Перспективы развития российско-американских отношений после президентских выборов в США

Под общей редакцией А.А. Орлова

Авторский коллектив: А.А. Казанцев, В.И. Мизин

После окончания Второй мировой войны отношения Советского Союза и США имели определяющее значение для состояния стратегической стабильности в мире. Как ведущие мировые державы, лидеры двух военно-политических группировок эти государства привыкли вести – в той или иной тональности – обстоятельный, временами вполне конструктивный диалог друг с другом. После распада СССР и связанного с этим определенного ослабления позиций России на международной арене США позиционировали себя в качестве единственной оставшейся сверхдержавы современного мира, способной во многом единолично решать ключевые мировые проблемы. Такой порядок вошел в международный экспертно-политический лексикон под названием однополярный мир. Однако достаточно быстро несостоятельность подобного миропорядка стала для многих очевидной. Концепция многополюсного мира начала активно завоевывать сторонников во многих странах всех континентов, найдя приверженцев и в самих Соединенных Штатах. Важнейшим звеном этой формирующейся системы, призванной обеспечить долговременную стабильность в международных отношениях, является Россия  – ядерная держава, постоянный член Совета Безопасности ООН, ключевое государство в регионе Евразии, имеющее глобальные интересы. В таком качестве мы могли бы вести продуктивный диалог с США на современном этапе.

ЧАСТЬ 1.

Основные проблемы российско-американских отношений:  общий контекст

1. Российско-американские отношения: от истории к будущему

Хотя сравнительная географическая отдаленность центров принятия политических решений России и США  не способствовала в прошлом установлению тесных отношений между двумя странами, исторически они никогда не испытывали неприязни друг к другу, а скорее даже симпатию. Если взять за точку отсчета времена Екатерины II, то можно вспомнить о помощи России в борьбе повстанцев с Британской империей («Декларация о вооруженном нейтралитете» 1780 г.), в XIX веке об американских капиталовложениях в строительство российских железных дорог, банковское и страховое дело, о  сотрудничестве с США в период индустриализации   СССР и о совместной борьбе с державами «оси» во Второй мировой войне.  

После  развала СССР Москва так и не стала «стратегическим партнером» США, несмотря на заинтересованность в этом определенной части российской и американской элит. Более того, администрация президента Б. Клинтона, находившегося в тот период у власти в Соединенных Штатах,  вычленила три основных составляющих политики Вашингтона в отношении России, которые в большей или меньшей степени присутствовали и присутствуют до сих пор в линии  президентов Дж. Буша-младшего, а ныне - Б. Обамы. Это – расширение НАТО вплоть до границ России (проблематика ЕвроПРО – часть этой линии); «избирательное сотрудничество», означающее  требование уступок со стороны Москвы без значимых ответных действий со стороны США  и вмешательство во внутреннюю политику России под лозунгом «продвижения демократии». На протяжении двадцати лет такой подход в русле методов «холодной войны» опирается на поддержку обеих американских партий, политической элиты США и ведущих средств массовой информации.

При сменившей Клинтона администрации Дж. Буша-мл. Вашингтоном под предлогом борьбы с международным терроризмом была сделана ставка на преимущественно силовые, военные методы решения внешних проблем, навязывание американской гегемонии повсюду в мире, что заметно пошатнуло международный авторитет США, значительно осложнило как общую ситуацию в мире, так и положение дел в ряде  регионов – прежде всего на Ближнем и Среднем Востоке.

Пострадали и российско-американские связи. Несмотря на неплохие личные контакты на уровне лидеров двух стран, наши взаимоотношения дошли на определенном этапе до опасной черты - в особенности после срыва Москвой грузинской агрессии против Южной Осетии.

Б. Обама избрался с задачей восстановить  имидж США  через развитие многосторонней дипломатии в многополярной международной среде, укрепить внешнеполитические позиции Америки, особенно  в исламском мире. Составным элементом такой политики являлась «перезагрузка» российско-американских отношений. Удалось ли ему достичь этих целей в ходе первого президентского срока? Если и да, то явно не в полной мере.

После президентских выборов в США 2012 года, очевидно,   наступает новый этап в российско-американских отношениях. Второй президентский срок в Соединенных Штатах традиционно отличается от первого, поскольку теперь президент, обеспечивая преемственность во внешней и внутренней политике, волен больше рисковать и  реализовывать прорывные инициативы. Но готов ли к такому риску Б. Обама?  В любом случае он будет ориентирован на закрепление своей роли в истории, в том числе и через реализацию неоднозначно воспринимаемой в стране леволиберальной, фактически социал-демократической  программы, ведущей к своего рода американской «перестройке наоборот», укреплению регулирующей роли государства, реформе систем социального обеспечения, здравоохранения, иммиграционной политики. Симптоматично, что новый президентский срок Б. Обамы совпал с избранием президентом России В.В. Путина, с которым нынешняя американская администрация прежде фактически не работала и с которым ей придется выстраивать и налаживать отношения.

2. Что придет на смену «перезагрузке»?

Между тем, в последнее время в российско-американских отношениях вновь обозначились определенные трения, которые заставили экспертов говорить если не о новой «холодной войне», то уж определенно о конце периода «перезагрузки». Так, по мнению министра иностранных дел РФ С.В. Лаврова, «перезагрузка» не может продолжаться вечно: «Если это компьютерный термин, то всем должно быть понятно, что вечная перезагрузка - это сбой в системе, она зависла». Следовательно, необходим переход  к какому-то новому качеству отношений.

Анализируя наиболее значимые темы двусторонних  контактов России и США, можно предположить, что наметились контуры повестки дня для нового этапа российско-американских взаимоотношений:

• Произошла отмена поправки Джексона-Вэника, до этого Россия вступила в ВТО. Это является бесспорным позитивным моментом.
• Одновременно с этим Федеральное Собрание РФ ответило на  пресловутый «акт Магнитского»  «законом Димы Яковлева» и принятием своего «черного списка», включив в него  целый ряд американских граждан.
• Частично свернуто взаимодействие в сфере борьбы с наркотиками (это касается, прежде всего, американского содействия антинаркотическим структурам внутри РФ, но, согласно заявлениям ФСКН, не относится к международному взаимодействию по борьбе с наркотиками за пределами российской территории, прежде всего, в Центральной Азии и Афганистане).
• Продолжается диалог по  ядерным программам Ирана и КНДР, широкому спектру проблем нераспространения ОМУ и борьбы с международным терроризмом.
•  До сих пор отсутствует  взаимопонимание по проблеме ПРО, превратившейся в серьезнейший раздражитель двусторонних отношений.
• Россия, безусловно, станет важным фактором, задействованным в любых сценариях развития отношений США и Китая.
• Вашингтону предстоит определиться с отношением к акценту России на реализацию стратегии «евразийского вектора» - развитию интеграционных процессов на постсоветском пространстве  (первоначальная реакция Хилари Клинтон перед самым ее уходом с поста госсекретаря была довольно негативной, но она пока не была официально поддержана новым госсекретарем Джоном Керри и не была детализирована).

На формирование внешней политики США и их линии в перечисленных выше вопросах, естественно, будут влиять внутриполитические процессы, характеризующиеся усилением идейно-партийных противоречий между республиканцами и демократами, размыванием  умеренного «центра» и поляризацией политических настроений, фактически расколовших США  надвое (например, между праворадикальным Tea party movement, оказывающим все большее влияние на республиканцев, и Occupy movement, которое поддерживается существенной частью элитных групп демократов). Это является и следствием меняющегося состава  американского общества, что может в течение 15-20 лет привести к существенной этнической трансформации США. Недавно представители национально-расовых меньшинств составили более половины среди вновь рожденных детей, при этом данные группы устойчиво голосуют именно за демократов, и им, а также белым женщинам, прежде всего обязан своей нынешней победе Обама. В то же время белые мужчины, традиционно голосующие, преимущественно, за республиканцев, которые составляли ранее основу американского электората, продолжают сдавать свои позиции в электоральных списках. Следовательно, указанный этнический сдвиг и политический раскол в перспективе могут привести к устойчивым победам демократов, прежде всего, на президентских выборах (напомним, что после Великой депрессии демократические администрации Рузвельта и Трумэна управляли США почти два десятилетия). Как мы покажем ниже, этот раскол имеет очень серьезное внешнеполитическое измерение, и внешняя политика России должна его учитывать для того, чтобы максимально эффективно реализовывать наши национальные интересы.

 Углубление  этих различий во взглядах определяет характер действий США как во внутренней, так и во внешней политике. В результате развития указанных процессов в стране сложились две, по сути, равновеликие коалиции как на электоральном уровне, так и на уровне политического класса. Эта ситуация затрудняет принятие  решений по крупным внешнеполитическим и национальным проблемам, которые требуют консенсуса в обществе. Пока что курс Б. Обамы на национальное объединение, ликвидацию противоречий  с помощью социальных реформ и примирение на основе традиционного патриотизма принес довольно скромные плоды. Выборы 2012 года лишь продемонстрировали, что тенденция к размежеванию сохраняется и углубляется. Важнейшей проблемой как внутренней, так и внешней политики США остается также астрономический государственный долг этой страны, достигший уже почти 17 трлн  долларов. Ясно, что нерешенность этой проблемы будет и впредь провоцировать дестабилизирующие США процессы. Поэтому Б. Обаме, несмотря на сдвиги в составе американского электората, и дальше придется идти на компромиссы с республиканцами при принятии серьезных, значимых решений, в том числе и во внешней политике.

 В указанном выше контексте наличия в США существенных внутренних проблем, глубокого внутриполитического кризиса и огромного бюджетного дефицита, ограничивающего возможности для проведения активной внешней политики, мы вполне можем добиваться, при внимательном анализе и конструктивном подходе, относительного сглаживания противоречий с Вашингтоном по целому ряду ключевых международных проблем.

Часть 2.

 Механизмы выработки политики администрации  Б. Обамы по отношению к России

3. Восприятие современной России администрацией Обамы в общем контексте глобальной политики США

Отношениям России и США до появления в Белом доме Б. Обамы были свойственны ярко выраженные противоречия. Особенно это стало очевидно после окончания начальной фазы «глобальной войны с терроризмом». Однако с приходом к власти в США демократов началась политика «перезагрузки», включавшая в себя следующие основные элементы. Лучший способ   взаимодействия – сотрудничество с Россией или политика «игры с положительной суммой». При этом необходимо совмещать конкуренцию и сотрудничество, так как интересы США тоже должны быть защищены. Необходима также интеграция России в международную систему, включая ее ключевые организации, такие как ВТО. Для реализации этих целей была создана двусторонняя президентская комиссия, заключен  новый договор по СНВ. Первые лица США констатировали, что «перезагрузка» отношений прошла успешно[1].

В основе «перезагрузки» лежали представления о том, что Россия и США имеют ряд общих интересов и что с Россией лучше сотрудничать, нежели конфликтовать[2]. В связи с наличием больших ценностно-идеологических разногласий авторы «перезагрузки» предлагали сконцентрироваться на практических вопросах сотрудничества с Россией, что предполагало развитие двусторонней инвестиционной привлекательности[3], исключение России из режима поправки Джексона-Вэника, развитие двусторонней торговли России и США[4].

Тем не менее, «перезагрузка» изначально не являлась попыткой возвращения к разделявшейся частью либеральной элиты США идее глобального партнерства России и США образца начала 1990-х гг. или к идеям глобального партнерства СССР и США образца поздней перестройки. «Перезагрузка» исходила из чрезвычайно специфической картины глобализирующегося мира, которая разделяется администрацией Обамы, но которая совершенно не похожа на те представления, которые имели предшествовавшие администрации США и имеют нынешние лидеры республиканцев (Ромни, Маккейн и др.)[5].  В ходе состоявшегося в декабре 2012 г. в Институте международных исследований МГИМО семинара по проблемам российско-американских отношений выступавшие эксперты пришли к единодушному выводу о том, что Москве следует учесть изменения в восприятии нашей страны со стороны США (во всяком случае, нынешней вашингтонской администрацией), прежде всего, в плане того, что Россию теперь не считают второй сверхдержавой и ключевым противником США (сегодня эта роль окружением Обамы отводится Китаю). 

С этим не согласна часть консервативных республиканцев, например М. Ромни, который заявил в ходе предвыборной кампании, что «Россия является геополитическим противником США номер 1». Однако подавляющее большинство западных экспертов относит все это к предвыборной риторике и слабому знакомству Ромни с международной проблематикой (он позиционировал себя, прежде всего, как специалист по оздоровлению экономики США). Тем не менее и Маккейн, который существенно лучше своего коллеги по партии разбирается в международных отношениях, также в свое время сделал российско-грузинский конфликт одним из ключевых моментов своей предвыборной кампании. Республиканцы традиционно демонстрируют намного более высокую, чем демократы, степень готовности оказывать на Москву давление, особенно путем проведения активной политики на постсоветском пространстве. В этом контексте можно вспомнить и про тесные связи консервативных республиканцев с правительством Саакашвили в Грузии, а также активность бывшего вице-президента Чейни в Восточной Европе и на постсоветском пространстве.

У администрации Обамы есть два основных региональных «фокуса»: это – Китай и регион АТР, а также Афганистан (и окружающие регионы «АфПака» и «Большой Центральной Азии»). Эти два региональных приоритета будут подробнее проанализированы ниже.  Второе место по степени интереса занимает Латинская Америка. Затем, возможно, идет Африка, хотя существует точка зрения, в основном высказываемая в либеральных кругах, что США интересуются Африкой недостаточно. Латинская Америка интересна Вашингтону, прежде всего, по причине огромной миграции и тесных торгово-экономических связей. Африка представляет интерес вследствие наличия здесь огромных природных ресурсов, а также по причине миграции и в связи с сочетанием ряда внутриполитических обстоятельств, имеющих отношение к самой Америке. Как отмечает ряд проинтервьюированных в ходе реализации одного из исследовательских проектов Института международных исследований МГИМО американских экспертов, для либеральных кругов американского истеблишмента Африка важна как пример гуманитарной помощи представителям исторически угнетенной расы; для консервативных кругов, тесно связанных с религиозными группами, большое значение имеет активно идущий процесс «евангелизации» Африки, реализуемый с участием базирующихся в США организаций, связанных с протестантской церковью. Многие европейские эксперты, особенно связанные с проблемами постсоветского пространства, а также представители Республиканской партии США  критикуют администрацию Обамы за незначительный интерес к Европе и еще меньший интерес к постсоветскому пространству. Последнее проявилось даже в финансировании экспертной деятельности, в частности, во многих правительственных структурах США увольняли специалистов со знанием русского языка и нанимали на работу экспертов со знанием китайского.

Обратимся к региону АТР как основному региональному приоритету администрации Обамы. Стремительно растущий Китай теперь воспринимается в США как ключевая «вторая» сверхдержава будущего. При этом отношение к Китаю со стороны Вашингтона противоречиво. С одной стороны, осознается высокая степень взаимозависимости двух экономик. Существует даже  популярный шутливый тезис, что США и КНР теперь представляют собой «одну экономику с двумя разными политическими системами».  С другой стороны, проводится политика нахождения нового баланса в распределении военной мощи США, связанная с сокращением американского военного присутствия в Европе и других регионах мира и переброской ресурсов в регион АТР. В этом контексте, в рамках набирающего обороты курса на сдерживание Пекина,  развиваются отношения США со странами, расположенными вокруг КНР. Заключаются новые союзы и укрепляются старые.

Другим региональным приоритетом является Афганистан и окружающие его страны. Однако в отличие от АТР здесь акцент делается на «безболезненном уходе» из региона и на временном характере военного присутствия.

На политику администрации Обамы сильно повлиял глобальный экономический кризис. Здесь есть три ключевых измерения. Во-первых, кризис усиливает тенденцию к переносу центра глобальной экономики в АТР и способствует подъему Китая. Во-вторых, он резко ослабляет возможности США по проведению активной внешней политики, заставляет свертывать операцию в Афганистане и налаживать прагматическое сотрудничество по ряду вопросов с КНР, Россией, Индией и другими государствами. В-третьих, либеральные круги в США уверены, что текущий экономический кризис подтолкнет Россию к сотрудничеству, и Москва, в свою очередь, выберет «верный путь развития страны» в XXI в.[6] Именно в этом контексте американские либералы воспринимали политику модернизации, на которую у нас особенно активно делался акцент в период президентства Д.А. Медведева.

Если мы обратимся к восприятию России администрацией Обамы, то обнаружим, что значимость РФ и всех окружающих ее европейскую часть стран для США существенно снизилась. Администрация Обамы, во многом, мотивирует необходимость установления дружественных отношений с Москвой именно желанием не тратить больше ресурсы на этом направлении. Этой частью американской политической элиты Россия больше не воспринимается как угроза, с помощью Москвы, как считается, можно решить ряд проблем в мире, но она больше не является, как прежде, ключевым пунктом мировой политики. Один из опрошенных сотрудниками ИМИ МГИМО американских экспертов назвал такое отношение «дружественным, но не очень заинтересованным».

Анализ нового доклада Национального совета по разведке (НСР) США "Глобальные тенденции к 2030 г.: альтернативные миры" (2012)[7] еще больше демонстрирует специфику восприятия перспектив развития России американским истеблишментом. В целом, Россия предстает в докладе как региональная держава, которая по причине сырьевой экономики, плохой демографической ситуации и проблем с интеграцией мигрантов (2 место в мире по числу мигрантов после США) обречена на застой и ослабление своих позиций относительно других региональных держав. Если Китай и Индия будут наращивать, по мнению авторов доклада, свой потенциал великих держав, то доля России по всем показателям будет «стагнировать» на протяжении следующих двух десятилетий (правда, и резкого падения не предвидится, в основном в силу того, что основа мощи России – запасы природных ресурсов). «Роль России в мире на протяжении двух последующих десятилетий будет сформирована увеличением вызовов со стороны как внутренних, так и глобальных факторов. Экономика России – ее ахиллесова пята. Ее бюджет чрезвычайно зависим от энергетических доходов; усилия по модернизации экономики не привели к серьезному прогрессу; старение ее населения будет ограничителем экономического роста»[8].

Особенно важна, по мнению НСР, демографическая составляющая российской ситуации. «…Наибольший демографический вызов России может заключаться в том, чтобы интегрировать ее быстро растущее мусульманское население на фоне уменьшения числа этнических русских. Сейчас в России около 20 млн. мусульман, около 14 % населения. К 2030 г. их доля должна, по прогнозам, увеличиться, составив до 19 % населения. Изменение этнического состава населения России уже является источником роста социального напряжения»[9]. «В России высокий уровень смертности среди молодых людей означает, что вместо старения они умирают, преимущественно, в относительно молодом возрасте»[10].  Лишь один из сценариев, который предусматривает позитивные глобальные изменения по всему миру, более или менее благоприятен и для РФ, которая сможет в этом случае превратиться в «мост» для межкультурного и межцивилизационного диалога. Все прочие сценарии подразумевают разную степень застоя в России.

В целом, доклад интересен даже не тем, чтó в нем говорится о России, а тем, сколь малое место он отводит РФ по сравнению с предыдущими докладами НСР. Россия везде упоминается мимоходом, в случайных контекстах, а подробный анализ ситуации в нашей стране проводится лишь на одной странице! Постсоветскому пространству в докладе отведено еще меньше места, оно практически не упоминается. Нельзя исключать, что здесь сказалось значительное сокращение специалистов со знанием русского языка в государственных структурах США. Однако – это тоже симптом.

4. Общие интересы России и США – как они видятся администрации Обамы

Общие интересы, которые, по мнению администрации Обамы, она разделяет с Кремлем[11], были сформулированы еще в период, когда задумывалась политика «перезагрузки», и включают в себя следующие элементы.

Развитие мирных ядерных технологий. Эта тема связана с нарастающим стремлением США расширять использование «мирного атома» в целях обеспечения страны энергетическими ресурсами. В данной ситуации Россия необходима США в качестве партнера, так как около 10 % электричества в США производится из урана, извлеченного из советских и российских ядерных вооружений. Поэтому США видят эффективным и экономически перспективным сотрудничество с Россией в этой сфере. В структуре аргументации американских политиков препятствием к такого рода сотрудничеству являются конфликт России и Грузии (к настоящему времени уже более вялотекущий, чем реальный) и продажа российского оружия Китаю, Венесуэле и Сирии.

Другой проблемой, связанной с увеличением использования ядерной энергии в США, является опасение, что в случае интеграции российского ядерного потенциала в американский рынок, будет поставлен под удар потенциал США по производству ядерной энергии. Для предотвращения этой опасности, по оценкам ряда экспертов, необходимо закрыть американский рынок для низко обогащенного урана из России после 2013 г. (после прекращения действия договоров о торговле ураном).

Иранская ядерная программа. Данная тема также рассматривается США как поле взаимодействия с Россией. Основывается она на предположении о том, что Иран обладает достаточными запасами нефти и газа для производства электричества, поэтому ему не нужны ядерные технологии для производства энергии[12].

Освоение Арктики является как темой для сотрудничества, так и для потенциального конфликта, так как, по мнению ряда американских экспертов, Россия претендует на «слишком обширные арктические территории».

Урегулирование отношений с Северной Кореей, в частности, путем  возвращения Пхеньяна в режим Договора о нераспространении ядерного оружия за счет задействования соответствующего многостороннего механизма, в котором участвует и Россия. Однако последнее развитие событий вокруг Северной Кореи не внушает особого оптимизма. Подписание США и Южной Кореей плана совместных действий в случае «провокации» со стороны КНДР и ответная реакция на этот шаг со стороны Пхеньяна, приведшего в полную боевую готовность все свои ракетно-артиллерийские части, создают условия для дальнейшей эскалации напряженности на полуострове, вплоть до возникновения прямой военной конфронтации.

Обоюдное сокращение ядерных вооружений. Эта идея основывается также на представлении о том, что Россия и США, как крупнейшие ядерные державы, наделены особой ответственностью по созданию международной системы нераспространения. Однако, как отмечает известный консервативный политолог К. Пейн (Keith B. Payne), нужно учитывать тот факт, что полное сокращение ядерного вооружения приведет к фундаментальной трансформации мирового порядка[13].

Контроль за ядерными материалами в мире. Эта тема представляет исключительное значение для США на постсоветском пространстве с момента распада СССР. Поэтому велик интерес к восстановлению режима программы совместного сокращения угрозы (Нанна–Лугара) на новой основе, где Россия будет уже не реципиентом американской помощи в ликвидации излишков советских оборонных программ, но равноправным партнером, в том числе и в  аналогичных проектах в других странах мира.

Создание международной системы нераспространения также вписывается в рамки решения по сотрудничеству в области энергоэффективности и договора России и США по торговле высокообогащенным ураном, действующего до 2013 г.

Борьба с экстремизмом в Пакистане и Афганистане («АфПаке») также рассматривается как общая проблема. Сотрудничество с Россией необходимо Вашингтону как в плане прямой помощи афганскому правительству, так и в контексте обеспечения транзита в Афганистан и из Афганистана по «северному маршруту».  Эта тема станет особенно чувствительной по мере вывода войск МССБ из Афганистана (окончание вывода планируется на 2014 г., но и после этого в стране может остаться ограниченный контингент войск США).

Мирный процесс на Ближнем Востоке. Россия как один из игроков в регионе воспринимается правительством Б. Обамы в качестве участника диалога. Однако «сирийская проблема» превратила Россию, скорее, в противника Запада в данном регионе, чем в возможного партнера.

5. Конфликтные интересы России и США в восприятии администрации Обамы

Причинами наличия этих противоречий и потенциальных конфликтов являются, по мнению американских экспертов, следующие факторы:

1. Россия сформулировала концепцию «сферы своих привилегированных интересов»[14] на постсоветском пространстве, что противоречит интересам США. 
2. Москва стремится вернуться к системе геополитического раздела «зон влияния» между крупными державами по образцу  XIX века, что не соответствует, по мнению Вашингтона, «реалиям современного мира»[15].
3. Стратегия безопасности России основана на ядерном оружии,  что может помешать реализации планов США[16].
4. Разведывательная деятельность России по-прежнему направлена против США, в чем убеждены американские военные и представители спецслужб.

 Более детальный анализ конфликтных интересов дает следующий их список.

         1. Россия исторически претендует на значительные территории в Арктике, которыми интересуются и США. Можно предположить, что по мере дальнейшего освоения региона и роста цен на энергоносители в мире острота этой проблемы будет только усиливаться.

         2. Военное сотрудничество России с Венесуэлой, Китаем, Сирией и государствами на постсоветском пространстве  свидетельствует о намерении России заявить об «альтернативном мировом порядке». Этот подход Москвы в западной литературе иногда называют «ревизионизмом». В качестве образцов «ревизионистской организации» часто рассматриваются ШОС как организация, включающая две великие державы, Россию и КНР, а также БРИКС как организация пяти региональных держав. Однако, по оценкам американского экспертно-политического сообщества, не стоит опасаться усиления России в Восточной Азии, в том числе и потому, что Китай считает Россию своим соперником[17]. Кроме того, отмечается, что сотрудничество в организациях типа ШОС и БРИКС не носит «стратегического характера» и не имеет конкретного измерения.

3. Отношения России и Европы, в частности, использование Россией энергетических ресурсов как политического оружия[18]. Использование энергетики в качестве инструмента политического давления было оценено западными партнерами России как «агрессивное поведение». В качестве «проблемы» американские эксперты рассматривают «стремление России» контролировать доступ стран Центральной Азии к мировой экономике и энергетическим рынкам, что ставит под угрозу энергетическую безопасность Европы. Разрыв взаимной зависимости России (как поставщика энергоресурсов) и Европы (как поставщика инвестиций) будет иметь негативный эффект для обеих сторон, однако для России негативный эффект будет отсрочен во времени, а для Европы кризис наступит незамедлительно[19]. Ряд восточноевропейских стран, особенно зависимых от поставок российского газа, активно апеллирует к США и НАТО, требуя обеспечить свою «энергетическую безопасность». При этом основным противником им видится Москва. Вашингтон не может не учитывать в своей политике относительно России интересы мощного восточноевропейского лобби.

4. «Агрессивная политика» России в отношении «сферы привилегированных интересов» в Восточной Европе (постсоветского пространства)[20]. Особую роль здесь всегда играл конфликт России и Грузии, поскольку политика Москвы в отношении Грузии «мешает реализации интересов США»[21]. В этой связи следует отметить, что Саакашвили имел тесные связи, прежде всего, с республиканцами и создавал своей политической несдержанностью серьезные проблемы для российско-американских отношений. Поэтому приход к власти после парламентских выборов в Грузии нового правительства во главе с Б. Иванишвили может рассматриваться, с точки зрения либеральных американских демократов, как положительный фактор (тем не менее, в США находит определенный отклик, особенно среди консервативных кругов, и пропаганда сторонников Саакашвили, педалирующих тему наличия излишнего «пророссийского крена» в работе нового правительства).

В качестве элементов разногласий фигурирует и политика России в отношении Украины, Белоруссии и других постсоветских государств.  Имеющиеся противоречия только усилились вследствие весьма неуместного заявления бывшего госсекретаря Х. Клинтон в декабре 2012 г. о том, что США, дескать, известно об оказании Москвой «давления на постсоветские страны», и что Вашингтон будет препятствовать всем попыткам Москвы установить свое влияние в «ближнем зарубежье» «под предлогом евразийской экономической интеграции»[22]. В этом заявлении можно отчетливо заметить оппозицию со стороны Вашингтона евразийской интеграции как одной из основных целей, декларированных в ходе предвыборной президентской кампании В.В. Путина. Правда,  здесь следует отметить один принципиальный момент. Опрошенные сотрудниками ИМИ МГИМО американские эксперты считают, что указанное выше заявление Х. Клинтон относилось только к Украине, и было неправильно воспринято в российской прессе как имеющее отношение ко всем постсоветским странам, вовлеченным в процесс постсоветской интеграции. В этой связи необходимо также учитывать, что, по преобладающим оценкам, новый госсекретарь Дж. Керри занимает более благожелательную позицию по отношению к России, чем  Х. Клинтон.

Тем не менее, разногласия по вопросам постсоветского пространства между РФ и США будут, вероятно, играть весьма существенную роль в будущем.

Представители администрации Обамы и ключевые американские внешнеполитические эксперты высказывали следующие аргументы по поводу своего недовольства политикой Москвы. Россия провозгласила свое право «вторгаться» на территории других государств для защиты прав своих граждан[23]. Россия обладает фактическим «сюзеренитетом» на постсоветском пространстве (в силу того, что во всех этих странах имеются меньшинства этнических русских или российских граждан). Существует военное доминирование России на постсоветском пространстве[24]. Россия противодействует интеграции бывших советских республик в западные институты и стремится поддерживать свое присутствие в «замороженных» конфликтах[25]. Россия до сих пор «пытается справиться с постимперским синдромом»[26].

          5. Россия поддерживает санкции против Ирана лишь частично. Эта тема является одной из конфликтных во взаимоотношениях России и США. Американские эксперты выделяют несколько причин такого положения дел.

Россия стремится получить дивиденды от иранской политики[27]. У России своя повестка дня на Ближнем Востоке. Иран влияет на мусульманскую периферию России[28]. Россия имеет миллиардные интересы в Иране[29]. Россия помогает Ирану в разработке ядерных технологий[30].

Ключевым моментом в данной интерпретации является представление о том, что Россия стремится сформировать собственную политику на Ближнем Востоке и использует Иран в качестве плацдарма для реализации своих интересов в регионе. Радикальным решением в данном случае является попытка противодействия со стороны США сотрудничеству Ирана и России, однако с учетом того, что Вашингтон имеет ограниченные возможности по прямому давлению на Россию, этот сценарий является периферийным. В качестве более реальных сценариев рядом американских экспертов рассматриваются косвенные дипломатические шаги:

- Дать России возможность играть лидирующую роль в давлении на Иран.

- Признать мировое лидерство России в ядерной энергетике.

- Частично отказаться от размещения ПРО в Восточной Европе[31].

Таким образом, сценарии, призванные побудить Россию поддержать санкции против Ирана и тем самым выступить в вопросе взаимоотношений с этой страной на стороне США, носят преимущественно дипломатический характер. США стремятся акцентировать внимание на том, что вопрос по Ирану входит в сферу общих интересов обеих стран и, тем самым, пытаются приобщить Россию к собственному сценарию развития ситуации.

В целом, проведенный выше анализ общих и противоречащих другу интересов Москвы и Вашингтона, с точки зрения администрации Б. Обамы, показывает необходимость для России последовательно продвигать собственные приоритеты и активно вести диалог с американцами, добиваясь наиболее выгодных для себя компромиссов.

При этом важно учитывать, что Вашингтон в лице демократической администрации Обамы в принципе не заинтересован в ухудшении отношений с Москвой. Какие-то шаги в этом плане делаются, в том числе, а, может быть, и главным образом, в качестве уступки республиканцам в Конгрессе. В этом контексте сложности в российско-американских отношениях в последние месяцы, с точки зрения демократической администрации, не носят фундаментального характера и не ведут к пересмотру общей стратегии Вашингтона по отношению к России, являющейся неотъемлемой частью всей структуры внешнеполитического курса президента Обамы.

Часть 3.

Практические аспекты российско-американских отношений

6. Российско-американские отношения: ключевые проблемы безопасности в Европе и мире

Ключевой интерес нашего государства в области безопасности в отношениях с США сформулирован в новой Концепции внешней политики РФ: «Россия последовательно выступает за конструктивное сотрудничество с США в сфере контроля над вооружениями, в том числе с учетом неразрывной взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными средствами, императивности придания процессу ядерного разоружения многостороннего характера, исходит из того, что переговоры о дальнейших сокращениях стратегических наступательных вооружений возможны только с учетом всех без исключения факторов, влияющих на глобальную стратегическую стабильность».[32]

В отношении взаимодействия Москвы с США и их евро-атлантическими союзниками в Концепции внешней политики четко отмечается: «Приоритетный характер имеет развитие отношений с государствами Евро-Атлантического региона, с которыми Россию связывают, помимо географии, экономики и истории, глубокие общецивилизационные корни. С учетом растущей востребованности коллективных усилий государств перед лицом транснациональных вызовов и угроз Россия выступает за достижение единства региона без разделительных линий, через обеспечение подлинно партнерского взаимодействия России, Европейского союза и США».[33] Как указанные принципы можно приложить к конкретной ситуации взаимодействия Москвы и  Вашингтона в лице администрации Б. Обамы?

В контексте безопасности в Европе –  США считают, что евроатлантизм  доказал свою  жизнеспособность, в том числе и как  фактор обеспечения европейской безопасности с опорой на инфраструктуру НАТО. В целом ситуация в Европе, даже при отсутствии многих важных договоренностей и фактический слом системы регионального контроля над вооружениями,  не  внушает Вашингтону беспокойства.

Главный вопрос европейского «досье» - развитие региональной системы противоракетной обороны НАТО. В середине марта с.г. глава Пентагона Чак Хейгел объявил о реструктуризации американской программы противоракетной обороны, предполагающей отказ от четвертого, ключевого этапа реализации планов развертывания ЕвроПРО. США больше не планируют размещать к 2020 году модернизированные ракеты-перехватчики SM-3 Block 2B в Польше, а намерены сосредоточиться на защите своей территории в связи с «растущей угрозой ракетного нападения со стороны Ирана и особенно Северной Кореи».[34] В этих целях количество стратегических перехватчиков GBI на Аляске будет увеличено к 2017 году почти в 1,5 раза – с 30 до 44 единиц. Также предусматривается разместить в Японии еще один радар для наведения американских противоракет на цели. Кроме того, в Тихом океане уже находятся 16 из 26 кораблей ВМС США, оснащенных системами Aegis с ракетами-перехватчиками SM-3 Block 1A, а в Южной Корее и Японии развернуты несколько батарей тактических противоракет Patriot-3.[35] Этих средств, как считается, вполне достаточно для защиты от ракет малой и средней дальности, которые имеются у Пхеньяна, и перехвата нескольких ракет большой дальности, которые могут появиться у КНДР в ближайшие годы.

Возвращаясь к ЕвроПРО,  отметим, что в связи с отказом США от реализации четвертой фазы этой программы, которая изначально вызывала главные возражения Москвы, ряд российских экспертов посчитали, что появляется свет в конце туннеля для разблокирования двустороннего диалога по проблемам разоружения. Так, директор Института США и Канады, академик РАН С.М. Рогов завершил свою статью в «Независимой газете», озаглавленную весьма симптоматично: «Барак Обама проявил гибкость по ПРО»,  следующим пассажем: «Таким образом, открылось новое окно возможностей. Пора начинать серьезные переговоры между Москвой и Вашингтоном. Хочется надеяться, что нам удастся прийти к компромиссным договоренностям, учитывающим интересы безопасности обеих сторон и укрепляющим стратегическую стабильность».[36] А старший вице-президент ПИР-центра генерал-лейтенант запаса Е. Бужинский выразил следующее мнение: «Мы все время говорили, что нас беспокоит четвертая фаза (и частично третья)  ЕвроПРО. Теперь США отказываются от нее. Обама посылает Путину явный сигнал: американцы услышали наши озабоченности».[37]

Однако, заместитель министра иностранных дел РФ С.М. Рябков проявил заметно меньший оптимизм. Как он подчеркнул, «никакой связи между возражениями РФ против развертывания американской ПРО в Европе и тем, что было объявлено министром обороны США, я не усматриваю. Это не уступка России, и нами она так не воспринимается. Все аспекты стратегической неопределенности, связанные с созданием системы ПРО США и НАТО, остаются. Соответственно, в силе остаются и наши возражения». Далее дипломат пояснил, что «планы по развертыванию дополнительного количества тяжелых ракет-перехватчиков системы GBI на Аляске и в Калифорнии – это не символический жест. Речь идет о существенном наращивании способностей США в сфере ПРО». По его словам, России еще предстоит оценить последствия этого решения с точки зрения интересов ее собственной безопасности. «Никакой эйфории по поводу того, что объявлено министром обороны США, мы не испытываем. И оснований для того, чтобы корректировать нашу позицию, не видим. Будем продолжать диалог и вести дело к заключению юридически обязывающих договоренностей о ненаправленности всех элементов системы ПРО США против российских стратегических ядерных сил».[38]

В самом конце марта с.г. Москву посетил заместитель генерального секретаря НАТО Александр Вершбоу, имевший контакты в Администрации Президента РФ, в МИДе и Минобороны России, а также с представителями российского экспертного сообщества. Судя по сообщениям информационных агентств, речь на беседах шла о новых предложениях Североатлантического союза по сотрудничеству в области ПРО, большей транспарентности по отношению к ядерному оружию и о дальнейшем его сокращении. Представитель Альянса утверждал, что после отказа США от четвертого этапа развертывания ПРО «становится очевидно, что эта система не представляет собой угрозы российскому стратегическому арсеналу ни сегодня, ни в будущем».[39] Если последние шаги США и НАТО действительно свидетельствуют о готовности Вашингтона и Брюсселя к диалогу с Москвой, то это – хороший знак. Но, как учит опыт, не будем забегать вперед и спешить с оценками, тем более, что внятного ответа на известные российские озабоченности пока все же не последовало.

Тем не менее, нельзя отрицать, что определенное взаимодействие между Россией и США в области контроля над вооружениями в последние 20 лет наладилось.

Решение этой проблемы состоит из нескольких тесно взаимосвязанных между собой блоков вопросов. Первый из них — стратегические ядерные силы (СЯС), ПРО и проблема предотвращения вывода оружия в космос. Примечательно, что Б. Обама, по сути дела, перехватил наш традиционный с советских времен лозунг «безъядерного мира» и всеобщего и полного разоружения под строгим международным контролем. Если не развернуть активной контрпропагандистской работы, то может возникнуть впечатление, что США, сохраняя ядерный потенциал, выступают за мир без ядерной угрозы в будущем, а Россия является сторонником гонки ядерных вооружений. Поэтому наши сомнения в целесообразности обсуждения недавнего американского предложения о снижении уровня развернутых стратегических ядерных боезарядов до 1000-1100 единиц с нынешних разрешенных по Договору СНВ 1550 вызвали определенное разочарование, причем не только в Вашингтоне, но и в других столицах. Логика российской стороны повторена уже не раз - мы подошли к определенному барьеру в снижении уровня ядерных потенциалов, ниже которого  на данном этапе опускаться не можем, пока не будет решен целый комплекс вопросов обеспечения  стратегической стабильности в мире в целом - от ПРО до невывода оружия в космос, от ограничения новых высокоточных обычных стратегических вооружений до урегулирования темы региональных балансов силы и  парирования новых вызовов безопасности, в частности, в контексте распространения ядерного оружия и других видов ОМУ.

Тем не менее, в  плане компромиссной развязки вполне возможно, как это было сделано в 1987 г., выделить из такого «пакета» условий одну тему – например, проблему  предотвращения размещения оружия в космосе, и начать по ней диалог. 

Для Обамы идея разоружения имеет  принципиальное значение как инструмент закрепления его роли в американской истории. Тем более, что нынешний потенциал стратегических ядерных сил действительно явно избыточен – причем, у обеих сторон.

Второй блок проблем – нестратегическое ядерное оружие. Российские военные эксперты совершенно правильно заявляют, что условием  для начала разговора является вывод всего американского тактического ядерного потенциала на национальную территорию, как это в начале 90-х годов прошлого века сделала Россия. Однако, судя по всему, США к этому пока не готовы – американцы заявляют, что даже малое количество  этих средств – около 200 устаревших атомных бомб «В-61», разработанных еще в 1963 г., и размещенных на шести авиабазах США в Европе, расположенных на территориях пяти стран-членов НАТО: Бельгии, Германии, Италии, Нидерландов и Турции – необходимо им для поддержания «расширенного ядерного сдерживания-устрашения».

Многие эксперты считают, что если какого-то прорыва невозможно добиться прямо сейчас, то, по аналогии с разоруженческим процессом прошлого, необходимо начать обмен данными либо осуществить какие-то согласованные меры транспарентности и доверия, или, как раньше говорили, начать «переговоры о переговорах», в частности, о том формате, в каком эта проблема  может и должна решаться в будущем. Здесь будет много «подводных камней», к примеру, при решении  проблемы контроля. При этом очевидно, что все это можно  преодолеть только в непосредственной взаимосвязи с решением проблемы ограничения и контроля над обычными вооружениями в Европе – поскольку все носители тактического ядерного оружия, как правило,  имеют двойное назначение.

Главное, чтобы в процессе контроля над вооружениями не было длительной  паузы – это не отвечало бы ни нашим, ни американским интересам.

7. Влияние проблем Афганистана и Центральной Азии на российско-американские отношения

Интересы России в отношении США и других стран НАТО на афганско-центральноазиатском направлении четко сформулированы в новой Концепции внешней политики РФ: «Россия исходит из стратегической общности целей со всеми государствами Евро-Атлантического региона, в том числе со странами - членами НАТО, по поддержанию мира и стабильности, противодействию общим угрозам безопасности - международному терроризму …, незаконному обороту наркотиков, …»[40]. В Концепции также отмечается, что Москва «… рассматривает в качестве важнейшей национальной и внешнеполитической задачи борьбу с международным терроризмом, выступает за системное и комплексное использование политико-правовых, информационно-пропагандистских, социально-экономических и специальных мер с упором на превентивную составляющую такого противодействия на основе глобальных и региональных антитеррористических конвенций».[41] Однако в налаживании такого сотрудничества есть ряд проблем, которые будут проанализированы ниже.

Помимо нашей позиции  по Ирану и частично по Сирии  США в гораздо большей степени беспокоит «евразийский вектор» российской внешней политики, который в основном определился и имеет долговременный характер. Сверхзадача Вашингтона на этом направлении заключается в том, чтобы не допустить возникновения нового образования в виде союза тесно интегрированных государств, в известной степени напоминающего СССР, закрепить суверенитет стран Центральной Азии и обеспечить их невключение в геостратегическое пространство, находящееся под влиянием Москвы.

Одновременно эта проблематика является важной внутриполитической темой в плане предвыборных обещаний Барака Обамы. Перед первым президентским сроком Обама выстроил внешнеполитическую часть своей предвыборной программы на критике действий Дж. Буша-мл. в Ираке. Он вполне справедливо утверждал, что перенос «основного театра» борьбы с международным терроризмом из Афганистана в Ирак был большой ошибкой, так как привел к бессмысленной растрате сил США и к распаду международной коалиции. Более того, первоначально разгромленные и ошеломленные мощью международной коалиции талибы достаточно быстро опомнились и уже сейчас, фактически, являются самой мощной силой в Афганистане, что представляет серьезную проблему для США на период после 2014 года.

Поскольку Обама полностью сосредоточился на Афганистане, ему ко времени выборов надо было показать, что там достигнуты серьезные успехи. Определенные результаты действительно были получены. Главным из них было убийство лидера «Аль-Каиды» Бен Ладена, долго скрывавшегося под прикрытием определенных военных кругов в Пакистане. Но ликвидация отдельных лидеров международных террористов принципиальным образом  не изменила ситуацию в Афганистане.

Поэтому программа вывода американских войск из этой страны к  2014  году, по сути, была одним из главных предвыборных внешнеполитических лозунгов Обамы в новом электоральном цикле: «Проблему решили, мы уходим». Интересно, что республиканцы в целом «проглотили» этот тезис демократов. В ходе предвыборной кампании они не утверждали, что политика Обамы в Афганистане зашла в определенный тупик. Республиканцы всего лишь говорили о том, что Обама слишком мягкий, и что с терроризмом и исламским экстремизмом надо  обходиться жестче, но вместе с тем часто признавали его заслуги в борьбе с террористической угрозой. Вся критика республиканцев (за исключением, пожалуй что, убийства посла США в Ливии и невнятных объяснений по этому поводу Х. Клинтон) сосредоточилась на экономической политике Обамы. Таким образом, можно констатировать, что линия Обамы в Афганистане в основном достигла своих целей (по крайней мере, предвыборных), получив поддержку основной части американского политического истеблишмента.

 Однако по окончании выборов Обаме пришлось вернуться к афганским реалиям, которые существенно отличаются от того, что хотели бы видеть в Вашингтоне. На берегах Потомака прекрасно понимают, что нынешний режим в Афганистане чрезвычайно непрочен и после вывода из страны МССБ может быстро развалиться.  В результате, дабы не допустить подобного сценария, который бы живо напомнил о печальном для США вьетнамском опыте, там принято решение оставить в Афганистане после 2014 года «ограниченный» воинский контингент, размещенный на ряде военных баз.

Обаме необходимо продолжать удерживать ситуацию в этой стране под своим относительным контролем, чтобы  создать задел во времени, необходимый для поиска мирных путей разрешения конфликта, преимущественно самими афганцами. Именно на это будет направлена политика США внутри и вовне региона в ближайший период. Более того, Обама обречен на этот стратегический выбор, поскольку иначе его имя будет связано с крупным внешнеполитическим фиаско США, подобно тому, как имя Дж. Буша-младшего связано с войной в Ираке, а имя Линдона Джонсона – с войной во Вьетнаме (характерно, что война во Вьетнаме заслонила его либеральную программу построения «великого общества»).

Для России особенно важно внешнеполитическое измерение всех этих процессов. Причем оно выходит за пределы собственно Центральной Азии и затрагивает весь стратегический комплекс взаимных интересов России и Соединенных Штатов. Можно предположить, что США, оставаясь вовлеченными в афганскую ситуацию, будут иметь все меньше ресурсов для воздействия на нее. Соответственно, они будут стремиться теснее взаимодействовать со всеми ключевыми внешними и внутренними игроками в Центральной Азии, пытаясь заручиться их поддержкой в решении афганских проблем. Логика в этом есть, так как «черная дыра» в центре Евразии никому не нужна: она нанесет России, Китаю, Индии и даже Европе намного больше вреда, чем самим США. Поэтому у России, с учетом роста угроз на юге постсоветского пространства[42], есть хорошая возможность наладить в этом вопросе взаимодействие с американцами в интересах всех и, прежде всего, в своих собственных национальных интересах. «Ульяновский транзит» и сотрудничество в борьбе с афганской наркоугрозой являются на сегодня одними из основных направлений взаимодействия. Однако администрация Обамы, как можно прогнозировать, будет заинтересована в расширении подобного сотрудничества и, возможно, именно для этого предложит Москве продолжить реализацию отдельных элементов политики «перезагрузки», несмотря на относительное напряжение в российско-американских отношениях, складывающееся в последние месяцы.

Объективно определенное (желательно, ограниченное во времени) присутствие США в Центральной Азии на данном этапе, как полагают многие эксперты, не противоречит - в общем плане - нашим геополитическим интересам. Речь идет не только о том, чтобы сдерживать Талибан на границах с центральноазиатским регионом, но и о том, чтобы поддерживать стабильность, а также мир и согласие между центральноазиатскими государствами, которые, к сожалению,  так и не научились за два десятилетия самостоятельного существования ладить друг с другом. (Противоречия, как известно, существуют между Таджикистаном и Узбекистаном, Узбекистаном и Казахстаном, Киргизией и Узбекистаном, Туркменией и Узбекистаном). Немаловажным фактором является и то, что дозированное присутствие Запада в странах ЦА может в определенной мере сдерживать расширяющееся китайское присутствие в этом регионе, которое при известных негативных обстоятельствах может подрывать наши позиции здесь, складывавшиеся веками. Наши центральноазиатские партнеры  также обращают на это внимание.

8. Российские и американские подходы к проблемам безопасности в АТР и на Ближнем Востоке

Как отмечается в новой Концепции внешней политики России, в настоящее время: «Происходит рассредоточение мирового потенциала силы и развития, его смещение на Восток, в первую очередь в Азиатско-Тихоокеанский регион. Выход на авансцену мировой политики и экономики новых игроков на фоне стремления западных государств сохранить свои привычные позиции сопряжен с усилением глобальной конкуренции, что проявляется в нарастании нестабильности в международных отношениях». В этой сложной и неопределенной ситуации концепция указывает на необходимость развертывания «широкого и недискриминационного международного сотрудничества, содействие становлению гибких внеблоковых сетевых альянсов, активное участие в них России». «На смену блоковым подходам к решению международных проблем приходит сетевая дипломатия, опирающаяся на гибкие формы участия в многосторонних структурах в целях эффективного поиска решений общих задач»[43]. Очевидно, что это сетевое, недискриминационное и многостороннее сотрудничество должно касаться и США.

Азиатско-Тихоокеанское направление является для США в настоящее время одним из основных приоритетов их внешней и внешнеэкономической  политики, залогом обеспечения американского лидерства в XXI веке. Одновременно «поворот к АТР» ставит перед Вашингтоном и массу привходящих проблем, поскольку сегодня это  регион  с серьезными «островами» нестабильности. С учетом того, что пока роль России в азиатско-тихоокеанском векторе политики США не определена, здесь возможен поиск каких-то направлений взаимодействия (разумеется, не в ущерб нашему стратегическому партнерству с КНР).

Внутренняя убежденность США в мессианской роли в современном мире, своей всегдашней правоте в вопросах продвижения демократии, обеспечения соблюдения прав человека и т.д. сыграла с ними злую шутку в Сирии и на Ближнем Востоке в целом.  «Арабская весна» и последовавший за ней хаос в сердце арабского мира явились, по признанию многих экспертов, полной неожиданностью для США[44]. Обращает на себя внимание, что, придя к власти в 2008 году, Б. Обама четко не сформулировал принципов своей  ближневосточной политики, хотя это - традиционно весьма  чувствительное и важное направление приложения усилий американской дипломатии.

Россия не разделяет принятые в американском политическом истеблишменте тезисы о возможности построения демократического процветающего государства в Сирии при категорическом условии ухода с политической арены нынешнего президента Б. Асада, хотя мы неоднократно заявляли, что не выступаем адвокатами сирийского режима. Упрощенный взгляд на нынешнюю ситуацию в Сирии – крайне опасное заблуждение. Сирия для нас –  та площадка, где мы демонстрируем неприятие нарушения норм международного права и отстаиваем позицию невмешательства извне в дела  суверенного государства. Позиция России по Сирии заключается в том, что Москва ясно видит ошибки, конъюнктурность и идеологическую непоследовательность в действиях США, и пытается на них реагировать. Трагическая развязка ситуации в Сирии приведет к запуску неконтролируемых процессов и в других государствах Ближнего Востока, осуществлению своего рода региональной «теории домино». Кроме того, у США появится «ближневосточный синдром», как некогда  сформировался «вьетнамский». План Запада  в Сирии явно терпит провал, поскольку значительное число сирийцев категорически отвергает иностранное вмешательство во внутренние дела своего государства, прекрасно понимая, что с падением нынешнего режима страну ждет отнюдь не демократия, а многолетняя нестабильность с перспективой последующей исламизации общества и государства. Соответственно, сирийский трек для нас - это поле для принципиального разговора с США, предполагающего совместный поиск возможных компромиссных развязок, содействие установлению внутрисирийского диалога. Однако заявление Дж. Керри о намерении США поставлять сирийским «повстанцам» бронетехнику объективно отдаляет такую перспективу.  

В целом же явно назревает необходимость выработки планов многосторонних действий (с активным участием России и США) на Ближнем Востоке. В пользу этого говорит и то, что в самих США сегодня многие (но пока не в коридорах власти) задаются вопросом, кому Вашингтон оказывает помощь в Сирии, и к каким последствиям это может привести. Совпадение  позиций по Сирии у России и США в том, что ни Москва, ни Вашингтон не хотят, чтобы «Аль-Каида» или иные радикальные исламистские образования использовали ситуацию для решающего усиления собственных позиций в стране, как это произошло в Египте и Ливии. Для Б. Обамы  вполне возможны прорывные действия на Ближнем Востоке, если он сможет дистанцироваться от давления европейцев, многие из которых пребывают в состоянии зашоренности «моральными императивами». В разрезе израильско-палестинского трека важно то, что Обаме уже не нужна поддержка ни со стороны Израиля, ни со стороны еврейского электората внутри страны, тем более, что  его личные отношения с Б. Нетаньяху, как считается, не сложились, а проблема Палестины,  даже после ее признания в качестве государства в ООН, не имеет однозначного решения.

9. Вопросы экономического сотрудничества России и США

Ряд политологов, особенно западных, полагает, что президентство Б. Обамы для России  означает  наступление своего рода «золотого века» российско-американских отношений, делает возможным их стабилизацию, закрепление позитивных тенденций, предотвращение скатывания к чрезмерной конфронтации.

«Команда» Б. Обамы состоит из экспертов довольно высокого уровня, которые настроены в отношении России, в целом, достаточно  реалистично и даже  благожелательно. Это дает Москве, возможно, уникальный шанс, поскольку мы можем получить  для себя  немало выгод, например, в плане сотрудничества в области инновационной политики и информационных технологий с учетом того, что  США  - в силу особенности их экономики и деловой практики –  являются признанным лидером в сферах инновационного развития и модернизации. К сожалению, пока нам не удается воспользоваться этой возможностью.

Как отмечается в новой Концепции внешней политики России, главные внешнеполитические усилия нашей страны должны быть сосредоточены на достижении цели создания «благоприятных внешних условий для устойчивого и динамичного роста экономики России, ее технологической модернизации и перевода на инновационный путь развития, повышения уровня и качества жизни населения…»  Взаимодействие РФ и США в экономической плоскости, несмотря на имеющиеся политические разногласия (которые, как известно, не мешали советско-американскому экономическому взаимодействию даже в годы «холодной войны»), может быть одним из инструментов реализации этой цели.[45] В  Концепции на этот счет сказано следующее: «Российская Федерация выстраивает отношения с США с учетом значительного потенциала развития взаимовыгодного торгово-инвестиционного, научно-технического и иного сотрудничества, а также особой ответственности обоих государств за глобальную стратегическую стабильность и состояние международной безопасности в целом. Долгосрочный приоритет российской политики - подведение под диалог с США солидного экономического фундамента, уплотнение связей во всех сферах, качественное наращивание равноправного, недискриминационного торгово-экономического сотрудничества на постоянной основе, совместная выработка культуры управления разногласиями на основе прагматизма и соблюдения баланса интересов, что позволит придать отношениям между двумя странами большую стабильность и предсказуемость, укрепить двустороннее взаимодействие на основе принципов равноправия, невмешательства во внутренние дела и уважения взаимных интересов». [46]

В целом, уровень взаимодействия между Россией и США в сфере экономики не соответствует их возможностям. США, как было отмечено выше, – мировой лидер инновационного развития, и будет продолжать им оставаться в обозримой перспективе, поскольку экономика этого государства, несмотря на наличие серьезных проблем структурного характера, традиционно ориентирована на восприятие всего лучшего, что есть в мире в области научно-технологического прогресса, инноваций, современных методик менеджмента.

Одновременно очевидно, что американская экономика с трудом выходит из  общемирового кризиса. Пока неясно, как администрация Обамы ответит на новые вызовы, как будет  сформулирована  послекризисная политика, какой вклад внесут США в построение новой глобальной экономической модели. Ясно и то, что от состояния экономики США во многом будет зависеть, как будет выстраиваться внешняя и оборонная политика этого государства в предстоящий период. Нельзя исключать, что иначе будут финансироваться  оборонные программы (в том числе по ПРО и по созданию новых систем вооружений). Подавляющее большинство экспертов разделяет точку зрения о том, что пресловутая  экономическая «политика печатного станка» близка к своему исчерпанию.  Стоимость доллара, как считают многие известные экономисты,  чрезмерно завышена.

 Главным мотором и стабилизатором мировой экономики  выступает на сегодня Китай, от линии которого будет во многом зависеть будущее американского доллара и перспективы продолжения его доминирования в мире. Одновременно следует учитывать то обстоятельство, что степень зависимости китайской экономики от американской столь велика, что китайцы в обозримом будущем вряд ли используют тяжелую ситуацию в экономике США для того, чтобы ее подорвать, фактически, в ущерб собственным интересам.

От состояния здоровья американской экономики весьма существенно зависит и стабильность нашей финансово-экономической системы. Реагируя на отдельные политические противоречия и недальновидные, некорректные действия некоторых американских государственных институтов по отношению к России, нам в то же время не следовало бы забывать о собственных долговременных интересах, связанных с развитием взаимовыгодного сотрудничества с США, в том числе на экономическом поле. Подобно тому, как это уже давно – в течение нескольких десятилетий – делает Китай.   Второй срок президентства Обамы объективно открывает такую возможность, поскольку нынешний президент США - сторонник  позитивной модели отношений с Россией. Естественно, идя по этому пути, нам придется преодолевать сопротивление узкомыслящего сегмента американского истеблишмента, не вышедшего из состояния анабиоза «холодной войны» и продолжающего возводить преграды экономическому сотрудничеству двух стран. Подыгрывать указанному сегменту своей ответной излишней жесткостью – не в наших интересах: возможно, на это и рассчитаны некоторые политико-пропагандистские экзерсисы американских ястребов, свивших свои гнезда в Конгрессе и Сенате США. При этом политика с нашей стороны в духе хорошо известной методики сочетания «кнута и пряника» в принципе правильная. Другое дело, что она должна быть хорошо выверенной, без неуместного театрального драматизма.

Без партнерских отношений с США модернизация России едва ли будет в полной мере эффективной. К сожалению, приходится констатировать, что пока ни экономическое, ни научно-техническое сотрудничество не стали фундаментом российско-американских отношений, несмотря на наличие некоторых «проблесковых» моментов. Нам же сегодня нужна позитивная повестка дня на двустороннем уровне, которая могла бы стать  своего рода «подушкой безопасности», амортизирующей отдельные перепады в отношениях, связанные с конъюнктурными проблемами.

Во времена биполярного мира сотрудничество с США в научно-технической области не входило в число приоритетов политического руководства обеих стран, двусторонние отношения практически целиком фокусировались на проблемах предотвращения ядерной войны, сдерживания гонки вооружений. Вместе с тем, функционировали до двух десятков форумов, организационно никак не связанных друг с другом, на которых стороны регулярно обсуждали различные аспекты их экономических и технологических связей. В 1990-е годы организационная структура этих связей стала намного более централизованной: резко возросли их объем и номенклатура. Отметим, что за 1992-1998 годы Москва и Вашингтон заключили в два раза больше соглашений по сотрудничеству в космических исследованиях, чем в советское время: 23 соглашения против 11; а в области ядерной энергетики – 19 против 11. В 1993 году на смену советскому было заключено новое межправительственное Соглашение о научно-техническом сотрудничестве, которое затем дважды продлевалось – в 1999 и 2007 гг. В соответствии с Соглашением 1993 года была образована Российско-американская комиссия по экономическому и технологическому сотрудничеству, больше известная как Комиссия Черномырдина - Гора, объединившая под своей эгидой такие области двустороннего экономического и технологического сотрудничества, как энергетика, аэрокосмическая промышленность, конверсия, космические исследования, малый бизнес, инвестиции и рынки капиталов. При всей своей бюрократической громоздкости, Комиссия сыграла большую позитивную роль в налаживании сотрудничества между высокотехнологичными секторами экономик России и США, в решении сложнейших задач, связанных с выходом на мировой рынок достижений российской науки и промышленности. Потенциал Комиссии использовался для решения не только экономических и научно-технических задач, но и разоруженческих проблем.

Наиболее активно российско-американское высокотехнологичное взаимодействие развивалось в рамках крупных двусторонних и международных космических проектов. Среди них, в первую очередь, следует назвать строительство Международной космической станции (МКС), программу создания космодрома морского базирования «Морской старт», учреждение совместного предприятия  по маркетингу тяжелых ракетоносителей «Протон» и «Атлас», закупку российских ракетных двигателей РД-180 для «Атласов», программу создания системы глобальной спутниковой связи, ряд исследовательских проектов по линии РАН, работы в Институте медико-биологических проблем и др. По свидетельству руководителей российской космической отрасли, именно благодаря этим проектам нашей космонавтике удалось без катастрофических потерь пройти тяжелый период становления рыночной экономики в России.

С приходом в Белый дом Дж. Буша-младшего интенсивность контактов в данной области заметно снизилась. Одним из первых шагов новой администрации стала ликвидация Комиссии Черномырдина – Гора как единого координирующего механизма сотрудничества. Предпринимавшиеся затем попытки воссоздать подобные координирующие структуры не были особо успешными. Примером тому служит Инновационный совет по высоким технологиям, сформированный в 2004 г. из представителей государства, бизнеса, науки и образования с обеих стран и предназначавшийся для налаживания прямых контактов между высокотехнологичными сообществами России и США.

К числу достижений этого периода следует отнести сохранение практически в полном объеме крупных космических проектов, реализация которых началась при Б. Клинтоне, а  также новую договоренность между НАСА и Роскосмосом об использовании российских пилотируемых кораблей «Союз» для обеспечения жизнедеятельности Международной космической станции после окончания эксплуатации американских «шаттлов». Продолжались контакты, хотя и в меньшем объеме, между исследовательскими центрами Росатома и национальными лабораториями минэнергетики США. В 2007 г. также было продлено рамочное межправительственное соглашение о научно-техническом сотрудничестве.

В июле 2009 г. президенты Д.А. Медведев и Б. Обама поставили задачу дать новый старт отношениям между Россией и США по широкому спектру направлений сотрудничества, включая научно-техническое, учредив с этой целью Российско-американскую президентскую комиссию, более известную по имени ее координаторов как Комиссия Лаврова - Клинтон (теперь, видимо, это будут Лавров и Керри). Структурно Комиссия  состоит из рабочих групп и подгрупп и охватывает практически все стороны двустороннего взаимодействия – от контроля над вооружениями до правовых проблем и экологии. В ее работе участвуют более шестидесяти государственных ведомств обеих стран, под ее эгидой состоялось более 400 совместных встреч, обменов и учений, реализован целый ряд других проектов.

Создание Комиссии открыло новые возможности для наращивания научно-технических связей, углубления взаимодействия представителей самого широкого круга профессий – от предпринимателей в области высоких технологий до студентов, изучающих основы бизнеса, от медицинских специалистов до ученых-атомщиков и изобретателей новых «зеленых» технологий.

Необходимо отметить, что почти половина рабочих групп Президентской комиссии (сейчас их насчитывается 20) в той или иной степени имеет дело с вопросами двусторонних связей, относящихся к сфере научно-технического сотрудничества, а именно: РГ по ядерной энергетике и ядерной безопасности, энергетике, окружающей среде, сельскому хозяйству, науке и технологиям, космосу, здравоохранению, культуре и образовательным обменам, группа по развитию деловых связей и торгово-экономическому сотрудничеству, от которой в 2011 г. отпочковалась группа по инновациям. Объективности ради отметим, что на сегодняшний день наиболее активно работают 4–5 групп, сосредоточенных на вопросах национальной и международной безопасности;  остальные же постепенно набирают силу: определяются сферы и модальности взаимодействия, разрабатываются общие понимания, правовая основа сотрудничества, идет поиск новых проектов.

Представляется, что Комиссия, созданная в 2009 году, имеет все предпосылки просуществовать дольше одного президентского срока. Налицо востребованность такого рода интегрирующего органа, способного инициировать и обеспечить выполнение разноплановых проектов, объединив для этого необходимые ресурсы государственных и частных структур, научно-образовательных коллективов и бизнес-сообществ России и США.

От нас во многом зависит, насколько эффективно и стабильно Комиссия будет работать, каким будет наполнение самих проектов в разных рабочих группах. Ее прогресс может создать общий хороший задел для работы с США и в других областях взаимодействия.

Таким образом, весьма перспективными направлениями нашего сотрудничество с США уже являются или могут быть проблематика инновационных технологий, информатика и ядерная энергетика, освоение космоса и авиационная промышленность, генная инженерия и биотехнологии, новые композитные материалы.

Заключение

Официальные рамки  российско-американских связей были зафиксированы в мае 2002 г. в Московской декларации о новых стратегических отношениях, а также в принятой 6 апреля 2008 года Декларации о стратегических рамках российско-американских отношений. К настоящему времени на двустороннем уровне подписано достаточно много соглашений, в том числе большой «пакет» в сентябре 2012 года, включая соглашение о российско-американском межрегиональном сотрудничестве, об упрощении визового режима, о сотрудничестве в Антарктике и т.д.

Подчеркнем, что российско-американские отношения традиционно имеют в своей основе геополитический, личностный и дипломатико-«технологический»  аспекты.

Геополитический аспект. Начиная с периода после окончания Второй мировой войны и вплоть до завершения «холодной войны» мы неизменно позиционировали себя как второй (если не первый) мировой центр силы, бросая тем самым прямой вызов США. Ни одна другая страна, даже потенциальная сверхдержава будущего – Китай,  прямой вызов США не бросала и не бросает. Только время покажет, сможет ли и захочет ли Китай это сделать в будущем.

Несмотря на произошедшие в мире в последние двадцать лет существенные перемены, мы, по сути дела,  продолжаем (во всяком случае инерционно-психологически) оспаривать лидерство США, их роль в мире и их позиции по большому кругу внешнеполитических проблем. Эта линия является принципиально правильной в том плане, что она связана с последовательным и твердым отстаиванием Москвой своих национальных интересов, без оглядки на американские претензии на «мировое лидерство». Россия, как великая держава, имеющая свои геополитические интересы и культурно-исторические особенности, видимо, «обречена» на такую политику (и это еще раз доказали неудачные попытки установления «российско-американского стратегического партнерства» в начале 1990-х гг., предполагавшие закрепление за Москвой роли «ведомой»). Одновременно нам не выгодна и излишняя конфронтационность в отношениях с США, которая не соответствует нашим национальным интересам, не отвечает духу многовекторной и прагматичной внешней политики России. В этом плане исключительно важно неуклонно руководствоваться установкой, содержащейся в новой Концепции внешней политики РФ, на совместную выработку культуры управления разногласиями на основе прагматизма и соблюдения баланса интересов.

Последовательно защищая и отстаивая национальные интересы России, прежде всего, в нашем «ближнем зарубежье», нам в духе реализма нужно соотносить наши возможности с нашими желаниями, сконцентрировавшись прежде всего на вопросах интегрального развития России, превращения ее в современное, динамично прогрессирующее – во всех основных сферах - государство. Примером достойного уважения прагматизма во внешней и внутренней политике является Китай, постепенно поднимающий планку своих запросов по мере готовности к решению новых, более высокого уровня задач.

Это особенно важно с учетом того, что администрация Обамы, в целом, нацелена на поиск взаимопонимания и компромиссов с Россией, прежде всего в тех областях, где налицо близость интересов двух стран. Этот шанс для конструктивного диалога нам желательно не упустить. Ведь в случае прихода к власти республиканцев, с учетом их общего настроя, градус взаимной конфронтации может существенно повыситься.

Личностный аспект. Фактор хороших личных отношений между руководителями двух стран имел в последние полтора десятилетия большое значение для выстраивания российско-американского взаимодействия и сглаживал известные противоречия. В этом контексте налаживание позитивного диалога между высшими руководителями России и США  исключительно важно на данном этапе для восстановления общего благоприятного фона двусторонних отношений.

Дипломатико-«технологический» аспект. Последнее, что было привнесено во внешнюю политику США тандемом Б. Обама–Х. Клинтон, – это усиление экономической дипломатии. Экономической фактор все больше будет проявляться  в американской  внешней политике в обозримой перспективе. Приоритетная задача администрации – сохранить мировое технологическое лидерство и не дать Китаю стать в ближайшие 20-30 лет мировым гегемоном, заняв традиционное место США.  Для нас же одним из ключевых направлений сотрудничества с США является наращивание объемов торговли и инвестиций, включая капиталовложения в высокотехнологичные отрасли.

Несмотря на различного рода политические флуктуации, возникающие время от времени, в качестве наиболее вероятного можно, скорее, прогнозировать позитивный, нежели негативный, сценарий развития российско-американских отношений в период второго президентского срока Барака Обамы. Естественно, сотрудничество должно носить селективный характер, с учетом наших потребностей, и реализовываться прежде всего в тех сферах, где имеется совпадение интересов обоих государств. Мы для демократической администрации сегодня – потенциальный и даже, по ряду вопросов, естественный партнер, который может оказать содействие в Афганистане, в решении проблем нераспространения ОМУ, в противодействии международному терроризму, при благоприятных обстоятельствах – в нахождении развязок иранской ядерной проблемы. Также могут выстраиваться определенные уровни взаимодействия в отношениях в «большом треугольнике» современного мира, включающем  Москву, Вашингтон и Пекин.

В диалоге с США для России главное - зафиксировать наш статус великой державы, существенную роль в решении основных мировых проблем. Наша страна всем ходом истории и политического развития буквально обречена быть как важным партнером  США, так и их уникальным критическим собеседником, способным оказывать на американский политический истеблишмент определенное воздействие, удерживая его от неверных, рискованных шагов в тех или иных сложных международных ситуациях.

Совершенно очевидно, что наши отношения не будут безоблачными и в дальнейшем. Но исключительно важно сохранить объективный, непредвзятый подход, освободить наш диалог от замшелых стереотипов и желания добиться успеха за счет интересов другой стороны.

Россия на сегодня уже достаточно сильна и вполне способна при правильно выбранной стратегии и системе принятия внешнеполитических решений сама надежно обеспечивать свои  интересы в мире, отстаивать свою конкурентоспособность. Но очевидно, что делать это будет значительно проще и эффективнее при нахождении необходимого уровня взаимопонимания с США. В России могут только приветствовать обозначившееся в последние недели стремление Вашингтона вернуть диалог с Москвой в конструктивное русло, повысить уровень взаимного доверия. Такое развитие отвечало бы интересам двух стран, способствовало бы укреплению стратегической стабильности в мире.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs