Отношения КНР – США в 2017 году: полёт Дракона и метания Орла

Подходящий к концу 2017 год, по всей вероятности, запомнится наблюдателям как один из самых противоречивых в отношениях между двумя США и Китаем. Еще не успев формально вступить в должность, нынешний глава Белого дома, Дональд Трамп, решительно заявил о намерении существенно сократить глобальные обязательства Соединенных Штатов. В дальнейшем, к этому прибавились острейшие внутриполитические разногласия, а также идеологическое неприятие политики Трампа не только большей частью партийных элит, но и  многими государственными служащими США. В результате, многие должности в американском внешнеполитическом аппарате остаются вакантными, а наиболее заметными чертами внешней политики США являются порывистость и непоследовательность на этом направлении. Руководство КНР, напротив, уже не первый год демонстрирует прагматичный подход к расширению роли своей страны в международных делах. 2017 не стал исключением: Пекин предпочитал действовать неторопливо, но последовательно.

Год начался с выступления председателя КНР Си Цзиньпина на Всемирном экономическом форуме в Давосе, где он заявил о готовности Китая «играть ведущую роль в экономической глобализации». На следующий день, уже с трибуны ООН в Женеве, глава КНР высказался о глобальных амбициях своей страны еще более определенно. При этом Си Цзиньпин упомянул «гегемона, простирающего свою волю на других» и предупредил Америку о «ловушке Фукидида» - катастрофе, приведшей к падению Древней Греции. Напомним, что в те достопамятные времена страх доминировавшей державы, Спарты, перед поднимающимися Афинами, сделал неизбежной войну между ними.

Тем не менее, первые результаты встречи Трампа и Си, состоявшейся в США в начале апреля, удивили своей доброжелательностью независимых наблюдателей и насторожили союзников Америки в Азии. Дальнейшие события, однако, показали правоту тех, кто увидел в результатах встречи Си и Трампа не только «большие надежды», но и «большие потенциальные риски». Подводя итоги года, можно констатировать, что курс двух ведущих экономик мира определяют и будут формировать в дальнейшем в первую очередь факторы стратегического характера.

Ярче всего растущие разногласия Вашингтона и Пекина проявили себя в связи с кризисом вокруг ракетно-ядерной программы КНДР. Еще весной обе стороны демонстрировали большой энтузиазм относительно своей готовности к совместному разрешению этой острой проблемы. Однако растущая угроза со стороны торгово-экономического и военно-технологического потенциала Китая представляет собой фундаментальную опасность для политики США в азиатском регионе. А Вашингтону, после отказа от Транстихоокеанского партнёрства (ТТП) – почти открыто «антикитайского» торгового соглашения между 12-ю странами АТР, подготовленного администрацией Обамы, практически нечего противопоставить Пекину в невоенной области[i]. В результате, отмечал российский кореевед Леонид Петров, американцам нужно либо уходить из АТР, либо нагнетать напряжённость. Нагнетать напряженность с Китаем они не могут - это крупнейший торговый партнер США. Война с Китаем - это мировая война. Другое дело – возможная война с Северной Кореей. Это локальный конфликт, его заметят только в СМИ[ii].

В результате, к лету нынешнего года подход администрации Трампа к северокорейской проблеме приобрёл импульсивный и противоречивый характер. С одной стороны – это демонстративный отказ США от диалога с руководством КНДР при одновременно нарастающем публичном недовольстве КНР, которой начали угрожать экономическими и финансовыми санкциями за то, что Поднебесная «разочаровала» Белый дом и не оказывает полноценного экономического давления на Северную Корею.  С другой стороны, в публичных заявлениях американских официальных лиц регулярно звучали угрозы решить проблему «военным путём», что еще более неприемлемо для Китая, поскольку, по мнению большинства мировых военных экспертов, неизбежно спровоцирует коллапс северокорейской государственности и миллионные потоки беженцев из КНДР на китайскую территорию.

Все большее бремя растущего глобального соперничества с Китаем испытывала на себе в минувшем году внешняя политика США и на европейском направлении. По мнению многих европейских и американских наблюдателей, внешнеполитическая стратегия, избранная Пекином в Европе, объективно  играет на раскол ЕС[iii]. Одновременно, усиление соперничества между США и КНР в Азии может "автоматически" вынудить Вашингтон к уменьшению своих европейских обязательств в области безопасности. В этом случае ослабление трансатлантических связей становится практически неизбежным. А снижение роли Соединенных Штатов в Европе в целом, и в ее восточных регионах в частности, превратиться в объективную реальность[iv].

Если же рассматривать сугубо экономическую конкуренцию Вашингтона и Пекина, то она также уже давно приняла стратегический характер. «Бесконтрольное», по мнению Вашингтона,  усиление Китая способно подорвать экономические позиции США в Евразии - важнейшем регионе для американского бизнеса, посредством прямого вытеснения американских компаний с европейских и азиатских рынков. Базой в этом случае служит стратегия «Один пояс один путь», инициированный Пекином многосторонний евразийский проект, способный предоставить в распоряжение КНР трансконтинентальные транспортные коридоры  почти не ограниченной пропускной способности и не зависящие от стратегической воли Вашингтона. Сообщается также, что ряд «влиятельных китайских экспертов» убеждены в том, что главной долгосрочной целью инициативы «Один пояс и один путь» является намерение изменить существующий мировой порядок, основанный на принципах т.н. «Вашингтонского консенсуса».[v]

В ходе 19 съезда КПК, состоявшегося в октябре, председатель Си открыто заявил о пересмотре внешнеполитической доктрины Китая, заложенной Дэн Сяопином. Новая стратегия предполагает,  что к 2050 году, Китай должен превратиться в «ведущую державу мира». Решением съезда, основные положения «идей Си» внесены в устав Коммунистической партии. Это означает, что руководящие принципы, заложенные Си, будут существенно влиять и на курс его преемников. Готов ли Запад к встрече с Китаем, «простирающим свои амбиции на весь земной шар»? С учетом раскола в американском истеблишменте и затянувшегося периода разногласий в Европе,  в комментариях большинства американских экспертов явно звучат нотки всё большей тревоги и неопределенности.

По сути, Америка начинает обвинять Пекин в стремлении поставить под свой контроль процесс глобализации. Си, согласно данной точки зрения, вовсе не собирается интегрировать Поднебесную в существующий мировой порядок. Напротив, Китай намерен создать свой собственный экономический блок, во главе со своими компаниями и технологиями, управляемый по китайским правилам с помощью институциональной структуры, созданной по пекинским лекалам. Реакция США уже последовала. И речь идёт не просто о лозунгах ограничения китайской экономической «экспансии», под которыми Дональд Трамп завоевал победу на президентских выборах. Под предлогом «нечестных приемов конкуренции» со стороны китайских компаний, Америка начинает сворачивать своё экономическое и финансовое присутствие в Китае. А регулирующие органы США всё чаще накладывают вето на покупку американских активов китайскими инвесторами.

Вместе с тем, четкой стратегии реагирования у Трампа по-прежнему нет. Это вновь отчетливо проявилось в ходе визита в КНР в рамках 12–ти дневного турне по Азии, состоявшегося в начале ноября. Несмотря на заключение коммерческих контрактов и соглашений на четверть триллиона долларов, структурные проблемы двусторонних отношений остались нерешенными. Слова Си Цзиньпина - «Азиатско-Тихоокеанский регион достаточно велик для того, чтобы вместить Китай и США», - не были приняты партнером. Едва покинув Пекин, в ходе саммита АТЭС, Трамп вернулся к темам кражи интеллектуальной собственности, торгового дефицита и критике государственного капитализма. Президент США также продолжил линию на создание «Индо-Тихоокеанского» пространства, в котором наблюдатели усматривают формирующийся антикитайский альянс.[vi].

Так означают ли разговоры о «руководстве процессом глобализации» готовность Китая повернуться спиной к существующему мировому порядку? Тем более - бросить прямой вызов лидерству США? Похоже, что все большее число американских политиков и военных разделяют эту точку зрения. Так, в середине сентября торговый представитель США Роберт Лайтхайзер (Robert Lighthizer) заявил, что Китай представляет «беспрецедентную» угрозу для мировой торговли, с которой невозможно справиться в рамках существующих соглашений.В середине декабря, помощник президента США по национальной безопасности Герберт Макмастер назвал Китай (наряду с Россией) "ревизионистским государством", стремящимся пересмотреть мировой порядок и представляющим военную угрозу для Америки.

Вместе с тем, несмотря на острые и нарастающие объективные противоречия в отношениях, Пекину и Вашингтону удается избегать открытой конфронтации - будь то информационной или дипломатической. Объем двусторонней торговли по итогам 2017 года должен вновь вырасти более чем на 9 процентов[vii]. А к концу года даже стали вырисовываться контуры общего понимания такой острой проблемы, как северокорейская[viii]. Таким образом, обе страны, как представляется, стараются «действовать методом проб», нащупывают пределы желательного и возможного. И пока что такой подход позволяет двум ведущим державам мира развивать масштабное сотрудничество по самым разнообразным направлениям. В том числе  в сферах, имеющих стратегически важное значение для других центров силы, претендующих на роль самостоятельных полюсов в международных делах.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs