ENGLISH
10:46 24.10.2019 • 
Австралия вносит изменения в оборонную стратегию, призванные повысить эффективность всей системы национальной безопасности. Наблюдается возврат к оборонной стратегии 1970-х гг., когда ключевой стратегической важностью для безопасности материка обладали северные регионы, наиболее близко расположенные к Индонезии (1).
В 1970-х Канберра исходила из соображения, что Индонезия – единственная страна, с которой у Австралии может возникнуть вооружённый конфликт. Сейчас, в соответствии с новой доктриной, угрозой с севера Канберра считает Китай. По алармистским оценкам австралийских экспертов, присутствие КНР в Южно-Китайском море на 1200-1400 км. приблизило военную угрозу к северным регионам Австралии (субъект федерации Северная территория и штат Квинсленд).
Впервые со времён Второй мировой войны военную угрозу для Австралии, как считают ее военные стратеги, представляет государство, движущееся к статусу сверхдержавы. Действительно, за последнее десятилетие Пекин значительно укрепил своё экономическое и военное присутствие в Тихом и Индийском океане, но при этом никогда не назначал Австралию своим соперником.
Свою озабоченность Канберра намерена реализовать на деле: усовершенствовать фортификацию военных объектов, расположенных в северной части страны, увеличить там запасы топлива, амуниции и боеприпасов, перебазировать на север дополнительные воинские подразделения, усилить ударную мощь в воздухе и на море и усилить контроль над прилегающей морской акваторией (2).
Помимо этого планируется построить здесь космодром, запуская спутники в сотрудничестве с Японией и Францией. Судя по всему, Австралия намерена стать влиятельной космической державой и участвовать в космических проектах вместе с Францией и Японией.
Австралийский север – это не только об обороне, но и об экономике. По расчетам экспертов к 2040 г. на эти регионы будет приходиться 42% активов австралийской экономики, здесь начинаются главные маршруты экспорта австралийских энергоресурсов азиатским потребителям. Квинсленд в этой связи важен географической близостью к Папуа-Новой Гвинее и островным тихоокеанским государствам, открытым к диалогу с китайской стороной – Фиджи, Вануату, Соломоновы о-ва.
Вторым по стратегической значимости флангом Канберра теперь считает западную часть материка. Это обусловлено географическим положением Австралии на стыке Тихого и Индийского океанов.
При этом северные и восточные территории подчинены единому операционному командованию (North – West Mobile Force). Штат этой армейской группировки на 60% состоит из коренных жителей данных регионов.
Партнёрские отношения КНР с Мадагаскаром и Шри-Ланкой, обладающих выгодным стратегическим положением между Восточной Африкой и западным побережьем Австралии и между Индией, государствами Персидского залива и Малаккским проливом (Шри-Ланка), а также доверительные отношения с такими прибрежными государствами как Камбоджа, Бангладеш, Мьянма, Пакистан, значительно улучшили позиции Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. И это вызывает озабоченность Австралии.
Поэтому Канберра также стремится к усилению своих позиций в регионе, но вынуждена менять тактику в отношениях с островными государствами Тихого океана после того, как финансовая поддержка ею демократических реформ обернулась для островитян ухудшением экономических показателей и ростом бедности. Здесь также первенствующая роль отводится Северной территории и Квинсленду, как географически наиболее близких к островным государствам. Теперь добиваться улучшения социально-экономической ситуации в этих странах Канберра намерена повышением экономической динамики в своих северных регионах и развитию их связей с соседями.
В отличие от Австралии, Китай финансировал инфраструктурные проекты, способствуя повышению социального благосостояния населения. И эта политика дала свои положительные результаты. Поэтому создание австралийскими властями инфраструктурного фонда объёмом $1,5 млрд. для инвестиций в АТР уже едва ли переломит устоявшуюся тенденцию роста китайского капитала в этом регионе планеты.
Наиболее вероятными действиями Канберры в сложившейся ситуации будут следующие:
- усиление военно-стратегического партнёрства с Соединёнными Штатами с возможностью увеличения численности американского военного контингента на севере Австралии;
- развитие оборонного сотрудничества с Японией и Южной Кореей и политического диалога со странами ЮВА, сохраняющих определённую отстранённость от интеграционных проектов Китая (Таиланд, Сингапур, Малайзия);
- укрепление дипломатических связей с Индонезией как географически наиболее близким к Австралии государством, что, однако, будет уравновешиваться суверенными интересами самой Индонезии, которая позиционирует себя как равноудалённую от геополитических полюсов силы и независимую «глобальную морскую ось» на перепутье из Тихого океана в Индийский;
- рост политической активности австралийской дипломатии внутри АСЕАН, с которым Канберру связывают отношения стратегического сотрудничества, с целью создания системы противовесов влиянию Пекина;
- акцентирование идеологической составляющей, в т.ч. тезиса о культурно-цивилизационном единстве и общей тихоокеанской идентичности Австралии и тихоокеанских островных государств и отсутствия таковой у Китая.
Противостояние Китаю – внешнеполитический выбор Австралии, к которому ее подталкивают США, выступающие за консервацию англосаксонской геополитической монополии в регионе и мире.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
2) https://www.aspi.org.au/opinion/australias-northern-surveillance
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
