Иранский след на Московском кинофестивале-2021

43-й Московский международный кинофестиваль проходил с 22 по 29 апреля 2021 г. и стал одним из самых крупных кинособытий в мире, проведенных не в режиме онлайн. Несмотря на ковидные ограничения, на 447 сеансах фестиваля побывало почти 32 тысячи зрителей! Было показано 210 фильмов. Среди них целых 5 иранских полнометражных лент: «Воображаемая прямая», «Грёзы о Сохрабе», «Сын», «Дети солнца», «Грецкий орех». В конкурсе участвовал только «Сын». Но обо всем по порядку.

Иранское кино уже больше 30 лет назад заявило о себе как явление в мировом кинематографе. Глубокая психологичность, особый, «вдумчивый» темп повествования, отсутствие штампов, свойственных коммерческим триллерам, устремленность к духовным идеалам привлекают к нему, прежде всего, тех, кто ищет в кино не развлечения, а очищения, осмысления жизни. Именно поэтому я после каждого просмотра старалась поговорить со зрителями, узнать, кто они по профессии и что они вынесли из каждого иранского фильма.

Однако первым фильмом, который я посмотрела на ММКФ в 2021 году, был «Блюз для Тегерана». Это фильм не иранский, а про Иран – снятый испанским режиссером Хавьером Толентино. Как он сам признался по «зуму» на пресс-показе, ему хотелось показать горячо любимый им простой иранский народ через его музыку. В фильме поют все – и студенты Гилянского института искусств, и рыбак из порта Энзели, и старый крестьянин, и молодой тегеранский художник. Кто-то аккомпанирует себе на гитаре, сетаре или таре, кто-то поет акапельно. Кто-то поет очень хорошо, кто-то не очень плохо. Герои ленты поют, выступая перед приемной комиссией или перед публикой на улице, за рулем своей машины, работая в поле или разматывая рыболовные сети. Через эти песни, перемежаемые монологами, мы узнаем, что «музыка – это всепроникающий свет», «живая связь с другим временем», «возможность передать то, чего нельзя сказать». Это способ победить усталость и одиночество, выразить горе и надежду. Для будущих музыкантов это еще и хлеб, нелегкий, но благодатный.

«Блюз», как известно, это грустная песня из афроамериканского фольклора, и в название «Блюз для Тегерана» режиссер, он же автор сценария, вложил мысль о том, что народ Ирана живет «трудной и несвободной жизнью». Но фильм оставляет все-таки светлое ощущение – мы видим разных людей, которые преодолевают жизненные обстоятельства, воспитывая в себе волю и трудолюбие, ценят дружбу и свою семью, бережно относятся к своей культуре и умеют создавать Прекрасное, Доброе, Вечное.

А вот что говорят зрители:

– Очень хороший фильм! Здесь Иран показан очень глубоко. Взято 16 треков музыкальных. Наверно, это лучшие образцы иранской музыки и современной, и традиционной. Представлены совершенно разные стили музыки. И они вплетены в такое вот поэтическое повествование цельное. Хотя основа фильма – музыка, я много нового узнал о жизни в Иране: что там слушают, что там сочиняют, о чем там поют. Особенно сильным мне показался голос девушки, которая пела в конце. Через нее раскрылась по-новому и проблема женщин Ирана – она ведь рассказывала, почему она грустная: до недавнего времени женщинам запрещалось петь публично, а она хочет стать певицей. Ощущается, что и мужчинам живется там нелегко: Иран очень сильно прессуют этими санкциями, жизнь полна ограничений. Но иранцы любят свою страну и ценят свои корни – вся музыка, которую они поют, по сути, народная. И через эту музыку представлены в фильме и все другие виды иранского искусства – даже ковроткачество визуально подается как «музыка в нитях». Это очень тонкий ход. Ведь музыка – самое непосредственное из искусств, для восприятия которого не нужно включать рацио, - поделился с нами Борис Алексеевич Стрельников, преподаватель вычислительной техники.

А вот что сказала нам об этом фильме известный блогер и политолог левого толка Дарья Митина:

 – Первое, что удивляет, это почему до мозга костей европеец, представитель страны «золотого миллиарда» обращается к иранской тематике. Хавьер Толентино очень любит иранскую музыку, иранскую культуру, и это проскальзывает в каждом кадре, в каждом звуке. Это такой своеобразный литературно-музыкальный путеводитель по иранской культуре. Мы видим Тегеран с его проспектами, Тегеран дневной, ночной. Мы видим иранскую глубинку, деревню с лепящимися по горе домиками, со своими жителями. Режиссер записывает их рассуждения о жизни, о тех, проблемах, которые существуют в стране. Несколько героев буквально за несколько минут выкладывают весь бытовой, и культурный код иранской жизни! Эти проблемы показаны очень деликатно – устами бедного иранского крестьянина, который всю жизнь работал и теперь пожинает плоды своего существования; устами главного героя – Эрфана Шафеи, курдского парня, который поет в иранском ансамбле «Гяз» из Решта. Мы видим молодых иранских певцов и певиц, которые только вступают на путь больших артистов. Мы видим молодых творческих людей и в работе, и в их домашней, семейной атмосфере. Тот же Эрфан со своими родителями, который обсуждает вечные проблемы поколений, любви, сыновнего долга и т.д. И все это очень легко, естественно, непринужденно. В принципе, скажем так, перед режиссером стояла задача дать такой импрессионистский набросок иранской жизни. И у него это получилось!

И с этим нельзя не согласиться, хотя фильм «Блюз для Тегерана» не удостоился приза в своей номинации, участвуя в конкурсе документального кино. Лучшим документальным фильмом была признана полуторачасовая лента "Сабайя" шведского режиссера Хогира Хирори, родившегося в Ираке. В его фильме рассказывается о группе людей, отправившихся в сирийский лагерь на Ближнем Востоке, чтобы, рискуя жизнью, спасти курдских девушек, которых ДАИШ удерживает в сексуальном рабстве.

Во внеконкурсной программе с говорящим названием «Кинорежиссерки нашего времени» на ММКФ-43 был показан иранский игровой фильм «Воображаемая прямая». Его создала Фарнуш Самади, которая, не так давноокончив Академию изящных искусств в Риме, успела заявить о себе в иранском кинематографическом сообществе тремя короткометражными фильмами. «Воображаемая прямая» – ее полнометражный игровой дебют. Она же и автор сценария.

В центре повествования – учительница из Тегерана по имени Сара (Сахар Долатшахи). Родственники пригласили ее на свадьбу, и Сара собирается туда поехать на выходные с 6-летней дочерью. Но муж, уезжающий в командировку на юг страны, требует отменить поездку – ведь у ребенка совсем недавно была высокая температура. Мать девочки возражает: Раха давно готовилась к этому торжеству, примеряла платье, выучила трогательную песенку для молодых. Она уже практически здорова! И Сара, на словах согласившись с мужем, все-таки нарушает запрет, скрыв от него факт поездки в поселок. Но там случается несчастье, и ребенок погибает. Несмотря на то, что сокрытие правды привело к трагедии, Сара вовлекает в круг лжи и своих родных, умоляя их не говорить срочно вернувшемуся супругу, что это произошло на свадьбе. Она сказала мужу, что на них наехала машина, когда они шли к доктору в Тегеране. Но правда всё-таки раскрывается, заставляя Сару сделать последний выбор.

В фильме есть и параллельная линия – в классе, где Сара была классной руководительницей, одна из учениц по имени Яси наглоталась таблеток. Ее откачали, и Саре удалось вызвать ее на откровенность: оказывается, школьница была беременна и боялась гнева отца. Девушка умоляла не говорить родителям причину попытки ее самоубийства, и Сара ничего не сказала ее матери, которая хотела понять, что происходит с ее дочерью-подростком. Вскоре это тоже привело к трагедии – Яси сбросилась с моста. Это очень убедительный фильм о том, как ложь «во спасение» и сокрытие правды приводят в жизненный тупик.

После фильма я сразу подошла с микрофоном к зрителям. Они были так шокированы трагичностью фильма, что не могли ничего сформулировать, кроме слов «очень грустно», «это жизнь» и даже «было скучно». К счастью, в зале нашлись и квалифицированные зрители. Среди них была преподаватель сценарной мастерской ВГИКа Марика Чиркина-Геворкян, член Гильдии кинодраматургов Союза кинематографистов России, которая любезно согласилась поделиться своими первыми (и потому наиболее ценными) впечатлениями о фильме:

– Начну с того, что я сама изучаю иранское кино. Недавно в академическом журнале «Вестник ВГИК» была опубликована моя статья «Концепция латентной драматургии в современном иранском кинематографе». Чем сильно иранское кино? Тем, что через обычные, повседневные ситуации ставятся очень серьезные, глубокие, философские вопросы бытия.

Если говорить конкретно об этой истории, то несчастье в семье могло случиться, даже если бы муж Хамид разрешил Саре поехать с маленькой дочкой Рахой на свадьбу. Но, видимо, для главной героини вся философия ее привычного поведения сосредоточилось в этом дне, который принес ей пересмотр многих смыслов в этой жизни. Женщина жила в некоем своем придуманном мире, в котором ухищрения, сокрытие фактов и просто ложь были для нее обычным делом, чтобы избежать конфликтов в семье. Но когда наступил момент сказать правду, и Сара пошла по привычному пути, судьба бумерангом ударила по ней. Вовсе не случайно в фильме проведена и параллельная линия с ученицей Сары. Я сразу почувствовала тревогу, когда героиня, узнав, что доверившая ей свою тайну девушка вдруг пропала, скрыла правду от ее матери! Просто отстранилась от этой ситуации. После гибели и ее собственной дочки Рахи, и ученицы, в душе женщины произошел надлом. Она поняла, что на ней лежит вина за обе эти смерти. И тогда наступила «точка невозврата», после которой разрушилась система ценностей главной героини. Сара не смогла с этим жить, хотя муж ее и простил.

Ключевым моментом была сцена, в которой Хамид начал обвинять себя: «Ах, почему я не дал тебе поехать на эту свадьбу?! Ведь тогда не случилось бы этой беды!» Каким ужасом наполняются глаза матери Сары, присутствующей при этом: она ведь тоже скрыла правду от зятя. Возможно, Сара, переложив вину на мужа, в этот момент ещё более осознала, как тягостна ложь. Основанная на лжи «воображаемая прямая», по которой героиня привыкла двигаться по жизни, превратилась в «зигзаг судьбы» и привела к трагическому финалу.

В фильме нет ничего случайного. Проработаны все детали истории, точно расставлены символические предупреждающие знаки: убежавшее на плите молоко, которое загасило горелку; травма на лбу у дочери, когда она играла в деревне с родственниками; галчонок, разбившийся о стекло окна их загородного домика.

Фильм сделан на высоком профессиональном уровне, с любовью и сочувствием к своим персонажам.

Во внеконкурсной программе «Вокруг света» на ММКФ был показан иранский фильм «Грёзы о Сохрабе», который, как многие думали из названия, связан с образом сына богатыря Рустама, героя поэмы Фирдоуси «Шахнаме». Но фильм был посвящен поэту и художнику Сохрабу Сепехри (1928 – 1980).

Кадры из фильма «Грёзы о Сохрабе» 

Творчество Сепехри, как поэтическое, так и живописное, сочетает в себе черты Востока и Запада. После окончания в 1953 г. Факультета изящных искусств Тегеранского университета он несколько лет был вольнослушателем в Парижской школе искусств, много путешествовал по Европе и Азии, всерьез увлекался кубизмом, а затем искусством и философией Индии и Японии. На пике известности в начале 70-х годов он уединился в загородном доме и творил в своей «голубой комнате», избегая встреч с журналистами, искусствоведами и даже родственниками. Он умер в возрасте 51 года от рака крови, не имея наследников, но оставив большое наследие, волнующее умы уже нескольких поколений творческих людей.

Один из них – иранский режиссер Али Гавитан (1964 г.р.), который обладает удивительным внешним сходством с поэтом. Может быть, это и подвигло его не только написать сценарий, но и сыграть главную роль в фильме «Грёзы о Сохрабе», который он задумал снять еще 10 лет назад.

Али Гавитан сыграл сам себя – режиссера, ищущего атмосферу, в которой жил и творил Сепехри. Чтобы наполниться чувствами и мыслями своего героя, он отправляется в Кашан – на родину Сохраба Сепехри, пытается проникнуть в ту самую «голубую комнату». В почти заброшенном доме живет загадочный и строгий господин Амири, директор школы для мальчиков (ведь Сепехри по первому образованию – педагог начальных классов). Хозяин дома принимает режиссера за поэта, давно покинувшего эти места, а режиссер видит в нем учителя (и мучителя) юного Сохраба. Поначалу пытаешься просчитать в голове годы, запомнить имена многочисленных женщин, вдохновлявших Сохраба (или режиссера), внезапно исчезающих, как бы «перетекающих» одна в другую. Но потом понимаешь: в фильме, как и в творчестве Сохраба, все сюрреалистично – реальность ускользает, принимает причудливые формы, а воспоминания и ассоциации вдруг становятся реальными людьми. Мистическое начало («эрфан») пронизывает и творения Сепехри, и кинематографический плод творчества Гавитана, попытавшегося освоиться в мастерской своего героя, «став им». Впечатления добавляют выразительная виолончельная музыка (композитор Бехзад Абди) и тонкая операторская работа Саида Некзата: многие эпизоды сняты в полумраке, из которого на свет воспоминаний выходят картины, люди, цветы и деревья.

Среди зрителей я заметила женщину восточного вида, которая, как мне показалось, давно знакома с творчеством Сохраба Сепехри. И я не ошиблась. На мой вопрос, что она думает о фильме, я услышала такие слова:

 – Я в восторге от него! Я поглощена его вот этой романтикой. Хотя, когда я сюда шла, у меня было совсем другое настроение. Здесь очень тонко показаны корни, которые питали творчество Сохраба Сепехри. Я счастлива, что таких художников и поэтов рождала иранская земля.

– А Вы можете представиться?

– Алие Забанбарк, доцент Института океанологии. Вот только что выиграла грант на свою четвертую, наверно, последнюю книгу.

– Дай Бог, не последнюю. А почему у Вас иранское имя?

– Мои родители, которых уже давно нет, были из Ирана, я воспитанница Интердома в г. Иваново.

Внеконкурсная программа «Молодые и красивые» – фильмов о проблемах молодежи в разных странах – включала фильм «Дети солнца», который в 2020 году снял режиссер Маджид Маджиди (Иран).

Имя этого 62-летнего мастера хорошо известно ценителям иранского кино во всем мире по таким его фильмам как «Отец» (1996), «Дети небес» (1997). «Цвет Рая» (1999), «Дождь»» (2001), «Ива» (2005), «Песнь воробьев» (2008), «Мухаммед – посланник Всевышнего» (2015).

Главные герои фильма «Дети солнца» – 12-летний Али и три его друга. Жизненная ситуация каждого из этих ребят очень непроста: Абульфазл со своей сестрой Захрой – из семьи афганских безработных беженцев, отец Резы за решеткой, родители Мамада наркоманы. Отец Али давно умер, а недавно в их доме случился пожар, и мать, получив тяжелые ожоги, оказалась в больнице. Чтобы выжить, мальчишки выполняют самую черную работу на складе старых шин, иногда промышляя и мелкими кражами. Неожиданно дальний родственник Али, старый лудильщик Хашим, обещает позаботиться о его матери и найти им новую квартиру при условии, что мальчик со своими друзьями отыщет клад! Дядя Хашим даже точно знает, где он находится ­– в водостоке неподалеку от школы «Дети солнца». Туда можно попасть только через подвал этого частного благотворительного заведения. Али обещает найти клад. Именно поэтому ребята настаивают, чтобы их немедленно приняли туда, несмотря на то, что учебный год давно начался. Не без труда попав в эту школу, Али сразу же приступает к выполнению секретного задания, распределив обязанности по поиску клада между своими друзьями и посылая дяде фотоотчеты, снятые на подаренный им мобильник. Дядя Хашим очень заинтересован, чтобы Али нашел клад, снабжает инструментами и для поднятия духа разрешает ему погонять голубей из своей голубятни.

Кадр из фильма «Дети солнца». В роли Али – Рухолла Замани, обладатель Приза за лучший актерский дебют на Венецианском кинофестивале (2020)

В надежде, что читатели нашего журнала обязательно посмотрят этот замечательный фильм, я не буду подробно рассказывать, через какие ужасные испытания пришлось пройти Али в ходе операции «поиск клада». Его товарищи постепенно выпали из нее – Мамад был отобран в региональную футбольную команду, Абульфазла отправили на олимпиаду по математике в другой город, Резу забрал вернувшийся из тюрьмы отец. Но Али обретает надежных союзников в лице тех, кого опасался. А те, кого он считал благодетелями, лишь цинично использовали его. И все-таки он достиг цели, обретя бесценное сокровище!

Едва отзвучали аплодисменты на конечных титрах, я подошла к зрителям, чтобы узнать их мнение о фильме. Первой мне ответила серьезная молодая женщина, назвавшаяся Татьяной:

– Мне очень понравился фильм, потому что я когда-то работала сама с детьми. Во мне он очень отозвался. Некоторые моменты были вообще прямо до слез! Очень правдиво всё. Реальные проблемы, которые возникают с детьми.

– А сейчас вы уже не работаете с ними?

– Нет. Сейчас больше со взрослыми. Я преподаватель-методист.

Юная девушка с бейджиком на груди тоже сказала, что ей очень понравился фильм, похвалила операторскую работу. А затем поделилась таким мнением:

– Мне кажется, что тут очень хорошо показана жизнь в некоторых странах, где плохо с образованием, где нет нормального института семьи, где вообще всё не очень хорошо, и дети вынуждены работать, потому что у них просто нет другого выбора. («Вот они – стереотипы об Иране!», - подумала я).

– А кто вы по профессии? Как вас зовут?

– Даша. Я журналист. Правда, пока еще учусь.

– А вы раньше были на иранских фильмах?

– Нет, это первый иранский фильм, который я посмотрела.

– Чем, на ваш взгляд, иранское кино отличается от западного?

– Мне кажется, что западные фильмы более динамичные, там больше, что называется, «экшена», действия. А тут всё завязано на диалогах, на мотивах поведения героев. И это, наверно, придает больше смысла, чем в западных фильмах.

Рядом с девушкой стоял мужчина. Как я потом узнала – ее отец, режиссер Александр Клюшкин. Герои фильма Маджида Маджиди не оставили его равнодушным:

– Конечно же, мне жалко этих ребят. Но я вам скажу, эти ребята очень хорошо подготовлены к жизни в связи с тем, что они рано начинают чувствовать ответственность за нее. Это дает им возможность выжить в сложных и удивительных ситуациях. Хорошо раскрыта сюжетная линия. Ведь Али нашел клад еще и в учителе, а учитель нашел клад в нем. Несмотря на свою молодость, Али – очень ответственный человек, а главное, что он очень добрый. Это будет классный парень. У него все будет хорошо.

– Хорошо, что он выжил!

– Ну, такой герой просто не может умереть. Он не «лузер». В нем большая жизненная сила. Актер великолепный. Да и все там, дети и взрослые, играют здорово, очень естественно. Забываешь, что это игра, включаешься в ситуацию. И вообще, фильм мне очень понравился. Это один из лучших фильмов, что я здесь видел. На этом фестивале.

В основной конкурс 43-го ММКФ был включен иранский фильм «Сын», полнометражный дебютрежиссера и автора сценария Нушин Мераджи.

Главный герой картины – 40-летний здоровяк Фарид. Он живет с матерью, ворчливо опекающей его. Недавно ей пришлось продать их большой старый дом и арендовать квартиру. Остались деньги и на покупку автомобиля для любимого сына, которому она, однако, не доверяет вести дела. Когда же мать внезапно умирает, Фарид обнаруживает детскую беспомощность и полное отсутствие навыков коммуникации. Страшась одиночества, за несколько дней, прошедших со смерти матери, девственник успевает привести к себе домой, одну за другой, несколько незнакомых женщин, безуспешно уговаривая их остаться ночевать. При этом Фарид – не единственный ребенок покойной. У него есть старший брат Фаршад, который уже 20 лет живет в Америке и, по словам Фарида, мало интересуется жизнью своих родных. Однако Фаршад, почуяв неладное с матерью, срочно прилетел в Тегеран. Младший брат не скрывает своей обиды на него, тянущейся из далекого детства, ревнует его к красивой соседке и не торопится идти с ним к маме «в больницу». Братья смогли поговорить по душам только после того, как Фаршад увидел труп матери в кухонном холодильнике.

Несмотря на некоторую фантасмагоричность ситуации, все диалоги в фильме очень убедительны и заставляют верить происходящему. (Нельзя не отметить прекрасный русский перевод выпускницы ИСАА МГУ Евдокии Добревой).

Одним из зрителей фильма «Сын» на ММКФ был Михаил Башаратьян, бывший преподаватель МГУ, находящийся на заслуженном отдыхе. Как многолетний председатель Федерации киноклубов России, он посмотрел много иранских фильмов. Я поинтересовалась его мнением:

– Чем, на ваш взгляд, особенно отличается иранское кино?

– Искренностью, прежде всего! Жизнь показана очень естественно, нет никаких безумных, лихо закрученных сюжетов. Но есть вещи, которых в этих сюжетах часто не хватает, а именно – человеческие отношения, коммуникации. В иранском кино они есть. Вот и в этом фильме показана важность связи между людьми. Человек, который посмотрит этот фильм, обязательно задумается о своих отношениях с близкими, изменится в лучшую сторону.

Своими мыслями о только что просмотренном фильме «Сын» со мной поделилась Ада Бернатоните, представляющая региональное отделение Гильдии киноведов и кинокритиков в г. Томске:

– У меня очень противоречивое ощущение по поводу этого фильма. На протяжении большей части экранного времени я не понимала, для чего и почему этот Фарид так поступает. Больной ли он или одержимый, здоров ли он вообще? Парадоксальность финала заставляет думать, что он, оказывается, совершенно нормальный. Просто он не понимает многих моделей поведения. Он не знает, как надо любить, а ведь он любит и мать, и брата, и самого себя. Тут, наверно, вина матери, которая не научила детей взаимодействовать друг с другом и с миром. Этот фильм можно было бы назвать «Мать». Ведь в нее упираются все проблемы сына. Не случайно он засунул ее в холодильник, который она запирала, не хотела выбрасывать, так как он был ей дорог. Это, как ни странно, забота о матери. У Фарида есть чувство сыновнего долга, просто он не понимает, как его надо транслировать в мир. И интересно, что только брат сумел его раскрутить на сильные эмоции, потому что на протяжении всего фильма Фарид все события своей жизни воспринимает в одинаковом эмоциональном ракурсе. У него даже не было слез, когда умерла мать. А в финале он смеется и плачет вместе с братом, произошло полное принятие друг друга. Они уже никогда не будут врагами, похоронят мать, жизнь войдет в нормальное русло.

– А как бы вы определили особенности иранского кино?

– В иранском кино проблемы всегда экзистенциальны – оно берет обыденные ситуации на грани между жизнью и смертью, порядком и хаосом, между принятием мира и отрицанием его. При всем трагизме иранского кино, у него очень мощный оптимистический посыл, жизнеутверждающий финал. И решение всегда в пользу человека, в пользу его внутренней гармонии.

Исполнитель роли Фарида в фильме «Сын» Сохейл Ганаданбыл удостоен приза ММКФ за лучшую мужскую роль. Серебряную статуэтку «Святого Георгия» за него получила режиссер Нушин Мераджи. Вместе с ней на ММКФ приехали продюсер фильма Мехди Фард Гадери и две молодые актрисы. Иранские гости охотно общались со зрителями и журналистами на пресс-конференции и на показах.

Айсан Гольбабаи, Мехди Фард Гадери, Нушин Мераджи, Захра Хейдари

Нушин Мераджи родилась в 1980 г. в городе Тонкабоне прикаспийской провинции Мазендеран в семье преподавателя литературы. «Книги, театр, кино имели огромное значение в нашей семье», – сказала она. Уже с ранних лет Нушин пробовала писать рассказы и сценарии. Большое воздействие на нее оказал Чехов, творчество которого очень популярно в Иране, а его драматургия, основанная на многозначных диалогах и «подводном течении» действия, изучается во всех киношколах и театральных вузах. Нушин окончила курсы Ассоциации молодежного кино Ирана, сняла 10 короткометражных фильмов. Она считает большой удачей, что ее первый полнометражный фильм был отобран в конкурсную программу столь престижного фестиваля как ММКФ. Супруг Нушин, театральный режиссер, во всем поддерживает ее, а их 17-летняя дочь мечтает стать актрисой. На вопрос, не мешают ли цензурные ограничения в Иране творчеству, госпожа Мераджи ответила, что «они, наоборот, стимулируют к творчеству, заставляя искать новые выразительные средства».

Эти слова подтвердили мою догадку, что Фарид, на самом деле – способ показать драматические попытки Ирана выйти из международной изоляции.

Журналист Аида Соболева (Россия) и режиссер Нушин Мераджи (Иран)

Если даже сугубо бытовая ситуация в иранском фильме может вызвать у зрителя самые сильные и непредсказуемые эмоции, то иранское кино о войне – это всегда катарсис. Я дважды плакала на фильме «Грецкий орех», который был показан в рамках внеконкурсной программы «Вокруг света».

Режиссер Мохаммад Хоссейн Махдавиян с документальной последовательностью показал в этой игровой ленте реальные события, которые произошли в ясный, но страшный день 28 июня 1987 года, во время ирано-иракской войны. Возвращаясь из очередной бомбардировки города Сардашт на западе Ирана, летчик саддамовских ВВС решает избавиться от оставшейся химической бомбы, посчитав, что садиться с ней для него опасно. Недолго думая, он нажимает на кнопку, и бомба разрывается в центре курдской деревни, в которой играют дети, женщины полощут в реке белье, а мужчины помогают друг другу строить и ремонтировать дома. Ветер быстро разносит ядовитый газ, и люди на глазах покрываются страшными язвами, поражающими легкие, начинают задыхаться и слепнуть. В этом аду оказались трое детей и беременная жена главного героя – крестьянина Гадера, который, подоспев со стройки, делает отчаянные попытки спасти свою семью. Администрация ИРИ оперативно присылает в деревню машины с душем, эвакуирует пострадавших жителей в больницы Шираза и Тегерана.

Кадр из фильма «Грецкий орех». В роли Гадера – Пейман Маади

Гадер не хочет оставлять находящуюся в тяжелом положении жену, которую отправляют в Шираз. Молодая сельская учительница вызвалась сопровождать в Тегеран детей Гадера – первоклассника Насера, 6-летнюю Шахин и 5-летнего Малала. Но Насер умирает еще при посадке в самолет. Гадер возвращается в деревню, чтобы похоронить его под ореховым деревом во дворе их дома, пока зараженную местность не закрыли для въезда, а затем едет в больницу к жене. Не желая травмировать Марьям, он ничего не сообщает ей о смерти старшего сына. Приободрив ее, он приезжает в Тегеран, покупает машинку для Малала и куклу, о которой давно мечтала Шахин. Но отцу не суждено обрадовать детей – в больничном морге ему вручат их тела, завернутые в белые простыни. С этим скорбным грузом на обоих плечах он будет добираться до своей деревни, чтобы похоронить их под грецким орехом.

Вернувшись в роддом, где лежала его Марьям, он узнает, что стал отцом девочки по имени Жианэк («жизнь») – такое имя, умирая, дала ей мать. Преждевременно родившегося младенца отправили в другую больницу, где Гадер так и не смог распознать дочь среди сотни «зараженных» сирот.

Но на этом сюжетная линия Гадера не обрывается – мы видим его спустя почти 20 лет во время выступления в Гааге в качестве свидетеля, когда международный трибунал осудил страшные преступления Саддама Хусейна. В титрах указывается, что 17 лет тюрьмы получил и голландский бизнесмен, продавший иракскому диктатору бомбы с химической начинкой.

Фильм начинается и заканчивается с кадров похорон Гадера в январе 2016 года под тем самым ореховым деревом. Все, что мы узнали о страданиях, выпавших на долю покойного, рассказывала сельская учительница, когда-то пытавшаяся помочь ему спасти детей и сама едва выжившая в том кошмаре.

После этого фильма, ярко и правдиво показавшего настоящее горе, казались мелкими и ничтожными любые проблемы. Было трудно о чем-либо разговаривать. И все же я подошла к двум зрителям, которые, как я заметила, вслух читали конечные титры на персидском языке. 

– Вы можете мне сказать, как вам этот фильм?

– Ну, фильм, конечно, очень жесткий, тяжелый. И правдивый. Правда не всегда легка.

– А с точки зрения киноискусства?

– Очень сильно. Хорошая операторская работа. Звук. Актеры огромную работу сделали. Массовки вообще какие-то невероятные!

– А вы видели раньше иранское кино?

– Да. Регулярно смотрю.

– Вы можете представиться?

– Сергей Кривов, переводчик.

Как выяснилось, Сергей и его товарищ Геннадий Иванов – выпускники Военного университета (ВУМО), который они закончили еще в середине 80-х годов. Я попросила Геннадия тоже поделиться своим мнением о фильме:

 – Да, этот фильм очень тяжелый, рассказывает о страшных событиях. Очень жалко людей, которые пострадали при этих бомбежках. Особенно детей. В фильме всё это показано очень зрелищно. С точки зрения художественной, фильм, конечно, снят на высоком уровне. И даже одна финальная песня чего стоит! Мне очень понравилась и музыка, и песня, и как певец ее исполнял.

Я думаю, что те, кто серьезно относится к ситуации в мире, должны посмотреть этот фильм, чтобы не было войны. Я много работал в качестве военного переводчика, как и мой коллега. Был на многих войнах, знаю, что это такое. Призываю всех бороться за мир! Призываю совершенно серьезно, без улыбок. Надо делать всё, чтобы не было войны в нашей жизни.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs