ENGLISH
11:39 05.03.2025 • 
С началом священного для всех мусульман месяца Рамадан (Рамазан) в открытой прессе связывали ожидания вокруг предстоящего визита Р.Т. Эрдогана в Дамаск, где турецкий президент должен был совершить намаз в мечети Омейядов и первый ифтар (вечернее разговение). Но либо «инсайдеры» не расслышали, что за фамилией Эрдоган кроется имя Биляль (в итоге поездку осуществил сын турецкого лидера), то ли планы в правящей элите изменились, но в любом случае рубеж зимы и весны оказался и без того богат на события, последствия которых еще только предстоит отследить и взвешенно оценить.
24-25 февраля в Сирии прошла конференция по национальному диалогу, которая стала первым шагом на пути формирования властных структур и разработки проекта конституции «новой Сирии». Несмотря на то, что позиционировалась она как собрание всех народов, нацеленное на упрочение национального согласия и единства, уже на этапе подготовки практические аспекты ее реализации контрастировали с выдвигаемыми лозунгами. Так, еще в самом начале приготовлений были отстранены от участия курды северо-востока страны и сторонники Б. Асада, что уже подорвало статус мероприятия как всесирийского. Кроме того, как у международных наблюдателей, так и у самих присутствующих вызвали некоторые вопросы критерии, по которым направлялись приглашения делегатам, часть из которых достигли своих адресатов только за день-два до мероприятия, из-за чего не все успели вовремя добраться до места назначения. Несмотря на то, что число участников выглядело внушительным – 600 человек – механизм их отбора остался не до конца проясненным, а темпы подготовки и проведения конференции многими были названы чрезмерно поспешными[1]. В минувшее воскресенье было объявлено о формировании экспертного комитета из 7 человек, которому будет поручено разработать конституционную декларацию, регулирующую переходный этап в Сирии[2]. При этом ничего сверх того, что в состав комитета вошли две женщины (видимо, эдакий реверанс в пользу европейского принципа соблюдения равенства полов), неизвестно, что порождает еще больше вопросов. Впрочем, турецкая сторона положительно оценила итоги прошедшей конференции, заявив, что мероприятие «имеет решающее значение для будущего Сирии» и Анкара «будет поддерживать нынешнее правительство на этом этапе мира»[3]. Кроме того, содержащиеся в итоговой декларации антиизраильские тезисы напрямую коррелируют с интересами Анкары. В частности, в документе решительно осуждаются действия Тель-Авива после свержения Асада, которые названы «вопиющим нарушением суверенитета сирийского государства», а также содержится призыв к «немедленному и безоговорочному выводу» израильских войск из Сирии[4].
28 февраля состоялось «историческое обращение» лидера Рабочей партии Курдистана (РПК) А. Оджалана, не одно десятилетие отбывающего тюремный срок, к своим соратникам с призывом к разоружению и роспуску РПК. Многими данное событие преподносится как победа турецких властей, которые в результате череды дипломатических шагов не только смогли создать прецедент турецко-курдской мирной инициативы, но и отчасти «отобрали» эту повестку у оппозиции, что может повлиять на расклад в преддверии президентских и парламентских выборов. При этом, как и ожидалось, реакция последователей А. Оджалана оказалась весьма неоднородной. Некоторые, пусть и с большой осторожностью, положительно откликнулись на инициативу. Исполнительный комитет РПК отреагировал незамедлительно: «ни одно из наших подразделений не предпримет вооруженных действий, если не будет атаковано»[5], подчеркнув при этом, что «с этим призывом в Курдистане и на Ближнем Востоке начинается новый исторический процесс». Однако члены РПК настаивают на том, что прежде чем распустить организацию, необходимо провести партийный съезд с участием самого А. Оджалана, а также выражают сомнения в том, действительно ли Турция готова начать мирный процесс. Лидер сирийского крыла РПК С. Муслим заявил о готовности сложить оружие в случае, если им будет позволено действовать как политической силе. Руководство боевого крыла партии, находящегося в горах Кандиль на севере Ирака, последовало призыву и объявило о прекращении огня. Другие же напротив, благожелательно оценивая общий курс на мирное урегулирование, заявили о своем дистанцировании от данной инициативы. В частности, глава Сирийских демократических сил (СДС) М. Абди, которого называют приемным сыном А. Оджалана, приветствовал послание, однако подчеркнул, что оно к возглавляемому им альянсу не относится и «если турки перестанут нападать на курдов, то их не будет волновать и вопрос существования СДС».
При этом стоит отметить, что сама Анкара тоже следует весьма двойственной тактике. Инициируя примирение, освободив по специальному разрешению Р.Т. Эрдогана одного из курдских политических деятелей С. Демирташа (впрочем, с переводом под домашний арест), турецкие власти продолжают наращивать конфронтационные усилия как в военной плоскости (подготовка к проведению наступательной операции против курдских формирований в Сирии[6]), так и в политической (отстранение курдских глав муниципалитетов и утверждение на их места провластных кандидатов в принудительном порядке).
Параллельно в самой Сирии Турция также стремится инициировать дипломатический процесс, промежуточные результаты которого свидетельствуют о некоторых подвижках. В январе под руководством Турции состоялся раунд переговоров между представителями СДС и временного правительства в Дамаске. Глава СДС генерал М. Абди, назвав встречу «позитивной», заявил, что лидеры обеих сторон согласовали общие принципы о единстве Сирии и создали два технических комитета для координации действий по военным и гражданским вопросам. 17 февраля по итогам второй встречи командование СДС распространило заявление о принципиальном согласии с предложением переходного правительства САР интегрировать отряды СДС в структуру сирийского военного ведомства. Вместе с тем, по-прежнему неопределенной остается судьба выдвинутых курдскими эмиссарами встречных условий, в числе которых готовность присоединиться к новой армии в качестве единого национального структурного компонента, формирования которого останутся развернуты на северо-востоке Сирии, а также получение справедливой доли от будущих нефтяных доходов в регионе. При этом М. Абди неизменно подчеркивает недовольство вмешательством Турции, которое «только замедляет переговоры и негативно на них влияет».
Еще одним штрихом к замысловатой турецко-сирийской мозаике стали усиливающие процессы «балканизации» на пространстве сирийского государства. В начале марта алавиты провозгласили свою автономию «Регион Угарит» на западе Сирии, куда вошли провинции Латакия и Тартус. Накалились обстановка и вокруг друзов, некоторые вооруженные группировки которых после заявлений Б. Нетаньяху о готовности Армии Израиля «защитить» меньшинства от нового правительства объявили о создании «военного совета» и своем отказе подчиняться властям в Дамаске. При этом Израиль уже оккупировал три сирийские провинции и стремится к закреплению покровительственного статуса над друзскими образованиями в Сирии у своих границ. Важно, что далеко не все лидеры друзов готовы молчаливо мириться с такими планами Тель-Авива. Их отпор в определенной мере способствует отстаиванию целостности Сирии, хотя и на данном этапе едва ли содействует стабилизации ситуации.
В контексте израильского фактора обращает внимание распространяемая в последние дни в открытой прессе информация о том, что Тель-Авив лоббирует в США идею сохранения российских баз в Сирии в качестве противовеса растущему влиянию Турции в этой стране. Со своей стороны заметим, что, хотя израильское присутствие на сирийском поле не стоит недооценивать, роль внешнего «координатора» действий новой сирийской администрации в настоящее время принадлежит Турции, что не скрывают и сам турецкие политики, заявляя о масштабах и интенсивности оказываемой экспертной, технической и прочей поддержки Дамаску. Из этого следует, что судьба российских баз может решаться в первую очередь путем диалога Москвы и Анкары, что и было продемонстрировано в ходе недавнего визита С.В. Лаврова в Турцию. И хотя стороны пока предпочитают держать промежуточные результаты переговоров по данному вопросу за закрытыми дверями, разумно предположить, что сохранение российских военных объектов (в том или ином варианте) может отвечать интересам не только Тель-Авива, но и Анкары, учитывая множащуюся пестроту «лоскутного одеяла» сирийского общества, удержание которого в одиночку становится все труднее.
В целом, учитывая сохраняющуюся хрупкость пост-асадовской Сирии и увеличивающееся количество нерешенных вопросов, появление новых сюжетов не вызывает удивления, а, скорее наоборот, служит проявителем новых измерений турецкой политики в отношении Сирии. Проект турецко-курдского замирения, хотя и имеет своих сторонников и критиков, все еще находится в поиске недостающих переменных для своего триумфального воплощения. Растущее число участников на сирийском поле не добавляет устойчивости наметившемуся мирному процессу национального сирийского согласия, а не сказавшая свое решающее слово американская сторона вносит элемент нервозного ожидания непредсказуемого, памятуя характер принимаемых Д. Трампом решений «по щелчку».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
[1] https://www.aljazeera.com/news/2025/2/25/syrias-interim-leader-launches-national-dialogue-on-political-future
[2] https://www.france24.com/en/middle-east/20250302-syria-forms-committee-to-draft-transitional-constitutional-charter
[3] https://www.sana.sy/en/?p=348299
[4] https://www.aljazeera.com/news/2025/2/26/key-takeaways-from-syrias-national-dialogue-conference
[5] https://www.bbc.com/russian/articles/czxn41gjdz4o
[6] https://ot-portal.com/analytics/o-razvitii-situatsii-vokrug-zaevfratya/
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
