Россия и Иран в Сирии: единство и борьба противоположностей

Ситуация в Сирии меняется стремительно. Идея перемирия охватывает все большое число участников боевых действий с разных сторон. Создаются зоны деэскалации, контролируемые Россией, США и Иорданией. Отношение к этим зонам у политических игроков, задействованных в Сирии, в том числе и у «нейтрального» Израиля, неоднозначное. Но явно, что процесс развития сирийского конфликта переходит в новую фазу - фазу политико-дипломатической борьбы за будущую Сирию.

Единство и расхождения

Если ранее Москва и Тегеран действовали или стремились действовать совместно, защищая и поддерживая государственные институты в Сирии, то на текущем этапе проявляется различие во взглядах на будущее Сирийской Арабской Республики (САР), а также роли и месте  каждого из участников сирийского конфликта.

В тактическом плане позиции Москвы и Тегерана совпадают, однако в стратегическом видении будущего Сирии единства нет. Российский исследователь Николай Кожанов пишет: «Ни у Москвы, ни у Тегерана нет иллюзий относительно различий их конечных целей, которые заставляют РФ и ИРИ бороться за выживание сирийских госинститутов».

Россия хочет видеть Сирию светским государством, в котором все конфессии и этнические группы будут равны. Исламская Республика Иран (ИРИ) же настроена на содействие сирийцам в создании такой государственной структуры, которая сохранила бы преимущество алавитов (шиитского направления в исламе) и других религиозных меньшинств перед суннитским большинством.

А в целом – Тегеран нацелен на формирование режима в Дамаске, который обеспечит Ирану обладание «контрольным пакетом» в сирийской политике, что позволит ему добиваться выгодных для себя решений. Прежде всего, это относится к сохранению и укреплению шиитской дуги Иран – Ирак – Сирия - Ливан, включающей и сухопутный логистический коридор, гарантирующий возможность военно-технического и финансового снабжения и поддержки проиранских сил в ареале этой дуги. В первую очередь, - шиитской ливанской вооруженной группировки – «Хезболла».

«Хезболла» - иранский инструмент силы в Сирии

Эта группировка, признанная во многих странах террористической, является креатурой Ирана и семейства Асадов. Отец Башара бывший президент САР Хафез Асад вместе с иранским Корпусом стражей исламской революции (КСИР) стоял у истоков создания (в 1982 году) этой организации, своим острием направленной против Израиля и религиозно – политических противников в самом Ливане.

Президенты Асады санкционировали создание транзитных путей, по которым КСИР, полностью курирующий «Хезболлу», осуществлял поставки вооружения и боевой техники этой группировке, поддерживая ее материально и финансово. КСИР проводил также подготовку командного состава «Хезболлы».

По оценке Навара Оливера – военного аналитика из стамбульского Центра стратегических исследований «Омран» - численность «Хезболлы» в Сирии составляет около 10 000 человек. Однако это всего лишь один шиитский компонент, входящий в общую шиитскую группировку в САР, находящуюся под эгидой ИРИ и состоящую из 70 000 человек. Это «добровольцы» и ополченцы, завербованные иранским КСИР в Иране, Ираке, Афганистане и в самой Сирии.

Сегодня, несмотря на то, что в Сирии роль «Хезболлы» снижается ввиду больших потерь, сокращения личного состава и общей нацеленности на возвращение в Ливан, эта группировка остается главным помощником Ирана в укреплении шиитской дуги. Хилаль Хашан, профессор Американского университета в Бейруте, отметил, что под  контролем и командованием офицеров КСИР «….Корпус использует «Хезболлу» в рамках своей схемы по созданию наземного коридора из Ирана в Ливан».

С июня 2016 года «Хезболла» (так же как и иранские военные) всё чаще стала выступать против соглашений о прекращении огня. Дело доходило до открытых столкновений с правительственными силами, особенно во время операции в Алеппо, которая должна была проводиться совместно. Российские воздушно-космические силы (ВКС) даже были вынуждены подавить позиции шиитской боевиков, когда силы, поддерживаемые Ираном, мешали планам эвакуации гражданских лиц в безопасные районы.

Борьба за территорию

Москва неоднократно предлагала интегрировать многочисленные шиитские формирования в правительственные вооруженные силы, чтобы действовать под единым командованием, с едиными целями и задачами. Однако Иран, похоже,  не желал лишаться инструмента давления на Дамаск и, с другой стороны, выпускать из рук орудие контроля, если не над всей Сирией, то над наиболее важными для иранских интересов районами.

Одним из таких районов, помимо «шиитского коридора», стала сирийская провинция Дейр эз-Зор, стратегически и экономически значимый регион, богатый нефтегазовыми ресурсами. Военный эксперт Александр Перенджиев, доцент Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, подчеркнул, что вокруг Дейр эз-Зора идет игра, мало имеющая отношение к непосредственной борьбе с терроризмом. Он сказал: «Контроль над провинцией значит контроль над ресурсами, которые там находятся. Россия, хоть и оказывает поддержку легитимному правительству Башара Асада, не собирается претендовать на какие-то территории, а, наоборот, стремится сделать свою зону ответственности составной частью Сирии, подконтрольной официальному Дамаску. А вот относительно Ирана имеются вопросы. С одной стороны, Иран старается обеспечить мир в Сирии, но вот обеспечить так, чтобы освобожденные им территории быстро перешли под контроль сирийского правительства — это уже другой вопрос».

Иран и  Израиль: противоречия

Главный военно-политический и идеологический противник ИРИ на Ближнем Востоке – Израиль - видит в действиях Тегерана в Сирии прямую для себя угрозу. В Израиле уверены, что цель Ирана в Сирии не столько борьба с террористическими и вооруженными оппозиционными формированиями, сколько захват сирийских территорий и усиление в ближневосточном регионе.

Как полагает Антон Мардасов - руководитель отдела исследований ближневосточных конфликтов Института инновационного развития - опасения израильской стороны относительно усиления роли Ирана в регионе нельзя считать совсем беспочвенными. По его мнению, Тегеран, действительно, в первую очередь преследует собственные цели, и тогда, когда ему выгодно, он не прочь прибегнуть к методам эскалации сирийского конфликта. Таким образом, Иран ради достижения своих целей  сам провоцирует Израиль, а как следствие и США, на более радикальные действия.

«Израиль, - утверждает аналитик, - совсем не беспочвенно опасается иранских подразделений, потому что Тегеран продолжает увеличивать свое военное присутствие в Сирии и при этом культивирует шиизм в суннитских районах, что само по себе крайне опасно с точки зрения межконфессионального противостояния. Обширные территории в Сирийской пустыне контролируют эти самые проиранские отряды, на перспективу Иран может сформировать так называемый шиитский коридор. Это потенциально конфликтогенный, дестабилизирующий фактор, который может серьезно помешать процессу политического урегулирования».

Подтверждением этому может служить тот факт, что Иран без особого энтузиазма воспринял российскую идею прекращения огня, мотивируя это тем, что такой режим лишь позволит противнику перегруппироваться, собрать силы и вновь ринуться на сторонников Асада. Поэтому иранцы требовали продолжения боевых действий.

Зоны деэскалации – путь к миру?

Но значительные потери на поле боя несколько охладили пыл иранцев. И в столице Казахстана в Астане на переговорах «тройки» - Россия, Турция, Иран - они согласились на создание деэскалационных зон. Предполагалось создание в Сирии четырех зон деэскалации (в провинциях Идлиб, Хомс, в Восточной Гуте и на юго-западе Сирии). К сожалению, до сих пор границы этих зон Москвой, Анкарой и Тегераном так и не согласованы.

Однако 7 июля по инициативе России была достигнута договоренность с США о создании зоны деэскалации на юго-западе Сирии в районах Дераа, Кунейтра и Сувейда. Контроль за соблюдением режима прекращения огня в данной зоне взяли на себя Россия, США и Иордания. В этой стране создается мониторинговый центр, который обеспечит с помощью российских и американских специалистов контакты между противоборствующими сторонами. Вначале обеспечивать безопасность в зоне деэскалации будут российская военная полиция в координации с американцами и иорданцами.

22 июля стало известно о подписании соглашения по зоне деэскалации «Восточная Гута» (под Дамаском, к северу от юго-западной зоны). Минобороны России сообщило, что это соглашение стало итогом переговоров в Каире, которые прошли при участии представителей оборонного ведомства РФ и членов умеренной сирийской оппозиции при посредничестве египетской стороны. Наблюдение за новой деэскалационной зоной будут вести США и Россия.

Израиль болезненно относится к возможности использования этих зон деэскалации Ираном и шиитскими проиранскими группировками. Тель-Авив категорически не допускает даже возможности присутствия или движения по маршрутам на территории Сирии иранских военнослужащих или «Хезболлы» вблизи своей границы в юго-западной зоне деэскалации. Израильтяне настойчиво выступают за вывод из Сирии большей части иранских войск, подконтрольных Ирану иракских ополчений и отрядов «Хезболлы».

Израильский премьер Биньямин Нетаньяху, говоря о зонах деэскалации, заявлял: «Я готов поддержать любую инициативу, если она приведёт к миру. При этом мы будем следить за тем, что в этих зонах вдруг не появились военные базы «Хезболлы» и Ирана».

Министр обороны Израиля Авигдор Либерман конкретизировал высказывание своего начальника. По словам Либермана, если эти зоны деэскалации в итоге будут использованы для усиления позиций отрядов «Хезболлы» и иных «поддерживаемых Ираном боевиков», то Израиль «не откажется от свободы действий». То есть Тель-Авив посылает недвусмысленный сигнал о готовности самостоятельно решать проблему собственной безопасности перед этими угрозами.

Примечательно, что вопрос о создании РФ и США двух зон деэскалации решался после консультаций с Тель-Авивом. На пресс-конференции 8 июля в Гамбурге в рамках саммита G-20 президент России Владимир Путин, говоря о согласованной зоне деэскалации, отметил, что были проведены консультации с Израилем и «мы будем еще проводить эти консультации в ближайшее время».

А 17 июля министр иностранных дел России Сергей Лавров заявил, что Россия и США сделали все возможное, чтобы учесть интересы и обеспечить безопасность Израиля при создании зоны деэскалации на юге Сирии.

Не случайно, практические действия по созданию юго-западной зоны деэскалации и зоны «Восточная Гута», по порядку функционирования, по обеспечению контроля и безопасности осуществлялись без представителей Ирана. И маловероятно, что в этих зонах смогут дислоцироваться или просто их пересекать иранские или проиранские вооруженные группировки.

Российские интересы и Иран

Российские интересы на Ближнем Востоке многовекторны и не концентрируются только на Иране, который ныне находится в сложном положении как на геостратегическом поле (ирано-шиитское противостояние с суннитами), так и в рамках региона, где ее военно-политические интересы сталкиваются со многими региональными державами.

При этом Россия, отстаивая свои интересы на Ближнем Востоке и, в частности, в Сирии, сохраняет нормальные деловые отношения практически со всеми ближневосточными государствами, в том числе с главными противниками ИРИ – Саудовской Аравией и Израилем. В этой ситуации вхождение в стратегический, союзнический альянс с Ираном могло бы ослабить позиции России и привести к конфронтации, во-первых, с большинством стран региона, во-вторых, с глобальным суннитским мусульманским большинством, что, возможно, чревато для многоконфессиональной России уже и внутриполитическими последствиями.

В связи с этим Москве имеет смысл прагматично оценивать деятельность Тегерана в Сирии. Особенно его стремление навязать Дамаску свое, мягко сказать, покровительство и создать политико-идеологическую базу (а возможно, и военную) для распространения своего шиитско-персидского влияния не только в САР, но и во всем регионе, что способно привести к дестабилизации и реальной вероятности конфронтационного взрыва по линии Иран – Израиль и Иран – арабские страны. Такое развитие событий едва ли совместимо с интересами России, которые она последовательно отстаивает. Именно здесь, как считают многие аналитики и политики, кроется причина определенной конкуренции Москвы и Тегерана в Сирии. Прежде всего, соперничество идет за влияние на власти Сирии между местными пророссийским и проиранским лобби. Причем, с иранской стороны заметна некоторая ревность по отношению к Москве, что, конечно же, не способствует установлению близких и откровенных союзнических стратегических отношений.

На мой взгляд, в одном из своих интервью Нематолла Язди, последний посол Ирана в СССР и первый посол Ирана в России, высказал честную и своевременную мысль: «Тегеран и Москва не могут быть стратегическими союзниками, но они должны иметь стратегию развития своих отношений».

К сожалению, стратегия развития двусторонних отношений сегодня остается неясной. Если говорить о политике, то, как уже отмечалось, даже по такой важнейшей проблеме, как конфликт в Сирии, полного единства взглядов нет. Похоже, нет и совместного плана, как решать эту проблему.

Пожалуй, один из немногих пунктов, который теоретически сближает Москву и Тегеран, –  тактическое противостояние Западу, особенно сегодня, когда санкционные тучи вновь сгустились и над РФ, и над ИРИ. Однако этого недостаточно. Тезис, выдвинутый бывшим министром иностранных дел РФ, президентом Российского совета по международным делам Игорем Ивановым на конференции «Развитие стратегического партнерства России и Ирана», наилучшим образом показывает это: «Стратегическое партнерство Москвы и Тегерана … не может строиться на базе их совместного противостояния Западу. Это партнерство должно быть основано на общем видении решений глобальных проблем современности, на проработанных «дорожных картах» стабилизации положения в соседних обеим странам регионах, на детальных предложениях по созданию международных режимов управления ресурсами, на реалистических инициативах, касающихся совершенствования фундаментальных норм международного права».

Принимая всё то положительное, что накопилось за время сотрудничества РФ и ИРИ в Сирии, надо признать справедливость слов уже упомянутого Николая Кожанова, который заметил, что российско-иранский «брак по расчету» позволяет сглаживать острые углы, но не решает проблему, а только отодвигает то время, когда вопрос опять будет поставлен ребром».  Сейчас вопрос о будущем Сирии встает ребром и требует стратегического решения. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs