Международная конференция «Киберстабильность: подходы, перспективы, вызовы» 7-8 декабря, Москва Часть 4 (Окончание)

Андрей Владимирович Крутских:

Сейчас наблюдается стагнация переговоров по космосу как в юридическом, так и в технологическом подкомитете, поскольку страны не выработали единое понятие «космоса». Различные подходы к определению его границ расширяют возможности шпионажа.

В сфере ИКТ ситуация схожая. Нет понимания что такое «информационное пространство». Информационное пространство не совпадает с территориальным и воздушным, оно носит глобальный характер. Что с точки зрения дипломатических переговоров приоритетнее, обсуждение содержания киберсуверенитета страны или определение пространства суверенитета?

Елена Сергеевна Зиновьева:

Если посмотреть на опыт переговоров, они все протекали поэтапно. В отношении определения границ космоса существуют различные подходы. Для России и большинства стран это 100-110 км. США выступают за функциональное пространство. Однако узкие сферы удалось согласовать.

Сейчас очень многие региональные структуры обсуждают что такое ИКТ-среда, какие здесь правильные термины – «информационное пространство», «киберпространство», а также что эта среда в себя включает. Малыми шагами лучше определиться с тем, что такое пространство, а затем как в нем реализуются основополагающие принципы международного права.

Существует информационная инфраструктура – компьютеры и сети, которые расположены в определенном государстве и имеют свои IP-адреса. Это одна юрисдикция. Следующее – это программное обеспечение, которое также подпадает под юрисдикцию. При регулировании передачи данных требуется особый подход.

Армен Гарникович Оганесян: Проблема заключается в «нечеловекомерности» ИКТ-среды. Можно себя запутать определением пределов территорий.

Особое внимание при обсуждении вопросов применимости международного права к ИКТ-среде приковывают значение международного гуманитарного права в обеспечении информационной безопасности. Какие тенденции развития гуманитарной деятельности на данном направлении существуют?

Андрей Леонидович Козик, региональный координатор МККК по правовым вопросам в странах Восточной Европы и Центральной Азии:

Международный Комитет Красного Креста (МККК) с 1863 г. занимается одним направлением гуманитарной деятельности – улучшение участи жертв вооруженных конфликтов (раненых, больных, гражданского населения и других категорий).

Мандат МККК закреплен в ряде международно-правовых документов, основными из которых являются четыре Женевские конвенции и дополнительные протоколы к ним. В соответствие с ними МККК выстраивает свою работу, поэтому правовые рамки для Комитета очень важны. Конвенцию вырабатывают государства, которые принимают на себя соответствующие обязательства. Для МККК важно обеспечить исполнение этих обязательств не только с точки зрения выполнения функций МККК, но и улучшения участи жертв вооруженных конфликтов.

Актуально это и в дискуссии, посвященной кибертематике и кибербезопасности. На сегодняшний день не существует полноценной системы права, включая международное право, которая бы регулировала все аспекты ИКТ-среды и кибербезопасности. Для МККК важнейшим элементом является международное гуманитарное право (МГП), применимое в условиях вооруженного конфликта, с момента его начала и до его завершения. МГП применяется безотносительно к политическим оценкам того, кто развязал конфликт, по какой причине он ведется. Оно должно применяться всеми сторонами конфликта одинаково. Это позволяет обеспечивать соответствующее содержание военнопленных и безопасность гражданских объектов, к которым относятся госпитали и инфраструктура, необходимая для выживания гражданского населения. В этом плане содействие соблюдению обязательств по МГП является безусловным приоритетом, поскольку это единственные согласованные между государствами нормы обязательного характера. 

Вопрос состоит в том, в каком объеме и как должны применяться нормы МГП в отношении киберопераций, киберсреды и ИКТ. Это дискуссионная проблема. Сегодня необходимо активизировать практикоориентированное обсуждение на данном треке между государствами. Внимание следует сосредоточить на том как, какие нормы МГП должны быть применимы к ИКТ-среде, в частности, к регулированию данных.

Для МККК важно получение позиции государства по различным аспектам МГП, в т.ч. мнения о возможных гуманитарных последствиях киберопераций. Отдельная дискуссия ведется в отношении возможности введения цифровой эмблемы, которая позволила бы в ИКТ-среде обеспечивать защиту гражданских объектов. Группа экспертов уже предложила определенные технически решения. Эта работа продвигается дальше.

Андрей Владимирович Крутских:

Официальная позиция России заключается в том, что МГП не применимо к ИКТ-среде. В ходе работы ГПЭ была согласована формула, что определенные элементы международного права применимы к ИКТ-среде.  Однако из того, что конкретно из международного права применимо удалось согласовать только Устав ООН, причем без перечисления конкретных положений.

В ст.51 Устава ООН зафиксировано, что право на самооборону работает только в условиях вооруженного конфликта. Сегодня нет ни одной страны в мире, которая квалифицировала бы конфликт в киберпространстве как вооруженный. Соответственно в случае киберконфликта ни одно государство не может даже обратиться в Совет безопасности ООН.

При Б. Обаме была подготовлена Международная стратегия кибербезопасности США. В документе впервые была закреплена готовность ответить на кибернападения всеми имеющимися у Соединенных Штатов способами.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs