ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Сегодня мы будем обсуждать украинский кризис и его влияние на российскую энергетику. Об этом можно говорить много, хотелось бы, чтобы в анализе данной ситуации мы не скатывались на темы, которые явно скоро устареют. Давайте посмотрим на ситуацию глобально, стратегически, в сопряжении с геополитикой. Юрий Константинович, вам слово.
Юрий Шафраник, председатель Совета Союза нефтегазопромышленников России: Обратимся к истории. Еще в 1994 году Россией и Украиной был подписан документ, в котором говорилось, что стоимость газа и нефти, поставляемых на Украину, будет соответствовать мировым ценам.
Что касается нефти, то договоренность была реализована в достаточно короткий период. С газом же получилось по-другому. Мы с самого начала по просьбе украинской стороны пошли на уступки, предоставив льготные условия.
Так 20 лет и передоговариваемся. Украина применяет практику шантажа, угрожая нам несанкционированным отбором газа и недопоставкой его в Европу. Это - одна сторона вопроса.
И вторая - это позиция Европы. Россия многократно предлагала различные варианты решения проблемы транзитный трубы через Украину: от создания единой газотранспортной сети до передачи трубы полностью под контроль европейских государств. Нет, труба все еще только украинская. И им позволено воровать и шантажировать.
Такова политика Европы: «выкрутитесь, куда вы денетесь, решайте сами». Данная двойственность привела к тому, что действительно следующая зима может быть проблемной для Европы. Это плохо для России? - Плохо.
Однако нельзя сказать, что Европа не думает о своей энергетической безопасности. На случай перебоев в поставках газа из России предусматриваются различные варианты. Речь идет и об улучшении взаимосвязи между газотранспортными системами европейских государств. И это серьезная и перспективная для Европы задача. Нам надо учитывать естественное стремление Европейского союза к единообразию, связи газотранспортных систем, унификации ценовой политики и т. д. Думаю, что тенденция - очевидна. Через 10-20 лет газотранспортная система будет объединяться. Гипотетически может появиться даже единый оператор. Это, правда, не совсем корреспондируется с антимонопольными требованиями, но я бы такой возможности не исключал.
Но, конечно, реализация этих проектов потребует огромных капиталовложений. И Европа должна будет для себя решить: она строит дороги и аэропорты или объединяет газотранспортную систему. Глобализация газового рынка ставит эту проблему на повестку дня.
В то же время «Северный поток» уже работает и в достаточной мере сглаживает ситуацию с транзитом газа через украинскую территорию. Его строительство во многом было политическим решением, но видно, насколько оно оказалось правильным. А если бы сегодня действовал и «Южный поток», то не было бы вообще никакой напряженности из-за поставок газа из России в Европу.
К слову, скажу: оба трубопровода очень дороги, окупятся не скоро, лет через 100. Россия «омертвляет» колоссальные деньги, делает новый коридор во имя потребителя. Кого в этой ситуации можно считать проигравшим? В первую очередь - Украину, в какой-то степени - Россию. А кто в выигрыше? Европа.
И еще одна тема, которую у нас обсуждают, с моей точки зрения, излишне эмоционально. Имеются в виду гипотетические поставки американского сланцевого газа в Европу. Нужно понимать, что на газовом рынке появляются и будут появляться новые источники - будь то в Африке, Австралии, Малайзии или Иране. И дай бог, нам этому способствовать. А вызовы на газовом рынке возникают все время. И для того чтобы не оказаться на обочине, нам необходимо отслеживать эти процессы, вести серьезную аналитическую работу, просчитывать возможные варианты на ближайшие, по крайней мере, 25 лет.
Что касается непосредственно американских компаний, то сегодня им это не очень выгодно экономически. Но через какое-то время, возможно, они удешевят свои затраты и, может быть, станет выгодно. Американский газ все-таки опосредованно мог составить нам конкуренцию. Американцы, используя свои внутренние газовые ресурсы, отказались от катарского газа, который, в свою очередь, ушел в Азию. Но если бы в это время в Азии не было столь интенсивного экономического роста, то газ не был бы востребован и ушел быв Европу. А следовательно - мы бы получили падение цен.
Геннадий Шмаль, президент Союза нефтегазопромышленников России: Есть мнение, что украинский кризис впрямую не является вызовом, но некоторые факты заставляют думать по-другому.
На Украине примерно лет шесть-семь назад разработали очень обстоятельную программу энергосбережения и сумели ее в значительной степени выполнить. Думаю, что нынешний кризис приостановил действие разработанных «Дорожной карты» и мероприятий. Но главное, что за эти годы они сумели значительно сократить энергоемкость своего валового внутреннего продукта. Каким образом? Семь-восемь лет назад Украина покупала у нас более 50 млрд. кубов газа в год. Последнее время были значительно сокращены объемы до 30-35 миллиардов. И задача стояла сократить до минимума. В полной мере они, конечно, и не планировали отказаться от российского газа, но значительно сократить стремились, причем делали упор прежде всего на развитие своей угольной промышленности. Угля на Украине достаточно, хотя и в угледобыче есть свои проблемы. Планировали разрабатывать и некоторые свои газовые месторождения, но таких больших запасов у них нет, хотя на шельфе Черного моря добывалось порядка 1,6 млрд. кубометров в год (это «Черноморнефтегаз», по которому сегодня Украина предъявляет претензии к российской стороне).
Но проблема не только в обеспечении газом, углем и другими энергоресурсами, дело в развитии экономики в целом. Во многом экономика Украины и раньше, и сегодня завязана на поставках российского газа, имею в виду прежде всего выработку электроэнергии.
На Украине всегда была очень развита металлургия, половина труб, которые производились в СССР, были украинскими. За это время ситуация изменилась, в России построили свои заводы (на Выксе, Волжский и ряд других). Тем не менее Украина продолжала поставлять нам целый ряд специфических труб, которые в России не производились. В Россию шла продукция Мариупольского завода, «Запорожстали». Эти заводы как раз расположены в Донецке, Запорожье, Днепропетровске, Харькове, то есть в тех регионах, где сегодня идут боевые действия.
Экономика Украины находится сейчас в коматозном состоянии. Ситуация чревата дальнейшим усугублением, если они не будут получать российский газ в необходимом количестве. Возникнет вопрос: что же делать с металлургией? Возвращаться к технологиям 30-летней давности производства металла вряд ли удастся, для этого нужны большие капитальные вложения, что будет откатом назад.
С другой стороны, нужно учитывать наши интересы, а они заключаются в том, что мы не можем терять такой большой рынок, как Украина. 50 млрд. кубометров они брать, наверное, не будут, но уж, во всяком случае, 25-30 млрд. кубов газа в год мы могли бы им давать, а еще ведь и транзит.
Украина является одним из главных транзитеров российского газа в Европу, в Евросоюз. Сегодня примерно 48 млрд. кубов газа идет через Белоруссию в Европу. Есть «Северный поток», мощность которого 55 миллиардов, но в связи с ограничениями третьего энергопакета мы его можем задействовать только наполовину. Все остальные объемы идут через Украину. Мощность подземных хранилищ у нас в стране была около 40 млрд. кубов, из них примерно 28 было на Украине. Сегодня из них задействованы не более 20 млрд. кубометров газа.
Подземные хранилища газа являются неотъемлемой частью всей технологической цепочки, связанной с обеспечением надежного газоснабжения. Минимум, который надо бы закачать сегодня в подземные хранилища, - 10 млрд. кубов. А для того чтобы закачать, нужны деньги - надо этот газ купить, нужно потратить определенные ресурсы, чтобы его закачать летом, пока нет большого отбора, с тем чтобы потом зимой обезопасить себя от любых неожиданностей. Если мы сегодня не закачаем газ в хранилища, это может создать нам, подчеркиваю, нам, России, достаточно сложные проблемы. Иногда говорят, что Украина транзитер, к ней претензии, но на Западе никто не знает Украину, они знают «Газпром», знают Российскую Федерацию, и контракты у них не с Украиной, а с «Газпромом». Поэтому они, естественно, говорят: проблемы Украины - это ваши проблемы.
А.Оганесян: Если Киев будет ценить развитие своего реального сектора, в данном случае металлургии, то, может быть, будет найдена платформа для компромисса и по хранилищам, и даже по цене. Но есть ощущение, что в Киеве закусили политические удила настолько, что им вообще ни до чего нет дела. Или все-таки жизнь заставит?
Г.Шмаль: Считаю, что все же среди тех, кто пришел к руководству, достаточно много разумных людей. Поэтому они должны понимать, что угробить экономику означает, что страны Украины вообще не будет. Кроме того, интересы многих олигархов в основном связаны именно с промышленностью. Хотя это те люди, которые во многом Майдан финансировали. Сегодня они должны понять, что если экономика Украины рухнет, то чтó останется от их благосостояния? Это может превратить Украину в нескончаемый Майдан.
Рустам Танкаев, советник председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России: Есть несколько показательных примеров того, что власть, которая пришла в начале этого года, не заинтересована в том, чтобы сохранять и развивать промышленность Украины. В апреле правительство Яценюка дало распоряжение откачивать технологическую нефть из нефтепроводов, которые подводят нефть к нефтеперерабатывающим заводам. Откачивали из нефтепровода, который идет к «Укртатнефти», Кременчугскому и Одесскому заводам. Откачивают в цистерны и отправляют в Европу. В настоящий момент отправлено нефти приблизительно на 200 млн. долларов. Всего технологической нефти в этих нефтепроводах примерно на 0,5 млрд. долларов. После этого остается только начать срезать провода с линий электропередач и продавать их в виде цветного металлолома. Эти заводы в настоящий момент уже запустить нельзя.
В принципе, с Одесским заводом не так плохо, его можно было бы запустить при помощи нефти, которая поставляется по морю. Кременчугский завод принадлежал украинским структурам и «Татнефти», там ситуация намного хуже. Что касается газа, то на 2 июня его количество в подземных хранилищах Украины составляло 11,474 млрд. кубометров, то есть возможности прохождения зимнего периода минимальные уже сейчас.
А.Оганесян: Украина выживет без российского газа?
И.Шмаль: Украина сама добывает около 20 млрд. кубов, из них Крым давал 1,6. Этого достаточно для бытовых целей, но не для промышленности.
Р.Танкаев: Надо сказать, все предыдущие правительства Украины очень мало уделяли внимания этому вопросу. В начале 2000-х годов еще «Юкос» провел существенный объем сейсморазведочных работ на шельфе Крыма и со стороны Азовского и Черного морей. Результаты этих работ были опубликованы. Предполагаемые запасы газа составляют 500 млрд. кубометров. Фактически это значит, что на шельфе Крыма можно было бы добывать до 15 млрд. кубометров газа в год. Это много - четверть мощности «Южного потока». Но никто специально данным вопросом не занимался, потому что нужно вкладывать капиталы, таких капиталов на Украине нет. В конце 2013 года лишь заключили два соглашения по разделу продукции на шельфе Крыма, но сейчас, конечно, они аннулированы.
Работ по поддержанию в нормальном состоянии скважин, которые находятся на шельфе, почти не велось. За 20 лет был один подземный ремонт, при том что нормальный межремонтный период - это 2,5 года. То есть скважина находится в ужасном состоянии. Сейчас начаты работы по подземному ремонту, и в этом году добыча дойдет до 2,2 миллиарда на имеющихся скважинах, а запланировано бурение еще 11 скважин. И в случае завершения бурения этих 11 скважин объем добычи увеличится до 3 миллиардов. Это без дополнительной разведки.
Виталий Бушуев, генеральный директор Института энергетической стратегии: Если мы хотим понять ситуацию с Украиной сегодня, то нельзя ее рассматривать только сквозь призму газовых, энергетических отношений и даже экономических отношений в целом. Проблема гораздо глубже, потому что по Днепру проходит линия, разделяющая две цивилизации - западную, включая западнославянскую, и левобережную Украину, которая все-таки относится к евразийской цивилизации, у которой совершенно разные менталитеты были, есть и, надеюсь, еще долгое время будут. Именно столкновение цивилизаций мы сегодня и наблюдаем. Выходом из положения, естественно, являются либо уступки западной цивилизации, которая займет в этом случае всю территорию Украины и за ней последуют и Белоруссия, а затем и центральная часть России, либо все-таки будет защищен этот цивилизационный рубеж всеми возможными экономическими и главным образом геополитическими методами.
Теперь что касается чисто экономических и энергетических вопросов. Даже в этом плане Украина давно уже разделена на две составляющие - восточную - промышленную и западную - фермерскую, частнособственническую и сельскохозяйственную. Не знаю, кто из них лучше выживет в экономическом плане, не исключаю, что, подобно Польше, Западная Украина выживет быстрее, чем Восточная Украина. Потому что производство угля, которое сегодня там является базовым, металлургия и другие отрасли нигде не имеют рынка сбыта, кроме России.
Что касается военных отраслей, то, кроме России, они никому не нужны, но для того, чтобы не отдать это России, Запад, естественно, будет биться до последнего. Мне кажется, что экономически мы не проиграем и не выиграем от того, что Восточная Украина будет работать в контакте с нашим экономическим сектором. Нам все равно придется, как это было с Кузбассом, реструктурировать шахты Донбасса, это тяжелая, больная проблема, которая требует не только денег, но, самое главное, менталитета, отхода от того, что государство все решит. Иждивенческие настроения были и в Кузбассе, они и в Донбассе есть и тоже будут.
Здесь возникает еще одна проблема. Вообще, вопросы границ государств - это вопросы текущие. Границы менялись и будут меняться, но необходим поиск новых способов взаимоотношений народов, живущих по разные стороны от государственных границ, но объединенных более мощными силами, такими как Русский мир, язык, культура, идеология, цивилизация и т. д. Мы пока к этому не готовы, но мне представляется, что выход - в поиске таких надгосударственных или межгосударственных, или внегосударственных форм общения, которые позволяют нам эти цивилизационные вопросы решить.
Теперь что касается частного вопроса - газа и энергетики. Нас наказывает, и обоснованно наказывает, Европа за твердолобую позицию, когда мы считали, что поставщик является главным действующим лицом. У нас есть ресурсы, значит, все будут стоять по стойке смирно перед нами. Уже, наверное, как лет 15 назад мир перешел в позицию, что на рынке является главным и определяющим потребитель и потребитель всегда найдет способы обеспечить свое энергетическое существование.
Экономика не выступает определяющей в данном случае, она является определяющей для текущих, частных решений. Но по большому счету Америка или Западная Европа заплатят за то, чтобы не зависеть политически. Америка ведь приняла свой политический закон об энергетической самодостаточности, и она все сделала для того, чтобы этот закон обеспечил независимость от поставок энергии с Ближнего Востока. Да, для этого цены надо было поднять. Они подняли цены в ущерб, может быть, своей экономике, но они решили эту геополитическую задачу, не энергетическую, а геополитическую.
Ситуация сложная, мы можем со своими ресурсами, нацеленными преимущественно на Запад, оказаться в ловушке не потому, что они не будут востребованы, а потому что нам будут чинить всяческие препятствия на пути проникновения наших ресурсов на западный рынок. И в этой связи, конечно, тот поворот, который был совершен в последнее время на Восток, это политически абсолютно правильно. Даже если мы там не договорились по ценам и даже по многим другим техническим вещам, этот поворот нужно было делать еще лет десять назад, не увлекаясь строительством «Южного» и «Северного» потоков, не отказываясь от белорусского потока. Такая моноспециализация нас и подводит.
Считаю, что мы недооцениваем еще и контакты с Южной, Центральной Азией. Мы подписали контракт на 38 млрд. кубов с Китаем, а туркмены подписали контракт на 60 миллиардов. Это говорит о том, что мы и здесь несколько отстаем, теряем те потенциальные рынки сбыта, которые могут помочь нам использовать наши энергетические ресурсы в лучших целях.
А.Оганесян: Нас шантажируют: если мы не договоримся с Киевом, то не видать нам «Южного потока». Какова перспектива «Южного потока»?
В.Бушуев: Если бы мы обсуждали сегодня вопрос - быть или не быть, строить или не строить, начинать или не начинать, я бы сказал: не надо начинать. Но поскольку мы уже втянулись, то, естественно, надо достраивать, надо создавать условия, даже если он, благодаря или вопреки мнению Европейского союза, будет не до конца загружен. Рано или поздно по этому потоку могут пойти и другие энергетические ресурсы, не только ямальские, и это будет поддержкой любым инфраструктурным проектам.
А.Оганесян: В Германии многие обрадовались тому, что «Южный поток» дойдет до Австрии, это ведь выход и на немецкий рынок.
В.Бушуев: Совершенно верно. Германия поступает очень разумно, она закольцовывает себя с севера и с юга и тем самым обеспечивает надежность поставок. Европа будет дальше строить свои нефтегазохранилища. И мы должны диверсифицировать свои действия, так же как и Европа будет диверсифицировать свои.
А.Оганесян: «Северный поток» и «Южный поток» смогут взять на себя полностью загрузку для обеспечения потребностей Европы без украинского транзита?
Г.Шмаль: Способны.
В.Бушуев: Они так и задуманы. Сегодня 50% идет через Украину, Европа предполагает сокращение спроса на газ на 20%, значит, считайте: половину этого спроса они уже обеспечивают за счет энергоэффективности. Вторую половину, естественно, можно распределить за счет развития подводных трубопроводных систем «Северного» и «Южного» потоков, может быть, еще и за счет привлечения сжиженного природного газа из других районов, а может быть, и из России в том числе.
Г.Шмаль: Простая арифметика: 61 миллиард должен дать «Южный поток», 48 мы сегодня поставляем через Белоруссию и Польшу, и «Северный поток» - 55. Это практически покрывает потребности. Остается совсем немного. Но «Южный поток» надо еще построить, поэтому пару-тройку лет мы все равно будем завязаны с Украиной как с транзитером. Поэтому правильно действуют немцы, строя у себя подземные хранилища газа. Есть такие планы в Болгарии, есть в Австрии. Но на этом этапе нам Украина нужна, прежде всего как определенный буфер для сложных периодов в зимнее время.
В.Бушуев: Надо помнить, что сегодня идет активная работа по разведке и использованию нетрадиционных газовых ресурсов. Мы почему-то зациклились только на том, что газ есть на Ямале, а ведь есть и сланцевый газ, и газогидраты, и биогаз, есть и другие отходы сельскохозяйственного производства, которыми в Европе активно пользуются. И если нужда заставит, они найдут способ использовать иные источники газа.
Р.Танкаев: Действительно, есть другие источники газа, но средняя цена на газ для Германии в прошлом году составила около 390 долларов за 1 тыс. кубометров. А средняя цена, по которой в прошлом году покупала газ Испания (кроме российского газа), - 467 долларов. Почувствуйте разницу. В каком состоянии находится экономика Германии? Это ведущая экономика Европы. В каком состоянии находится экономика Испании? Все мы знаем - там 33% безработных. Фактор цены на газ здесь играет не последнюю роль.
В.Бушуев: Не надо забывать, что экономический фактор не является определяющим для геополитики - если приспичит, найдут деньги и будут вкладывать.
Светлана Мельникова, научный сотрудник Института энергетических исследований РАН: Мне кажется важным внести ясность в вопрос о перспективах добычи сланцевого газа в Украине и на территории Европы. Он часто присутствует в энергетической повестке, и, соглашусь с Ю.К.Шафраником, в большинстве случаев спекулятивно. Имеются два основных исследования Агентства энергетической информации Министерства энергетики США по сланцевому газу на 2011 и 2013 годы. Затруднительно даже назвать категорию этих запасов на Украине. Это бесконечная игра терминами - либо это гэс энд плэйс, либо это технически извлекаемый газ, взятый как процент от этого гэс энд плэйс. Но мы с вами прекрасно понимаем, что для Украины ни в 2011, ни в 2013 году никакой специализированной геологоразведки конкретно на сланцевый газ не было.
Это, конечно же, кабинетные расчеты, сделанные, по честному признанию авторов, на основании открытых источников, притом что разведка на сланцевый газ ярко специфична. Степень ответственности этих кабинетных расчетов, будем говорить откровенно, - нулевая. Но тем не менее данные цифры часто фигурируют в мировом отраслевом обсуждении. Уже перестаешь удивляться той легковерности, какую демонстрирует отраслевое сообщество, которое, кажется, попало под собственный гипноз. И Украина - яркое этому подтверждение.
В Германии очень маленькие запасы традиционного газа, где не проводится никаких специализированных геологоразведочных работ. Два слова про Польшу, потому что Польша - некий аналог ситуации с украинскими сланцами. Там за последнее время, а работы по сланцевому газу идут с 2007 года, выдано более 100 лицензий, пробурено 52 скважины, пять в работе, еще 100 запланированы до 2016 года. И ни одна, если говорить строго об отраслевых критериях, ни одна скважина не дала однозначно положительного коммерческого результата. Хотя работали компании, которые умеют искать сланцевый газ.
За этот период оценка гипотетических потенциальных ресурсов сланцевого газа в Польше сократилась практически в десять раз, из страны ушли три крупные компании, некий интерес пока все равно сохраняется, но, на мой взгляд, уже больше по инерции. В январе этого года они приоткрыли техническую сторону, которая нам очень интересна. Последняя скважина дала дебет меньше 2 тыс. кубов в день - ничтожный результат, который с промышленными оценками не имеет ничего общего.
Почему говорю о Польше? Потому что украинские сланцы, особенно в их западном Карпатском бассейне, - это геологическое продолжение польских. В настоящее время на одном из двух участков выдана лицензия на сланцевый газ, это так называемый Олесский участок, там собирается работать «Шеврон» с примерным объемом инвестиций в 350 млн. долларов, понятно, это только стартовые деньги. Там пока ничего не пробурено. Второй (Днепровско-Донецкий бассейн, Юзовская площадь) отдан компании «Шелл», она уже начала работы в конце прошлого года - две скважины пробурены, данных, конечно же, никаких нет, и их пока даже трудно ожидать. «Шелл» сворачивает работы в силу текущих обстоятельств. Поэтому, по всей видимости, 2014, а может быть, даже и 2015 год - это потерянное время для работы «Шелл» в этом регионе.
А украинская общественность продолжает находиться под гипнозом иллюзий. Ей обещают 20 млрд. кубов по Олесскому участку, 40 - по Юзовскому, резкое снижение импортозависимости от России. Никаких аргументов в поддержку этих обещаний не приводится, не осознается даже очевидный факт, что если какое-то количество газа и будет добываться, что по Соглашению о разделе продукции (СРП) предполагает раздел добычи, то продукция должна будет уйти с территории Украины. Ни слова не говорится о финансовых затратах, которые должна нести украинская сторона по этим соглашениям, ни слова не говорится о возможной стоимости извлечения украинского газа.
Еще одна компания, работающая на территории Украины в районе Полтавы, - правда, речь идет не о сланцевом газе, а о газе традиционном - сообщила в конце прошлого года, что она недовольна результатами своего последнего бурения, вроде бы неплохой дебет, но быстропадающий со 170 кубов в сутки до 50 с небольшим за очень короткий срок, и этот дебет не обеспечивает, не окупает произведенных затрат.
Вот иллюстрация к тому, насколько непросто обстоят дела в реальном секторе на Украине в этой сфере. Исходя из трезвого анализа того, что мы наблюдаем сейчас, из реальной практики нефтегазового бизнеса и текущей ситуации на Украине, можно утверждать, что перспективы добычи сланцевого газа в стране на ближайшие пять лет вообще не могут быть аргументом в нашем диалоге. Любые разговоры об этом - спекуляция. Это прежде всего, повторюсь, реальный фактор геологии, которая существенно отличается от американской, это большие проблемы с финансированием и с инвестиционным климатом в стране, это максимальная степень неопределенности, как по объему, так и стоимости извлечения газа.
И это, конечно же, очень серьезные экологические вызовы, которые для Украины могут достичь самой крайней степени. Поясню, что имею в виду. Любые мероприятия по экологии ложатся дополнительным бременем на стоимость произведенной продукции. По предварительным оценкам, на Олесском участке для планируемого объема добычи нужно пробурить больше тысячи скважин. Все, что откачано из скважины, - а по украинским стандартам, это четвертый класс токсичности веществ - под влиянием ветра и солнца уходит в атмосферу и, соответственно, выпадает на головы жителей при первом же дожде. Поэтому вопрос экологии и для соседних российских областей далеко не праздный. А все, что происходит под землей, вообще не поддается контролю, вода там живет своей жизнью, и все разговоры о герметизированных полостях и т. д. несерьезны.
Попробуйте оценить экологические вызовы Украине, которая станет неспособна постоять за себя и за свой народ, за свою землю перед лицом крупнейших международных компаний, которые будут минимизировать свои затраты на экологию. Боюсь, что этой стране предстоит превратиться в полигон самых грязных технологий и при добыче сланцевого газа, будь он там найден.
Да и все, что происходит с перспективами добычи сланцевого газа в Европе, отличается крайней степенью неопределенности прогнозных оценок, поскольку первичной информации как, по сути, не было, так и нет, за исключением Польши, где реальные работы все-таки начаты. Разброс оценок, даваемых ведущими экспертными организациями, - от 20 до 80 млрд. кубов к 2035 году. Прогноз по ценам - на уровне 500 долларов за 1 тыс. м3. К моему удивлению, последний документ Еврокомиссии на эту тему, датированный мартом этого года, оперирует данными международного агентства 2012 года, которые даже уже в прогнозе на 2013 год были скорректированы. Похоже, что мы наблюдаем намеренное использование наиболее предпочтительных для себя оценок, хотя эти данные уже неактуальны.
Хочу обратить внимание на так называемый десятилетний план развития газовой инфраструктуры Европы, который делает объединение сетевых операторов для Еврокомиссии. Последняя редакция этого плана на 2013-2022 годы, а его составляют не прогнозисты, а действующие операторы рынка, компании, реально работающие на рынке, которые отвечают за свое собственное перспективное развитие, в том числе и своими финансами, дает оценку производства сланцевого газа около 1 млрд. кубов к 2020 году и 2 миллиардов - к 2022 году. Вот разница между трезвой оценкой газовых операторов и оценками консалтинговых компаний, не отвечающих за свои слова по сути, а занимающихся модельными расчетами.
А.Оганесян: Насколько реалистично декларированное США намерение вытеснить российский газ за счет производства собственного сланцевого газа?
С.Мельникова: Вопрос конъюнктурный и плохо выдерживающий критику при серьезном анализе. Первоначальная оценка сланцевого газа на ключевой биржевой площадке США в апреле 2012 года была в районе 70 долларов за 1 тыс. м3. За последние годы она увеличилась практически в два раза, и сейчас это около 135 долларов за 1 тыс. кубов. При поставке в Европу нужно учитывать затраты на сжижение, перевозку и регазификацию. Базовая составляющая цены сланцевого газа в Америке начинает увеличиваться, постепенно снижается маржа американских компаний при поставках на ключевые европейские и азиатские рынки. И если еще два года назад она была достаточно привлекательна для Европы на уровне 150 долларов, то с увеличением затрат на производство газа она начинает сокращаться, и сейчас она уже меньше 100 долларов. При этом поставки в Азию на высоколиквидный, платежеспособный рынок оказываются в разы прибыльнее.
Кстати, очень приличные прибыли и при поставках в Латинскую Америку. Поэтому европейский рынок заранее проигрывает ценовую борьбу за американский СПГ, особенно на начальном этапе, когда объемы лимитированы. Понятно, что заводы по сжижению газа только начинают строиться в Америке, они войдут в эксплуатацию не раньше 2018 года, а на хороший уровень производства выйдут только к 2020 году. Газ прежде всего пойдет в Азию либо в Латинскую Америку, где маржа выше, либо Европе придется платить азиатскую цену, к чему она, конечно же, не стремится. И поэтому заявления американской стороны, что они способны заместить российский газ, - просто спекуляция, у них даже при максимальной мощности столько объемов не будет. Да и танкерного флота нет.
В.Бушуев: Да, такие суда могут в мире делать всего семь-восемь верфей, и заказов у них уже сейчас на десять лет вперед, так что это просто болтовня чистой воды.
Алексей Мастепанов, заместитель директора Института проблем нефти и газа: О диверсификации экспортных поставок природного газа и восточной энергетической политике России. После подписания газового контракта с Китаем многие средства массовой информации оценили этот шаг чуть ли не как вынужденный для России в условиях нарастающих политических и экономических санкций против России. На самом же деле, конечно, все это далеко не так. Диверсификация поставок газа и восточная энергетическая политика России, и «Газпрома» в частности, имеют длительную историю и глубокие корни. Поэтому эти события с санкциями никак не связаны. Просто произошло совпадение во времени. Впервые возможность и целесообразность поставки газа в Китай, Корею и ряд других стран рассматривались в 1989 году. Эта работа была выполнена временной рабочей группой, созданной еще в СССР. В итоговом документе этой группы речь шла и о том, что возможна организация крупномасштабной добычи и переработки газа на шельфе Сахалина и экспорта как трубопроводного газа, так и сжиженного. На базе этих материалов в 1991 году по поручению Совмина СССР был разработан специальный проект «Восток». Но развал Советского Союза поставил крест и на этом проекте.
С распадом СССР и в России, и за рубежом обсуждались различные варианты экспорта природного газа из России, в частности Западной и Восточной Сибири и Дальнего Востока. Предложения были достаточно сырыми, непроработанными, исходили из желания реализовать проект как можно быстрее с минимальными средствами, а еще лучше на чужие деньги, не особо заботились ни об эффективности для страны, ни о долгосрочных последствиях подобных решений. Самое интересное, что за этими проектами стояли не какие-то кооперативы, акционерные общества и т. д., за многими из них стояли администрации субъектов Российской Федерации, республик и соответствующих областей. Эта волна предложений породила огромные ожидания, особенно в Китае, который сам в то время находился в процессе экономических реформ. Им казалось, что получить необходимые энергоресурсы из России можно буквально за вагон китайского жемчуга.
Последствия такого подхода я как участник переговоров с Китаем по газовым контрактам ощущал на себе долгое время. Изучением возможности поставок российского газа занимались не только в официальных структурах России, в 1993-1995 годах привлекалось и Министерство внешней торговли и промышленности Японии, а институтами Российской академии наук и японским институтом был разработан специальный мастер-план развития энергетики востока России с учетом возможного экспорта российских энергоресурсов в страны Азиатско-Тихоокеанского региона. Уже тогда говорилось, что одной из задач является продвижение российских энергоресурсов на новые зарубежные рынки.
В последующем в энергетической стратегии 2000-2003 годов эта задача еще более четко звучала так: в целях поддержания экономической и энергетической безопасности Россия будет стремиться диверсифицировать экспорт энергоносителей развитием юго-восточного и южного направлений. «Газпром» еще в июле 1995 года проводил презентацию для китайской компании возможностей организации поставок природного газа из Западной Сибири в восточные районы Китая через западный участок, это так называемый проект «Алтай», и через восточную часть - вариант «Байкал».
Надо сказать, что в то время - это была первая половина 1990-х годов - «Газпром» газовыми ресурсами на востоке страны не очень интересовался, и приходилось убеждать руководство «Газпрома» повернуться лицом к востоку. 9 августа 1997 года было заключено соглашение о сотрудничестве между «Газпромом» и Китаем. Стороны договорились изучить возможность поставки природного газа из России, в том числе из Западной Сибири, в другие страны. Осенью 1997 года о возможности проекта поставок российского газа через западный участок российско-китайской границы в районе Алтая было заявлено в Пекине. В 1998 году состоялось первое заседание российско-китайской подкомиссии, решением которой были назначены ответственные за российско-китайское газовое сотрудничество. А в развитие этого соглашения в октябре 1999 года «Газпром» с китайской стороной подписал протокол о совместных намерениях в области подземного хранилища природного газа.
На следующий год большая группа китайских специалистов прилетела на стажировку. Однако в то время - в 2000-2002 годах - дальше разговора дело не пошло, китайская сторона уклонялась от перевода в практическую стадию сотрудничества в области развития нефтяных систем и газоснабжения. В последующие три года шли переговоры, подписывались некоторые соглашения, но в целом отношения зашли в тупик. Новый этап начался только в 2004 году, когда 26 августа на итоговом заседании российско-китайской комиссии была выражена поддержка расширению сотрудничества. Создали совместный координационный комитет, затем был подписан протокол, в котором были зафиксированы основные договоренности по срокам, объемам, финансированию западного и восточного направлений.
А.Оганесян: А как со сланцевым газом в Китае?
С.Мельникова: Реально - свыше 30 триллионов. Бурят очень активно. Те результаты, которые сейчас есть, показывают существенно другую стоимость по сравнению с американской, проблема воды не решена, гидроразрыв требует огромного количества воды, что для вододефицитного Китая критично. Там все другое - другая толщина пластов, пористость и т. д. Соответственно, цена извлечения принципиально иная. Без воды работать пока не научились, пилотные технологии есть, но применения нет. Поэтому, может быть, они как-то выйдут на свои 5 миллиардов, которые сами себе напланировали к 2015 году. Но то, что это не повторение американского успеха, - это однозначно.
А.Оганесян: И в завершение, действительно ли реально снабжать Украину газом за счет реверсной поставки из европейских стран?
С.Мельникова: Говоря о реверсе, надо понимать, что есть реальный реверс - это обратная прокачка газа гипотетически от границы Германии. Но речь идет о виртуальном реверсе, чтобы засчитывать объемы для Украины в момент прокачки российского газа по ее территории, то есть чтобы он не уходил дальше, а оставался на Украине в тех объемах, о которых договорились.
В том-то и дело, что возникают - в отличие от реального реверса - юридические коллизии. По контракту мы обязаны доставить газ на пункт сдачи в Германию. А они-то, чтобы сэкономить на прокачке туда и обратно, хотят оставить нужную часть на Украине, а не гонять газ. Но проблема еще не только в технологиях и свободных мощностях, не только в подписанных соглашениях, но и готовности стран организовывать эти обратные поставки.
Вообще говоря, в ближайшие годы европейский газовый рынок будет довольно напряженным, ведь Европа потеряла за два последних года половину поставок СПГ, все свободные объемы, которые могли бы утечь в Азию, туда утекли. Норвегия уперлась в потолок добычи - она больше давать не может. То, что происходит в Северной Африке, всем очевидно, это не источник дополнительных поставок. Единственный реальный на ближайшие годы маршрут, способный показывать необходимую гибкость поставок, - это российское направление.
