Европейская энергетика после Фукусимы

Реакция Еврокомиссии на трагедию Фукусимы расходится с привычным представлением о неповоротливости европейской бюрократической машины. Решения провести стресс-тесты европейских АЭС и разработать новую систему стандартов ядерной безопасности были приняты очень оперативно. На экспертном уровне идет оживленная дискуссия о том, в каком направлении должна развиваться энергетика Евросоюза с учетом опыта Японии. Дискуссия проходит в период подготовки Еврокомиссией документа, регламентирующего основные направления энергетической политики ЕС на период до 2050 г., и в этом смысле способна повлиять на долгосрочную стратегию ЕС, значимую в том числе для России.

Никто в Европе, включая твёрдых сторонников ядерной энергетики, не спорит с тем, что будущее – за возобновляемыми источниками энергии. В то же время есть общее понимание на тот счёт, что ядерная энергетика сегодня необходима. Параметры перехода к энергетике будущего не определены; неясно, будут ли в свете аварии на Хоккайдо урезаны планы «ядерного ренессанса» в Европе.

Большинство европейских лидеров высказались о неизменности курса на использование АЭС. Для некоторых стран такая позиция обусловлена экономическими причинами. Так, министр окружающей среды Испании Роза Агулар с предельной откровенностью заявила, что сейчас неподходящий момент для дискуссии о безопасности АЭС – хотя на станциях Кофрентес и Бургос работают такие же американские реакторы, что и на Фукусиме. Даже не поднимается вопрос о том, чтобы отменить недавно выданное решение на продление срока эксплуатации реактора в Бургосе и, тем более, пересмотреть правительственное решение о продлении срока эксплуатации АЭС с 40 до 60 лет. Британский министр энергетики Крис Хюн сам предложил проверить уровень безопасности национальных АЭС, и в то же время Великобритания оппонирует немецким требованиям по ужесточению стандартов и обязательности проведения стресс-тестов. Причина разногласий очевидна: в Великобритании разработана масштабная программа обновления атомных реакторов, а Германии терять нечего: она так или иначе в перспективе отказывается от АЭС. Поэтому с инициативой пересмотра норм безопасности в ЕС выступила именно Германия; кстати, идею проводить стресс-тесты предложила Австрия, чья конституция запрещает строительство АЭС. В то же время президент Чехии не постеснялся назвать требования отказаться от АЭС проявлением «оппортунистического» популизма. В отличие от своих западных соседей, чехи спокойнее относятся атомной энергетике, поэтому Вацлав Клаус, призывая прекратить панику, не рискует утратить популярность.

Иначе обстоит дело в Германии. Здесь большинство населения[1] выступает за скорейший отказ от использования АЭС, а 70% считает, что в Германии может произойти катастрофа, по своим разрушительным последствиям подобная японской. Теоретически причиной аварии на атомной станции могут послужить падение самолета, наводнение, террористическая атака или отключение энергоснабжения, как это произошло на Фукусиме. Даже если организаторы преувеличили количество участников демонстраций за закрытие АЭС (по их данным, в уличных протестах участвовали 60 тысяч человек, а по данным полиции – 18 тысяч), размах антиядерного движения в Германии очень нагляден. Проведенный газетой Tagesschau опрос показал, что более 40% считают заявленные правительством меры в сфере ядерной безопасности пиар-ходом, рассчитанным на избирателя, и в недалеком будущем все вернется на круги своя. Кстати, немецкие энергетические компании уже заявили, что прекращают выплаты в фонд развития альтернативной энергетики: за продление срока эксплуатации АЭС энергокомпании обязаны были производить в этот фонд отчисления в размере 300 миллионов евро в год. Естественно, теперь они отказываются платить за те станции, которые предполагается закрыть. И все же федеральное правительство отреагировало на аварию в Японии не только на словах. Обсуждается вопрос об источниках частичного замещения атомной энергетики. Наращивание производства электроэнергии на угольных ТЭС ограничено высокими выбросами углерода, а риски использования нефти демонстрирует  война в Северной Африки. Поэтому наиболее предпочтительным способом компенсировать атомную энергетику эксперты называют строительство газовых станций. Такого мнения, в частности, придерживается Клаудиа Кемпферт из Немецкого института экономических исследований. Напрашивается вывод о возможном  наращивании импорта из России, но эксперт не высказывает его, ограничиваясь замечанием о высоких ценах на газ, которые в последние годы вынудили «большинство наций» отдать предпочтение угольной и атомной энергии[2]. Немецкие импортеры добились от Газпрома согласия на то, чтобы часть поставок (около 15%) оплачивать не по контрактным, а по спотовым ценам. Однако на большие уступки российская компания пока не соглашалась.

В пестрой европейской мозаике наибольшую обеспокоенность у России может вызывать ситуация со строительством АЭС «Белене» в Болгарии. Болгарское руководство обещало принять окончательное решение по строительству до июня 2011 г. На специальном заседании комиссии по энергетике Европарламента уже прозвучали предложения провести срочную проверку «Белене» с учетом сейсмической опасности. Нельзя исключать, что болгарское руководство, скептически настроенное в отношении энергетического сотрудничества с Россией, в этих условиях может отказаться от проекта. В отличие от «Белене», совместным с российской стороной проектам в Турции, Армении, Словакии и на Украине срыв не угрожает. В любом случае важно активное участие России в разработке новой системы ядерной безопасности – и с точки зрения конкурентоспособности российской атомной промышленности, и для укрепления безопасности на АЭС в самой России. Отрадно, что по инициативе еврокомиссара по энергетике Россия приглашена к совместной разработке системы тестов безопасности. Предполагается, что тесты будут готовы к июню 2011 г., чтобы проверки на АЭС прошли уже во второй половине года.

При всех громких заявлениях о том, будто после Фукусимы энергетическая политика не будет прежней, внимание Еврокомиссии сфокусировалось не на использовании атомной энергии, а на усилении гарантий безопасности. И это понятно: в Лиссабонском договоре, составляющем правовую основу ЕС, энергетическая политика отнесена к компетенции Евросоюза, но в выборе источников производства энергии сохраняется прерогатива национальных государств. Сейчас сложились условия для того, чтобы Еврокомиссия, не покушаясь на суверенные права стран, предприняла очередную попытку консолидировать энергетическую политику ЕС. Возможно, этим объясняется эмоциональное сравнение происходящего в Японии с апокалипсисом, которое употребил еврокомиссар по энергетике. Такая метафора, видимо, призвана побудить национальные правительства к единству перед лицом общей задачи: по словам еврокомиссара, безопасность превыше всего. Стресс-тесты пока предлагаются как не обязательные к проведению – обычная практика.  Впрочем, свобода маневра отдельных стран ограничена. Скажем, Латвия и Эстония воспользовались правом отложить применение Третьего энергопакета, но не отказаться от него – такого права не предоставлено. К тому же в последнее время наметилась тенденция к ужесточению дисциплины из-за того, что некоторые решения оказались под угрозой срыва. Например, план повышения энергоэффективности (март 2011 г.) предусматривает, что в случае отсутствия прогресса с 2013 г. задачи по энергоэффективности станут обязательными. Нечто подобное можно ожидать и в сфере обеспечения безопасности АЭС. По мнению Клауса Майра, эксперта ЕС в области охраны окружающей среды, введение стресс-тестов должно стать первым шагом, за которым последуют введение обязательных единых стандартов безопасности, обязательство отключать реакторы, не прошедшие тесты, и придание Еврокомиссии соответствующего механизма контроля и наложения санкций.

Проблема выработки единой энергетической политики ЕС давно уже перешла в разряд хронических. Привычны нашумевшие обвинения стран Центральной и Восточной Европы (прежде всего, Польши) в адрес Германии за раскольническую позицию по развитию энергетического сотрудничества с Россией, достигшие апофеоза в противодействии строительству «Северного потока». За этими спорами отходят в тень противоречия между «новой» и «старой» Европой, обусловленные дифференциацией в уровне экономического развития и вызывающие разногласия по таким вопросам, как торговля эмиссиями углерода, распределение финансовой нагрузки для стимулирования альтернативной энергетики или для защиты климата в развивающихся странах.

Помимо ядерной безопасности, консолидации единой энергетической политики ЕС может способствовать и другой «урок Фукусимы» - о необходимости перехода к возобновляемым источникам энергии. С учетом многообразия возобновляемых источников (вода, ветер, солнечная и геотермальная энергия) и особенно неравномерности их распределения по европейской территории объединение усилий - едва ли не главное условие развития альтернативной энергетики.

Очевидно, что для судьбы Евросоюза энергетика представляет особое значение. Страны, обладающие значительными энергоресурсами, нередко занимают особую позицию по вопросам интеграции: например, Дания (единственная из стран ЕС, где добыча нефти превышает ее потребление) и Великобритания (добывает более 90% потребляемой нефти) не вступили в зону евро. А в Норвегии противники евроинтеграции ссылаются на ухудшение условий торговли газом в случае вступления страны в ЕС.

www.fondsk.ru

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs