Журнал Международная жизнь - Россия и Европейский Союз – «сотрудничество», «партнерство» или «конфронтация»?

Фото автора и пресс-службы Совета Федерации

«Нам надо выстраивать нормальные спокойные отношения с Евросоюзом, исходя из того что мы на правильной стороне истории», - этими словами завершил работу «круглого стола» в Совете Федерации первый заместитель председателя комитета СФ по международным делам Сергей Кисляк. Заседание это на тему «Будущее отношений России и Европейского Союза – сотрудничество, партнерство или конфронтация?» было приурочено к 20-летию вступления в силу «Соглашения о партнерстве и сотрудничестве» России и ЕС.

Скажу откровенно, эта дискуссия была столь интересна, что позволю себе не только подробное цитирование выступавших, но и представление полного видеорепортажа из зала этой встречи.

«Сегодня мы собрались на «круглый стол», тема которого, с точки зрения постановки вопроса – очень правильная: «Будущее отношений России и Европейского Союза – сотрудничество, партнерство или конфронтация?», - сказал, открывая работу, Сергей Кисляк. Отмечая 20-ую годовщину подписания и вступления в силу «Соглашения о партнерстве и сотрудничестве» (СПС), которое все эти годы автоматически продлевается на каждый следующий год, можно говорить о том, что не только мы, но и наши партнеры из ЕС считают его важным и нужным, подчеркнул сенатор.

К сожалению, отметит Сергей Кисляк, сегодня тормозятся возможности разработки и подписания более глубокого Соглашения между нами и партнерами из Евросоюза, но в последнее время мы видим некоторые сигналы о том, что там растёт заинтересованность в развитии отношений с Россией, диалога с нами по целому ряду проблем. Конечно, кризис в наших отношениях не преодолен, и от его разрешения, видимо, еще очень далеко, поэтому стоит вопрос: «Как дальше могут развиваться наши отношения?»

Россия – серьезная страна, и мы понимаем, что в будущем – и в интересах России, и в интересах Евросоюза, преодолеть для выстраивания отношений партнерства разногласия, порожденные, в том числе, русофобией, сказал сенатор. Мы понимаем трудности, с которыми приходится сталкиваться, но, как говорится, «держим наши двери открытыми» для партнерства и взаимодействия. Готова ли к этому сторона ЕС? – это, конечно, вопрос, открытый.

Первым взял слово постоянный представитель России при Евросоюзе Владимир Чижов, который начал с того, что на вопрос, вынесенный в тему встречи – «Будущее отношений России и Европейского союза – сотрудничество, партнерство или конфронтация?» ответил так: «Постараюсь ответить на вопрос, который сформулирован в теме нашего «круглого стола», так – видимо, все три направления в разной степени».

История отношений нашей страны и Евросоюза ведет начало с 1989 года, когда они были установлены. После этого были взлеты и падения, и сейчас можно сказать, что мы в низкой фазе отношений, хотя есть определенные проблески. «Нам надо избегать в отношениях с Евросоюзом двух вещей – «фетишизации» и «демонизации», - подчеркнул Владимир Чижов. - Поскольку «фетишизация» нам не грозит на ближайшую перспективу, то предложил бы избегать и «демонизации».

Один из бывших руководителей Евросоюза Кэтрин Эштон как-то сказала, что “Евросоюз это – сверхдержава образа жизни”. И именно этим Евросоюз привлекает к себе даже те страны, которые без особой надежды стремятся вступить в него. Сегодняшний Евросоюз, конечно, это не «сверкающий храм на вершине горы», продолжал Владимир Чижов.

Сегодня Евросоюз переживает то, что нынешний председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер назвал «поликризисом», то есть, кризисом комплексным. Во-первых, не завершившийся до сих пор кризис еврозоны. Второе – то, что он имел в виду, это – миграционный кризис. И третий момент кризиса – это, конечно, «Брекзит»: с одной стороны – «всё ясно», но, с другой стороны, непонятно, о чём сложнее всего придется договариваться при выходе Великобритании из Евросоюза. Хотя некоторые проблески финансовых договорённостей сейчас появились – где-то на уровне 50 млрд евро – наиболее серьезным остается вопрос, что, например, делать с таможенной границей Британии и Северной Ирландии? (Это – вопрос не только экономики, но и безопасности, и «примирения», который был урегулирован Белфастским соглашением 1998 года – С.Ф.). Пока никто решение предложить не может, поэтому к «поликризису» надо добавить еще новые элементы, которые продолжают проявляться.

Это, прежде всего, центробежные тенденции в странах-членах Евросоюза. Самый яркий пример последнего времени – Каталония. И при этом – полная беспомощность Евросоюза в решении проблемы. Также – кризисные явления в известной евроатлантической скрепке: взаимопонимание между Евросоюзом и нынешней администрацией президента США Трампа находится, пожалуй, на самом низком за последние десятилетия уровне. И, наконец, самое главное – это кризис европейских ценностей.

Владимир Чижов продолжал: страны, которые мы называем «молодые европейцы», и которые активно пробивались в ряды Евросоюза, сейчас начинают проявлять недопустимую, с точки зрения Брюсселя, «самостоятельность и в мыслях, и в делах». Это – и Польша, и Венгрия, и Чехия, и в последнее время, правда, в меньшей степени, Словакия. На деле – это «Вышеградская группа» (Grupa Wyszehradzka), которая прежде была опорой евроцентризма, а сейчас «расползается по швам».

По отдельным направлениям, таким, как политический диалог, регулярные встречи между нашим министром иностранных дел и высоким представителем ЕС госпожой Федерикой Могерини, консультации на уровне политдиректоров, руководителей профильных подразделений, сотрудничество по международным проблемам, взаимодействие не прекращалось, и не будет прекращаться. «Есть сюжеты, по которым мы на одной волне», — отметил Владимир Чижов, выделив договоренности по иранской ядерной программе.

О том, «что мы имеем на сегодняшний день», говорил директор Департамента общеевропейского сотрудничества МИД России Андрей Келин: «Мы имеем на сегодняшний момент то, что несколько возросли политические контакты и политические консультации. В последнее время мы чувствуем желание Евросоюза работать с нами. Вырос товарооборот на 24%, и это произошло после долгого падения, которые мы наблюдали в течение последних лет. Мы чувствуем – есть желание работать совместно. И желание это проявляется, как с нашей стороны, так и со стороны партнеров».

Докладчик привел очень интересные результаты исследования на тему контактов между Россией и ЕС по разным направлениям. Он сказал, что «у нас наблюдается повышение количества контактов», а европейцы «не стали раскрывать результаты своего исследования». При этом Андрей Келин заметил: послы некоторых стран Евросоюза в Москве начали устанавливать напрямую контакты с нашими министерствами, которые интересуют их в плане развития сотрудничества в целом – то есть, они начали отрабатывать интересы своих стран, но не всего ЕС. Это, в частности, касается целого ряда позиций по товарным поставкам. Чувствуется, что у европейцев существуют огромные потребности в сотрудничестве с Россией, и как факт – Евросоюз сохраняет в Москве масштабное Постоянное торговое представительство, и пока не видно, чтобы они сокращали его состав.

Сейчас дальнейшее развитие отношений уперлось формулу, в которую они сами себя загнали: это – выполнение Россией Минских соглашений. При этом все прекрасно понимают, что не нам их выполнять, что их должен выполнять Киев. Вот как из этого тупика выйти никто пока не понимает, и не собирается выходить.

Андрей Келин предостерег участников «круглого стола» от «необоснованного оптимизма» в плане развития отношений с ЕС. Он отметил, что «есть в Евросоюзе большая группа стран, прежде всего, северных стран, которые категорически не хотят восстанавливать отношения с нами. И таких стран – примерно, треть из общего состава Евросоюза». Формально они хотели бы уже в этом году поднять вопрос о прекращении членства России в Совете Европы. «Формально — за неуплату», — сказал Андрей Келин.

Его заключительные слова очень точны: «Мы будем готовы к сотрудничеству с Европейским Союзом именно в той мере, в какой Европейский союз будет готов к сотрудничеству с нами».

(Добавим к этому вот что: получается, что Россию выдавливают из Совета Европы, но, не шантаж ли это? Европейцы вспомнили, что Россия должна платить им за наше участие в евро-структурах миллионы евро только после того, как мы резко сократили свой взнос в евроструктуры после выдавливания России из ПАСЕ (Парламентской Ассамблеи Совета Европы), где нас лишили права голоса. Об этом в Совете Европы предпочитают «забыть». Им нужны наши денежные взносы, чтобы их структура не исчезла. В УК это квалифицируется, как «шантаж»).

А дискуссия продолжалась.

«Хотелось бы, прежде всего, напомнить, что у нас иногда забывается – и в ходе дискуссий, и в прессе – история «Восточного партнерства». Я не раз говорил, в том числе, с трибуны Европарламента, что «Восточное партнерство» может стать тем вопросом, который вызовет кризис. То, что в Восточной Европе может начаться гражданская война, было сказано в 2008 году. Уже тогда это было настолько очевидно, что мы на своём уровне несколько раз пытались донести до наших европейских коллег и партнеров это понимание», - подчеркнул заместитель председателя Комитета Совета Федерации по международным делам Андрей Климов.

Он продолжал: ещё одна тема, которую мы старались продвигать, и донести наше понимание до партнеров это – а тема «Соглашения о партнерстве и сотрудничестве» РФ и ЕС. Мы предлагали дополнить эти документы термином «стратегическое партнерство». Но, чего только они не делали, чтобы термин «стратегия» не появился в этом документе! Причем, в доверительных беседах они говорили, что эта «установка» идёт к ним «откуда-то сверху»… И всё это происходило в те же годы – 2008-2009-е. То есть, я хочу сказать, что уже тогда у них был настрой на конфронтацию».

Некоторые европейские партнеры говорят, что за усилиями по препятствию развития нашего сотрудничества стоит Великобритания, - продолжал сенатор. – И, «как только «Брексит» состоится, возможности для развития нашего сотрудничество широко раскроются». Это – их мнение, и я не могу полностью его разделить.

Рассказываю всё это для того, чтобы подчеркнуть – вся история осложнения отношений между Россией и Евросоюзом началась не в 2014 году, заявил Андрей Климов. Просто, в 2014-м году эта история проявилась в наиболее яркой форме. Но, полагаю, если бы ее не было – было бы «что-то другое». В 2013 году, похоже, они определились и начали рассказывать везде, что «мы, Россия, сдерживаем такие государства, как Украина, от прорыва в европейскую демократию». Мы помним, что в феврале 2014 года на майдане появились депутаты из разных европейских стран. И все они говорили, что они – «отцы майдана». Я видел их там с десяток. Но, эта «публика» занималась тотальным вмешательством в дела суверенного государства – ходила в демонстрациях, участвовала в митингах. Они до сих пор этим гордятся.

«Ситуация представляется даже несколько хуже, чем здесь прозвучало», - так начал свое выступление заведующий Кафедрой европейского права МГИМО Марк Энтин. Он отметил, что достаточно вспомнить две последние резолюции Европейского парламента, касающиеся «информационной войны» и «Крыма», которые содержат такое, что даже неприлично подобным языком выражаться.

Постоянная негативная подсветка во всех средствах массовой информации Евросоюза в отношении политики России исходит, по мнению докладчика, из нескольких соображений. Первое – европейские коллеги призывает нас не использовать «конфронтацию», но в их словах нет никакой позитивной программы. Второе – что именно нужно «обустраивать» на перспективу? То, что называется «холодный мир»? Если мы будем «обустраивать» «холодный мир» и не думать о позитивных сценариях, тогда этот «холодный мир» останется надолго. Ещё одна точка зрения выражена в докладе Валдайского клуба: это – «сосуществование», и, таким образом, мы можем уйти в понятийные времена Советского Союза, чего не хотелось бы. Еще одна концепция, которую предложили немцы: «сотрудничество и конкуренция» это вариант совсем неприемлемый потому, что «конкуренция» задавит всякое «сотрудничество».

А, если рассматривать тему «селективного» подхода, то есть: здесь сотрудничаем, а там не сотрудничаем – то это низший знаменатель наших возможных отношений с Европейским Союзом. Он создает ситуацию неопределенностей – альтернативой этому может быть изучение отдаленных перспектив, которые надо выстраивать. Несмотря на все эти препятствия, нужно сотрудничество повсюду, где это нам выгодно. «В наших интересах накапливать позитив и исходить из стратегии выхода из этого кризиса, в котором находится наши нынешние отношения с Евросоюзом».

