Зачем американские студенты стремятся в Россию?

Пока в Москве гремели футбольные баталии мирового чемпионата, а в Хельсинки президенты России и США обменивались рукопожатиями после саммита, Московский международный университет в рамках программы академического обмена второй год подряд принимал американских студентов из различных университетов, которые приезжают, чтобы в течение пяти недель пройти курс под названием «Политика и публичная дипломатия в современной России». Иммерсивная программа была создана специально таким образом, чтобы за короткий срок студенты могли не только полностью погрузиться в обучение, но и получить собственные впечатления от страны и людей, приобрести опыт жизни и общения со сверстниками. Лекции, семинары и дискуссии на английском языке ведут как преподаватели различных факультетов ММУ , а также других московских вузов – ВШЭ, МГУ и т.д. В рамках программы студенты изучают новейшую историю России и факторы, повлиявшие на становление страны с 1990-х годов, регионоведение и локальные конфликты, экономические и политические реформы, роль и место СМИ в российском обществе и культурные процессы, определяющие состояние современного российского общества. Наш обозреватель Елена Рубинова побеседовала с Джоном Смитом, старшим преподавателем кафедры иностранных языков и куратором учебных программ американских студентов в ММУ, и Беном Капланом, одним из студентов нынешнего семестра, о том, зачем в нынешние политически и экономически сложные времена американские студенты стремятся в Россию, как два месяца учебы и жизни зачастую меняют их предвзятые представления о стране и почему им удается узнать многое не только о России, но и об Америке, и о самих себе.

Насколько я знаю, Джон, вы давно — если быть точными, то больше двадцати лет — занимаетесь программами академических обменов с американскими университетами. Какие программы особенно популярны сегодня?

Дж.С. На самом деле в ММУ американские студенты учатся не только летом, но и в течение учебного года. После 2015-го наблюдался небольшой спад интереса и уменьшение численности студентов в осенний и зимний семестры, но сейчас процесс восстановился, и этой осенью из США приедут человек пятнадцать. Летняя программа академического обмена, конечно, самая популярная — обычно в группе от 20 до 30 студентов из различных университетов, и мы предлагаем им на выбор: или пройти двухмесячный курс русского языка и культурологии или специальную программу, которая называется «Политика и публичная дипломатия»,главная задача которой — дать студентам возможность узнать современную Россию, ту самую, которую американцы называют «Россией Путина», а я называю «Россией сегодня». Мы создали эту программу два года назад, и она пользуется большой популярностью.

Студенты обязательно должны владеть определенным уровнем русского, чтобы приехать по такой программе?

Дж. С. Поскольку преподавание ведется на английском, это не обязательно. Ведь самая главная задача — дать американским студентам возможность получить знания о России от российских преподавателей и экспертов, которых мы привлекаем. В Америке студенты слышат американскую версию истории и политики современной России, мы же делаем все возможное, чтобы они за несколько недель уловили и, по возможности, усвоили, как видят свою страну российские историки, экономисты, социологи и политологи. Мы стремимся к тому, чтобы они научились непредвзятости, критическому мышлению и умению отстраниться от принятой американской трактовки. Что же касается русского — кто-то приезжает уже немного им владея, кто-то начинает с нуля, но здесь все учат язык в обязательном порядке, просто на разных уровнях.

Какие дисциплины включены в программу и откуда вы приглашаете лекторов и преподавателей?

Дж. С. Среди основных дисциплин — новейшая история России с 1991 года до наших дней, экономика, внешняя и внутренняя политика, культурология — словом, все, что дает более глубокое понимание постсоветской России. Во время летнего семестра мы приглашаем к сотрудничеству преподавателей из ВШЭ, МГУ, Финансового университета и других вузов. И стараемся подбирать тех, кто придерживается сбалансированной позиции по политическим вопросам.

С 2000-х годов многое изменилось, в том числе и сами студенты — сменилось уже не одно поколение. Вам сегодня проще или сложнее работать с двадцатилетними, нежели десять-пятнадцать лет назад? И если сложнее, то в чем?

Дж. С. Хотя политическая ситуация сложная, отношения между нашими странами ухудшились, с обеих сторон стало больше бюрократии, но уровень понимания между людьми все же остался на высоком уровне. И в этом смысле работать, наверное, проще, чем 15 лет назад. Но вы совершенно правы, заметив, что очень изменились студенты. Если говорить об американских двадцатилетних, то, как правило, они гораздо позже взрослеют, поздно приобретают необходимые для жизни навыки и намного меньше понимают, кто они есть на самом деле — и как личности, и как граждане своей страны. Лет 20 назад студенты приезжали в Россию с большим пониманием и с самого начала были готовы к трудностям, но сегодня от этого понимания мало что осталось. Конечно, это звучит как обобщение, но я вижу множество примеров того, что средний российский двадцатилетний студент может многое из того, с чем типичный американский студент не справляется. И наоборот. Одна из главных задач программы — сделать все возможное, чтобы американские студенты узнали не только о России, но и о самих себе. Большинству американцев кажется, что они хорошо понимают свою страну, однако в процессе учебы многие из них приходят к иному мнению и осознают, что не все так однозначно, как они думали. Большинство слепо верят и следуют тому, что нам говорят о нашей стране, и потому программа, по которой они приезжают сюда, в значительной степени способствует осознанию ими самих себя — помимо сведений о современной России дает понимание, что такое Америка.

А что больше всего привлекает американских студентов в России?

Дж. С. Это, конечно, сугубо индивидуально. У кого-то русские друзья, кто-то увлекается музыкой или интересуется — хотите верьте, хотите нет — русской литературой. Есть в этом и определенная доля романтики: страна далекая, большинству малознакомая, а в таком возрасте молодые люди часто хотят чем-то отличаться от сверстников, ищут неведомое. Некоторые даже не всегда знают, почему так решили, — им просто предложили в университете, а они согласились. Приезжают увидеть своими глазами и чаще всего потом говорят, что это было «вау»! Лишь немногие — может, процентов 10–15 — точно знают, что «русский нужен мне для того-то» и затем, вернувшись домой, продолжают свои языковые занятия. Но в этом возрасте никогда не знаешь, что может повлиять и каким образом, — мой собственный пример красноречиво об этом свидетельствует. Впервые я студентом попал в Россию в середине 1990-х и, конечно, не предполагал дальнейшее.

Бен, а почему ты принял решение приехать учиться в Россию?

Б. K. Причин было несколько. У меня, наверное, не совсем типичная история. Впервые я попал сюда с родителями, когда мне было 11 лет, потому, что у меня есть младший брат, усыновленный из России. И это было первой причиной, почему я стал интересоваться и страной, и языком. Потом я вернулся в 2015-м и преподавал английский в детском лагере, немного подучил русский, у меня появились тут друзья. В своем университете в Америке я изучаю международные отношения, и когда пришло время выбирать язык, то для меня это было делом решенным.

Какие предвзятые представления о России типичны для американских студентов и с чем они уезжают обратно?

Дж. С. У них предвзятые представления не только о России, но и об Америке. Для хороших взаимоотношений и для дипломатии вообще важно неискаженное представление о самих себе — это так и в случае с Америкой. Именно поэтому мы помогаем молодым американцам избавиться от необъективных оценок, которые часто навязаны и приняты большинством: что американский образ жизни лучший, что место, куда они приехали, — в данном случае Россия — по разным понятиям не дотягивает до Америки, и, как правило, они испытывают культурный шок. Им сложно несколько «принизить» Америку и выработать иное отношение к России. В том числе этим занимаемся и кросс-культурная коммуникация, которую я преподаю. Уяснив для себя, что такое публичная дипломатия и другие базовые понятия, они, приехав домой, смогут рассказать друзьям и близким о том, что Россия — это не всегда то, о чем вам рассказывают на страницах американских газет или видите по телевизору. А главное, что Россия — это не обязательно лучше или хуже, просто по-другому, и с этим нужно считаться и уважать.

Бен, а какие у тебя были ожидания до приезда сюда на учебу?

Б. K. Мне было немного проще, чем другим, кто вообще впервые не только в России, а вообще в Восточной Европе, для меня это уже четвертый раз, я знал более-менее, что меня ждет, и у меня никакого культурного шока не было. В первый раз я был слишком юным, чтобы иметь какие-то предвзятые оценки или ожидания. А после моих других приездов я стал видеть, что не все, о чем говорится в американской прессе о России, на сто процентов соответствует увиденному мной. Если говорить об опыте других студентов, то из общения с ними я понимаю, что сложно выделить что-то одно, не соответствующее ожиданиям или представлениям, скорее, общая атмосфера отличается от того, как молодые американцы себе представляли Россию. А этим летом она была особенная. Нам повезло, а особенно тем, кто приехал впервые, что наша учеба частично совпала с чемпионатом мира — настроение было приподнятое, праздничное, люди радовались. Впрочем, я тоже открыл для себя одну особенность, которую мне было сложно сразу понять. Я заметил, что в России, если тебе говорят «нет», то это на самом деле означает «нет», а «да» – это точно «да». Русские обычно говорят прямо, не приукрашивая, что отличается от американской манеры оставаться подчеркнуто вежливыми, даже если вам не нравится или вы хотите сказать «нет». И мне, и другим это было нелегко понять. Иногда такой прямолинейный подход помогает, иногда мешает, но это важно, чтобы лучше понимать разницу в культуре общения.

А как именно вам удается выполнять основную задачу программы: добиться того, чтобы студенты иначе оценивали себя и изменили отношение к России, причем за такой короткий срок?

Дж. С. По-разному. Приведу вам пример. На одном из недавних семинаров я попросил своих студентов проанализировать выступление Трампа во время совместной пресс- конференции с Путиным после саммита в Хельсинки. Я спросил их, что, по их мнению, американский президент сделал правильно, а что нет. И мы совместно в ходе обсуждения пришли к выводу, что самым главным положительным результатом был сам факт начала диалога. Чтобы улучшить ситуацию, нужно, прежде всего, встречаться и разговаривать. А еще одним положительным и важным итогом стало то, что Трамп допустил, что и Америка несет свою долю ответственности за ухудшение отношений: все не здорово, но в этом есть и наша вина. Ведь это действительно так — пятьдесят на пятьдесят. Далеко не все американцы согласятся с такой точкой зрения, как убедились студенты, когда Трамп вернулся в США и на него обрушились потоки критики.

Разве только в Америке стали бы критиковать своего президента в подобном случае? Мне кажется, это характерно для всех стран…

Дж. С. Я берусь судить только о своей стране. Это часть американской ментальности — показывать пальцем на других. Одним словом, подобные примеры позволяют студентам увидеть, что многие международные проблемы коренятся в нашей внутренней политике и что прежде, чем указывать всему миру, Америке нужно перестать искать оправдание, глядя на Россию или какие-то другие страны. Меня не раз обвиняли в том, что я «предатель», что я критикую Америку, потому что слишком долго живу здесь. На занятиях мы очень корректны в таких тонкостях и придерживаемся нейтральной позиции, предоставляя студентам самим делать выводы. В этой связи стоит упомянуть еще один пример. Америка сегодня — разделенная страна и политически, и социально, и потому студенты, которые сюда приезжают, ожидают, что и в России все, как у них дома. И очень удивляются, убедившись, насколько сегодняшняя Россия сплочена по сравнению с Америкой. Конечно, в России разделение есть — примерно 30 на 70, но оно гораздо меньше, чем в США. И молодым американцам сложно это понять, но в ходе преподавания мы сделаем все, чтобы они сами это увидели, иначе они отвергают знания, которые мы им даем.

В чем похожи молодые американцы и русские, а где начинаются различия, хотя они и существуют в эпоху глобализации?

Дж. С. Хорошо, что они достаточно похожи, чтобы найти общий язык, но когда общение переходит на более глубокий, сложный уровень, то тут становятся видны и отличия. И именно здесь на помощь приходит культурная дипломатия, позволяющая понять себя и процессы, которые определяют наше поведение. Например, в межличностном общении и в романтических отношениях, когда молодые люди начинают встречаться. Даже отношение к алкоголю в наших культурах разное. В рамках нашей программы мы стараемся затронуть и немного психологии, чтобы помочь студентам осознать и эти вещи тоже.

Б. K. У нас действительно много общего — протоколы потребления, по которым мы существуем, вообще привнесли много общего во все страны, и Россия отнюдь не исключение. Российские студенты моего поколения такие же, как на Западе: мы смотрим одни и те же фильмы, слушаем похожую музыку, знаем имена одних и тех же знаменитостей. Потребительское общество, и особенно потребление продуктов медиа, сделало нас похожими, и одеты все примерно одинаково. Различия начинаются, если копнуть глубже. Я заметил, например, что российские студенты часто не связывают напрямую получение диплома и дальнейшую работу и карьеру — во всяком случае, это не так жестко увязано, как в Америке. Конечно, и в Америке встречаются те, кто изучал информатику, а потом работают в семейном бизнесе, который не имеет прямого отношения к полученной профессии, но здесь я видел таких студентов гораздо чаще.

Что для вас самое ценное и важное в жизни здесь, в России?

Дж. С. Меня часто спрашивают: «Почему ты до сих пор здесь? Что тебе здесь так нравится?» А я всегда отвечаю, что люди. Они удивительные — честные, открытые, душевные. Наверное, честность для меня самое главное — в большинстве случаев тебе всегда прямо говорят, что думают. В Америке честность понимается иначе, там люди не общаются друг с другом прямо и открыто, и это создает массу внутренних проблем — кто мы такие, что и почему мы делаем.

Вполне вероятно, что через пять–десять лет молодому поколению предстоит жить в иных реалиях, в обеих странах сменятся президенты, но роль публичной дипломатии будет по-прежнему важна. А как вам видятся эти процессы?

Дж. С. И американцы, и россияне принадлежат большим странам и культурам, в которых идут процессы, которые заведомо масштабнее и сложнее, чем то , на что каждый из нас может повлиять . И шансы, что мы это изменим, ничтожно малы. И потому прежде всего стоит сосредоточиться на себе и тех, кто рядом. И здесь ничто не заменит личное общение. Тогда понемногу меняетесь и вы сами, и люди вокруг. Я убедился в этом и на собственном опыте — не все мне было просто и легко, но сегодня я могу сказать, что я счастливый человек, и за многое благодарен России.

Бен, как ты думаешь, как повлияет твоя учеба и опыт, приобретенный в России, на дальнейшую карьеру?

Б. K. Ну, прежде всего, я собираюсь продолжить учить русский язык и посмотрю, куда это меня приведет. Пока не знаю, как конкретно это отразится на моей карьере, но в России у меня есть друзья и связи, и если я захочу вернуться после университета — а мне бы очень хотелось здесь пожить и поработать пару лет — это, безусловно, реальная возможность.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs