Станет ли Германия «слабым звеном» НАТО?

В последнее время, в ряде американских и британских изданий появляются комментарии, авторы которых с нарастающей тревогой оценивают перспективы сохранения единства НАТО и даже шире – Запада в целом. Но не в результате «подрывных» действий президента США Дональда Трампа, что стало уже привычным нарративом для многих западных медиа и экспертов, а в результате изменений в политике Германии. Рассмотрим вопрос подробнее.

Проблема дисбаланса геополитических сил в Европе веками выступала в качестве одной из главных причин континентальных и мировых конфликтов. По мнению американских и английских экспертов, ведущим дестабилизирующим фактором в последние 150 лет является превосходство Германии над другими европейскими государствами. С этим – по крайней мере, частично, согласны и немецкие политики. Так, бывший глава немецкого МИД Зигмар Габриэль указывает, что «ни Великобритания, ни Франция не в состоянии оказать давление на Германию, когда речь идет о прокладывании курса для ЕС». Некоторые эксперты считают, что только Соединенные Штаты обладают необходимым для этого политическим и экономическим влиянием. И нынешняя антигерманская риторика Трампа может подтолкнуть Германию «дистанцироваться от трансатлантического альянса и сосредоточить своё внимание на ЕС»[i].

Германия не раз демонстрировала, что является самостоятельным центром силы, «обладающим собственной политической философией»[ii]. Радикальные проявления немецкой «самостоятельности» в течение XX века дважды заканчивались катастрофически. После Второй мировой войны, Германия приняла на себя многочисленные самоограничения в геополитической и военной сферах. Сначала – принудительно. Затем, как могло показаться, всё чаще добровольно. В частности, после объединения Германии, Берлин приложил значительные усилия для того, чтобы убедить союзников по НАТО и ЕС в сохранении своей приверженности всем обязательствам предыдущих десятилетий. Вместе с тем, и в Европе, и в Америке всегда сохранялся страх перед «германскими инстинктами». А в Германии хорошо помнят, что наибольшее число открытых и тайных противников воссоединения 1989 года имело место среди англосаксов. И сегодня, именно американские и британские аналитики громче всех выражают опасения по поводу того, что «добровольно надетые на себя [Германией] наручники могут быть также добровольно отброшены прочь». И задаются вопросом - сколько времени понадобиться, чтобы новые поколения немцев захотели вернуть своей стране всю полноту государственного суверенитета?[iii].

Основания для опасений у Америки есть. Уже с начала 1990-х немцы ведут речь «о необходимости большего равноправия в отношениях с США». С этого же времени в Берлине последовательно выступают за усиления роли ЕС в качестве глобального игрока. Включая военную составляющую. Об этом, в частности, шла речь в «Основах оборонной политики» ФРГ 1992 г[iv]. В 1998 году многие представители победивших на выборах, но еще формально не занявших должности в правительстве Германии, социал-демократов и «зеленых» выступили против участия Берлина в операции НАТО против Югославии. Тем не менее, уходящее правительство Коля союзников поддержало.

В течение 2000-х годов озабоченность атлантистов «Германским вопросом» получала всё новые и новые поводы. Так, идея «европейской армии» уходит корнями в начало 2000-х гг. В 2002 году именно Германия (хотя и вместе с Францией) стала инициатором первого масштабного раскола в НАТО, выступив в 2002 году против вторжения в Ирак. После чего журнал Time написал об опасениях, «что ФРГ может набраться сил и стать европейской сверхдержавой, которая будет третировать своих соседей и "европейской" политике предпочтёт политику "национальную"»[v]. К 2015 году из Британии прозвучал вывод о том, что старый дисбаланс сил, дестабилизировавший Европу с момента объединения Германии в 1871 году вновь вышел на авансцену после воссоединения Германии в 1989 и учреждения еврозоны. Поскольку ФРГ вновь превратилась в доминирующую силу на континенте[vi].

Наконец, вскоре после прихода Трампа в Белый дом, многие представители европейской и даже американской частей глобального западного истеблишмента, заговорили о возможности выдвинуть в качестве альтернативного повернувшейся к изоляционизму Америке лидера всей западной цивилизации именно канцлера Германии Ангелу Меркель. И именно Меркель – по итогам майского саммита НАТО 2017, первого с участием Трампа, заявила о том, что Европа больше не может полагаться на Америку. А итоги саммита НАТО 2018 лишь усилили опасения европейцев относительно того, что, после окончания холодной войны, геополитические интересы США в Европе заключаются в подрыве её глобальной конкурентоспособности. В ответ, именно Германия стала главной мишенью гневных нападок Вашингтона, заявляющего, что Берлин практически саботирует решение НАТО от 2014 года об увеличении национальных расходов к 2024 году до 2% ВВП. Как подчеркивает Трамп, несоблюдением своих обязательств перед альянсом, ФРГ – лидер Евросоюза, подает дурной пример другим странам.

Вместе с тем, единолично играть ведущую роль на международной арене нынешняя Германия не в состоянии. В результате, для Германии безусловным политическим приоритетом остается именно продолжение европейской интеграции. А в основе стратегии Берлина лежит линия на усиление глобальной роли ЕС. В том числе в вопросах безопасности и обороны. Между тем, нынешняя ситуация, при которой без участия США НАТО практически теряет боеспособность, превращает Европу в заложницу Америки в вопросах безопасности, объективно препятствует усилению самостоятельности ЕС даже в делах континента, не говоря уже о мировых. Таким образом, «суверенитет Европы» становится одной из важнейших задач в повестке лидеров ЕС. И Германия выступает здесь в качестве одного из главных апологетов «самостоятельной и сильной Европы».

США, в свою очередь, демонстрируют явное желание подорвать европейское единство. В частности, в Вашингтоне весьма популярно мнение, согласно которому европейский проект балансирует на грани краха. И в этих условиях, Вашингтону предлагают выдвинуть НАТО на роль нового объединителя Европы. Некоторые участники коалиции Междуморья[vii] идут еще дальше, и всё настойчивее стремятся к непосредственному военному сотрудничеству с США - даже вне рамок формальных механизмов Североатлантического альянса. Намекая, тем самым, на желательность «сдерживания» не только России, но и ФРГ. В ответ Германия (вновь совместно с Францией) предлагает осенью 2018 года создать полноценную европейскую армию. А весной нынешнего года, в ходе Мюнхенской конференции по безопасности, Меркель «недвусмысленно подтвердила не только заявку на лидерство Германии в Европе, но, что еще более важно — заявку Европы на «стратегическую автономию» от США».[viii]

Проблема в том, что, в настоящее время, Берлин разрывается между нарастающими трудностями во внутренней политике, и необходимостью демонстрировать твердую позицию в отношение все новых внешнеполитических вызовов. С одной стороны, ФРГ сталкивается с «самыми серьезными» вызовами безопасности «с момента присоединения к НАТО и ЕС». Извне на Европу «все сильнее давят Россия и Китай», а теперь и США. Изнутри базовые основы европейского единства подвергаются усиливающимся нападкам «популистов и сторонников авторитаризма». Даже страны, по-прежнему разделяющие либеральные ценности, включая Францию, Испанию и Балтию, расходятся во мнениях относительно будущего европейского проекта. В этих условиях, Германии объективно необходима более «основательная» военная политика, чтобы ее «воспринимали всерьез», как в Европе, так и в мире. С другой стороны, резкие односторонние меры в вопросе наращивания военной мощи, могут лишь добавить масла в огонь страхов перед возрождением «немецкого диктата».

Одним из вариантов разрешения ситуации, могла бы стать полнокровная реализация стратегии по созданию европейской армии. «С распределением производства между странами: немцы производят танки, французы - самолеты, итальянцы – корабли. Однако до принятия соответствующего политического решения еще далеко»[ix]. Продвижению идеи автономизации Европы внутри НАТО мог бы также придать новый импульс успех немецкого кандидата в борьбе за пост главы Еврокомиссии. Первый раз за всё время ХДС и ХСС удалось договориться о выдвижении общего кандидата, который имеет «неплохие шансы» стать во главе исполнительного органа Евросоюза[x].

Вместе с тем, ЕС не хватает полномочий и верховенства для того, чтобы единая Европа могла реально сыграть более существенную роль в геополитических вопросах. Немецкий «тандем» с Францией наполнен множеством противоречий и компромиссов, весьма непопулярных в широких кругах немецкого истеблишмента. Европейская политика становится все более фракционной и фрагментированной. А существенно возросшее число государств-членов ЕС сделало его всё менее управляемым. Всё труднее достичь консенсуса, который необходим для проведения совместной политики, особенно в международных делах. Каким образом могут быть преодолены все эти структурные ограничения, и могут ли – это едва ли не главный вопрос сегодняшнего Евросоюза. А также и Германии, как его сильнейшей экономики. Сколько еще времени Берлину придется нести на себе основное бремя борьбы с системными вызовами и кризисами Европы?- задаются вопросом многие политики этой страны. При этом, выдерживая растущий поток упреков и претензий со стороны всё большего числа своих соседей.

Таким образом, Берлин находится перед трудноразрешимой дилеммой: что выбрать в нынешних условиях? Поддержку политики, грозящей дальнейшей дестабилизацией ключевого для будущего Германии, как он видится сегодня, проекта европейской интеграции? Или курс, призванный минимизировать ущерб от угрожающей фундаментальным немецким интересам линии внешних держав? Пойдет ли во втором случае речь непременно о «подрыве НАТО»? Либо о постепенной подспудной эрозии ведущей роли этого альянса в европейских делах? Один из главных парадоксов текущей европейской и немецкой политики заключается в том, что как активность Германии, так и ее пассивность, могут привести к одинаково неблагоприятным результатам для общеевропейского проекта. Вплоть до его фрагментации и даже дезинтеграции. На примере «Северного потока – 2» видно, что Берлин способен противостоять даже давлению США в тех случаях, когда речь идет о жизненно важных интересах Германии. В конечном итоге, немцам предстоит решать, в какой мере будет готова Германия ставить своё будущее в зависимость от интересов других стран.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs