ENGLISH
12:04 06.02.2017 • 
После свержения в 2011 г. Муаммара Каддафи гражданская война в Ливии превратилась в противоборство различных племён, кланов и группировок, в результате которых погибло больше людей, чем непосредственно при свержении Каддафи.
Свержение «диктатора» стоило ливийцам меньшей крови, чем жизнь без него. Страна раскололась на межплеменные фракции, противоречия между которыми настолько политизированы, что в ближайшее время вряд ли будут улажены. Центральное правительство засело в Триполи (Правительство национального единства), в то время как Сирте, Феццане, Зинтане, Мисурате созданы параллельные органы власти.
Ливия всегда оставалась в фокусе внимания европейской политики. Сказывается важное стратегическое положение страны в Средиземноморье и географическая близость её к Европе. Исторически наиболее активной на ливийском направлении была Италия. Так происходит и сегодня, когда голос Рима в ливийском вопросе считается одним из решающих, выражающий позицию всего ЕС.
Однако политическое поле, на котором приходится действовать итальянцам в Ливии, не усеяно розами. Один из послевоенных лидеров Ливии, фельдмаршал Халифа Хафтар стоит в оппозиции к Риму (1). В январе этого года Х. Хафтар отверг предложенную Римом гуманитарную помощь (2). Причина в том, что Рим делает ставку на центральное правительство в Триполи, с которым Х. Хафтар, контролируя часть Киренаики, соперничает за политическое лидерство.
Предложенная Х. Хафтару итальянцами помощь существенно меньше той, что оказывается Триполи. Кроме того, Триполи, в отличие от других внутренних игроков, получает оружие от Запада. Приоритеты расставлены, и Х. Хафтар понимает, что итальянцы делают ключевую ставку не на него.
При этом подконтрольные Х. Хафтару вооружённые силы провели ряд успешных операций против исламских радикалов, в т.ч. операцию «Достоинство». Брюссель на словах борется с исламским терроризмом, но в реальности ограничивает рамки сотрудничества с другими сторонами, в т.ч., с Россией.
Европа стремится к решению в Ливии двух проблем – проблемы политической стабилизации того, что осталось от прежней Ливии, и проблемы мигрантов. Эти две проблемы взаимосвязаны, и одна не решаема без другой. Центры политической силы, оппонирующие Правительству национального примирения (за исключением исламистов) утверждают, что проблема миграции будет решена сразу, как только границы Ливии перейдут под контроль ливийских властей.
И тут проблема не только в том, что, как указывалось выше, таких властей сразу несколько, но и в том, что децентрализованная Ливия – это то, чего добиваются внешние силы. Вместо того, чтобы поддержать Х. Хафтара и союзные ему группировки в борьбе с ИГИЛ, Европа поддерживает Триполи, т.к.заинтересована в правительстве, зависящем от иностранной помощи.
Х. Хафтар неоднократно подчёркивал, что восстановление ливийского суверенитета и вывод всех иностранных войск с ливийской территории является первоочередной задачей. По принципу «сначала разгромим исламистов, потом сядем за стол переговоров».
Франция, Италия, Германия думают иначе, стараясь сохранить своё влияние на Триполи и оказывая ему военную поддержку. Для них вести переговоры с Ливией, находящейся в состоянии войны всех против всех, легче, чем с Ливией стабильной и централизованной. Фрагментированная Ливия – это целый ансамбль конкурирующих центров силы, из которых можно выбирать себе по вкусу.
В виду того, что реальная борьба с ИГИЛ для ЕС и США не является прерогативой (действия администрации Барака Обамы и его европейских союзников на Ближнем Востоке это явно продемонстрировали), как не является для них прерогативой борьба с причинами, породившими такое явление, как радикальный ислам, не удивительно, что политики ближневосточных и североафриканских стран пытаются найти опору в лице других игроков, дистанцируясь от Вашингтона и Брюсселя.
Есть надежды, что новая администрация США изменит свой курс, однако не стоит ожидать, что Вашингтон откажется от ведущих геополитических императивов, определяющих поведение Соединённых Штатов на международной арене. Возможное потепление американо-российских отношений позитивно скажется на обстановке на Ближнем Востоке и в Северной Африке, но не все получат то, что хотели бы.
Иран уже объявлен Вашингтоном «террористическим государством №1, рассылающим всюду оружие и деньги», хотя Иран не более «террористичен» в этом деле, чем США (3). Например, позиция Ирана по Сирии отличается большей конструктивностью, чем позиция Вашингтона.
Для решения ливийского кризиса необходимо тесное взаимодействие региональных сил (Алжир, Египет, Тунис) с международными «тяжеловесами» в лице России, США и ЕС. В последнем случае особый вес приобретают итало-российские отношения. Политический климат в Италии достаточно благосклонен к России, итальянский капитал выступает за пересмотр санкционной политики ЕС в отношении России.
С другой стороны, действия Италии ограничены членством в НАТО и ЕС, хотя это не исключает конструктивного диалога между Римом и Москвой. Позиция Москвы предельно внятна – борьба с исламистскими группировками с целью стабилизации всего ближневосточного региона и Северной Африки. В чём, к сожалению, заинтересованы не все силы, так или иначе вовлечённые в круговорот событий в данной точке планеты.
3) https://regnum.ru/news/polit/2235118.html
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
