Саммит АТЭС – оценка итогов

В конце первой декады ноября во вьетнамском Дананге состоялась встреча на высшем уровне Азиатско-тихоокеанского экономического сообщества. АТЭС - самая представительная площадка, где собираются лидеры большинства экономик АТР. Оценка результатов форума, страны-члены которого представляют 2,8 млрд. человек, около 59% мирового ВВП и 49 % мировой торговли[i], вызвала разногласия среди экспертов. Одни полагают, что у Форума есть потенциал для превращения по меньшей мере в региональный аналог ОЭСР. Другие, что аллергия нынешнего руководства США к многосторонним торгово-экономическим соглашениям неизбежно ставит под большой вопрос перспективы любого проекта всеобщей экономической интеграции в регионе АТР.

Действительно, многие комментарии по итогам форума называют его главным лейтмотивом - поиски новых форм развития региональных экономических связей в условиях курса на отказ от текущей модели глобализации («деглобализацию»), взятого Вашингтоном. В результате, саммит АТЭС вылился в напряженные дебаты относительно параметров нормативного регулирования торгово-экономических отношений в АТР. Парадоксальным для всех западных наблюдателей образом, во главе сторонников дальнейшей либерализации (хотя, и не без некоторых оговорок) оказался Китай. А главным защитником идей торгового протекционизма выступили США. Разногласия отразились даже в тексте итоговой декларации саммита. Этот текст почти не меняется из года в год. В нынешнем же году, его согласование сильно затянулось, поскольку пришлось учитывать некоторые озабоченности администрации Трампа. Так, члены АТЭС согласились с необходимостью совершенствования механизмов функционирования ВТО. В обмен, американская делегация формально поддержала традиционные для АТЭС тезисы о необходимости поощрять дерегулирование, транспарентность и взаимовыгодность в торговле между странами-участницами форума. 

По-настоящему недвусмысленно президент США обозначил в ходе саммита позицию своей страны по вопросам региональной безопасности. С самого начала, администрация Трампа обозначила Азию как один из трех регионов «жизненно важных интересов» США. В ходе саммита в Дананге, Трамп выступил с речью, в которой подчеркнул свою приверженность идее «свободы и открытости» на всем пространстве Индийского и Тихого океанов. При этом он сделал акцент на обязательности «единых правил для всех», почеркнув, что на хорошие отношения с США могут рассчитывать лишь «те, кто соблюдает правила». Что касается «нарушителей», то они могут больше не рассчитывать на отсутствие жесткой реакции со стороны Америки. Кроме того, Трамп заявил, что больше [никому] не позволит «пользоваться» Соединенными Штатами, прозрачно намекая, по мнению комментаторов, именно на КНР[ii].

В то же время, неясным остается вопрос о том, каким образом нынешняя администрация США планирует решать вопрос «сдерживания» Китая практически. То ли Вашингтон сделает упор на укрепление двусторонних связей с традиционными союзниками, Японией и Южной Кореей, о чем Трамп много говорил в ходе своих визитов в эти страны, а также постарается вернуть в орбиту своего влияния Филиппины и «перетянуть» на неё Вьетнам. То ли в военно-стратегической сфере Белый дом всё же готов сделать исключение для многосторонних форм сотрудничества. На это намекает то, с каким энтузиазмом Трамп и члены его команды подхватили появившийся еще при Обаме термин «Индо-Тихоокеанский регион» (вместо более традиционного Азиатско-Тихоокеанского), отсылающей к изначально японской идее формирования некоего стратегического альянса между США, Японией, Австралией и, вероятно, Индией, на почве «общей озабоченности» «китайской напористостью».

Что касается экономических результатов работы главы США на саммите, то, как отмечает Bloomberg, многие из объявленных сделок носят скорее характер соглашений о намерениях. Их реализация не гарантирована. Кроме того, Трамп много говорил о своей «решимости»  изменить «невыгодные» для Соединенных Штатов условия ведения торговли со многими из участников АТЭС. Однако о практических договоренностях в таких особенно чувствительных для американских компаний сферах, как доступ к внутренним рынкам или кража интеллектуальной собственности, журналистам до сих пор ничего не известно.

В геополитическом отношении интересно будет также понаблюдать за дальнейшей реакцией США на попытки реанимировать уже почти похороненное (ими же самими) Транстихоокеанское партнерство[iii]. Изначально, в рамках саммита АТЭС, планировался даже полноценный «перезапуск» соглашения - в ходе встречи глав 11 оставшихся государств-участников переговоров и под новым рабочим названием «Всестороннее и Прогрессивное соглашение о Транс-Тихоокеанском партнерстве» (Comprehensive and Progressive Agreement for Trans-Pacific Partnership). Однако, из-за возражений премьер-министра Канады, уровень встречи был понижен до министерского. Не прояснённым остается и вопрос, в какой мере новый формат ТТП сохранит свою антикитайскую геоэкономическую направленность, о которой всегда недвусмысленно говорил один из его инициаторов Обама.

В любом случае, Пекин предпочитает играть на опережение. Превратившись де-факто в один из двух столпов нынешней модели глобализации, Китай стремится минимизировать ущерб от смены приоритетов в Америке. Председатель КНР Си Цзиньпин выступил на саммите АТЭС прямым антиподом Трампа и призвал к дальнейшей либерализации торговли и многосторонней кооперации между государствами региона. По словам Си, в настоящее время мир находится в историческом процессе динамичных изменений, впереди ожидают глубокие изменения двигателей роста, способов глобального развития, процесса экономической глобализации и системы глобального экономического управления.

По мнению Пекина, оптимальная стратегия взаимовыгодного развития должна включать четыре элемента.

Первый, продолжать строить экономику открытого типа, нацеленную на реализацию принципов взаимной выгоды и «выигрыша для всех».

Второй, продолжать стремиться к инновационному росту, осваивать новые источники развития.

Третий, продолжать усиливать взаимосвязь и взаимопроникновение технологий и культур, реализовать совместное развитие.

Четвертый, продолжать усиливать инклюзивность экономического развития, чтобы все народы получали доступ к его результатам[iv].

Примечательно, что к «взаимности» в отношениях призывает страны региона и Трамп. Правда, к взаимности двусторонней. Представляется, что большинство государств АТЭС предпочли бы не делать однозначный выбор в пользу лишь одного из вариантов. В условиях туманных перспектив альтернативных интеграционных проектов, вроде нового варианта ТТП, и противоречивой информации о дальнейших планах США, у Китая сохраняется значительная свобода действий для дальнейшего укрепления своих лидирующих позиций в регионе.[v] Вместе с тем, слишком многие государства Большой Азии недвусмысленно выступают за установление «четких пределов» китайского влияния.

Россия, в свою очередь, выступает в числе активных сторонников расширения сотрудничества. В своей статье[vi], вышедшей накануне саммита, Президент В. Путин подчеркнул заинтересованность РФ в успешном будущем Азиатско-Тихоокеанского региона, в том, чтобы обеспечить устойчивый всеобъемлющий рост на всем его пространстве. Ключевым инструментом решения этой задачи названа эффективная экономическая интеграция на принципах открытости и взаимной выгоды, на основе универсальных правил Всемирной торговой организации. Москва также поддерживает идею формирования Азиатско-тихоокеанской зоны свободной торговли. И это не удивительно, поскольку за прошедшие пять лет доля экономик АТЭС во внешней торговле России увеличилась с 23 до 31%, а в экспорте – с 17 до 24%. Потенциальная ЗСТ позволила бы России и дальше укреплять свои позиции на динамично растущих рынках АТР.

Главной стратегической инициативой России является идея по созданию Большого евразийского партнерства. По замыслу Москвы, фундаментом такого партнерства могла бы стать интеграция Евразийского экономического союза и китайской инициативы «Один пояс – один путь». В этой сфере уже накоплен немалый положительный опыт взаимовыгодного сотрудничества. Владимир Путин напомнил о соглашении о создании зоны свободной торговли между Евразийским экономическим союзом и Вьетнамом. В результате товарооборот двух стран «заметно вырос, стал более диверсифицированным». Совсем недавно завершились переговоры по Соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве с Китаем. Китай – самый крупный торгово-экономический партнёр России, напомнил Президент, общаясь с журналистами по итогам АТЭС[vii]. По словам Путина, товарооборот двух стран составляет 60 миллиардов долларов. Российский лидер выразил уверенность, что в ближайшие годы двусторонняя торговля достигнет запланированного показателя в 100 миллиардов. «У нас много планов в сфере энергетики и атомной энергетики, углеводородной, не буду повторять все эти проекты, чтобы время не терять, это всё известно. У нас хорошие перспективы в области освоения космического пространства, в том числе работа по дальнему космосу, авиация – широкофюзеляжный самолёт». Наконец, ведутся переговоры о создании ЗСТ с Сингапуром, прорабатывается возможность заключения соглашения о свободной торговле с АСЕАН, с удовлетворением отметил глава российского государства.

В целом, очередной саммит АТЭС показал, что чем динамичнее развивается Азия, тем сильнее ощущается потребность в упорядочении и гармонизации отношений между государствами региона. Появление все новых региональных форумов пока слабо отражается на уровне реального доверия между странами. Ни один из существующих форматов не охватывает всего спектра политических, экономических, экологических проблем. Не говоря уже о вопросах коллективной безопасности в регионе. Таким образом, потребность в стратегическом комплексном видении будущего региона с каждым годом будет только возрастать. При всём том, большинство вопросов заведомо не имеют быстрого решения. Поэтому практическая реализация любых региональных инициатив потребует многолетних кропотливых усилий всех заинтересованных участников.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs