ENGLISH
10:50 07.08.2018 • 
Выступая перед студентами Свободного университета в Румынии, премьер-министр Венгрии Виктор Орбан назвал нынешнюю политику ЕС в отношении России «примитивной» и выступил за ее пересмотр. По мнению Орбана, ЕС рассматривает Россию в качестве угрозы под давлением лишь некоторых стран-членов – Польши и стран Балтии. Большинство остальных государств ЕС, включая Венгрию, Чехию и Словакию, а также страны Западной Европы, никакой российской угрозы, по словам Орбана, не видят. С целью разрешить нынешнюю ситуацию, Орбан полагает возможным предоставить Польше и Прибалтике дополнительные гарантии безопасности, а остальным странам ЕС позволить нормально торговать с Россией. Насколько популярна в Европе идея возвращения к рациональной политике в отношениях с Россией?
Прагматичный подход к развитию экономических отношений с Россией, всегда имел немало сторонников в Европе. Даже в годы «холодной войны». Сегодня не только Будапешт расширяет экономическое взаимодействие с Москвой. Болгария рассматривает возможность превращения в один из ключевых газовых хабов Европы после присоединения к российскому проекту «Турецкий поток». И Еврокомиссия «полностью поддерживает» эту инициативу. Даже всегда подозрительная по отношению к России Польша заключила соглашение с «Роснефтью» на поставку нефти в объеме 6-12 млн. тонн до конца 2020 года.
Точно также, подозрительное отношение к дальнейшей централизации власти в ЕС наблюдается в Европе последние 20-25 лет. Причем по всему континенту, а не только в новых членах ЕС. При этом, «давление ЕС» действительно вызывает особенно сильное отторжение в государствах Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), поскольку ассоциируется с ограничениями суверенитета, от которого эти страны, казалось бы, навсегда избавились после распада «советского блока». Но является ли евроскептицизм синонимом готовности переориентироваться на Москву? Представляется, что вряд ли. У евроскептиков очень разные мотивы, и далеко не все они недовольны политикой Брюсселя по идеологическим причинам. Будапешт и Варшава – да, в значительной мере. Польша и Венгрия – преимущественно католические государства. И сторонникам традиционных ценностей удаётся консолидировать избирателей, вплетая в политическую повестку дня принципы христианской демократии. Но, к примеру, уже ставший традиционным евроскептицизм Чехии, имеет скорее демократический, либеральный характер. Ведь Чехия – одно из самых атеистических государств в мире. Наконец, далеко не все в ЦВЕ и в Европе в целом переживают за свои христианские ценности.
По мнению критиков, изображая лидеров стран ЦВЕ националистами и евроскептиками западные СМИ руководствуются идеологическими клише. В реальности, все эти люди – прагматики, ориентированные на свои политические интересы и национальные интересы своих стран. Они приветствуют блага общего рынка ЕС; но уже в вопросе общей валюты опасаются того, что она принесет с собой лишние обязательства и подорвет конкурентоспособность[i]. В конечном же счете, даже когда правящие круги ряда стран ЕС неофициально выражают согласие с тем, что антироссийские санкции неэффективны, на официальном уровне они поддерживают общую позицию Союза. Потому что выгоды от «пророссийской» позиции неочевидны, а возможные санкции Брюсселя за отступничество – реальны.
После выхода Великобритании, годовой бюджет Евросоюза уменьшается по меньшей мере на 10 миллиардов евро. В этой связи, активно обсуждается вопрос снижения дотаций странам-членам, от которого в первую очередь пострадают самые бедные государства. Причем, «в качестве обоснования сокращения субсидий некоторым странам уже открыто называется неприятие ими либеральных ценностей». Таким образом, «баталия Восточной и Западной Европы угрожает затормозить, а то и вовсе обнулить полтора десятилетия интеграционных процессов, а в более широком смысле ставит вопрос: ЕС - это объединение по принципу общих экономических интересов или общих ценностей?»[ii]
Затронул тему ценностей в упомянутом выше выступлении и венгерский премьер. Рассуждая о будущем Европы, Орбан отметил, что континент перестал быть центром цивилизации. Объяснил он это тем, что в Европе сейчас отрицаются христианские ценности, превалирует «цензура политкорректности», а дух предпринимательства заменил доминирующий на континенте дух бюрократии. «Либеральная демократия превратилась в недемократический либерализм», — заявил он. Альтернативой либеральной демократии Орбан назвал христианскую демократию, которая будет защищать ценности семьи, нации и человеческого достоинства, выступит против замены христианства мультикультурализмом[iii].
Борьба сторонников различных ценностных подходов в Европе действительно набирает обороты год от года. Европейская цивилизация вошла в фазу внутреннего раскола на традиционную, ориентированную на христианские ценности, и постмодернистскую. Последнее обстоятельство ослабляет ее, делает апостасийной, инертной или, как принято говорить, "теплохладной". ЕС, ориентированный на глобалистские космополитические стандарты, может только расширить конфронтационное поле мультикультурализма. С другой стороны – подспудно вызревает внутренний конфликт ЕС-бюрократии с европейцами – носителями традиционной культурной ориентации[iv].
В результате, «новые правые» в Европе активно критикуют «евроцентричные элиты» за навязывание «политически корректного» мышления как единственного содержания политического дискурса. Практическим внешнеполитическим следствием стало предписывание Европой самой себе слишком многих “заповедей“ (в старинном смысле слова – запретов). До такой степени, что никто из больших европейских политиков не смеет публично даже говорить об „интересах“, он просто „обязан“ доказывать все свои проекты через ценности. Это казалось твердой опорой. Но оказалось, что построенное на ней тонет, не держится.[v]
Вместе с тем, «недуг этот не генетический и не фатальный. Кризис либерализма можно интерпретировать и как проявление инстинктов выживания». Наконец, хотя в данный момент кажется, что национализм в Европе продолжает набирать популярность, долгосрочные практические последствия подобной политики могут оказаться разрушительными для ее же апологетов. «Виктор Орбан смог установить авторитарный режим в Венгрии только благодаря поступающим из Брюсселя миллиардам. Если при его содействии ЕС будет ликвидирован» [vi], то сумеет ли Орбан остаться у власти без централизованных субсидий и инвестиций из Западной Европы?
Одним из важных следствий описанных процессов, является неопределенность перспектив общей внешней политики ЕС. С одной стороны, ценности Евросоюза по-прежнему привлекательны в ряде соседних государств – от Западных Балкан , для которых Еврокомиссия уже объявила стратегию приема в члены ЕС на следующие 10 лет, до Украины. С другой, «энтузиазм по поводу расширения ЕС» среди государств-членов «в значительной степени иссяк», полагают многие западные эксперты. Кроме того, восточноевропейским столицам вряд ли придется по душе реальная цель той модели консолидации внешней политики Евросоюза, за которую выступают ведущие «старые» члены ЕС – минимизировать возможности стран ЦВЕ играть на противоречиях мировых держав.
Таким образом, внешнеполитические возможности ЕС сильно ограничены, особенно в силу почти полного отсутствия независимой от Вашингтона военно-силовой составляющей. ЕС не располагает полным спектром геополитических «инструментов», ограничиваясь на сегодняшний день преимущественно финансово-экономическими рычагами. И в случае необходимости, ЕС в обозримом будущем не в состоянии занять главное место в поддержании или стабилизации мира не то что в Евразии, но даже в Европе[vii].
Наконец, ожидания того, что «новая американская политика в отношении ЕС, новый формат отношений между ними могут привести к изменению точки зрения Европы в отношении России», также могут не оправдаться. Так, по мнению, Эдварда Люттвака, видного американского эксперта по военной стратегии и геополитике, «Россия оказывает давление на Европу каждый день. … Рост неприятия России и сопротивление ее политике будут нарастать. И тот факт, что есть отдельные исключения, например Лига Севера в Италии, глава которой выступает за улучшение отношений с Москвой, … не должны вводить в заблуждение. Просто Италия на себе этого российского давления фактически не ощущает. Она далеко от линии огня, но те страны ЕС, которые находятся рядом, будут продолжать реагировать очень резко»[viii].
Не совсем ясен и характер «дополнительных гарантий безопасности», которые могли бы быть предоставлены заинтересованным странам Балтии и ЦВЕ. Их инициаторам пришлось бы решить чрезвычайно сложную дилемму: убедить восточноевропейцев в том, что их безопасности теперь (после претворения новых мер в жизнь) ничто не угрожает. И, одновременно, не усугубить растущую озабоченность России уровнем безопасности на ее западных рубежах. Но возможно ли повысить безопасность ЦВЕ без создания новой системы всеобщей безопасности в Европе?
В 2008 году – задолго до событий, рассоривших Москву и Брюссель, Россия выдвинула идею о подготовке обязывающего договора о европейской безопасности. С точки зрения Москвы, такие эксклюзивно западные организации, как НАТО или Европейский союз, не могут полностью адекватно ответить на вызовы безопасности, потому что не все страны континента являются их членами. И новый общеевропейский пакт по безопасности должен гарантировать одинаковый уровень безопасности для всех. Не должно быть никаких военных альянсов или коалиций, которые могут ослабить единство общего пространства безопасности.[ix]. Москва и сегодня твердо выступает за верховенство принципа неделимости европейской безопасности. «Никто не имеет права обеспечивать свою безопасность за счет других».
Однако уже тогда, в иную геополитическую эпоху, с Запада сразу же послышались резкие возражения. НАТО фактически уступит России в создании более мощного альянса, предупреждала International Herald Tribune. Москву сразу же заподозрили в желании ослабить ОБСЕ и НАТО. А также политические проекты ЕС на постсоветском пространстве - Восточное партнерство и Европейскую политику добрососедства. В конечном итоге, несмотря на поддержку Парижа, Рима и Берлина, а также вежливую реакцию со стороны ряда лояльных стран, например, Финляндии, российские предложения не встретили понимания в Европе в целом. В сегодняшней Европе также не видно сил, «способных и стремящихся выстраивать внешнюю и оборонную политику ЕС отдельно от США и тем более вопреки им». Ведущую роль в вопросах безопасности в Европе со стороны Запада продолжают играть США и структуры НАТО. «Компромисс между ними и Россией пока выглядит недостижимым: Вашингтон требует от Москвы коренного изменения политической линии, то есть фактически капитуляции. Атлантизм в Европе пока выглядит гораздо сильнее европеизма»[x].
Таким образом, в общей политике ЕС в отношении России идеологические соображения пока продолжают превалировать над прагматическими интересами. При всем том, власти ЕС начинают перенимать заокеанский опыт, пытаются действовать по трамповскому принципу «наезда и отката»: в Пекине Еврокомиссия встает на сторону Китая против США, а в Вашингтоне - на сторону США против Китая. Реалистичная стратегия для России в таких условиях могла бы в лучшем случае заключаться в приоритетном выстраивании двусторонних отношений с теми странами Европы, которые сами проявляют интерес к конструктивному прагматичному сотрудничеству. Тем более, что таких стран в последнее время становится больше. При развитии же событий по менее оптимистичному сценарию, Москве придется всерьез рассмотреть вариант перехода к политической «отстраненности» - сворачиванию своего политический диалога с Европой до формально дипломатического уровня.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