Когда мы поставим вопрос: «Насколько возможно партнерство с Европой?», то сразу возникает еще один вопрос: «Это партнерство на «двусторонней» основе или на «многосторонней» основе?» Речь идёт, в частности, о появлении такого фактора, как китайский, а также о нашей концепции создания всеобъемлющего Евразийского партнерства, не забывая пока о двусторонних форматах.

Заместитель директора Департамента стран Европы, Северной Америки и международных организаций Министерства экономического развития Сергей Красильников отметил, что наше соглашение с Евросоюзом называется, если точно, то так: «Соглашение о партнерстве и сотрудничестве с Европейским Союзом и государствами-членами Европейского Союза». А поэтому официально зарегистрировано два уровня наших взаимоотношений с Европой – и с ЕС, в целом, и с его государствами-участниками, в частности. Поэтому очень важно понимать полное и точное название документа. «Если говорить о селективном подходе, то я – сторонник этой идеи. Но, у нас есть двойной вариант этого селективного подхода. Мы сотрудничаем в тех областях, которые нам интересны, прежде всего, это область экономики. Потери от взаимных санкций несут многие – и в Европе, и у нас, и это огромные потери. Также селективный подход заключается в том, что мы сотрудничаем с теми государствами Евросоюза, которые хотят сотрудничать, и их, по-моему, больше половины из членов Евросоюза – тех, кто заинтересован в развитии экономических отношений и другого рода отношений в России. И это очень важно учесть».

Председатель «Фонда исторической перспективы» Наталия Нарочницкая сказала следующее: «Остановлюсь на тех глубинных процессах, которые сейчас происходят в Евросоюзе, и которые осложняют его будущее. При этом я не могу сказать, что уже в ближайшие годы эти процессы могут привести к каким-то серьезным изменениям в политике официального Брюсселя. Тем более, что намечающиеся изменения в общественном мнении очень редко быстро реализуется в изменениях политического курса».

Интересные явления были проявлены во Франции в последние полгода. Они имеют как французские «специфические» черты, так и черты «общеевропейские». Во-первых, проявилось большое разочарование общества в своих элитах. Мы видим рост внесистемных партий и снижение влияния надоевших всем «исторических» партий. Во Франции и социалисты, и республиканцы, то есть две «исторические» партии, потерпели очень серьёзное поражение на последних выборах.

Во-вторых, появились новые явления в Европе – правые и левые, как их называли раньше, теперь выглядят совершенно по-другому, и ничего общего со своими определениями «правых» и «левых» партий уже не имеют. Во Франции появился очень четко кризис «центризма», а также радикализация общественных настроений – еще не революционная, но уже мировоззренческая. Мы видим проявление «несистемных» партий – в разных частях Европы появляются новые партийные структуры, политику которых часто называют «политическим популизмом».

Новым для Европы является вот что: Европа благостно существовала в течение десятилетий, а сейчас она остро ощутила вопросы безопасности, которые резко поднялись в шкале «оценок приоритетов» для населения. Конечно, это связанно с терроризмом и с миграцией. Причем, эта миграция не всегда трудовая. Ведь, законодательство таких стран, как Германия и Франция, разрешает семейную миграцию, которая характерна тем, что приезжают в Европу сразу большие семьи из стран «третьего мира», и получают в Европе социальные пособия. И членам этих семей невыгодно идти работать, потому что, в этом случае, семьи будут терять социальные пособия, рассказал Наталия Нарочницкая.

Дмитрий Данилов, заведующий отделом европейской безопасности Института Европы РАН, сказал, в частности, следующее: «На вопрос «сотрудничество», «партнерство» или «конфронтация» с ЕС я попробую ответить так. Сейчас, несомненно, – сотрудничество. В качестве стратегии – это партнерство, и от этого не надо ни в коем случае отказываться. А третье – если не «стратегия партнерства», то тогда – «сваливание» в конфронтацию. Поэтому вместо «селективного» сотрудничества, я бы предложил «прагматическое» сотрудничество.

Европейский Союз вряд ли сможет сформулировать самостоятельную стратегическую линию в отношениях с Россией, как в силу внутренних ограничений, так и в связи с внешним влиянием. Если обратить внимание на те «пять принципов», которые предложил Европейский Союз, то они абсолютно не отвечают интересам России. Принятые в 2016 году, эти принципы направлены против долгосрочных интересов России.

Также надо отметить, что в документах ЕС чётко записано: сотрудничество с Россией «в интересах Евросоюза». Раньше в документах, касающихся нашего сотрудничества, была формулировка «в общих интересах». Вопрос в том – кто будет формировать это «селективное» сотрудничество: если отдельные страны Евросоюза это – одно, а, если Еврокомиссия это – совершенно другое, и этот подход потребует расширения политического сотрудничества.

Заведующая отделом европейских политических исследований ИМЭМО им. Е.М.Примакова РАН Надежда Арбатова уверена, что «надо уходить от конфронтации, и надо идти на сотрудничество, в том числе, избирательное («селективное») сотрудничество – в этой формулировке не вижу ничего страшного». Она продолжала: «Хотя, конечно, нам хотелось бы перейти на партнерские отношения, в целом, с Евросоюзом, сегодня это, как видим, невозможно. Избирательное сотрудничество – это тот самый шанс хоть как-то восстановить наши отношения, которые, как сегодня было сказано, находятся «в самой низкой точке». Избирательное сотрудничество может быть эффективно только тогда, когда оно отвечает интересам и одной, и другой стороны. Политические и экономические отношения между Россией и Евросоюзом стали заложниками Минских соглашений. Полагаю, что и Россия, и Европейский Союз заинтересованы в восстановлении и развитии отношений, и не надо надеяться на американскую администрацию Трампа и его политику. Европейский Союз – это наш самый важный экономический партнер и ближайший сосед. Для Европейского Союза Россия очень важна.

Кризис, который существует после событий на Украине в наших отношениях, не затрагивает европейскую интеграцию, но, тем не менее, этот кризис в отношениях с Россией оттягивает часть европейских ресурсов от решения тех вопросов, которые необходимо разрешить самому Европейскому Союзу. Лидеры ЕС привыкли жить в очень комфортных условиях после распада биполярного мира, но – извлекли ли они какие-то уроки из этого исторического факта?

Программный директор Российского совета по международным делам (РСМД) Иван Тимофеев рассказал участником «круглого стола», что «у нас в РСМД всегда были широкие связи с европейскими партнерами, и сегодня мы можем наблюдать идеологизацию их подходов к сотрудничеству с российской стороной». И раньше это наблюдалась в контактах с ними, но сейчас «это стало, чуть ли, не основным». Сейчас эта идеологизация «приобрела гораздо более выраженный характер».

Одновременно с этим «мы фиксируем нарастание некоторой растерянности» у европейских партнеров. Ещё года три-четыре назад наши европейские коллеги вели с нами более уверенный диалог. И тогда наблюдалось у них чувство некоторого «превосходства». А сейчас мы видим растерянность по целому ряду вопросов. Это – «Брекзит». Это – вопрос о европейских ценностях. Это то, что в Германии наблюдается полная растерянность немецких экспертов в связи с результатами последних выборов в Бундестаг. Более того, наших европейских коллег застал врасплох «вопрос о санкциях» после того, как стало ясно, что американские санкции против России затрагивают и европейцев, особенно – в энергетике.

Что касается «эффективного сотрудничества», то мы в последнее время пытаемся узнать у наших европейских коллег, а что они сами вкладывают в это понятие. И пока наши усилия не увенчались успехом – там заметно какое-то «аморфное» отношение к этому вопросу. Единственное, что мы видим, – это только попытки «заузить» понимание этой темы. Например, происходит перевод разговора к «сотрудничеству в рамках гражданского общества», причём, гражданское общество в понимании только его либерального крыла.

Сейчас мы реализуем новый проект «Россия – Евросоюз». Мы убедили наших коллег в том, что необходимо подготовить совместный доклад, и мы планируем выпустить этот доклад в середине 2018 года. Доклад должен состоять из предложений о том, как мы видим это наше сотрудничество. Важно то, что этот доклад будет именно совместным. Согласие от наших коллег на подобную форму доклада мы уже получили. Должен подчеркнуть, что работа над подобным документом сложнее, чем, скажем, представление двух докладов по какой-то теме от двух сторон.

Но, у нас опыт такой работы есть – в 2017 году мы выпустили совместный Доклад с американцами о будущем российско-американских отношений. Когда мы его готовили, американские коллеги говорили, что «совместный» доклад выпустить не получится, тем не менее, мы этот Доклад сделали, выпустили и представили, как в Вашингтоне, так и в Москве.

Руководитель Центра евроатлантических исследований и международной безопасности Дипломатической академии МИД РФ Татьяна Зверева уверена, что Россия и ЕС должны развивать отношения. Она вспомнила, как «в 1994 году мы готовили конференцию, посвященную подписанию «Соглашения о партнерстве и сотрудничестве» России и ЕС. Это были времена особых надежд. За прошедшие двадцать лет сделано очень много, однако, в последние годы мы видим, как это здание, которое строилось с большим трудом – здание взаимовыгодного взаимодействия и сотрудничества, как она начинает разрушаться. У меня возникают сомнения, а как будет развиваться дальше сам Европейский Союз? Не вернётся ли он к привычной риторике, известной еще с советских времен, когда одним из оснований развития Европейского интеграционного процесса была сформулирована необходимость противостояние так называемой «советской угрозе»? Это – очень привычная колея, на которую, как кажется, представители ряда политических европейских сил свернули бы с удовольствием… Ссориться – легко. А, вот, находить точки соприкосновения и развивать сотрудничество – это сложный процесс. Хотя, мы видим, что искусство достигать компромиссов присуще Европейскому Союзу».

Главный редактор журнала «Международная жизнь» Армен Оганесян отметил: «Сегодня Европа напоминает такой класс, в котором есть и передовые ученики, и отстающие – и у руководителей этого учебного процесса возникает масса сложностей. Ведь Европе надо сохранить себя, как глобального конкурентного игрока, но, с таким «обозом» это сложно делать – с таким расслоением, как в Европе. Обратим внимание, что в своей программе поддержки высокотехнологической продукции Жан-Клод Юнкер отдает предпочтение, так называемой, «старой Европе», и это вызывает беспокойство, например, в «Вышеградской группе» и в Восточной Европе, в целом.

Более того, примерно 20% от еврофондов ещё замещают часть бюджетов восточноевропейских стран. И это – большая сумма. А теперь уже принципиально сказано: такого и в таком размере скоро не будет – не в скрытой форме, не в открытой форме. И это для восточных европейцев создаёт новую реальность. Почему китайцы туда бросились – в Восточную Европу – с этой программой «16 + 1»? Они просто хотят заполнить этот «вакуум», а восточные европейцы с удовольствием на это идут.

И здесь возникает вопрос для нас, для России: можем ли мы воспользоваться складывающейся ситуацией для сближения с этой группой стран? Конечно, даже по поводу их встречи с китайцами в Европе были довольны ядовитые комментарии на тему: «у нас же единая Европа», и «что это вы там шалите, ребята?» А уж за нами будет смотреть в 10 глаз в случае подобной попытки. Но, тем не менее, не исключает ли это появление «новой реальности»? И, я полагаю, что этим можно воспользоваться.

Мы проводим ежегодную конференцию в Гармиш-Партенкирхене (Германия) по кибербезопасности. И, что интересно, даже люди аффилированные с военными кругами в Европе, даже представители Великобритании, они очень заинтересованы в этом «окне возможностей» сотрудничества с Россией. Они относятся к нам негативно по политическим вопросам, но – с чисто практической точки зрения – они хотят с нами сотрудничать. Хотят с нами вести переговоры.

Подводя итог дискуссии, Сергей Кисляк отметил: «Евросоюз – непростой партнер, и трудности в наших отношениях, видимо, будут сохраняться еще долго. Что касается термина, которым можно называть наше сотрудничество – «селективное», «избирательное», «прагматичное», то исхожу вот из чего: если наши партнеры хотят сотрудничать, то сотрудничать надо. Если их сторона согласна, надо работать.

А, что касается реального партнерства, то нужно системно подходить к подобным вещам и видеть перспективы, и иметь понимание будущего. Но, для этого нужно, чтобы в Евросоюзе сами созрели, чтобы они прошли свой путь в понимании того, что Россия – сосед, и сосед очень серьёзный. А нам надо, пока они будут до этого доходить, сохранять все важные каналы сотрудничества, которые открыты.

Нам надо выстраивать нормальные спокойные отношения исходя из того что мы на правильной стороне истории».

Видеорепортаж о «круглом столе»: «Будущее отношений России и ЕС – сотрудничество, партнерство или конфронтация?»: