Иран: американские санкции и судьба СВПД

Санкции против разных стран существуют уже тысячи лет. Первый известный пример использования экономических санкций был зафиксирован в Древней Греции. В 423 году до нашей эры Афины, доминировавшие в Элладе, запретили купцам из области Мегара посещать свои порты и рынки.

После Первой мировой войны Лига наций ввела и узаконила термин «санкции». Созданная в 1945 году ООН закрепила санкционные меры в VII Разделе Устава этой организации.

Считается, что санкции – это промежуточные меры, которые являются более суровыми, чем дипломатическое словесное осуждение, но менее суровыми, чем применение военной силы. Решение о применении санкций принимается Резолюциями Совбеза ООН.

Однако наряду с международными санкциями, вводимыми Совбезом, в мировой практике широко используются и односторонние санкционные меры, осуществляемые каким-либо государством или группой государств против конкретной страны.

После захвата американского посольства в Тегеране в 1979 году США вели против ИРИ односторонние санкции, в том числе в 1996 году Закон Д’Амато, запрещающий осуществлять инвестиции в размере более 20 млн. долларов в течение одного года в разработку нефтегазовых ресурсов Ирана. Это касалась не только американских компаний.

С односторонними американскими санкциями Иран успешно научился жить. В конце концов, ИРИ успешно поставляла свою нефть в различные регионы мира.

Однако в 2000-х у Ирана начались настоящие проблемы. Неконтролируемое со стороны МАГАТЭ развитие ядерных технологий Ирана переполошило мировую общественность, и эта проблема из МАГАТЭ попала на стол Совета Безопасности ООН. С 2006 по 2010 год Совбез принял четыре резолюции в отношении этой страны, которые вводили международные санкции против иранских компаний и частных лиц, замеченных в нарушениях ДНЯО. Россия поддержала эти меры.

Но и эти резолюции не особенно повлияли на иранскую экономику. Для Тегерана был ощутим лишь моральный урон от этих ооновских санкций. Ведь практически всё международное сообщество осудило ИРИ.

В 2012 году США, Евросоюз и ряд других стран ужесточили свои односторонние финансово-экономические санкции против ИРИ. Наиболее сильный удар по иранской экономике нанесли санкционные меры в области экспорта иранской нефти, страхования морских перевозок грузов, и банковских услуг - в первую очередь вывод Ирана из международной системы SWIFT.

Это вынудило Тегеран пойти на определенные компромиссы на долгоиграющих переговорах с шестеркой международных посредников (пять постоянных членов Совбеза ООН и Германия – Группа 5+1).

Избранный в 2013 году на президентский пост Хасан Роухани блестяще провел диалог с «шестеркой», и в июле 2015 года состоялось заключение исторического Венского соглашения (Совместный всеобъемлющий план действий - СВПД). План предусматривал постепенное сворачивание иранской ядерной программы до уровня не позволяющего создать ядерное оружие, усиление контроля МАГАТЭ при одновременном снятии как ооновских, так и односторонних санкций.

Мир тогда аплодировал «ядерной сделке» и смягчению напряженности вокруг Ирана. Но не все. И в Иране, и в Саудовской Аравии, и в Израиле, и в США были силы, которые были возмущены СВПД (по разным, иногда диаметрально противоположным причинам). В США недовольство высказывали противники президента - демократа Обамы и, в первую очередь, кандидат в президенты от республиканцев, а затем и президент Дональд Трамп, который свел на нет целый ряд ключевых достижений своего предшественника. Он с самого начала своего президентства ставил под сомнение СВПД и неоднократно грозился выйти из соглашения в одностороннем порядке.

Иранское руководство терпеливо выжидало ясности в политике Трампа в отношении ИРИ, не особо реагируя на его антииранскую риторику и даже на ввод в феврале 2017 года некоторых президентских санкций в связи с развитием ракетной программы Ирана. Однако ясность в политике Трампа найти было трудно.

Она, пожалуй, наступила в августе после подписания Трампом закона (до этого почти единогласно одобренного Конгрессом США) о введении санкций против РФ, ИРИ и КНДР.

В отношении Ирана эти санкции были введены в связи с его программой баллистических ракет (дополнительно к тем санкциям, что определены указом президента Трампа от 3.02.2017), в связи с поощрением международного терроризма (имеется в виду деятельность Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и его Сил специального назначения «Кодс»), а также в связи с нарушением прав человека в ИРИ.

По сути, закон об антииранских санкциях не так уж и губителен для Ирана, поскольку они являются мерами против отдельных лиц— граждан ИРИ и любого государства мира. Эти санкции не связаны с ядерными аспектами в целом и с СВПД – в частности. Однако, безусловно, они будут опосредованно препятствовать быстрому выполнению требований «ядерной сделки» и создадут сложности для Тегерана по расширению и укреплению политико-экономических и торговых связей с внешним миром.

Подобная акция Вашингтона вызвала соответствующую и быструю реакцию Тегерана, который, во-первых, буквально через 10 дней после принятия санкционного закона ассигновал $520 млн. на развитие своей ракетной программы и расширение деятельности КСИР, что значительно больше запланированного ранее. Во-вторых, пригрозил выходом из состава участников СВПД в том случае, если США продолжат санкционное давление.

По мнению президента Роухани, если Америка собралась вернуться к практике введения ограничений в отношении Ирана, то и Тегеран вряд ли будет придерживаться обязательств, прописанных в «ядерном соглашении».

Вице-президент Ирана, глава Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ) Али Акбар Салехи заявил: «Ядерное соглашение далось нам очень нелегкой ценой, и мы, как знают все международные наблюдатели, очень жестко соблюдаем его условия». [Действительно, МАГАТЭ с 2015 года уже семь раз подтверждало, что ИРИ полностью выполняет свои обязательства. - В.С.]. «Но этого, - продолжал г-н Салехи, - как внезапно выяснилось сейчас, недостаточно. США продолжают вводить против нас все новые санкции и начали рассматривать сценарий отмены «ядерной сделки».

Глава ОАЭИ заявил, что если Америка продолжит санкционную политику, то Иран возобновит свою ядерную программу в полном объеме и вернется к обогащению урана до 20% за считанные дни.

Возможно ли это? Возможен ли выход Ирана из СВПД?

На сегодняшний день это маловероятно.

И вот почему.

Президент Роухани всегда говорил, что основным его приоритетом во внешнеполитической сфере являлось, является и будет являться защита СВПД. И это так. Его политическая жизнь во многом связана с разработкой, заключением и выполнением «ядерной сделки».

Недавно во время обращения к депутатам меджлиса он заявил, что Иран должен помешать США и другим государствам уничтожить данную сделку.

Да, конечно, иранский президент выступал и выступает с резкими высказываниями о выходе ИРИ из СВПД в ответ на антииранские санкции США. Но по-другому глава исполнительной власти Ирана, где достаточно его политических противников, где многие влиятельные силы выступают против «ядерной сделки», не может. Он должен считаться с внутренней ситуацией в Иране. Поэтому заявления Роухани о выходе из СВПД – по большому счету направлено на внутреннюю аудиторию.

С другой стороны, а выгоден ли Ирану реальный выход из СВПД? Пожалуй, нет. Опыт послесанкционных лет подсказывает, что благодаря даже неполному снятию запретов на сотрудничество с ИРИ правительству во главе с президентом Роухани удалось добиться позитивных экономических  результатов. В своем новогоднем поздравлении 20 марта он сказал: «Иранский народ, приняв Совместный всеобъемлющий план действий, пришел к желаемому результату: санкционные цепи разорваны… Санкции в сфере банковского дела, валютно-финансовых операций, в области нефти и нефтехимии, страхования и транспорта – все «ядерные санкции» сняты, что создало прекрасные условия для экономической деятельности нашего народа». «Я уверен, - подчеркнул президент Роухани, - что соединение усилий внутри страны и конструктивное взаимодействие с миром позволит нашей экономике процветать и развиваться».

И это так. В 2013 г. ВВП падал почти на 6% в год, тогда как в 2016 году экономика Ирана показала рост порядка 4-6%. Успешной была борьба с инфляцией, которая снизилась с неофициальных 40% до примерно 10%.

СВПД вывел Иран из изоляции. За два года Тегеран посетили десятки глав государств и правительств, а количество торгово-экономических делегаций вообще трудно поддается исчислению. Сообщалось о десятках сделок на миллиарды долларов.

Отказ от выполнения «ядерной сделки» со стороны Ирана не только бы ввергнул страну в пучину новых санкций и соответственно к экономическому кризису, но и, возможно, поставил бы ее на грань войны. Ведь возобновив в полном объеме свою ядерную программу, Иран спровоцировал бы Израиль, имеющий особые взгляды на Исламскую Республику, на силовые методы решения иранской ядерной проблемы, к которым наверняка присоединились бы и другие страны, не питающие к ИРИ дружественных чувств.

Впрочем, возможно, антииранские действия президента Трампа и его сторонников направлены именно на то, чтобы спровоцировать Тегеран на односторонний выход из СВПД, что дало бы повод иранским недругам вполне легитимно нанести мощный санкционный (а быть может, не только санкционный) удар по Ирану.

Эту ловушку хорошо видят в Тегеране и понимают все последствия попадания в нее.

Кроме того, не стоит забывать, что в настоящее время все участники «ядерного соглашения» (кроме США) крайне заинтересованы в развитии торгово-экономических, финансовых, культурных связей с Ираном. Это относится и к России, и к Китаю, и к Евросоюзу, которые поддерживают СВПД. Более того, свою заинтересованность в тесных связях с Ираном демонстрирует Индия, Южная Корея, страны ЮВА.

Поэтому в нынешней ситуации, если не произойдет каких-либо чрезвычайных событий, выход Ирана (да и США тоже) из СВПД не представляется реальным. Впрочем, американцы, вполне вероятно, другими путями, минуя СВПД и иранскую ядерную проблему в целом, попытаются воздействовать на Иран. Но это уже, как говорится, другая история.

В завершении статьи хотелось остановиться на некоторых вопросах о ядерном потенциале Ирана. Заявления руководителей ИРИ о возобновлении ядерной программы и обогащения урана до 20% в случае продолжения санкционного давления США на Иран вызвали массу спекуляций. Газетные заголовки и материалы СМИ просто кричали, что ИРИ уже через пять дней после выхода из СВПД способна сделать ядерное оружие. Это результат или полной некомпетентности или желания смастерить сенсацию на пустом месте.

На каком уровне находилась ядерная инфраструктура ИРИ накануне СВПД? По данным МАГАТЭ Иран наработал около 11 тонн урана, обогащенного до 3-5%. Произведено также 410.4 кг урана 20%-ного уровня обогащения. В среднем иранские ядерные производства ежемесячно нарабатывали более 200 кг  3 – 5 %-ного и 15 кг 20 %-ного урана.

Для ясности следует упомянуть, что обычно определяют четыре этапа обогащения урана. Первый – до 3–5 %, второй – до 20, третий – до 60, четвертый – более чем до 90 % (причем этот и только этот уран считается оружейным). При этом после каждого этапа объемы обогащенного урана значительно уменьшаются. Так, из почти 4000 кг «желтого кейка» (гексафторид урана - основа для дальнейшего обогащения) получается менее 40 кг 93%-ного оружейного урана.

На тот период, если подходить исключительно арифметически, Иран из всего имеющегося обогащенного урана мог создать 4-5 ядерных зарядов. Но это только арифметически.

Каждый этап обогащения – сложнейший процесс, связанный с наличием не только высокоточного надежного оборудования, но и высококачественных и чистейших веществ, участвующих в производстве.

Иранские физики пока не могут получить высокочистый гексафторид урана, который, собственно, и является продуктом, подвергающимся обогащению в центрифугах. Причем на каждом последующем этапе обогащения требования к его чистоте повышаются. Все это тормозило движение Ирана к высокообогащенному урану.

Правда, даже обогащенный до 90% уран – это еще не взрывное устройство. Это газ, из которого атомную бомбу не сделаешь. Для этого газообразный уран подвергается сложнейшим технологическим воздействиям, процесс которого состоит не менее чем из четырех–пяти этапов. В результате газ превращается в металл, который и используют для создания ядерного заряда. И у специалистов есть резонные сомнения, что Иран обладает высокими технологиями и химически чистыми веществами, чтобы осуществить процесс перевода урана из газообразного состояния в металлическое.

Поэтому даже без СВПД Иран вряд ли смог бы в ближайшие пять – семь, а то и десять  лет подойти к ядерному заряду.

Однако и ядерный заряд - это еще не бомба и не боеголовка для ракеты. К слову,  у ИРИ не было и нет самолетов-носителей ядерного оружия. Значит, вопрос стоял только о ядерной боеголовке для баллистической ракеты. А это также сложнейшая технологическая задача. Так, Пакистану понадобилось почти 10 лет, чтобы пройти путь от испытания ядерного устройства до создания ядерной боеголовки.

Да, действительно, в случае возобновления ядерной программы в полном объеме (а СВПД допускает умеренное обогащение Ираном урана до 5%) иранцы могут в течение нескольких недель наладить производство 20% урана, который никаким образом не может стать основой для быстрого создания  ядерного заряда.

Поэтому паникеры, журналисты-незнайки могут спать спокойно: в ближайшие годы Иран не сможет сотворить атомную бомбу при любом политическом раскладе.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs