Турция между кемализмом и политическим исламом

Фото: vpoanalitics.com.

В апреле 2017 года в Турции состоялся референдум о внесении изменений в конституцию, предполагающих расширение полномочий президента. Сторонники поправок набрали 51% голосов. Явка составила 84% от общего числа избирателей страны.

С каким наследием подходит Анкара к очередному поворотному моменту своей истории? На этот вопрос дали свои варианты ответов участники конференции «Политическая трансформация на мусульманском Востоке: опыт Турции и других стран», состоявшаяся в секторе Турции Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН.

У основ политического исламизма

Кандидат политических наук, научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Ильшат Саетов посвятил свой доклад истории партий политического ислама в Турции, их лозунгов, предвыборных программ и символики.  Самой первой из них в конце 1960-х годов стала  «Милли Гёрюш» («Национальный взгляд»), получившая свое название в соответствии с одноименной программой-манифестом. Этот документ появился  на свет в первую очередь потому, что ее активистов вытолкнула на поверхность сама среда тогдашней общественной жизни Турции.

Лидером вновь созданной партии стал Неджметдин Эрбакан, а идейная основа документа была взята из тех же источников, что и  программа «Братьев-мусульман» в Египте, - организации, созданной  по инициативе известного суфийского проповедника и учителя Хасана Аль-Банны. Просматривается здесь и влияние самого политизированного из турецких джамаатов – «Искандер-паша» во главе с Махмудом Эсадом Джошаном.

В 1969 году, когда ему не разрешили идти на выборы от центристской партии «Адалет» («Справедливость»; лидер – Сулейман Демирель), Н.Эрбакан выдвинулся в качестве независимого кандидата. Он  выступал как против свободной конкуренции, так и против вступления в Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). При этом политик не подвергал сомнению основные ценности кемализма, а  пытался придать им исламский оттенок. Немаловажно заметить, что докторскую степень по инженерии Н.Эрбакан получил в Германии, где традиционно сильны позиции турецких эмигрантов. В их среде его идеи нашли значительную поддержку.

В 1971 году после  очередного военного переворота партия была запрещена. Самому Н.Эрбакану была предоставлена возможность уехать в швейцарскую эмиграцию. Однако разногласия, существовавшие в турецкой армии, очень скоро дали о себе знать.  Ряд генералов, сочувствовавших исламистам, приезжали уговаривать его вернуться в политику, поскольку рассматривали его как фигуру, альтернативную левым движениям, укрепившим свои позиции в Турции. В 1972 году организация  была воссоздана под новым названием «Партии национального возрождения».

Н.Эрбакану на протяжении всей его политической биографии  была свойственна гибкость взглядов, и он порой шел на самые необычные союзы, включая альянс с кемалистской Национально-республиканской партией. Подобная тактика была вполне оправданной, а на стратегическом уровне полностью себя оправдала. Дело в том, что подавляющее большинство турецких избирателей, несмотря на все разнообразие политических взглядов,  голосуют на выборах за центристские партии.

В 1983 году им  была основана «Рефах» (Партия благоденствия), основными тезисами программы которой стали  духовное возрождение и индустриализация страны. В 1994 году Н.Эрбакан, опираясь на помощь этой политической организации, стал мэром Стамбула. Через год  он был избран премьер-министром, став первым происламским политиком на этой должности.

Тем не менее, полного триумфа так и не произошло. Новоиспеченный глава правительства  сразу же столкнулся с пртиводействием истеблишмента. В феврале 1997 года в Анкаре произошел так называемый «постмодернистский» переворот, а Эрбакана  обвинили в попытке пересмотра светского характера турецкой государственности и  снова запретили заниматься политикой на 5 лет. В 1998 году партия «Рефах» была запрещена: ее руководство обвиняли, в частности,  в симпатиях к джихаду и попытках введения шариата.

В декабре 1997 года в преддверии возможного роспуска была основана «Партия добродетели» («Фазилет партиси»). Формальным основателем был Исмаил Альптекин, но фактическим вдохновителем выступал по-прежнему  Эрбакан.  Уже в мае 1998 года, на учредительном съезде,  где  председателем партии  был избран Реджаи Кутан, наметился раскол между традиционалистами и реформистами во главе с Абдуллой Гюлем. Выборы в местные органы власти, состоявшиеся в апреле 1999 года, оказались для «Фазилет» вполне успешными: ее кандидаты победили на выборах мэров крупнейших городов страны, включая Стамбул, Анкару и Конью. В мае 2000 года Р.Кутан добился переизбрания на пост лидера партии.  

Реджеп Эрдоган и Неджмутдин Эрбакан. Фото: ru.sott.net.

В июне 2001 года Конституционный суд Турецкой Республики признал деятельность «Фазилет» незаконной. Партия была запрещена, а среди ее сторонников произошло окончательное размежевание: более консервативное крыло (в основном старые соратники Эрбакана) основали традиционалистскую Партию процветания («Саадет»). Правда, прежнего влияния восстановить им так и не удалось. Реформисты, объединившиеся вокруг Реджепа Эрдогана, в свою очередь объединились в Партию справедливости и развития, которая ныне и находится у власти.

В 2011 году Эрбакан  умер, и вместе с ним ушла в прошлое эпоха классического исламизма в турецкой политике.

Усиление авторитаризма в Турции: изменение политического языка

Кандидат политических наук, независимый исследователь из Турции  Керим Хас посвятил свое выступление изменению политического лексикона в Турции в преддверии перехода к президентской форме правления.

По оценке эксперта, стартом для роста экстремистских настроений в регионе стала  Исламская революция 1979 года в Иране, а также  противостояние СССР и Запада в Афганистане. После распада биполярной системы радикальные религиозные течения заполнили тот вакуум, который возник на Ближнем Востоке из-за ухода оттуда Советского Союза. В итоге само понятие «терроризм» стало все чаще ассоциироваться с исламистскими движениями вообще. Однако, помимо внешнеполитических причин активизации радикалов, были и причины внутренние. Не следует забывать И о колониальном прошлом многих стран региона, высоком уровне безграмотности и авторитарном прошлом.

Важной вехой в истории Турецкой Республики стал прошедший в 2010 года референдум, на котором впервые был поставлен вопрос об изменении ряда статей действующей Конституции страны, принятой в 1982 году.  58% проголосовало по этому вопросу  утвердительно. Однако фактически итоги волеизъявления граждан были проинтерпретированы как поддержка именно правящей Партии справедливости и развития, что способствовало росту противоречий в политических кругах Турции. Прошедшие летом 2013 года в парке Таксим-Гези акции протеста способствовали дискредитации имиджа власти. А уже в декабре 2013 года произошла цепь событий, которые официальная Анкара назвала «попыткой военного переворота»,  а оппозиция назвала коррупционным скандалом. Речь идет об увольнении полицейских и прокуроров,  расследовавших должностные преступления высокопоставленных лиц, выдававших разрешения на уплотнительную застройку.  В частности,  дела против  ряда коррумпированных военных были прекращены.

В 2019 году в Турции запланирован окончательный переход к президентской форме правления. За те пятнадцать лет, которые ПСР уже находится у власти, уровень потребления в стране  вырос, чего  нельзя сказать о производственном секторе. В 2017 году сумма внешнего долга Турции достигла 415 млрд.  долларов. Сумма долга перед банками  составляет 428 млрд. турецких лир. По мнению исследователя, ситуация, в которой к настоящему времени находится сторона, далека от оптимальной.

Турецкая экономическая система и ее критики

Доклад заведующей сектором Турции Центра изучения стран  Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Натальи  Ульченко был посвящен текущей ситуации в экономике Турецкой Республики. По ее словам, финансовое положение страны остается неустойчивым. Разумеется,  нынешнему руководству удалось выстроить довольно гибкую модель открытой экономики и плавающего курса национальной валюты. Однако в условиях обострения отношений почти со всеми своими соседями и ведения войны на Ближнем Востоке, Анкара вынуждена брать на себя повышенные социальные обязательства, которые затруднительно выполнить без обеспечения высоких темпов экономического роста.  Неоднозначная ситуация сложилась вокруг  Центрального банка, от которого Р.Эрдоган потребовал снижения процентной ставки с целью понижения инфляции и удешевления кредита.

Проблемы в экономике повлекли за собой и рост оппозиционных настроений. С  резкой критикой установленной в стране финансово-экономической системы выступает известный экономист и публицист, лидер Независимой партии Турции Хайдар Баш. Им, в частности, разработана «модель национальной экономики», которая рассматривается автором как путь, альтернативный капитализму и свободный от финансового угнетения.

Известно, что в исламе негативно относятся к ростовщичеству и ссудному проценту. В своих работах Х.Баш опровергает известный тезис монетаристов, согласно которому использование национальной валюты при инвестировании в промышленность порождает инфляцию, а иностранные инвестиции выступают как безусловное благо. Ученый предлагает активно стимулировать  потребление, бороться с безработицей и по мере необходимости активно использовать эмиссионные механизмы.

Меры, которая позволили  бы Анкаре выправить перекосы в  финансовой сфере, обсуждают и менее радикальные критики политики Эрдогана. Например, введение министром экономики Турции  (2002-2007) Али Бабаджаном  нового бюджетного правила привело к ограничению инвестиций и сворачиванию ряда институтов социального государства. В необходимости его отмены убежден  бывший вице-президент Всемирного банка и руководитель Программы развития ООН Кемаль Дервиш. В качестве альтернативы он предлагает  снижение фискального бремени и корректировку налоговой политики.

«Стратегия-2023»: политический довод Эрдогана

Кандидат исторических наук, научный сотрудник сектора Турции Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Андрей Болдырев считает, что практика внешнего кредитования, особенно по линии Всемирного банка, заложенная еще при предшественниках Р.Эрдогана, будет продолжена. Экономические  замыслы  главы Турции имеют   совершенно очевидную политическую подоплеку. Накануне референдума Эрдоган обосновывал укрепление президентского института власти именно необходимостью осуществления важных инфраструктурных проектов, приуроченных к 100-летию провозглашения Турецкой Республики.

Старый и новый проекты  Стамбульского канала. Фото: rg.ru.

Среди них особое место отводится строительству Стамбульского канала протяженностью 43 км и шириной в 400 м.  По предварительному замыслу, его появление позволит нефтеналивным судам обходить морской трафик на Босфоре и тем самым повысить  безопасность на оживленном участке морского пути. Однако пока этот замысел  представляет собой проектный долгострой. 

Символическое значение имеет и Дарданелльский мост, который должен соединить город Лапсеки (провинции Балыкесир) и Гелиболу (провинция Чанаккале). Длина моста составит 3,7 км. Он будет связан с трассой Измир-Стамбул. Введение в эксплуатацию рассчитано на 2022 год.

Активно ведется возведение в Стамбуле третьего аэропорта, который начнет работу  29 октября 2018 года и будет связан через строящуюся Северную Мраморную автодорогу и действующий с 2016 года мост Селима Явуза с азиатской частью города.  После этого прежде функционировавший аэропорт имени  Ататюрка будет закрыт. 

Среди важнейших объектов, возведенных в соответствии со «Стратегией – 2033», А.Болдырев назвал два  подводных тоннеля – железнодорожный  («Мармарай») и автомобильный («Евразия»). При их возведении были максимально учтены экологические риски.

Всего в рамках «Стратегии – 2023»  предполагается осуществить более 30 проектов, среди которых особо необходимо упомянуть  Стамбульский финансовый центр и  три атомные электростанции (включая возводимую при участии российских специалистов «Аккую»). Таким образом, Р.Эрдоган стремится превзойти Ататюрка не только в политике, но и в изменении облика страны.  

Турция и Пакистан: тесное сотрудничество

Кандидат экономических наук Светлана Волкова проанализировала  внешнеторговое сотрудничество Турции и Пакистана. Как известно, Анкара и Исламабад связывают десятилетия плодотворного сотрудничества.

В настоящее время функционирует Турецко-пакистанский совет на высшем уровне. Анкара и Исламабад подписали  51 соглашение, касающееся разных сфер взаимодействия – от торгового и финансового сотрудничества до урбанизации и культурного диалога.  Расширяется количество стран, с которыми Пакистан намерен подписать соглашения о  преференциальной торговле.  В августе 2016 года состоялись турецко-пакистанские переговоры, в ходе которых обе стороны договорились ликвидировать 85% тарифных ограничений.

Значительной проблемой для Исламабада остается активное усиление экономической роли Китая.  Кроме того, начиная с 2012 года объем товарооборота между Турцией и Пакистаном сокращается. Обе страны намерены усиливать экспортную составляющую за счет продукции с добавленной стоимостью, ухода от сырьевой ориентации и снижения внешнеторгового дефицита.

Анкара и Исламабад ведут сотрудничество и в военно-технической области.  В частности, Турция намерена поставлять танки Altay, выпускаемые компанией Otokar. На территории Турецкой Республики проходят модернизацию истребители ВВС Пакистана  F-16. Новым шагом стало подписание в ноябре 2016 года меморандума о взаимопонимании   по  закупке Анкарой 52 учебно-тренировочных самолетов  PAC Super Mushshak. Сумма контракта составила более 50 млн. долларов.

Политическая идентичность  и «черкесский вопрос»

Интересный доклад кандидата исторических наук, директора Центра междисциплинарных гуманитарных исследований Южного федерального университета  Вероники Цибенко был посвящен участию этнических меньшинств в политической жизни Турции на примере  черкесской диаспоры. Несмотря на все происходящие политические изменения,  Турция с момента своего возникновения сохраняет черты «нации-государства». В этих условиях проблематика этнической идентичности оказалась  маргинализованной, а все силы, вошедшие в конфронтацию с замыслом кемалистов, были подавлены.

Считается, что черкесская диаспора – самая многочисленная в Турции, однако точных статистических данных об их численности нет. Турецкие источники приводят цифру в 0,5 млн. человек, а свидетельства иностранных источников отличаются широким диапазоном (от 2 до 12 млн.). Однако по мнению В.Цибенко, все эти подсчеты довольно далеки от действительности.  Сложность в том, что на протяжении многих десятилетий под черкесами в Турции подразумевались все выходцы с Кавказа, вне зависимости от их этнического происхождения. В связи с распадом СССР,  открытием границ и стремлением Анкары в ЕС особое значение приобрели абхазский и чеченский факторы. Прежние подходы к понятию «черкес» стали постепенно пересматриваться. Одновременно большее значение, чем раньше, стала приобретать этническая и национальная идентичность. В то же время длительная туркизация породила внутренний конфликт и привела к определенной сегментации диаспоры.

Протесты в парке Таксим-Гези в 2013 году продемонстрировали расслоение в черкесской диаспоре в зависимости от политических предпочтений (левые, правые, центристы и националисты). При этом ее крупнейшие движения защищают так называемую «прочеркесскую» линию, направленную на завоевание  определенных преференций, по аналогии с другими этническими группами, и прежде всего курдами: получения  круглосуточного телеканала и возможности  образования на родном языке.

На выборах 2015 года черкесы впервые выставили своих кандидатов от «Партии плюралистической демократии» (Çoğulcu Demokrasi Partisi, CDP). Лидером новой политической организации стал Кенан Каплан. Она призвана стать платформой, на которой все этнические общности и меньшинства смогут заявить о себе и своих законных требованиях. CDP поддержала   9 независимых кандидатов, однако все они получили по совокупности 13 тыс. голосов (крайне мало по меркам целой страны).

Видимо, отсутствие в течение длительного времени контактов с родиной, замкнутость на турецкое общество и длительный запрет на выражение собственной этнической идентичности привели к тому, что черкесы Турции оказались восприимчивы к идеям турецкого национализма. Немалая часть из них поддерживает кемалистскую Национально-республиканскую партию.  

Следующей точкой раскола послужили события, связанные с попыткой военного  переворота летом 2016 года. Часть оппозиционно настроенных черкесов оценила введение чрезвычайного положения как искусственную ситуацию, направленную на дискредитацию курдов. Однако немало представителей диаспоры поддержало позицию Реджепа  Эрдогана, оценив поведение оппозиции как мятеж. Некоторые из них погибли, и посмертно были канонизированы, став шахидами. Показательна в этом смысле биография соратника Эрдогана, абазина по происхождению Эрола Ольчака, который в ночь на 16 июля погиб вместе со своим сыном. Президент лично был на его похоронах и, по свидетельству очевидцев,  не смог сдержать слез.

Среди религиозно настроенных черкесов немало и тех, кто  осуждает Эрдогана за его «компрадорскую» политику и даже, вслед за левыми, интерпретировали усиление института президентства как меру, предпринятую им под влиянием Вашингтона.

При критике различных аспектов политики Турецкой Республики у черкесов наблюдается высокая степень лояльности государству. Основные претензии выдвигаются ими не к Анкаре, а к Москве. От России черкесские политики требуют признания «геноцида», якобы осуществленного ее властями в XIX веке, а также репатриации на историческую родину при  сохранении возможности двойного гражданства.

Само тиражирование мифа о геноциде черкесов способствует закреплению в общественном сознании образа Турции как защитницы и спасительницы народа. Подобное представление дополняется  идеей общего Кавказа, как территории, которую необходимо вернуть, предварительно избавив ее от власти России.

Что впереди?

В настоящее время Турецкая Республика сталкивается с многочисленными внутренними и внешнеполитическими проблемами. Помимо курдского вопроса, участия Анкары в военных действиях на территории Сирии и обострившихся отношений почти со всеми своими ближайшими соседями, определенные вопросы вызывает и избранная Партией справедливости и развития стратегия реформ. Турция становится одним из наиболее  непредсказуемых внешнеполитических акторов на Ближнем и Среднем Востоке, а прошедший в апреле 2017 года референдум по изменению Конституции расколол общество. Сумеет ли Реджеп Эрдоган разрешить назревшие противоречия, покажет будущее. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs