Западные комментаторы о снятии ограничений по срокам пребывания на высших руководящих должностях в КНР

25 февраля нынешнего года пленум ЦК КПК выступил за внесение ряда важных поправок в конституцию КНР. Особое внимание международных наблюдателей привлекло предложение изъять из нее нормы, не позволявшие председателю и вице-председателю КНР занимать свои должности более двух пятилетних сроков подряд. 11 марта Всекитайское собрание народных представителей – высший законодательный орган КНР, почти единогласно (трое «воздержались», двое «против») проголосовало в поддержку конституционных поправок[i].

Правило ограничивать этот срок 10 годами было закреплено в конституции в 1990-е годы при Дэн Сяопине, который, вводя ограничение срока полномочий, стремился избежать повторения издержек неограниченного правления и культа личности Мао. Двое предшественников Си Цзиньпина на посту председателя КНР следовали установленному порядку. Таким образом, Си Цзиньпин должен был бы покинуть свой пост в 2023 году, отмечает BBC. Другие комментаторы напоминают, что нынешний устав КПК ограничивает предельный возраст нахождения в должности генерального секретаря партии – де-факто важнейший во властной иерархии КНР, 68 годами[ii]. Второй срок Си на посту генсека завершится в 2022, и ему будет уже 69 лет. Таким образом, формально, вопрос о том, в какой мере принятые изменения в конституцию КНР помогут Си остаться во главе КПК и после достижения текущего возрастного лимита, остается открытым.

Во внутриполитической жизни Китая, полагает большинство западных комментаторов, решение о снятии ограничений на сроки полномочий высшего руководства будет иметь противоречивые последствия. С одной стороны, «с приходом Си к власти в стране начали проводиться экономические реформы и жесткая антикоррупционная кампания». С другой - началось «сокращение гражданских свобод». Таким образом, в связи с пролонгацией сроков полномочий Си среди западных экспертов усиливаются страхи в отношении свободы инакомыслия в Китае, отмечает «Форбс».

По мнению Джеффри Бэйдера (Jeffrey A. Bader) из Института Брукингса, произошедшие изменения могут существенно осложнить вопрос смены руководства на всех уровнях партийной и государственной иерархии КНР. Со времен Дэн Сяопина, руководству КНР удавалось обеспечивать регулярное обновление кадров в партийном и государственном аппарате в значительной степени потому, что высшие руководители страны и партии сами придерживались установленных временных ограничений. По крайней мере, когда речь шла о пребывании на формальных должностях. Теперь же ветераны КПК могут в недалеком будущем попытаться сохранить свои должности на как можно более продолжительное время, ссылаясь на «пример Си», -  считает он.

Принятое решение также может и не усилить позиций Си в долгосрочной перспективе. Само снятие ограничений по срокам правления является признаком растущей обеспокоенности высшего руководства КНР внутренними проблемами страны. По мнению скептических настроенных западных наблюдателей, результаты экономических реформ, объявленных с момента прихода Си на высшие посты в КПК и государстве в 2012 году,  «можно назвать разочаровывающими». Быстро растет задолженность региональных правительств, банковского сектора, частных и государственных компаний. Международные финансовые институты  «уже вовсю бьют тревогу». Антикоррупционные расследования, затрагивающие все этажи властной вертикали, включая самые высшие эшелоны, порождают тревогу за свое будущее у все большего числа партийных функционеров и государственных чиновников. Такие настроения способны скорее подорвать их лояльность главе партии и государства, а не укрепить ее.

Еще большая концентрация власти способна, по мнению многих западных комментаторов, в большинстве случаев затормозить принятие важных решений. Да, общий, стратегический курс будет формулироваться быстрее и четче. Но, с другой стороны, централизация подорвет инициативу на местах, существенно затормозит способность всей системы госуправления оперативно реагировать на внезапно либо скоротечно развивающиеся кризисные ситуации. Нижестоящие чиновники и члены КПК предпочтут в новых условиях дожидаться четких «руководящих» указаний сверху, перестанут проявлять самостоятельность и предпочтут демонстрировать лояльность. Наконец, будет меньше внутренних неформальных дискуссий, позволявших выявить глубинные проблемы и противоречия.

Наконец, и на это указывают многие западные специалисты по Китаю,  существенно возрастает неопределенность в вопросе передачи верховной власти в КНР в будущем. С 1989 года процесс передачи верховной власти в КНР проходил на регулярной основе, гладко и предсказуемо. По крайней мере, внешне. Вопрос о власти решался в кулуарах, практически без каких-либо внешних проявлений напряженной внутренней борьбы. Однако в ходе съезда КПК, состоявшегося осенью 2017 года, фигура  очевидного преемника Си так и не была обозначена – вопреки многолетней традиции, сложившейся с начала 1980-х. Таким образом, тень политической неопределенности будет витать над Китаем следующие пять лет. На взгляд пессимистов, такая ситуация может спровоцировать даже «раскол элиты». Вместе с тем, полагают оптимистично настроенные наблюдатели, нынешнее решение не обязательно обозначает новый долгосрочный вектор внутриполитического развития КНР. Нельзя исключить, что речь идет об «исключительной мере», связанной с текущим положением дел и теми конкретными задачами, которые предстоит решить Си Цзиньпину.

В контексте международных отношений, лейтмотивом многих комментаторов звучит мысль о том, что Китай «обманул» ожидания Запада, «поверившего» в стремление Пекина построить «полноценную» рыночную экономику. Журнал The Economist даже вынес на свою обложку заголовок – «Как Запад понял Китай неправильно (неверно)» (How the West got China wrong). «Западные лидеры верили, что экономическая интеграция в международные институты, такие как ВТО, поощрит Китай превратиться в рыночную экономику. Жители страны, став богаче, захотят демократических свобод и верховенства права. Однако политика Си Цзиньпина быстро показала Западу, что он намерен направить политику и экономику в сторону государственного контроля и конфронтации».

После 19-го съезда КПК, состоявшегося осенью прошлого года, резюмирует The Economist, большинству западных наблюдателей стало окончательно очевидно, что «авторитарная система» КНР «выставляется как противовес либеральной демократии». На съезде партии Си Цзиньпин предложил "новый выбор для других стран", который включает "китайскую мудрость и китайский подход к решению проблем, с которыми столкнулось человечество". Он позже отметил, что Пекин не будет экспортировать свою модель, но у Америки, по мнению британских экспертов, теперь есть не только экономический, но и идеологический соперник[iii].

Дав Пекину пропуск к массовому разрушению индустрии Америки посредством дешевой продукции, Запад выигрывал благодаря либерализации Китая, которая принесла бы свои дивиденды будущим поколениям. Но сейчас только закоренелые китаисты верят в это, - отмечает Тим Фергюссон на сайте Forbes[iv]. Кроме того, звучат опасения о том, что во внешней политике КНР усилятся «националистические нотки». Китай уже «использует бизнес для конфронтации со своими врагами». «С ростом экономического влияния Китая такого рода давление с его стороны тоже будет усиливаться», - подчеркивает он.

Наконец, Китай, похоже, уже давно создает собственную параллельную систему, отмечает The Economist. Если взять инициативу "Один пояс, один путь", которая предусматривает инвестиции на более чем триллион долларов на рынках за границей, то она очень похожа на "План Маршалла". Таким образом, эта инициатива также служит китайской сети влияния, которая включает любую страну, которая захочет присоединиться к проекту. Инициатива требует от стран принять китайскую систему разрешения споров. Если сегодняшние западные нормы не понравятся Пекину, этот механизм может стать альтернативой.

Вместе с тем, звучат и голоса, предлагающие понаблюдать за развитием событий. Директор института Lau China Королевского колледжа в Лондоне Керри Браун в комментарии для Би-би-си сказал, что для мира подобное решение может означать стабильность в Китае. Кроме того, Браун предложил рассматривать нынешнее решение как декларацию о намерениях. Но при этом принимать во внимание, что на ситуацию влияют многие факторы, которые могут очень быстро ее изменить[v].

Что касается экономической сферы, то превратившись в важную часть глобальной экономики, Китай, тем не менее, «до сих пор не стал рыночной экономикой, и если он сохранит нынешний курс, то и не станет», полагают аналитики американского Совета по международным отношениям. В краткосрочной перспективе, снижение неопределенности вокруг вопроса верховной власти скорее даже полезно для экономики, полагает другой известный американский эксперт Дэвид Доллар (David Dollar). Вызовы для экономики Китая как никогда велики: это и растущие риски финансовой системы, и усугубляющееся социально-экономическое неравенство, и серьезные экологические проблемы. И все эти вопросы Си четко обозначает в качестве своих первоочередных приоритетов. При этом, успешное решение большинства проблем требует в первую очередь принятия мер политического характера. А значит – и твердого, устойчивого лидерства.

 Подводя итоги обсуждения прогнозов политики Китая после отмены ограничений на сроки нахождения на высших государственных должностях, американский аналитический центр Stratfor отмечает, что Китай входит в «критически важный период преобразований» и председателю Си понадобиться всё его политическое мастерство, чтобы сохранить власть в своих руках.  Концентрация власти в руках Си, скорее всего, поможет преодолеть целый ряд препятствий на пути важных социально-экономических реформ, «так необходимых сегодняшнему Китаю». Вместе с тем, сколь велика власть, столь же велики и ожидания в отношении ее обладателя. Между тем как свобода маневра, право на неэффективность, а тем более ошибку, весьма и весьма ограничены. The Economist, в свою очередь, констатирует, что, с одной стороны, Западу и Китаю «придется научиться жить со своими отличиями».

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs