Армен Гарникович Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь» МИД России:
Технологическая составляющая обеспечения международной информационной безопасности, безусловно, важна, но не менее значима проблема контента. Когда речь идет о киберсуверенитете и киберустойчивости, возникает вопрос наполнения технологий, которые сейчас формируется и развивается. Бесконтентной технологической суверенности не существует.
Какая роль формирования отечественного контента в инструментарии построения нового сетевого контура?
Алексей Сергеевич Гореславский, генеральный директор АНО «Института развития Интернета»:
Речь о независимости инфраструктуры и дистрибуции важна. Однако нельзя забывать и игнорировать то, что находится в сознании у потребителя информации. Не принято рассматривать влияние контента на умы как киберугрозу. Вместе с тем, смысловое влияние – неотъемлемая часть киберстабильнотси. Даже самая организованная и подготовленная армия окажется небоеспособной, если в головах у солдат будут неверные установки. Это может привести к тому, что армия выступит против того, кто ей управляет.
Недавно на Netflix вышел сериал «Корона». В пятом сезоне в серии, где главным действующим лицом выступает Б.Н. Ельцин, подчеркивается, что все успешное, что было в России в 1990-е гг. произошло благодаря английской королевской семье. Например, показано, что перезахоронение Николая II состоялось исключительно по инициативе британской династии. Та аудитория, у которой нет «исторической прививки» не способна критически анализировать и скептически относится к подобным сюжетам. Информация воспринимается как данность.
Современное кино как собственная индустрия существует в Индии (Болливуд), Южной Корее, Китае, Бразилии, Турции, Франции. Эти страны в целом имеют свои инфраструктуру, мета-вселенную контента. Своя киноиндустрия – это мифология, герои, образы для поведения.
Аудио- и видео-контент, компьютерные игры формируют их сознание и мировосприятие. Так, в игре 20-25 летние солдаты играют за американцев, которые побеждают немцев. На экране фильмы и сериалы, продвигающие идею о том, что во Второй войне победили американцы. Например, из 8 серий сериала «Вторая мировая война в цвете» только 2 посвящены роли Советского Союза.
В России сознательная политика работы с контентом всегда была, есть и сейчас только усиливается. В частности, этим занимается Институт развития Интернета. В частности, Институт на протяжении 4 лет вкладывает финансовые средства в контент в Интернете (сериалы, компьютерные игры, блогосфера, Интернет-СМИ). По итогам 2022 г. это будет 15 млрд руб. (одна восьмая финансирования телевидения).
При отсутствии собственного контента, навязывается иностранный. Все это создает угрозу киберстабильности. В этих условиях необходимо признать контент критически значимой информацией.
В 2023 г. ушли крупнейшие западные площадки (по собственной инициативе или под давлением Роскомнадзора). В результате ситуация немного выровнялась. В то же время, к общественно-политическому контенту, включая СВО, можно отнести максимум 6 % контента на Youtube (но надо учитывать, что это 6 % от тех, кто интересовался контентом, поскольку система выдачи рекомендательная). Однако это площадка, на которой в любой момент 6 % может перерасти в 60 %.
Россия выгодно отличается от других стран тем, что обладает сервисами высокого уровня, такими как поисковик Яндекс, социальная сеть Вконтакте (сейчас догоняет по ежедневному использованию Youtube, по подсчетам Brand Analytics, за 10 месяцев прирост авторов составил 15 %, прирост публикуемого контента - 9%), Telegram (по подсчетам Brand Analytics, за 10 месяцев рост количества авторов составил 58 %), Одноклассники (прирост авторов – 13 %), платформа Avito и ряд других крупных площадок. Благодаря ним граждане РФ могут реализовывать свои потребности в Интернете.
Таким образом, из глобальных легальных западных платформ в Росси остался только Youtube. Помимо этого, широкая аудитория сохраняется у Instagram (запрещен на территории Российской Федерации) – 6-7 млн пользователей в месяц.
Единственный выход – формировать собственный (отечественный) контент. Важно сочетать три составляющих – технологическая (импортозамещение), контент (смыслы, которые влияют на сознание), маркетинг и дистрибуция (сети и каналы, через которые распространяются эти смыслы).
Сегодня остро стоят вопросы цифровизации финансовых активов в контексте киберстратегии РФ на международной арене. Острые проблемы в этой сфере демонстрируют с одной стороны мозаичность, а с другой стороны неурегулированность.
Элина Леонидовна Сидоренко, доктор юридических наук, профессор, директор Центра цифровой экономики и финансовых инноваций МГИМО МИД России:
В 2020 г. был принят Федеральный закон № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». В ст. 14 этого закона отмечается, что криптовалюта не может быть средством платежа, но может быть объектом покупки и продаж. Если владелец валюты рассчитывает на судебную защиту своих прав, он должен уведомить Федеральную налоговую службу о том, что обладает такой валютой. При этом, порядок уведомления не определен.
Сегодня наблюдаются определенные противоречия. Министерство финансов объявило о том, что криптовалюта будет использоваться для транснациональных расчетов. В упомянутом выше законе ничего не говорится о том, что криптовалюта может служить средством расчета. Возникает вопрос какие образом будет нарушено собственное законодательство и установлен определенный режим.
Предположительно в основу работы данного механизма будет положена стратегия режима иностранной валюты (т.е. за доллар и евро ничего нельзя купить на территории РФ, но можно купить доллар и евро, и они становятся средством платежа при транснациональных расчетах). Проблема в том, что валютное регулирование не настроено на цифровые финансовые активы. Возможные решения есть, но они основываются на фьючерсах, связанных с цифровыми финансовыми активами.
Ситуация с криптовалютой уникальная не только в России, но и за рубежом. Если мы посмотрим на налоговые режимы, то заметим, что во всех странах они разные. Даже в рамках Европы существует несколько вариантов – криптовалюты как финансовые инструменты (Швейцария), криптовалюта как товар применительно к юридическим лицам (Австрия), криптовалюта как средство расчета (ЕС). В Китае криптовалюта полностью запрещена.
На территории ЕАЭС Казахстан реализует в финансовом Центре Астана пилотный адресный проект закрытой территории со специальным режимом. Беларусь реализует в парке высоких технологий. Армения придерживается неопределенной позиции по этому вопросу. Кыргызстан разрабатывает модели использования майнинга криптовалюты. Россия демонстрирует неготовность работы с криптовалютой. В Государственую думу был внесен проект, в котором говорится, что майнинг криптовалюты будет разрешен, а ее реклама будет запрещена. В итоге, делается неправильное заключение, что майнинг – это производство криптовалют, в то время, как майнинг – это производство специальных мощностей для транзакций с криптовалютой.
Другая важная проблема – NFT токены. Это неделимый токен, который, в отличие от криптовалюты, нельзя раздробить. Сегодня формируется параллельный мир. Перенасыщенность рынка товарами и услугами при наличии денежных средств побуждают человека искать мета-вселенные.
Сегодня виртуальный мир развивают либо технологические гиганты, либо страны. Китай и Япония максимально включились в развитие мета-пространства. NFT токены являются подтверждением этому. Отсутствие глобального регулирование и различие подходов создают новые риски и угрозы. Япония доказала, что NFT токены – это имущество, введя на них арест. Был случай, когда NFT токены признали некой сущности, подверженной лицензионному договору. Свои NFT токены выпустил Nike, приравняв их к стоимости товаров. Проблема заключается в том, что ни в российском правовом поле, ни во взаимоотношениях с контрагентами невозможно реализовать механизм NFT токенов.
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs