Формирование и сохранение идентичности в Латинской Америке

Фото: surfingbird.com

Развитие культуры в современном мире не сводится только к движению глобализации. Наряду с ней идут процессы, названные мексиканским культурологом Октавио Пасом, «мятежом исключений». Наиболее яркие попытки отстоять свою самобытность, по мнению главного научного сотрудника ИЛА РАН Якова Шемякина, демонстрируют коренные народы Латинской Америки. Тема формирования и сохранения латиноамериканской идентичности была отражена в ходе конференции ИЛА РАН «Судьба культурного наследия Ибероамерики в эпоху глобализации».

Согласно определению российского культуролога Григория Померанца, цивилизация – это обретшая устойчивость коалиция культур. Латиноамериканскую цивилизацию Яков Шемякин назвал пограничной «с особым соотношением единства и многообразия». В развитии современных обществ культуролог видит постоянное столкновение экономической эффективности и социальной интеграции. В Латинской Америке в условиях крайнего социального неравенства противостояние двух принципов  ощущается особенно остро. Яков Шемякина замечает, что во многих государствах региона осознают необходимость учитывать культуру коренных народов как обязательное условие национальной консолидации. В подавляющем числе латиноамериканских конституций признаются права индейских культур на сохранение идентичности и образ жизни. Эта сфера регламентируется и в международных документах, среди которых стоит упомянуть Декларацию ООН о правах коренных народов и Конвенцию Международной организации труда №169. Якова Шемякин отметил, что в Колумбии, Боливии, Перу и Венесуэле у индейцев на официальном уровне закреплено больше прав, чем предусмотрено ООН. При этом, по мнению эксперта, в Латинской Америке разделены этническая, цивилизационная и государственная (национальная) идентичности.

В качестве примера поиска государственной идентичности научный сотрудник ИЛА РАН Анна Щербакова рассказала об аргентинском пути консолидации нации. После провозглашения независимости бывшие колонии столкнулись с проблемами в формировании идентичности. Новые государства имели схожую историю развития, разнородную расовую структуру, один язык и в целом, по выражению специалиста, не слишком друг от друга отличались. Чтобы сформировать нацию латиноамериканские правительства пытались отделять «своих» от «чужих». В Аргентине в 19-м веке еще не было очевидного преобладания католической церкви, а археологам так и не удалось найти следы доколониальной индейской цивилизации, которая могла бы стать основой национальной  консолидации. Опорами идентичности стали территория и европейская иммиграция. Аргентинские власти в первое время широко использовали миграцию, распространяя европейские ценности на своей территории и выделяя тем самым Аргентину среди соседних стран. Европейская культура, по словам Анны Щербаковой, противопоставлялась местной отсталости. Идеология приобщения населения к западному образу жизни выразилась в политике поощрения миграции. Однако вскоре массовый наплыв переселенцев из Европы вызвал беспокойства в аргентинском обществе. Аргентинцы опасались того, что иностранное культурное влияние будет преуменьшать вклад национальных ценностей. Своеобразной реакцией стала доктрина «аргентинидад». Она была выражена в превознесение креольской и аргентинской культуры и прививалась, в частности, с помощью патриотического воспитания в школах. Эти две разнонаправленные тенденции в итоге и сформировали аргентинскую нацию.

В качестве инструментов сохранения идентичности зачастую выступают  явления нематериального наследия. Аспирантка ИЛА РАН Варвара Кузнецова описала этот процесс на примере карнавала в Бразилии. На ее взгляд, он стал одним из важнейших событий культурной жизни и сформировал бразильскую нацию. Карнавал соединил в себе те качества, которые заставляют чувствовать общность группы. В шествии и танцах самбо могут соседствовать высшие и низшие слои населения. Это единственный праздник в Бразилии, где нет хозяина и единого центра. Бразильские власти, оценив потенциал народного ритуала, начали использовать его как символ метисации (слияние белой, индейской и африканской рас) и расовой демократии. Карнавал проводится во многих городах, но центральной сценой стал Рио-де-Жанейро, а не Сальвадор (не менее известный внутри Бразилии). По словам Варвары Кузнецовой, это произошло потому, что негритянское население Сальвадора значительно преобладало над другими расами (80% населения), следовательно, город не мог олицетворять гармоничную метисацию. Уникальность карнавала заключается и в том, что, несмотря на управление и регламентирование со стороны государства, он остался народным праздником. В отличие от венецианского карнавала, где участники скрывают свою личность, в бразильском люди раскрываются, примеряя на себя другую роль. Для бразильцев эти четыре дня становятся инверсией социальной иерархии. «Помимо праздника карнавал выполняет функцию социального клапана позволяя, выпускать негативную энергию», – отмечает Варвара Кузнецова. В последнее время наблюдается тенденция преобладания ценностей экономической эффективности: участие становится платным, а участники отделяются от зрителей. «Сегодня карнавал, будучи коммерцианализирован, может превратиться из опоры бразильской идентичности в развлечение для элит и туристический товар на глобализированном культурном рынке», – заключает аспирант ИЛА РАН.

Внутренняя политика большинства государств региона направлена на поиск компромисса между экономической эффективностью и социальной интеграцией. «Рациональность капиталистического типа не предполагает сохранение обществ, не вписывающихся в логику свободного рынка и абсолютно неэффективных с экономической точки зрения», – подчеркивает Яков Шемякин. Тем не менее, он считает, что Латинская Америка опережает весь мир в признании прав на идентичность и сохранение образа жизни. Так, индейская культура – по-прежнему неотъемлемая часть латиноамериканской цивилизации. По мнению эксперта, процесс идентификации отличает Латинскую Америку от всего мира. В «западных» и «восточных» цивилизациях другие культуры исключаются из собственного культурно-исторического поля. Есть четкое разделение на «своих» и «чужих». Например, концепция Ниалла Фергюсона «Запад и остальной мир» (The west and the Rest), «Срединная империя» в Китае, «территория ислама» и «территория неверия» в мусульманских странах. «В цивилизационном пограничье (Латинская Америка) другой включается в жизненный мир представителей цивилизации вне зависимости от отношения к нему», – уверяет Яков Шемякин. Без этого мировоззрения невозможен был бы, в частности, процесс метисации и Латинская Америка как историческая общность в целом.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs