Александр Гущин: постсоветская Евразия останется пространством конкуренции

Россия продолжает активное взаимодействие со странами постсоветского пространства, оставаясь важным центром притяжения в Евразии. Это не всегда нравится Западу, который тоже усиливает свое влияние. О роли России на постсоветском пространстве, влиянии «коллективного Запада», а также о геополитических перспективах постсоветской Евразии журнал «Международная жизнь» побеседовал со старшим научным сотрудником Института постсоветских и международных исследований РГГУ, экспертом РСМД, Александром Гущиным.

В первую очередь, отвечая на ваш вопрос о влиянии западных стран на постсоветское пространство, хотелось бы отметить, что это влияние в той или иной степени, хотя и распространяется на все постсоветское пространство, но при этом далеко неравномерно.

Конечно, и сам термин – постсоветское пространство, строго говоря, сегодня является дискуссионным и не только по причине наличия поколенческой, социокультруной, да во многом и политической дистанции между странами бывшего СССР, но и по причине активной работы внешних акторов, прежде всего, коллективного Запада, направленной на недопущение дальнейшей реинтеграции постсоветской Евразии.

С другой стороны, роль России на пространстве, которое мы называем постсоветским, очень велика. По-прежнему, несмотря на существование дезинтеграционных трендов, отдельные неудачи относительно лояльных России сил в самих странах постсоветской Евразии, как например, недавно в Молдове, все же есть общая тенденция, что наглядно сегодня демонстрируют события в той же Центральной Азии - Россия остается важнейшим инфорсером в регионе, обеспечивающим региональную стабильность и безопасность. И это касается не только Центральной Азии, но и Южного Кавказа и западного фланга постсоветского пространства, в частности обеспечения и развития нашего военного и политического союза с Беларусью.

Еще несколько лет назад, особенно когда украинский кризис принял инерционные черты, когда США находились во власти внутриполитических баталий, казалось, что постсоветское пространство является лишь «одним из», и может быть далеко не самым главным полем конкуренции, но сегодня, особенно после событий 2020 г. стало очевидно, что конкуренция за него, в сфере геополитики и геоэкномики является очень значимой. Выше я употребил термин «коллективный Запад», но все же это условное понятие, хотя мы часто говорим сегодня именно о действиях коллективного Запада, но интересы государств, входящих в него порой различны. Это очень хорошо видно на примере Украины, где с одной стороны разнятся интересы Германии и США, что тесно увязано не только с вопросом о Северном потоке- 2 и роли Украины в этом вопросе, но и главным образом, по вопросу об установлении мира. Германия четко следует линии на внедрение «формулы Штайнмайера» в украинское законодательство. Для Европы, прежде всего, Германии и Франции обеспечение мира в регионе имеет ключевое значение. Понятно, что позиция США была более жесткой и для США важным было использовать Украину как военно-политический ресурс и для сдерживания России и для баланса и обеспечения своих интересов в Европе, где Украина и особенно Польша имели в этом плане весомое значение.

Сегодня ситуация несколько меняется, Вашингтон, несмотря на разницу позиций, предпринял ряд важных шагов для восстановления альянса с Европой, прежде всего с Германией, и это очень пугает украинскую сторону как и требования США по внутриполитическим вопросам. Неслучайно, Киев начинает шантажировать Запад заигрыванием с Пекином, который временно, судя по всему готов умерить свою позицию по «Мотор Сичи», ради нормализации отношений и получения экономических перспектив. Однако эта игра украинской администрации очень рискованная, принимая во внимание тот факт, что ключевой вопрос сегодня для Вашингтона – это вопрос выстраивания единой линии в отношении Китая и линии в целом конфронтационной. Это при всем том, что в самой американской правящей элите есть разные позиции относительно России и борьба этих сил тоже идет.

В определенном смысле сложности между патроном и патронируемым сегодня возникают от того, что изначально Киев думал, что более выгодно продаст свою роль анти-России на Западе, а в реальности оказалось, что он стал просто во многом разменным элементом отношений глобальных держав, пусть, надо сказать значимым элементом, но все же разменным. Очевидно, что Запад не уйдет из Украины, он заинтересован в земле, ресурсах страны, развитии в Украине своей военной инфраструктуры. Никуда не денется и желание использовать и территорию Украины как форпост в отношении России, учитывая роль Причерноморского региона, который, с точки зрения обеспечения безопасности сегодня, пожалуй, является наиболее рисковым. Это касается, как напряженности по линии Россия-НАТО, так и усиливающейся активности Анкары, и особенно Лондона, который ведет себя все более активно, особенно на украинском направлении в противовес позиции ЕС и Германии.

С другой стороны Россия четко дала понять, свидетельством чего стала во многом и статья Президента Путина, что Украина не может быть форпостом против России, что такая линия контрпродуктивна и опасна, прежде всего, для самой Украины. И дело здесь не только и не столько в институциональном членстве Украины в НАТО или в получении ПДЧ. Для Москвы думаю будут неприемлемыми три составляющие – подавление на Украине сил, лояльных России, наращивание военной и прежде всего разведывательной инфраструктуры, и тем более наступательных вооружений, а также продолжение украинизаторской политики основанной на принципе, если не моноэтниченого концепта, то по крайней мере выделения тех народов, кто выгоден и лоялен и тех, кто вызывает вопросы и фобии.

Все же сегодня, несмотря на определенные надежды на итоги встречи в Женеве, скорее, если и можно ожидать разрядки напряженности, то только ограниченной и как говорят многие международники перехода противостояния в более контролируемую стадию. Визит Д. Керри в Москву очевидно связан со стремлением нащупать точки взаимного интереса, попытаться через климатическую повестку, вероятно, выйти и на решение более частных вопросов, тем более, что опыт и политический вес однозначно говорит о широте обсуждаемых вопросов.

Но, несмотря на требования Германии и высказывания президента Байдена, о минских соглашениях, реальная их реализация – это довольно сложный процесс, который может быть осуществлен только при серьезной трансформации украинской политической, элиты, позиционирования страны и тд. В это пока верится с трудом, а усиление интеграционных процессов России с Донбассом идет все более интенсивно.

Однако, конечно, влияние Запада не ограничивается одной Украиной, например, если обратиться к ситуации в Молдове, то можно увидеть, что победа партии президента М.Санду, не в последнюю очередь обеспечена усилиями американской стороны, той поддержкой, которая была оказана посольством США. Другое дело, что в этом плане есть серьезный негатив в обществе в отношении левых партий и их лидеров, прежде всего социалистов. Сегодня думаю, что правые получили власть и обрели серьезный комплекс проблем, а левые должны осуществить не просто ребрендинг, но и серьезную работу по изменению коммуникаций с обществом и по линии кадровых изменений. В какой степени Запад сможет обеспечить более стабильное развитие Молдовы и не допустить системный раскол элит – большой вопрос, но то, что внешнее, западное управление Молдовой усилились – это объективный факт и это угроза в том числе и старой «плахотнюковской» элите. В этом плане в какой-то мере можно сравнить то, что Запад добивается ограничения влияния олигархов в Украине с тем, что сегодня роль внешнего управления Молдовой резко выросла и страна будет функционироваить в более ручном режиме.

Конечно, сегодня можно много говорить об относительной значимости Молдовы для России, но это все не отменяет того, что те лидеры, с которыми мы ранее поддерживали довольно тесные отношения электорально проиграли, и в имиджевом плане - это результат негативный. Вероятно, сразу отношения с Кишиневым не будут ухудшаться обвально, но все зависит от того, будет ли Запад давить по линии Приднестровья и Гагаузии, потому что субъектность той же Санду очень ограниченная. Безусловно, все это говорит о том, особенно принимая во внимание наличие Приднестровья, где кстати тоже накопилось немало внутриполитических и социальных проблем, что для России днестровское направление остается очень важным.

Что же касается Беларуси, то сложившаяся ситуация, в которой Беларусь находится под давлением Запада, конечно, работает в пользу обеспечения более тесной интеграции наших стран в рамках Союзного государства, которое, справедливости ради воображалось много лет назад совсем по-иному, чем мы это видим сейчас. Влияние западных санкций должно только в дополнительном плане стимулировать функционирование не просто общей рамки союзности, но и развитие общей промышленной политики, проектов цифровизации, обеспечения логистического маршрута Китай – Европа, совместного планирования и привлечения инвестиций, обеспечения единых подходов, причем фиксированных и стандартизированных ике, развитие совместных проектов в сфере обеспечения социальных лифтов для молодежи. Это все помимо приоритетной необходимости укрепления взаимодействия в военной сфере, а также важности конституционных трансформаций в Беларуси.

Сегодня, несмотря на отдельные надежды на определенные изменения в русле обеспечения контролируемой конфронтации с Западом на постсоветском пространстве, необходимо четко понимать, что эта контролируемость будет до определенной степени, а постсоветская Евразия останется пространством конкуренции не только России и Запада, но и других акторов. В этом контексте наши задачи, конечно, лежат в плоскости как обеспечения безопасности нашей и наших партнеров по ЕАЭС и ОДКБ, так и в плоскости обеспечения новых импульсов для развития интеграционных проектов в частности Союзного государства, которые могут стать модельными для выстраивания подобного взаимодействия с другими странами. Думаю, что принятая Стратегия национальной безопасности России постулирует не просто нашу страну как центр притяжения в Евразии, но и как страну, которая осознает необходимость внутренних трансформаций для обеспечения такого притяжения. Как можно скорейшая реализация того концептуального потенциала, который заложен в стратегии, показывающей все более и более серьзный отказ от западоцентричной модели, таким образом, является сегодня приоритетом нашего развития.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs