ENGLISH
21:17 25.10.2014 • 
События на Украине показали со всей отчетливостью масштабы фашизации украинского общества. Возрождение неонацистских тенденций в виде ультраправого украинского национализма началось накануне развала Советского Союза – в конце 1980-х.
Предвкушая скорую независимость, патриотическая украинская интеллигенция и чиновничество достали из архивной пыли порядком забытые легенды и полу-легенды, правды и полуправды непростого националистического прошлого. Учреждались политические партии и общественные организации с националистическими взглядами. Все, что считалось неприемлемым до 1980-х, теперь объявлялось единственно верным проявлением патриотизма.
Общественно-политические изменения на Украине заметили в восточно-европейских столицах, особенно, в Варшаве. С конца 1980-х Польша, считавшая обретение Украиной суверенитета первейшим условием для упрочения собственной безопасности, поддерживает националистические тенденции в этой стране, понимая, что только русофобская Украина сможет играть роль буфера между Европой и Россией.
В интересах Польши было взвинтить уровень русофобии на Украине до максимальных пределов, и достичь этого можно было единственным образом – сделать ставку на украинских националистов. Польские власти лояльно относились к тревожным процессам, инициированным украинскими политиками – героизация карателей ОУН-УПА, возрождение культа Бандеры и Шухевича, игривое отношение к такому явлению, как украинский коллаборационизм времен Великой Отечественной войны в лице дивизии СС «Галичина» или спецподразделения «Нахтигаль».
В исторических спорах украинских необандеровцев со своими оппонентами Польша заняла сторону первых. Желая добиться максимального обособления украинского населения от населения российского, Варшава годами, молча, наблюдала за процессом бандеризации украинского государства. Все свои информационные ресурсы польская сторона предпочитала тратить на обличение коварного советского, а затем, российского «империализма», и продвижение лозунга о нераздельности исторических судеб украинцев и поляков перед лицом «русской угрозы».
Маховик бандеризации увеличивал обороты, но Польша, по праву гордящаяся героизмом своих воинов в борьбе с чумой гитлеризма, продолжала потворствовать украинским националистам. Ни парады ветеранов ОУН-УПА по всей Украине, ни пропаганда националистической ксенофобии не заставили Польшу изменить тактику.
Польские власти устраивал такой вариант, при котором Киев не объявлял бы официально героями Бандеру и Шухевича, но продолжал бы бандеризировать граждан на неофициальном уровне. Тогда удалось бы избежать возмущения рядовых поляков, помнящих Волынскую резню 1943 г. и др. преступления бандеровцев, и привить украинцам необходимую порцию неонацистских настроений, которые поставили бы, в будущем, крест на потенциальной возможности интеграции Украины и России.
В Варшаве прекрасно понимали, что это вряд ли достижимо, и ветераны ОУН-УПА, рано или поздно, получат официальное признание. Независимому Киеву потребуется новый, «независимый» пантеон героев, отличный, и от российских, и от польских. Такими героями для националистической Украины могут быть только националисты прошлых времен (С. Бандера, Р. Шухевич, А. Шептицкий, Д. Донцов).
Варшава искала идеологический баланс, и вела тонкую информационную игру с собственным народом: воспевала польский героизм и польскую жертвенность, в т.ч., в борьбе с ОУН-УПА, и, в то же время, откровенно заигрывала с современными наследниками Бандеры и Шухевича. Польские власти никогда не позволяли антибандеровскому дискурсу, столь мощному в польском обществе, достичь общегосударственного уровня. Напротив, они подавляли польский патриотизм, придавая ему стратегически выгодное направление – против России. Варшава скрупулезно отмеривала дозы критики, адресованных Украине, опасаясь сломать непрочную идеологическую конструкцию польско-украинского братства.
Антибандеровские протесты поляков обречены быть уделом общественных организаций и инициативой снизу, без серьезной поддержки сверху. Варшава не может открыто признать, что рост неонацистских настроений среди украинцев ей стратегически выгоден. Это повредит репутации Польши, как страны с героическим антифашистским прошлым.
Проявления этой политики мы наблюдали во время «оранжевой» революции в 2004 г. Президент Польши Лех Качиньский оказал всемерную поддержку Виктору Ющенко, хотя пробандеровские симпатии последнего не являлись тайной. Все призывы российской стороны обратить внимание на неонацистскую вакханалию «оранжевых» революционеров Польшей были проигнорированы. Польская дипломатия превратилась в главных защитников необандеровского Киева на международной арене, поддерживая украинское правительство и финансово, и политически.
Майдан 2014 г. также получил полную поддержку польского политикума, причем, как оппозиционеров, так и правящей партии. Лидер партии «Право и справедливость» Ярослав Качиньский на Майдане в Киеве приветствовал толпу бандеровским лозунгом «Слава Украине! Героям слава!» (1). Затем Майдан посетили еще ряд польских политиков, и ни один из них не попенял собравшимся на неонацистские символы, пестревшие над Майданом (2).
Польские СМИ упорно замалчивали факт появления в руках протестующих черно-красных знамен УПА и радикализацию самих протестов. Польская журналистика напрягла все силы, чтобы обелить необандеровский оскал Майдана, и представить его публике в удобоваримом виде.
Майдан победил. Победил не без содействия Польши. Пришедшие к власти люди оказались радикальней, чем в 2004 г., но поддержка со стороны Варшавы не стала от этого меньше. Предсказуема реакция польских чиновников на недавнюю выходку украинских студентов-националистов Государственной Высшей Восточно-европейской школы в Перемышле, где они сфотографировались на фоне знамени УПА: представитель вуза д-р Адам Кульчицкий поспешил заявить, что все это – провокация российских спецслужб (3).
Польская политическая элита остается верным последователем геополитической мысли Ежи Гедройца. Е. Гедройц известен, как соавтор доктрины ULB (Украина – Литва – Белоруссия). В польской геополитике эта доктрина безраздельно господствует с конца 1980-х, когда была распущена Организация Варшавского договора, а бывшие советские республики де-юре стали независимыми государствами, и сокращенно называется «доктриной Гедройца».
Она подразумевала отказ поляков от «восточных территорий» (т.н. «кресов всходних» - территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Литвы, бывших некогда под властью Польской Короны), и признание за этими республиками права на независимость. Юридически независимые страны ULB, в таком случае, должны были бы сформировать буфер, отделяющий Россию от Польши, и для сохранения статус-кво последняя должна поддерживать суверенитет этих государств, какие бы формы он ни принял.
В соответствии с этими установками Е. Гедройца постсоциалистическая Польша поддерживает независимость Украины всеми способами, без учета идеологических постулатов, положенных в основу этой независимости.
Е. Гедройц видел будущее польско-украинских отношений в безоговорочной поддержке Варшавой украинского национализма, и игнорирование его полнофобской сути. Издаваемый Е. Гедройцем в Париже популярный журнал «Культура» отказывался публиковать материалы, раскрывающие звериную суть украинской националистической идеологии. Известно об отказе Е. Гедройца печатать статьи Виктора Полищука, знаменитого польско-украинского исследователя преступлений ОУН-УПА. Е. Гедройц пошел по пути потакания националистическим прихотям западно-украинского общества, по пути отказа открыто осудить бандеровскую идеологию, по пути сотрудничества с бандеровской эмиграцией.
Е. Гедройц был знаком с основоположником интегрального украинского национализма (соприкасающегося с германским нацизмом и итальянским фашизмом) Дмитрием Донцовым, и даже называл его приятелем; позитивно отзывался об инициаторе создания дивизии СС «Галичина» Владимире Кубийовиче.
Попустительская позиция Е. Гедройца и некритичная зачарованность польской политической элиты его идеями способствовала образованию у самых границ Польши неонацистского террариума. Некоторые польские эксперты критикуют подход Е. Гедройца к украинскому вопросу, но они остаются маргиналами. Господство гедройцевских идей в польской политической науке просто непререкаемо. Как пример, заявление известного польского журналиста Петра Сквечиньского, что для Польши «лучше Украина бандеровская, чем московская» (4).
Среди критиков доктрины Е. Гедройца появился остроумный термин - «укушенные Гедройцем». Так называют тех, кто пребывает под влиянием идей редактора «Культуры». Это «укушенные Гедройцем» годами закрывали глаза на откровенно неонацистский окрас украинского национализма. Это «укушенные Гедройцем» делали все, чтобы замять неудобные для необандеровцев факты участия ОУН-УПА в резне польского населения Волыни в 1943 г. Это «укушенные Гедройцем» считали нормой контакты польских интеллектуалов с укрывшимися на Западе поклонниками дивизии СС «Галичина».
Настал час поставить знак равенства между Гедройцем и неонацизмом. Это нужно было сделать еще тогда, когда он не позволял публиковать в «Культуре» статьи, обличающие украинский национализм, сглаживал все острые углы в истории польско-бандеровского противостояния, делая вид, что примирение с идеологией ОУН-УПА – в интересах поляков. Все свои финансовые и творческие ресурсы Е. Гедройц направил на легитимацию необандеровщины, на выдачу ей карт-бланша, на превращение этой звероподобной идеологии в равноправного участника политического диалога. Именно благодаря Е. Гедройцу «нерукопожатный» украинский национализм вдруг превратился в признанного польской элитой политического собеседника.
Политические теории Е. Гедройца послужили внешней опорой украинскому националистическому движению послесоветского времени. «Коричневое» пятно украинского национализма расползается теперь и на польскую территорию: украинские националистические ячейки активизировались в подкарпатских воеводствах, где в городах появились улицы, названные в честь украинских коллаборационистов времен Второй мировой войны. Протесты польской общественности, и тревожные прогнозы отечественных экспертов центральные власти оставляют без внимания (5).
Е. Гедройц верил, что существование националистической Украины, помноженное на существование демократической России, даст на выходе баланс силовых потенциалов Варшавы и Москвы. Все это в комплексе (идеи Е. Гедройца плюс практическая поддержка польскими властями украинских националистов) наносит ущерб имиджу Польши, поскольку возникает прямая ассоциация между необандеровским «ренессансом» на Западной Украине, и внешней политикой Варшавы. И, главное, практические результаты бездумного воплощения гедройцевских идей в жизнь способствовали усилению дестабилизирующих тенденций у самых границ Польши, с которыми полякам еще предстоит бороться.
Сама же тематика потворства со стороны Польши неонацистским течениям на Украине имеет и более глубокий историко-культурологический формат. Остается недостаточно объясненным сам феномен зарождения в границах ареала польского влияния такой человеконенавистнической идеологии, каковой является украинский национализм в исполнении Бандеры, Шухевича и им подобных.
Почему эта идеология появилась именно там, где польское влияние сумело перековать галицко-русское население в русофобов и нацистов? Трансформация галицко-русских людей в современных западных украинцев длилась столетиями, и под непрерывным воздействием польской политической традиции и культуры.
Мы нигде больше не находит таких примеров. Соседство Закарпатья с Венгрией или Буковины с Румынией не дало на выходе такой симбиоз нацизма и национализма, как мы видим на Западной Украине.
Почему там, где речи о прогрессивной миссии польского государства произносились особенно пылко, а обличения в адрес России, и ее «варварской имперской сущности», звучали особенно часто, мы видим не царство гуманизма и демократии, а эпицентр украинского неонацизма?
Не переоценила ли Польша свои цивилизаторские возможности, претендуя на протяжении стольких веков на право создавать у своих восточных границ территорию высокой европейской культуры?
И, наконец, самый неудобный для польской элиты вопрос: не содержит ли польская политическая культура в себе того, что способно превратить веками мирно дремавший галицко-русский люд в пассионарных неонацистов, одинаково враждебных, как к Польше, так и к России?
И не несет ли Польша прямой ответственности за то, что неонацизм у ее восточных рубежей возведен в ранг политической моды?
1) http://blogi.newsweek.pl/Tekst/polityka-polska/681008,681008.html
2) http://www.rp.pl/artykul/1082177.html
3) http://www.naszdziennik.pl/polska-kraj/104561,tylko-wybryk-chuliganski.html
4) http://www.youtube.com/watch?v=V_wJQX7Oh00
5) http://www.newsbalt.ru/detail/?ID=44210&sphrase_id=22081
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
