европа» Этторе Ло Гатто17 и его русской по происхождению супруги, переводчицы с русского на итальянский и преподавателя русского языка Зои Воронковой; главы Комитета помощи русской интеллигенции Умберто Дзанотти Бьянко; промышленника, издателя, мецената, сенатора, основателя Института Итальянской энциклопедии в Риме Джованни Треккани; врача, коллекционера современной живописи, искусствоведа Анджело Синьорелли и его русской по происхождению супруги, переводчицы с русского на итальянский язык Ольги Ресневич-Синьорелли, устраивавших в своем доме литературные салоны. Многие итальянские друзья, почитатели России и подвижники, содействовали развитию уникального диалога в сфере литературы и искусства. В их числе - Адольфо Де Бозис, Пьетро Бонфанте, Пьеро Гобетти, Амадео Джаннини, Джованни Джентиле, Андреа Каффи, Джованни Мавер, Уго Ойетти, Джованни Папини, Джузеппе Преццолини, Манлио Росси Дориа, Франческо Руффини, Гаэтано Сальвемини.

Для США характерно вспомнить сотрудничество страстного русско-американского энтомолога, писателя и переводчика В.В.Набокова с американской культурной элитой, чей уникальный дар художника стал мировым достоянием. В этом списке и критик, историк, прозаик, поэт и драматург Эдмунд Уилсон, и глава романского отделения Корнелльского университета Моррис Бишоп, и глава редакционного совета «The New Republic» Брюс Бливен, и глава литературного отдела этого же издания Найджел Деннис, и сотрудник «Decisions», основатель и президент издательского дома «The New Directions» Джеймс Лафлин, и редактор «The Atlantic Monthly» Уикс, и издатель «Virginia Quarterly» Арчибальд Б.Шепперсон, и редактор «Harper’s Bazaar» Мэри Луизе Эзвелл, и редактор поэтического отдела «The New Yorker» Чарльз Пирс18.

На дипломатическом языке такое со-звучие, со-творчество выходило за рамки двустороннего формата, а его результаты становились достоянием мировой культуры. Русская эмиграция привнесла в мир целую плеяду «вольных посланников культуры», вплетавших и миросозерцательно, и чисто литературно русское искусство и русскую литературу в европейское панно (эту традицию заложили «послы русской литературы» Ф.И.Тютчев и И.С.Тургенев, привившие этот «русский яд» и преподнесшие его в качестве «любовного напитка» Франции)19.

Во времена «разлива варварства» Русскому миру было не все равно - вальяжно расположиться в удобной современности, как в модном авто, и ехать, куда повезут, или взять вожжи в свои руки. Находясь в изгнании, одновременно «так далеко и так близко», он пребывал в состоянии незавершенного послания - источника животворного, исцеляющего, бодрящего, окормляющего… Проделав многотрудный и многострадальный путь «ссыльного» и «отвергнутого», Русский мир получил бессрочный агреман в единый ковчег Культуры, сцепляя времена, соединяя берега...

 

В тот пулеметный год я потерял и кров, и детства мед.

Та сторона, которой нет, вдруг превратилась в красный лед.

И на чужбине памятью затопленный безбрежной,

Поверив в прочность своего пера,

Я преисполнен страсти нежной

И прошлым одержимым пребываю навсегда

М.О.

 

 

 1Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918-1940. М., 1997-2000. В 3 т. Т. 1. Писатели русского зарубежья. М., 1997; т. 2. Периодика и литературные центры. М., 2000; т. 3. Книги. М., 2002; т. 4. Всемирная литература и Русское зарубежье. М., 2006; Литературное зарубежье России. Энциклопедический справочник/ ИНИОН РАН, Комиссия по комплексному исследованию российской эмиграции Научного совета по изучению и охране культурного и природного наследия / Под ред. Ю.В.Мухачева, Е.П.Челышева, А.Я.Дегтярева. М., 2006.

 2Аранс Д. Как мы проиграли гражданскую войну: Библиография мемуаров русской эмиграции о русской революции 1917-1921. Newtonville, Mass., 1988; Ким Се Унг. Мемуары как один из важнейших источников изучения культурной жизни «Русского Монпарнаса» // XX век. Проза. Поэзия. Критика. А.Белый, И.Бунин, В.Набоков, Е.Замятин и Б.Гребенщи-ков /Под ред. Е.Б.Скороспеловой, Т.Г.Кучиной, Т.Е.Логачевой. М., 1996. С. 89-97; Россия и российская эмиграция в воспоминаниях и дневниках: Аннотированный указатель книг, журналов и газетных публикаций, изданных за рубежом в 1917-1991 гг. Т. 1. М., 2003; т. 2. М., 2004; т. 3. М., 2004; т. 4. Ч. 1 и 2. М., 2005; Кузнецова А.А. Идейное и художественное своеобразие мемуарной прозы второстепенных писателей русской литературной эмиграции (Н.Берберова, И.Одоевцева, В.Яновский). Автореферат к.филолог.н. М., 2005; Булдакова Ю.В. Дневник писателя как феномен литературы русского зарубежья 1920-1930-х гг.: типология и поэтика жанра. Автореферат к.филолог.н. Киров, 2010; Мемуары в культуре Русского зарубежья// Сб. ст. международ. науч. конф. «Мемуары первой эмиграции: проблемы и исследования», Москва, ноябрь 2008 г. М., 2010.

 3Нивьер Антуан. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе, 1920-1995 гг.: Биографический справочник. Москва - Париж, 2007; Шкаровский М.В. История русской церковной эмиграции. СПб., 2009.

 4Главацкий М.Е. «Философский пароход»: год 1922-й: Историографические этюды. Екатеринбург, 2002; Макаров В.Г. «Власть ваша, а правда наша» (к 80-летию высылки интеллигенции из Советской России в 1922 г.) // Вопросы философии. 2002. №10. С. 108-155; Тополянский В.Д. Бесконечное плавание философской флотилии // Новое время. 2002. №38 (2965). С. 33-35; Христофоров В.С. «Философский пароход». Высылка ученых и деятелей культуры из России в 1922 г. // Новая и новейшая история. 2002. №5. С. 166-170; Артизов А.Н. Очистим Россию надолго (К истории высылки интеллигенции в 1922 г.) // Отечественные архивы. 2003. №1. С. 65-96; Макаров В.Г., Христофоров В.С. Пассажиры «философского парохода» (судьбы интеллигенции, репрессированной летом-осенью 1922 г.) // Вопросы философии. 2003. №7 (600). С. 113-137; Каццола П. «Пароход философов»: русские интеллектуалы в Риме в 1923 г. // Интеллигенция и мир: Российский междисциплинарный журнал социально-гуманитарных наук. 2007. №2. С. 50-60; Религиозно-философская мысль русского зарубежья первой половины XX века: библиографический указатель /Сост. Л.Г.Филонова. М., 2011; Федоров Ю. Россия, очищенная навсегда // Русское слово. Прага, 2011. №10-11. С. 26-29; Ермишин О.Т. Религиозно-философское наследие русской эмиграции XX века // Философские науки. 2012. №12. С. 106-117; Половинкин С.М. Возвращение «Философского парохода» // Там же. С. 118-130; Деменок Е., Добушева М. Пражские пассажиры «Философского парохода». 90 лет в пути // Русское слово. Прага, 2013. №1. С. 12-17; Краткие биографии пассажиров «философских» пароходов и поездов, чьи судьбы связаны с Чехословакией // Там же. С. 16-17; Максимов М.В. К 90-летию «философского парохода» // Соловьевские исследования. Сб. науч. тр. Вып. 1 (37). Иваново, 2013. С. 184-190.

 5Историки русского зарубежья: 1917-1940. Кат. кн. выст. /Сост. Г.П.Демиденко М., 1993; Историческая наука российской эмиграции 20-30-х гг. XX века: Хроника / ИРИ РАН / Сост. С.А.Александров. М., 1998; Аксенова Е.П., Горяинов А.Н. Русская научная эмиграция 1920-1930-х гг.: по переписке М.Г.Попруженко и А.В.Флоровского // Славяноведение. 1999. №4. С. 3-15; Сухарев Ю.Н. Материалы к истории русского научного зарубежья. Российский фонд культуры. Кн. 1. Именной список русского научного зарубежья. Кн. 2. Образование и наука русского зарубежья. М., 2002; Ульянкина Т.И. «Дикая историческая полоса…» Судьбы российской научной эмиграции в Европе (1940-1950). М., 2010.

 6Северюхин Д.Я. Художники русской эмиграции: Библиограф. словарь (1917-1941). СПб., 1994; Толстой А.В. Художественный мир русской эмиграции в Париже. 1920-1930-е годы // Пути и перепутья. Материалы и исследования по отечественному искусству XX века. М., 1995. С. 219-230; Он же. Время итогов: художественный мир русской эмиграции в Париже в 1920-1930-е годы // Российское зарубежье: история и современность. Б.м., 1998. С. 62-69; Художники русского зарубежья. 1917-1939. Биографический словарь /Сост. О.Л.Лейкинд, К.В.Махров, Д.Я. Северюхин. СПб., 1999; Толстой А.В. «Русский эксперимент»: художественная эмиграция // Пинакотека. 2001. №1-2 (13-14). С. 216-219; Филиппова М.В. Российская эмиграция в культурной жизни Германии в 1920-1933-х гг.: живопись и театр. Автореферат к.и.н. Воронеж, 2001; Герра Р. «Они унесли с собой Россию...»: Русские эмигранты-писатели и художники во Франции (1920-1970). СПб., 2003; Северюхин Д.Я. Русская художественная эмиграция. 1917-1939. Петербургские исторические записки. Вып. 1. СПб., 2003 (библиография: С. 118-127); Толстой А.В. Художники русской эмиграции: Instanbul - Beograd - Praha - Berlin - Paris. М., 2005; Носик Б.М. Русские художники в эмиграции: о жизни и творчестве русских художников за рубежом - с приложением полезных сведений для любителей живописи, туристов и коллекционеров. СПб., 2007; Ван Пин. Русская художественная эмиграция в Китае в первой половине XX века. Автореферат канд. искусствоведения. М., 2007; Сумская М.Ю. Русская художественная эмиграция в культурной жизни Европы (1917-
1939 гг.) // Российская и зарубежная история: социально-экономические и политические проблемы общества и государства /Под общ. ред. В.П.Ермакова. Пятигорск., 2007. Вып. VIII. Ч. II. С. 102-124; Астраханцева Т.Л. Художественные школы в Русском зарубежье (1920-1930-е гг.) // Юный художник. 2008. Автореферат канд. искусствоведения. СПб., 2009; Новик Д. Американские художники из Российской империи // Искусство. 2009. №1-2. С. 24-27; Сеславинский М.В. Русские художники во французском книгоиздании: Межвоенные десятилетия (1918-1940) // Родина. 2009. №11. С. 9-16; Носик Б.М. С Лазурного берега на Колыму: (русские художники-неоакадемики дома и в эмиграции). СПб., 2010; Сеславинский М.В. Российский вклад в искусство французской книги первой половины XX в. (историко-библиографический обзор) // Библиография. 2010. №2 (366). С. 84-92; Маретт Г. Элен Бенуа: Художница русской эмиграции // Русское искусство. 2012. №3 (35). С. 96-101.

 7Левошко С.С. Храм-памятник Государю Николаю II в Шанхае (1934) и его автор архитектор А.И.Ярон (из истории православного зодчества в Китае) // Китайский благовестник. Журнал Православной Церкви в Китае. М., 2003-2004. С. 23-36; Архитектурное наследие русского зарубежья. Вторая половина XIX - первая половина XX века. Сб. ст. СПб., 2008; Изобразительное искусство, архитектура и искусствоведение Русского зарубежья. Сб. ст. СПб., 2008; Художественная культура русского зарубежья: 1917-1939 гг. Сб. ст. М., 2008; Фоменко С.Ю. Архитектурное творчество русских эмигрантов в Белграде в 1920-1930-е гг. // Обсерватория культуры. 2012. №4. С. 134-138; Аронина Н.В. Российская творческая интеллигенция в эмиграции: художники и архитекторы в Тунисе в XX веке // Интеллигенция и мир. 2013. №4. С. 49-55; Левошко С.С. Русские архитекторы Праги: профессиональный и общественный пафос 1920-1930 годов // Русское слово. Прага, 2013. №2. С. 8-11.

 8Колупаев В.Е. Изучение музыкального наследия русского зарубежья // Библиография. 2009. №1. (360). С. 144-145; Ипатова А.С. Российская эмиграция в Шанхае: русские музыканты и русская музыка (1920-1930-е гг.) // Проблемы Дальнего Востока. 2010. №5. С. 141-157; Мелешкова Н.В. Деятельность русской музыкальной эмиграции в Праге (20-е - 50-е годы XX века) Автореферат канд. искусствоведения. М., 2010; Хильченко В. Игорь Стравинский: два концерта в Чехословакии // Русское слово. Прага, 2012. №4. С. 16-19; Федякин С.Р. Звуковая история русской эмиграции: К 140-летию со дня рождения С.В.Рахманинова // М., 2013. №5. С. 214-222; и др.

 9Жемье Ф. Театры Москвы // Современный театр. 1928. №18; Литаврина М.Г. Русский театральный Париж. Двадцать лет между войнами. СПб., 2003; Нусинова Н.И. Русское кинематографическое зарубежье (1918-1939) и проблема взаимоинтеграции культур. Автореферат д-ра искусствоведения. М., 2004; Российско-французские театральные взаимодействия XIX-XX веков. М., 2006; Брайловская М.А. Русский балет в контексте традиции синтеза искусств: на примере превой послеоктябрьской эмигрантской волны. Автореферат канд. искусствоведения. М., 2006; Вагапова Н.М. Русская театральная эмиграция в Центральной Европе и на Балканах. СПб., 2007; Косик В.И. Русский балет в Югославии // Славяноведение. 2007. №6. С. 3-15; Нечаев С.Ю. Русская Ницца. М., 2008; Мнемозина. Документы и факты из истории отечественного театра XX века. М., 2009; Литаврина М.Г. Русские деятели театра во Франции (1920-е гг.): жизнь и смерть на Лазурном берегу // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 2011. №3. С. 98-116; и др.

10Кононова М.М. Русские дипломаты в эмиграции // Международная жизнь. 2002. №2.
С. 67-78; Она же. Русская эмиграция в Италии в XX веке: Дипломатия русской эмиграции в Италии (1919-1924) // Россия и Италия. Вып. 5. М.. 2003. С. 73-84; Она же. Российские дипломатические загранучреждения в эмиграции (конец 1917 - первая половина 1920-х гг.). Автореферат к.и.н. М., 2003; Она же. География и политика: Русские дипломаты в эмиграции и проблема территориальной целостности России (1917-1940 гг.) // Европейские сравнительно-исторические исследования. Вып. 2. М., 2006. С. 167-184; и др.

11Серапионова Е.П. Российская эмиграция в Чехословацкой Республике (20-30-е годы). М., 1995; Савицкий И.П. Прага и зарубежная Россия. (Очерки по истории русской эмиграции 1918-1928 гг.). Прага, 2002.

12Савицкий И.П. Становление Парижа как столицы русской эмиграции // Славяноведение. 2003. №4. С. 54-65.

13Набоков В.В. Искусство литературы и здравый смысл // Лекции по зарубежной литературе. СПб., 2014. С. 493-494.

14Магид С. Т.Г.Масарик и предыстория «Русской акции» // Клио. 2000. С. 243-258; Сабенникова И.В.Томаш Г.Масарик и «Русская акция» Чехословацкого правительства // Вестник архивиста. 2000. №3-4 (57-58). С. 236-240; Серапионова Е.П. Т.Г.Масарик и К.Крамарж: отношение к России // Европейские сравнительно-исторические исследования. Европейское измерение политической истории. М., ИВИ РАН, 2002. Вып. 1. С. 124-143; Она же. Т.Г.Масарик, К.Крамарж и русская эмиграция // Славяноведение. 2003. №4. С. 60-65; Она же. Славянский вопрос и Россия в идейных воззрениях и политике Карела Крамаржа (конец XIX - первой трети XX века). Автореферат д.и.н. М., 2006; Она же. Карел Крамарж и Россия. 1890-1937 годы: Идейные воззрения, политическая активность, связи с российскими государственными и общественными деятелями. М., 2006; Егорова К.Б. Т.Г.Массарик: от «русского вопроса» к «Русской акции» // К истории идей на Западе: «Русская идея». Сб.ст. / Под ред. В.Е.Багно и М.Э.Маликовой. СПб., 2010. С. 339-357; Будницкий О.В. «Русская акция» и русское золото: история одного мифа // Родина. 2011. №12. С. 112-116; Магид С. Т.Г.Масарик и предыстория «Русской акции» // Русское слово. Прага, 2011. №10-11. С. 4-9; Русская акция помощи в датах и цифрах // Там же. С. 2-3; Хлебина А. Лишенные детства // Там же. С. 16-19; Русская акция помощи в Чехословакии: история, значение, наследие: К 90-летию начала Русской акции помощи в Чехословакии / Сост. Л.Бабка, И.Золотарев. Прага, 2012; Чичерюкин-Мейнгардт В.Г. 90-летие Русской акции // Посев. 2012. №4 (1615). С. 45-46; и др.

15Розанов Ю.В. Алексей Ремизов и «русский Париж» //Французская культура в русской провинции (Вологодский край). 2000. С. 35-40.

16Марченко Т.В. Неизвестные страницы бунинской Нобелианы (по материалам архива Шведской академии) // Известия АН. Серия литературы и языка. 1997. Т. 56. №6. С. 23-35; Бонгард-Левин Г.М. Академик М.И.Ростовцев и Нобелевская премия И.А.Бунина // Историческая наука на рубеже веков /Отв. ред. А.А.Фурсенко. М., 2001. С. 288-301; Он же. Кто вправе увенчивать? // Наше наследие. 2001. № 59-60. С. 141-149; Он же. Новые архивные материалы. Нобелевская премия Ивана Бунина // Румянцевские чтения: Тез. докл. и сообщ. науч.-практ. конф. «Память России в книжной культуре», (23-25 апреля 2001 г.) М., 2001. С. 29-35; Марченко Т.В. Почему Максиму Горькому не дали Нобелевскую премию (По материалам архива Шведской академии) // Известия АН. Серия литературы и языка. 2001. Т. 60. №2. С. 3-16; «С именем Бунина связано…»: (К 50-летию со дня смерти писателя и 70-летию присуждения Нобелевской премии) // Филологические записки. Вып. 20. Воронеж, 2003. С. 6-82; Бонгард-Левин Г.М. И.А.Бунин на пути к Нобелевскому триумфу (Новые архивные материалы) // Исторические записки. Вып. 9 (127). М., 2006. С. 229-303; Марченко Т.В. «En ma qualité dʹ ancien lauréat…»: Иван Бунин после Нобелевской премии // Вестник истории, литературы, искусства /Под ред. Г.М.Бонгард-Левина. 2006. Т. III С. 532-543; Белобровцева И.З. Нобелевская премия в восприятии И.А.Бунина и его близких // Русская литература: Историко-литературный журнал. 2007. №4. С. 158-169; Марченко Т.В. Проза русского зарубежья 1920-1940-х гг. в европейском критическом осмыслении: нобелевский аспект (по иностранным архивам и периодике). Автореферат д.филолог. наук. М., 2008; От Бунина до Пастернака: русская литература в зарубежном восприятии: к юбилеям присуждения Нобелевской премии русским писателям. Сб. ст. международ. науч. конф., Москва, 16-19 ноября 2009. М., 2011.

17См.: Ло Гатто Э. Мои встречи с Россией. М., 1992; О нем см.: Анна Ло Гатто Мавер. Достоевский в исследованиях и переводах Этторе Ло Гатто (по случаю смерти Этторе Ло Гатто) // Dostoevsky studies. 1983. Vol. 4. С. 165-172; Зайцев Б.К. Итальянский друг России // Дневник писателя / Институт русской литературы РАН (Пушкинский Дом).
М., 2009. С. 92-95 (впервые опубл.: Возрождение. Париж, 1930. 26 янв. № 1699); Шишкин А.Б., Сульпассо Б. Переписка Вячеслава Иванова с Этторе Ло Гатто // Вячеслав Иванов. Исследования и материалы. Вып. 1. СПб., 2010. С. 759-779; и др.

18Набоков В., Уилсон Э. Дорогой Пончик. Дорогой Володя: Переписка. 1940-1971. М., 2013.

19Казак В. Три волны русской писательской эмиграции в Германии и их влияние на немецкую культуру // Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. Воронеж, 1993. Вып. I. С. 83-90; Мулярчик А.С. Литература русской эмиграции во взаимодействии с культурой стран Запада // Российский литературоведческий журнал. Теория и история. 1994. №4. С. 180-185; Ким Се Унг. Творчество Д.Джойса и М.Пруста в художественных исканиях молодого поколения первой волны русской эмиграции // XX век. Проза. Поэзия. Критика. А.Белый, И. Бунин, В.Набоков, Е.Замятин и Б.Гребенщиков /Под ред. Е.Б.Скороспеловой, Т.Г.Кучиной, Т.Е.Логачевой. М., 1996. Вып. I. С. 98-103; Диалог писателей. Из истории русско-французских связей XX века. 1920-1970. М., 2002; Гатальская Е.А. Россия и Германия: опыт межкультурного взаимодействия в первой трети XX века. Автореферат к.и.н. Иркутск, 2006; Герра Р. Несостоявшийся диалог. (Французская интеллигенция и русские писатели-эмигранты) // Россия и современный мир. 2009. №4 (65). С. 232-239; и др.