«Китайский ветер» в «парусах» российской экономики

Главный «тектонический сдвиг» в мировой экономике первого десятилетия XXI века, связан со стремительным ростом Китая. С 2000 по 2010 год китайский ВВП увеличился почти втрое, а доля в мировой экономике (в терминах ВВП по ППС) возросла с 7 до 14%[1]. Во многом эти успехи были достигнуты за счет быстрой интеграции Китая в мировое хозяйство – в первую очередь, в роли «мировой фабрики» – крупнейшего в мире производителя продукции на экспорт. Параллельно осуществлялись массированные инвестиции в промышленное производство, развитие инфраструктуры и жилищное строительство. Те страны, которые смогли «пристегнуть» себя к китайскому экономическому росту – например, в качестве поставщиков сырья и компонентов или в качестве получателей китайских инвестиций, в наибольшей степени преуспели. Россия тоже постаралась сделать это, в 2011-2012 гг. начав поворот на Восток в своей внешнеэкономической политике, но, увы, существенно опоздала и, как следствие, недополучила многие выгоды, которые могла бы.

В 2010-е годы тектонический сдвиг потенциально не меньшего масштаба связан с трансформацией китайской экономики. Китай больше не в силах поддерживать высокие темпы роста в рамках прежней модели – главным образом из-за повышения стоимости рабочей силы. Реакцией на это стало объявление о структурных реформах, цель которых – переключиться с поддержки экспорта и наращивания инвестиций на стимулирование внутреннего спроса, рост которого и должен стать новым двигателем китайской экономики.

Это имеет два важных следствия для других стран, ориентированных на наращивание экономического сотрудничества с Китаем. Во-первых, трансформация китайской экономики неизбежно будет сопровождаться замедлением роста импорта инвестиционных товаров, сырья и компонентов – все это было необходимо для поддержания статуса «мировой фабрики», но становится менее востребованным сейчас. Во-вторых, быстро увеличивается импорт товаров конечного потребления, призванных удовлетворить растущий спрос китайских домохозяйств. С учетом размеров китайской экономики эти изменения приведут к масштабной трансформации целых отраслей и скажутся на множестве стран[2]: преуспеют те из них, которые максимально приспособятся к происходящим изменениям. Это уже работает: существуют эмпирические свидетельства того, что государства, с 2010-2011 гг. наращивающие долю инвестиционных товаров в своем экспорте, теряют позиции на китайском рынке. Напротив, те государства, которые делают акцент на экспорте потребительских товаров, укрепляют свое положение[3].

Россия, в отношениях с Китаем по-прежнему ориентированная в основном на экспорт сырья и инвестиционных товаров, может вновь опоздать с реакцией на происходящий тектонический сдвиг. И лишиться возможности конкурировать на расширяющихся нишах китайского рынка, связанных с товарами и услугами конечного потребления. Все условия для того, чтобы начать изменение традиционной модели отношений с Китаем, есть. Во-первых, прошедшая в 2014 г. девальвация рубля повысила конкурентоспособность многих российских экспортных товаров и услуг – особенно яркий пример этого демонстрируют продовольствие и туризм. Во-вторых, санкции Запада заставляют российских производителей все настойчивее смотреть на Восток. В-третьих, реальные риски торговой войны США и Китая стимулируют китайских импортеров ряда товаров искать альтернативы западным источникам поставок. Потенциально Россия может многое предложить Китаю – в первую очередь, различные водоемкие и энергоемкие товары, продукцию лесопереработки, многие виды продовольствия, большой набор совместных производств, как высокотехнологичных, так и сборочных.

Однако российские товары не проникнут на китайский рынок сами по себе. Требуется трансформация российской торговой политики в азиатском направлении в сторону более проактивной. На смену активным переговорам на самом высоком уровне с подписанием десятков меморандумов о намерениях, из которых считанные проценты трансформируются в реальные сделки, должна прийти рутинная работа по поддержке малых и средних экспортеров; выстраивание механизмов кредитования и страхования экспорта; создание условий для встраивания российских производителей в китайские маркетинговые каналы (в том числе на платформах электронной торговли); организация промышленных площадок в Южной и Юго-Восточной Азии с ориентацией, в том числе, на китайский рынок; создание совместных индустриальных парков – не только на российской, но и на китайской территории. Задачей особой важности и сложности остается снятие тарифных и нетарифных барьеров для входа на китайский рынок. Среди прочего, настало время вновь поставить вопрос и о полноценной зоне свободной торговли между Китаем и Евразийским союзом, ведь главный аргумент против нее – «российский рынок окажется завален китайскими товарами» – становится с каждым годом все менее актуальным.

В 2012 г. Владимир Путин призывал поймать «китайский ветер» в «паруса» российской экономики[4]. За прошедшие годы в отношениях с Китаем многое сделано для того, чтобы эти паруса расправить. Надо расправлять их и дальше, но важно также не пропустить, что китайский ветер быстро меняет свое направление.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs