Проект создания Евразийского союза остаётся по-прежнему одной из часто обсуждаемых тем в зарубежных СМИ. Она присутствует в комментариях западных публицистов, политологов, экономистов и политиков если не эксплицитно, то имплицитно. Очевидно, что наиболее проблемным направлением в российской политике остаётся Европа.
На этом фоне обнадёживающе выглядит российско-польское сближение, чего мы не видели на протяжении нескольких десятилетий. Администрация Дональда Туска, чутко уловив новые геополитические веяния, старается выстроить сбалансированные отношения со своими соседями, в т.ч. с Россией. При этом Д. Туск и его соратники подвергаются разгромной критике оппозиционными партиями, особенно консерваторами-клерикалами из партии «Право и справедливость» Ярослава Качинского.
Климат польско-российских отношений во многом зависит от климата отношений между Москвой и Берлином. Это извечный геополитический вызов для Варшавы, с которым полякам в своей истории не всегда удавалось справиться. Сегодня Польша избрала наиболее действенный способ вписаться в новые тенденции европейской политики, проявляя активность и на польско-германском, и на польско-российском направлении. Но польских оппозиционеров не устраивает не только потепление диалога Варшавы с Москвой, но и инициативы польской стороны в диалоге с Берлином (1).
Нормализация отношений с Польшей – необходимый момент для повышения эффективности российской политики в Европе, но без диалога с Германией сближение с Польшей не даст России много дивидендов. Берлин, рассматривая Москву как главный политико-экономический полюс Евразийского союза, заинтересован в углублении сотрудничества с российской стороной, особенно в экономической сфере. Поэтому, чтобы не остаться на обочине, Варшава активизировалась сразу на двух направлениях – и на германском, и на российском.
Некоторые аналитики обращают внимание, что Евразийский союз оказался «более азиатский, чем предполагалось» (2). Намёк на участие Казахстана в проекте Евразийского союза и благожелательное отношение к нему Вьетнама, что рассматривается как большой плюс и возможность для России превратится в «приводной ремень» в механизме европейско-азиатского диалога.
Пожалуй, не менее популярной темой глобального характера в западных СМИ является проект БРИКС. Публикации об этом проекте появляются на Западе с завидной периодичностью, что говорит об интеллектуально-геополитической востребованности данной инициативы, которую следует воспринимать не только как план углублённого экономического сотрудничества между странами-участницами, но и как потенциальную возможность изменения геокультурного облика международного политического пространства, где англосаксонская модель лишается своих привилегий и в области экономики, и в области культуры.
Высказываются опасения, что в силу политико-цивилизационной разнородности стран-членов БРИКС, не исключена конкуренция между этим образованием и Евразийским союзом. Россия – единственное государственное образование, одновременно входящее в БРИКС и инициирующее создание Евразийского союза. Но конкурировать с Евразийским союзом БРИКС будет в том случае, если страны, входящие в БРИКС, будут отрицательно относиться к усилению России на постсоветском пространстве. Из всех стран-членов БРИКС непосредственно российское влияние может помешать только Китаю. Следовательно, Пекину было бы выгодно «потеснить» Москву в рамках БРИКС, и это было бы некоей компенсацией, если бы наметилась реальная перспектива сплочения евразийского пространства вокруг Москвы в ущерб Пекину.
Идею Евразийского союза воплотить в жизнь легче, т.к. это проект регионального масштаба, обладающий богатым историческим прошлым, неважно, в каком виде это прошлое перед нами предстаёт – в виде Российской империи, Советского Союза или СНГ. Страны евразийского пространства неизбежно влекутся друг к другу, и это влечение может сдерживаться только нацэлитами, искусственно и вопреки политической природе.
Но, с другой стороны, Евразийскому союзу недостаёт размаха. Вопросы мирового значения решаются на мировом, а не на региональном уровне. Тут требуются глобальные подходы, а таковым подходом является БРИКС. Но успехи России как одного из учредителей БРИКС зависят от интеграционных успехов Кремля на послесоветском пространстве. Грядет эпоха цивилизаций и суверенами выступают не государства-нации, а цивилизационные блоки, состоящие из нескольких стран, принадлежащих к одной и той же ойкумене. Например, Евросоюз или геополитическая англосаксонская пара США + Великобритания. Если Россия не будет выступать как полюс возрождения евразийской субъектности, как фундамент консолидации евразийского пространства, то такая интеграция превратится в микро-интеграцию по лекалам национального государства, а это совсем не тот уровень. Поэтому оба образования - и БРИКС, и Евразийский союз - работают на одну цель, но делают это на разных, но взаимосвязанных, уровнях. Это - геополитическая «матрёшка». БРИКС по масштабности и размаху «обнимает» Евразийский союз, но обе конструкции, как детали одного механизма, служат идее многополярного мироустройства.
Не стоит ожидать акселерационного роста БРИКС или Евразийского союза. Созидание – процесс кропотливый и щепетильный. Собирание в кучу разрозненных элементов – дело очень долгое. Поэтому и Евразийский союз, и БРИКС ещё долгое время будут находиться в состоянии, далёком от идеального. Проект Евразийского союза реализуется быстрее в силу меньшей, в отличие от БРИКС, своей масштабности и большей историко-политической гомогенности. БРИКС пока – довольно рыхлое образование, и мы пока не видели решительных выступлений этого блока единым голосом против тех или иных агрессивных поступков Запада. Поэтому вопрос внутренней консолидации – важнейший для будущего его функционирования.
1. «Drugi hołd berliński Sikorskiego» («Niezalezna.pl», 2012-08-28)
2. P. Maciążek «Unia Eurazjatycka bardziej azjatycka niż się wydawało» («Рolitykawschodnia.pl», 30 lipca 2012)
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs