ENGLISHИзвестный сербский интеллектуал Сречко Джукич – человек многих дарований. Он – автор нескольких литературных сочинений, популярных не только в его родной Сербии, но и с успехом издаваемых в других странах, в том числе в России.
Дружеские связи сложились у него с журналом «Международная жизнь». Мы публиковали его статьи, в том числе нашу с ним любопытную беседу на темы европейской и мировой нефтяной ситуации. Сречко в этих делах большой знаток. Он написал солидную книгу «Время энергии. Взгляд дипломата», продолжает и ныне следить за этой проблематикой.
В один из солнечных дней несколько лет назад, когда мы мирно беседовали с ним в редакции «Международной жизни», у него приятной мелодией заурчал мобильник. Из Белграда ему звонил министр иностранных дел Сербии.
Высокий белградский дипломат неторопливо начал беседу, спросил, как дела, как самочувствие.
С.Джукич ответил, что дела как будто бы идут неплохо, в данный момент идет беседа с главным редактором журнала «Международная жизнь».
Министр отреагировал одобрительно, что журнал хорошо знает, последовали слова, что у него для Сречко есть предложение о новом назначении. Посему ему надлежит прибыть в Белград.
Вернувшись снова в Москву, С.Джукич поведал, что ему сделано «предложение, от которого нельзя было отказаться». Предложено возглавить посольство Сербии в Минске.
И вот наш сербский друг успешно трудится на посольском поприще в Белоруссии. Государство важное, проблем хватает. И, как можно судить, свою дипломатическую миссию сербский посол выполняет успешно.
Но Сречко Джукич не был бы самим собою, если бы не смог выкроить время для литературного труда. Совсем недавно вышла его новая книга, интересное чтение о недавних событиях, определением для которых стали слова «Беловежская Пуща». Лесной массив в Белоруссии, где в декабре 1991 года собрались главы трех из пятнадцати республик СССР – России, Украины и Белоруссии, чтобы решить судьбу этого великого содружества.
На этой книге С.Джукич останавливаться не намерен. Автор раздумывает о сценарном варианте для одного из белградских драматических театров. Что ж, любопытное будет зрелище. Пока публикуем написанное Джукичем для журнала рассуждения о книге и авторский перевод главы «Последняя ночь».
Борис Пядышев
Чрезвычайный и Полномочный Посол, заслуженный работник дипломатической службы, доктор исторических наук
q
«ТАЙНЫ Беловежской Пущи. Вискули – последний день СССР» – под таким названием в июне 2010 года в Белграде, в Республике Сербия, издана моя новая книга. Когда я подарил книгу Борису Дмитриевичу Пядышеву, он настоятельно попросил меня написать соответствующий очерк. Зная, как непросто писать о своих трудах, я принял эту просьбу только имея в виду, что именно Борис Дмитриевич пять лет назад был моим постоянным «подстрекателем» написания этой книги.
Достаточно пространное название книги, представленной вниманию читателя, в какой-то степени уже говорит о ее направленности, содержании, о ее главной интриге. Но коротко все по порядку.
Мои самые интересные годы дипломатической службы прошли в Москве, и именно эти годы совпали с перестройкой. Как дипломат я стал свидетелем событий, которые потрясли мир и в дальнейшем определят весь XXI век. Наверное, кто-то помнит лозунги, эхо которых раздавалось со всех сторон: «Больше социализма – больше демократии» или «До встречи на 100-летие!» – как финал самой масштабной манифестации коммунистических и рабочих партий всего мира, отмечавших в 1987 году в советской столице 70-летие Великой Октябрьской социалистической революции.
Вообще жизнь в Советском Союзе в эти годы протекала в ритме ускоренного кинокадра, творилась история, созидалось будущее. Кажется, это было время позитивного развития и пробуждения новых надежд, время, когда дух перемен, реформ вырвался из бутылки. Трудно сказать, какая тема для дипломата была тогда более интересна и важна: КПСС, правительство, МИД, армия, экономика, общество, внешняя или внутренняя политика, гласность, старые и новые лидеры, новое мышление, люди перестройки... Сотни «московских» дипломатов каждый день слали своим центрам «важные» шифрованные телеграммы о невиданных событиях, вызванных советской перестройкой.
В контексте этого времени стоит напомнить, что это были, несомненно, и самые лучшие годы для ранее непростых югославско-советских отношений. Тогда спали идеологические оковы, и открылся широкий простор для развития сотрудничества во всех направлениях. Произошел настоящий бум в отношениях Югославии и СССР, а также с другими странами СЭВ (Совета экономической взаимопомощи) и как никогда невиданный подъем в области экономики, торговли, инвестиций, строительства, технологий, передвижения граждан, обмена информацией.
Советская и югославская действительности в этот период отличались, но в чем-то по своей сути были глубоко схожи. Экономика СФРЮ, например, достигала пика своего развития в отличие от экономики СССР. Югославский рынок был забит различными товарами, а советский – испытывал дефицит, в том числе в основных продуктах питания и потребления. Но это Югославии не поможет, как покажут последующие месяцы и годы. Поэтому, когда пишу о Советском Союзе и его конце, как будто пишу о СФРЮ. Кто не знает или забыл, СФРЮ – это Социалистическая Федеративная Республика Югославия, в состав которой входили шесть социалистических республик и два социалистических автономных края – Воеводина и Косово и Метохия в рамках Сербии.
Когда в последний августовский день 1990 года я завершил свою многолетнюю дипломатическую миссию в Москве, тогда здесь не предполагали, что СССР, весь бурлящий из-за перестройки, вскоре исчезнет с геополитической карты мира. Ожидая в аэропорту Шереметьево рейс на Белград, я и моя семья представляли, как через пару лет вернемся в уже обновленный Советский Союз, как, между прочим, об этом думали и многие в большом московском дипломатическом корпусе.
Мы, довольные, возвращались в Белград, не подозревая, что и нашей страны – СФРЮ – не только годы, но и дни тоже сочтены. Хотя где-то, в глубине души, меня все же мучили определенные сомнения, ощущался какой-то страх и неизвестность, но я верил, что Югославия, а тем более СССР, выстоят, и не думал об их конце. Но это случилось очень скоро, через год с небольшим, 8 декабря 1991 года, когда лидеры России, Украины и Белоруссии – Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич – поставили свои подписи под смертельным приговором Советскому Союзу на тайной встрече в глубине Беловежской Пущи – известного белорусского леса-заповедника, который знаменит своим зубром, последним европейским бизоном. На государственной охотничьей даче «Вискули», на самой западной окраине СССР, буквально на границе с Польшей, три политических «беловежских зубра» ликвидировали СССР. До этого момента уже были ликвидированы Варшавский договор и Совет экономической взаимопомощи, советское пространство как часть существующей международной системы. В то же время процессы распада СФРЮ по худшему варианту уже невозможно было остановить.
Со значительной, уже почти 20-летней, дистанции я пытался реконструировать этот исторический судьбоносный день «Х», в который была разрушена советская империя. Можно утверждать, что это событие – наибольшая дипломатическая тайна ХХ века. В огромной массе литературы о развале СССР оно упоминается лишь мимоходом, едва ли не на уровне эпизода. А это весьма странно, ибо с этого дня началось новое исчисление времени, причем не только в странах бывшего СССР, но и в глобальном плане. Мир тогда стал другим, впервые однополярным.
Стоит напомнить, что о причинах и последствиях распада Советского Союза, как и главных «героях» этого процесса, написано много книг, и сегодня это целые библиотеки. Только на моих полках стоит несколько десятков трудов советских, российских, западных и других авторов на эту тему. Книги писали и продолжают писать многие, в том числе и главные актеры тех событий. Конечно, им необходимо каким-то образом объяснить и оправдать свои действия и решения, рассказать собственную правду о событии, когда всего один день, а не десять, как это было во время Октябрьской революции, в очередной раз потряс мир, но теперь в конце XX века. Кроме главных актеров, свои воспоминания обнародовали и менее заметные участники распада СССР: помощники президента, советники, генералы, сотрудники службы безопасности, региональные лидеры, дипломаты, деловые люди, журналисты. Опубликованы и первые исследования на эту тему историков, социологов, политологов, юристов, экономистов, социальных психологов.
Но тема исчезновения Советского Союза не исчерпана и остается открытой. При этом мы еще раз напомним: ни одному политику не удавалось избежать суда истории и народа. В случае с развалом СССР этому будут способствовать и дискуссии, которые ведутся сегодня с новой силой, с приведением новых аргументов и фактов. В конце концов, этот слишком сложный вопрос, очевидно, привлекателен не только для читателей во всем мире, но и для писателей различного профиля.
Как-то один публицист сказал, что каждый пишет книгу, которую безуспешно искал. Этот тезис полностью относится и к автору этих строк. Библиография, посвященная советской империи, безусловно, исключительно богатая. Каждый, кто пожелает, может найти в этой обширной библиотеке ответы на многие интересующие его вопросы. Но задаются и будут возникать в будущем разноплановые вопросы о ликвидации Советского Союза, о беловежских тайнах, о «белых пятнах» Вискулей.
Надо взяться за скрупулезную и в то же время захватывающую, как детектив, реконструкцию этого колоссального переворота, а также ролей главных, второстепенных и других участников беловежской драмы. Читатель убедится, что это произведение мощно стимулирует потребность более глубокого разнопланового исследования процессов, которые привели к развалу СССР и СФР Югославии, поскольку осмысление краха Советского Союза – это одновременно разговор о нас, о будущем.
Великая советская драма, описанная в книге, – это мое видение как дипломата и, в определенном смысле, как писателя последнего дня СССР. По моему глубокому убеждению, это событие в Беловежской Пуще имеет свой пролог, свое действие и свой эпилог.
В прологе я предуведомляю о драматическом исчезновении СССР, о событиях, предваряющих и мотивирующих его. Беловежское действие – это заключительная часть советской драмы со своими главными и иными актерами. Как в античной драме, далее следует эпилог – заключительный монолог-обращение к советским зрителям Михаила Горбачева, человека, с которого все началось. Эта заключительная часть драмы советской империи произошла там, где всегда происходят самые важные события, – в Московском Кремле, – 25 декабря 1991 года, как записано, в 19 часов 38 минут. Я назвал ее «последней советской ночью».
Почему именно этому «лесному дню» не посвящена ни одна книга? Почему эта главная дата не в центре внимания существующих до сегодняшнего дня исследований? Почему этот день воспринимают как событие само собой разумеющееся, произошедшее само по себе, без особого риска, драматизма? Тем более что главные участники беловежской встречи утверждают, что все происходило далеко не так гладко, как может показаться на первый взгляд постороннему наблюдателю. Напротив, акция по окончательной беловежской ликвидации СССР развивалась в обстановке, полной драматизма и опасностей, и все время висела на волоске. Это было словно хождение по лезвию бритвы. Успех от провала отделяла лишь тонкая грань, несмотря на то что это «дело» «беловежские зубры» начали готовить гораздо раньше. И не только они создавали предпосылки для Вискулей.
Указанные причины объясняют, почему в книге я заострил внимание на этом одном, но решающем дне в процессе ликвидации Советского Союза. Нет сомнения, что эта «лесная драма» только становится предметом особого внимания историков, литераторов, и уверен, что проявится настоящий интерес к ключевому дню в календаре «времени распада» СССР.
Что касается моей книги, то это труд дипломата о главном событии конца прошлого века, сознающего, что еще много вопросов остается открытыми, и Беловежская Пуща еще долго будет скрывать свои тайны. При этом, разумеется, труды дипломатов не конкурируют с трудами историков и других исследователей, а дополняют их.
Нельзя не упомянуть еще одну причину, заставившую меня написать эту книгу. Мой интерес к теме советского и постсоветского пространства, ко всему, что связано с этим временем, существует с давних пор. С самого 8 декабря 1991 года Беловежская Пуща попала в поле моего интереса, а непосредственно центром внимания стала с 2004 года, когда я вступил в должность Чрезвычайного и Полномочного Посла сначала Сербии и Черногории, а затем Республики Сербия в Республике Беларусь. Находиться в Белоруссии и не проявить профессиональный интерес и любознательность к тому, что именно здесь произошел демонтаж и устранение советской супердержавы, могучего Советского Союза, с мировой политической сцены, для меня однозначно было невозможно. Загадки Вискулей, которые несут на себе глубокую печать переломного, исторического, даже эпохального события, являются настоящим вызовом, может быть, главной темой дипломатической истории ХХ века, перед изучением которой невозможно устоять.
Существующие до сих пор ответы, в сущности, повторяют сказанное в официальных материалах, оставшихся непосредственно после подписания беловежских соглашений. Главные лица этой драмы говорят то же самое, повторяя тезис о неизбежности краха Советского Союза, а свою роль в той операции оценивают не только как позитивную, но и как благородную, мол, «лучшего выхода не было».
Тройку «беловежских зубров» составляли Борис Николаевич Ельцин, Президент России – столпа и объединяющего центра СССР, Леонид Макарович Кравчук, Президент Украины – незаменимого и главного строительного «элемента» «нерушимого» СССР, и Станислав Станиславович Шушкевич, гостеприимный хозяин встречи в Пуще, в то время только председатель Верховного Cовета БССР – третьего, но связующего элемента Союза. Беловежские соглашения подписали и главы правительств трех союзных республик: Вячеслав Кебич от Белоруссии, Витольд Фокин от Украины, Геннадий Бурбулис, госсекретарь и второе лицо в ельцинской России. Бурбулис и Кебич больше всех подробно свидетельствовали о том, как созревала, готовилась и реализовывалась идея ликвидации Союза, финалом которой стали беловежские соглашения. Их высказывания заслуживают внимания, так как эта «тройка» выполняла главную, наисложнейшую юридическую и организационную работу по осуществлению плана тайной акции. Внимания исследователей заслуживает команда Ельцина: советник президента Сергей Шахрай, министр иностранных дел РФ Андрей Козырев и исполняющий обязанности председателя правительства России Егор Гайдар. Эта рабочая группа непосредственно отвечала за оперативную подготовку документа, который констатировал кончину СССР и тем изменил равновесие на внутреннем (союзном и межреспубликанском) уровне и на международной арене. Я их называю «зубры из тени», которые в кратчайшие сроки выполнили порученную им работу.
Нельзя не вспомнить и о личностях, которые, хоть и не подписывали документы в Вискулях, но сыграли свою роль в последнем дне СССР. Я назвал их «наблюдателями ликвидации». Физически они находились далеко от Беловежской пущи, но их историческое участие в вискулевской встрече не вызывает сомнения. Речь идет о Михаиле Сергеевиче Горбачеве, Президенте СССР, его попытке избежать ответственности, и Нурсултане Абишевиче Назарбаеве, исключительно влиятельном Президенте Казахстана, лидере на все времена. Они знали, во всяком случае, обязаны были знать, что происходит в стране. Горбачев, в конце концов, не видел различия между Содружеством независимых государств и упраздненным СССР. «Союз трансформируется в Содружество», – заявил он. Назарбаев в этой ситуации находился между двух огней. Маршал Евгений Шапошников, поддержавший Ельцина, являлся гарантом безопасности беловежской операции.
Уроки советской пропасти еще изучаются, и окончательные выводы не сделаны. Крах Советского Союза готовился на противопоставлении образов «империи зла» и «империи добра». И понятно, против любого зла надо бороться до конца, до его уничтожения. Это было сутью поручения 40-го по счету Президента США Рональда Рейгана, когда он в своем выступлении перед Национальной ассоциацией евангелистов США 8 марта 1983 года окрестил Советский Союз «империей зла» и объявил своей главной задачей борьбу с ней. Об этом – одна из основных глав книги «Урок советской гибели. «Империя зла» и «империя добра».
Итак, наступил 1991-й – год последней битвы за СССР. В этой главе я размышляю о путях, приведших в Беловежье. Всесоюзный референдум 17 марта 1991 года за сохранение СССР давал шанс Союзу. Убедительное большинство проголосовало за сохранение обновленного Союза. Но этот «шанс над шансами» оказался быстро утраченным. Горбачев затем призывает активизировать процесс по реформированию союзного государства по другому пути, в рамках новых переговоров, получивших название Новоогаревского процесса. Процесс затянулся, казалось, не видно ему конца. Предлагались федеративный и конфедеративный договора, которые означали настоящее минное поле для страны, оставляя все меньше шансов и надежд на сохранение Советского Союза. Лишь к лету 1991 года удалось прийти к согласию, и результатом процесса должно было стать подписание нового союзного договора и создание «нового СССР» – Союза Советских Суверенных Республик. Но как на ладони видно: в тот переломный момент московский путч 19–21 августа уничтожил все оставшиеся возможности спасти Союз. В августовском путче объявлен мат советской империи, и таким образом открылась прямая дорога в вискулевскую охотничью дачу в Белоруссии.
В главе «Место встречи Пуща» я рассказываю о том, где и как разыгрывалась беловежская драма. Примечательно, что место встречи – государственная охотничья резиденция «Вискули», в стенах которой изменили мир, связана с именами югославского лидера Иосипа Броз Тито и лидера СССР Никиты Сергеевича Хрущева. Резиденция построена в конце 1957 года, когда после посещения ряда охотничьих хозяйств в Югославии Хрущев захотел создать в своей стране нечто подобное тем престижным угодьям, которые он увидел во время совместной охоты с Тито.
Все дороги ведут в Вискули. Большой лес скрывает большие тайны, а свои тайны имеет и Беловежская Пуща, известная еще с конца XIV – начала XV века. Подготовка к беловежской встрече велась главными действующими лицами заранее, а участники ее прибыли на самолетах на военный аэродром в Засимовичах, недалеко от Пружан, и не с пустыми руками. Сначала прибыл самолет с украинской делегацией, у которой было время поохотиться в Пуще, а под вечер 7 декабря 1991 года – российская делегация с Борисом Ельциным во главе. В обоих случаях гостей встречали С.С.Шушкевич и председатель Брестского облисполкома Виктор Бурский. Шушкевич, новичок в высокой политике, показал себя хорошим хозяином, незаменимым членом «тройки», без которого сделка была невозможна, и человеком, проявившим способность лавировать и адаптироваться к решениям более опытных и авторитетных коллег.
Вискули с Беловежской Пущей давали относительный комфорт для принятия кардинальных решений и максимальную гарантию безопасности и, таким образом, стали наиболее подходящим, даже идеальным местом для осуществления намерений. Такая опасная и рискованная акция требовала, чтобы все было сделано в кратчайшие сроки, далеко от глаз не только общественности, но и тех, кто по природе своей деятельности были заинтересованы в защите интересов государства и принятии мер противодействия заговорщикам. Логика секретности требовала полной изоляции в деле ликвидации Советского Союза, тем более что никто не мог до конца гарантировать успеха. Риск возрастал еще и от того, что в стране действовали неподконтрольные силы.
В конце концов все собрались в условленном месте. Последнее действие драмы могло начинаться. В книге я назвал эту встречу «тайная вечеря». Как многие пишут, под обильную трапезу и, конечно, самогонку достигнуты ключевые договоренности о разделении общего советского дома. Вопрос, как все это быстро оформить в достаточно кратких беловежских соглашениях, представлял техническую сторону встречи, которую удачно решали «зубры из тени», а принимали первые лица. Глубокая изоляция заговорщиков в Пуще оказалась полезной. Все прошло удачно. Но были в этом и свои минусы: когда возникла необходимость известить широкую общественность о принятом решении и поставить всех перед случившимся фактом, в Вискулях не оказалось необходимых средств связи с внешним миром. Вячеслав Кебич нашел решение: у него оказалась запасная съемочная группа.
Риск участников беловежской встречи все-таки был велик, страх – тоже. Но сегодня можно сказать, что вопреки всему никто не пытался помешать «беловежской тройке». Таким образом, в главе «Один день в великой Пуще» я старался остановиться на ключевых моментах. Во-первых, это ельцинский последний маневр перед завершающим ударом по советской империи. Борис Николаевич проявил крайнюю аккуратность, показал свойственные ему высокие политические качества, чтобы выяснить решающую и принципиальную украинскую позицию в лице только что избранного Президента независимой Украины Леонида Кравчука. А позиция Кравчука была такова: украинская «незалежность» – все, Союз – ни за что. Для Ельцина этого было достаточно и оправдывало его дальнейшие действия, для Шушкевича – тем более. Когда Ельцин окончательно убедился, что украинская сторона никакой союз не приемлет, для него как главного игрока все было решено. «Я почувствовал сердцем: великие решения надо принимать с облегчением», – говорил Ельцин, признавая, что не смог до конца осознать «всю глубину перспектив беловежского акта».
В своих интервью Кравчук откровеннее других не раз говорил о своих страхах и страхах остальных участников беловежской встречи. Он очень четко знал, как продвинуть украинскую идею «незалежности» и начать разговор с Борисом Николаевичем. Кравчуку более, чем Ельцину, и тем более Шушкевичу, было понятно, что наступает решающий момент. «Спать не хотелось. Включил торшер и вынул из кармана пиджака свои записи, сделанные еще в Киеве. Снова перечитал их. У меня, должен сказать, память неплохая... Но дело не в этом — читал, задумываясь над каждым словом, чтобы лишний раз убедиться в том, что прав. Потом взял карандаш и подчеркнул ключевые положения. Еще раз пробежал глазами текст и снова спрятал записи. Лег, но уснуть не могу — мысли не дают покоя. Еще дважды вставал, вынимал записи и перечитывал текст. Нет, я не сомневался в правоте своей идеи и в том, выступать с нею или подождать. Я еще в Киеве для себя решил ждать лишь подходящего случая. И вот он представился. Нельзя было не воспользоваться им...»
Когда в результате ударной дневной и ночной работы в Вискулях были завершены документы о ликвидации СССР и образовании СНГ, пришло время заверить их подписями. Церемония подписания состоялась в холле вискулевской резиденции, была отмечена шампанским и завершилась телефонными звонками маршалу Шапошникову, Президенту Бушу-старшему в Вашингтон, Горбачеву в Кремль.
Вскоре беловежские документы – политическое заявление и соглашение об образовании СНГ – стали известны всему миру.
Многие поверили, что СНГ – всего лишь другое название СССР. Но это не так. Беловежские документы, констатирующие, что «СССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает свое существование», вызвали планетарное потрясение.
То, что советские иллюзии полностью исчезают, показал саммит в Алма-Ате 21 декабря 1991 года. В тогдашней столице Казахстана советскими союзными республиками было подтверждено и закреплено произошедшее в Вискулях.
Распад Советского Союза оказался крупнейшей геополитической катастрофой века, не оставившей равнодушным никого. Но в результате падения советской империи России не стало легче, и, по словам самого Б.Ельцина, Россия должна подняться с колен.
Жизнь показала, что СНГ – не СССР.
Большая игра продолжается, и мир сегодня выглядит совсем иначе, чем около 20 лет назад. Кажется, что со временем все станет на свои места.
ПОСЛЕДНЯЯ СОВЕТСКАЯ НОЧЬ
Москва, Кремль, 25 декабря 1991 года, 19 часов 38 минут
Спецназовцы устанавливают над Кремлем российский флаг
«Мы за последние сорок лет истратили триллионы долларов, чтобы одержать победу в холодной войне против СССР. Главное – нашлись предатели».
Джеймс Бейкер, госсекретарь США
«У того, кто не жалеет о разрушении Советского Союза, нет сердца, а у того, кто хочет его воссоздания в прежнем виде, нет головы».
Владимир Путин, Президент России, 2000 г.
РУССКАЯ ЗИМА. Холодный московский вечер. Красная площадь. Над освещенными стенами Кремля кружит снег. С кремлевских башен на все четыре стороны света сияют большие пятиконечные рубиновые звезды. А над всем этим реет красный советский флаг. Он в высоте мощно трепещет на холодном ветру над главной советской резиденцией. Кремлевские куранты отбивают 19 часов. Истекает последний день советской эпохи – 25 декабря 1991 года.
Михаил Горбачев решил еще раз, напоследок, выступить по Центральному телевидению СССР и непосредственно, без предварительной записи выступления, обратиться к советским гражданам, теперь уже бывшим. История до конца разыгрывала судьбу Горбачева, «героя перестройки», отведя ему такую роль, чтобы именно он перевернул последнюю страницу и закрыл историю Союза Советских Социалистических Республик. В сущности, Горбачеву горячо хотелось того, что другие бы отвергли, – объявить о своем поражении, а при этом еще раз продемонстрировать свой «престиж», то есть обратиться последний раз в функции Президента Советского Союза из Кремля. Так или иначе, в Кремле происходят все важнейшие для России события: празднуются победы, осуждаются поражения.
Все, что требовалось, уже сделано: СССР демонтирован, ликвидирован и реально, и юридически, и политически. Его виртуальный президент существует и не выпускает из своих рук «черный чемоданчик», с помощью которого осуществляется управление безмерно мощным ядерным арсеналом. Ему кажется, что сохраняет власть хотя бы над этим «чемоданчиком», хотя другие понимают, что должность Президента СССР утратила всякий смысл и полномочия Горбачева не выходят за пределы его кабинета в Кремле.
Михаил Горбачев – последний советский лидер, последний Генеральный секретарь ЦК КПСС, первый и последний Президент СССР, которого выбирал не народ, а парламент и ЦК. Перестройкой он начал последнюю советскую реформу. Пользовался неограниченной властью и огромной популярностью. Двигался, делая шаг вперед – шаг назад, шаг влево – шаг вправо. Был и остался ритором, ритором эпохи перестройки. Силы, которые он пробудил, уничтожили государство. Горбачев отнюдь не обладал способностью держать под контролем реформы и новую энергию преобразовывать в жизненную. Его поражение открыло ворота прошлого: государства уже нет, а он тем не менее хочет лично объявить народу и миру, что пришел конец Советскому Союзу – ему под руководство доверенному государству советского народа.
Горбачев думал только о том, как распрощаться с властью, как совершить свой уход, но оставить желаемое впечатление и на этот момент, и для истории. После власти человек любит публику. Должность Президента СССР после августовского путча до Беловежского соглашения и Алма-Атинского саммита утрачивала всякий реальный смысл. Власть Горбачева давно уже начала стремительно таять, заключаться во все более узкие рамки, а в конце концов была ограничена стенами Кремля, служебной резиденции, аппаратом советников и администрации, кабинетом. С начала перестройки Горбачев боролся за свои идеи, убеждения, позиции, а вот на исходе 1991 года, когда уже не стало Союза ССР, он счел важным то, чтобы именно самому объявить о «прекращении» своих президентских обязанностей.
Хотя обязанности советского президента утратили всякий смысл, но имело смысл будущее, а также то, каким образом он уйдет. Горбачев боролся за будущее свое, своей семьи и своих сотрудников. Его иммунитет и привилегии после Беловежской пущи были подтверждены в Алма-Ате. Неужели тогда, когда Горбачев упорно боролся за статус после ухода с поста, Ельцин видел и свой статус «первого Президента России», равно как и статус своей «семьи» после того, как и сам будет уходить с поста? Как бы ни было, новая Россия не судит своих вождей, несмотря на то что они потеряли государство и разрушили империю.
Когда в ту последнюю «советскую ночь» Горбачев самой широкой телевизионной аудитории сообщал о своем «решении по принципиальным соображениям» уйти с должности Президента СССР, на Дальнем Востоке – другом конце огромной русской советской страны – уже начиналось утро. Многословный, как всегда, он и в этих условиях должен был в обширном обращении все сказать и всех удовлетворить. Поэтому даже тогда, когда он определенно уходил, трудно было понять, каков его главный завет, в чем его ключевая мысль. Видит ли он и признает ли также свои ошибки, просит ли прощения, называет ли виновных?
Михаил Сергеевич Горбачев сообщил телезрителям, что свою деятельность на посту Президента СССР прекращает «в силу сложившейся ситуации с образованием Содружества независимых государств». «Принимаю это решение по принципиальным соображениям, – заявил он. –Я твердо выступал за самостоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохранение союзного государства, целостности страны». Далее же указал, что «события пошли по другому пути», а продолжая, уточнил, что «возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться». Это подчеркнул Президент СССР, которому пребывать на данном посту оставалось еще минут десять-пятнадцать. Обращаясь к народу, чтобы высказать свою волю, Горбачев отметил, что и после Алма-Атинской встречи его позиция на этот счет не изменилась, а он считает, что и такие решения должны приниматься. Невзирая ни на что, уходящий президент обещал «делать все», что в его возможностях, «чтобы соглашения, которые там подписаны, привели к реальному согласию в обществе» и «облегчили бы выход из кризиса и процесс реформ».
Выступая в последний раз перед народом, Горбачев не мог оставить без внимания «оценку пройденного с 1985 года пути. Тем более что на этот счет немало противоречивых, поверхностных и необъективных суждений». Он напомнил, что оказался во главе государства тогда, когда «уже было ясно, что со страной неладно. Всего много: земли, нефти и газа, других природных богатств, да и умом и талантами Бог не обидел, а живем куда хуже, чем в развитых странах, все больше отстаем от них». Причины, как утверждал Горбачев перед самой широкой аудиторией, заключались в командно-бюрократической системе и идеологии гонки вооружений, которая привела к пределам возможного; а попытки частичных реформ терпели неудачи, и нужно было все, кардинально все, менять.
«Вот почему я ни разу не пожалел, что не воспользовался должностью генерального секретаря только для того, чтобы «поцарствовать» несколько лет... Но и сегодня я убежден в исторической правоте демократических реформ, которые начаты весной 1985 года», – заявил Горбачев и, подводя итоги своей политики, указал на то, что ликвидирована тоталитарная система, совершен прорыв на пути демократических преобразований, началось движение к многоукладной экономике, рынку и новому миру без холодной войны.
При этом он отметил: «Старая система рухнула до того, как успела заработать новая.... И кризис общества еще больше обострился. Я знаю о недовольстве нынешней тяжелой ситуацией, об острой критике властей на всех уровнях и лично моей деятельности... Августовский путч довел общий кризис до предельной черты. Самое губительное в этом кризисе – распад государственности». Жизненно важным Горбачеву представлялось сохранить демократические завоевания последних лет. Этим он и завершил свое выступление.
После прямого телевизионного обращения, когда камеры были выключены, Горбачеву осталось только передать из рук в руки новому «хозяину» Кремля, Президенту России Борису Ельцину, последний и наимощнейший советский атрибут – «ядерный чемоданчик». Так было договорено. Ничего не отдавалось на волю случая. Президент новой, большой и демократической России, для которой, как и для ее Президента, путь прокладывал Горбачев, не появился. «Царь» Борис Ельцин отказался лично встречаться с Горбачевым, своим ярым противником, а в пору, когда все начиналось, – близким товарищем по компартии. Да, не следует забывать, что с бывшими и проигравшими не принято лично встречаться. Ельцин послал своего министра обороны – маршала Евгения Шапошникова. И этого оказалось достаточно. Как всегда, у Горбачева опять не было выбора. И на этот раз он поступил так, как не договаривались: президентский «чемоданчик» со всеми шифрами для запуска тысяч советских межконтинентальных стратегических ракет отдал министру обороны.
За несколько дней до этого люди Ельцина уже поторапливали Горбачева и его сотрудников выселяться из Кремля. Поспешно занимая кремлевские кабинеты, вселялись новые «хозяева».
Советский Союз прошел тернистый путь от 1917 года до победного 1945-го и ликвидационного 1991-го. От Октябрьской революции до декабрьского исчезновения. От Смольного и Петрограда до Вискулей и Беловежской Пущи. От зимы 1917-го до зимы 1991-го. Белоруссия и Беловежская Пуща стали синонимами ликвидации СССР и самой большой тайны ХХ века. Ни один архив не открыт, и остается вопрос, когда такое произойдет. Если это дело рук людей, тайна будет раскрыта, и если дело в стечении обстоятельств, тоже.
Развал и конец СССР ознаменованы объединением Германии, а также триумфом послевоенной политики США. Это конец холодной войне, конец разделениям в Европе, конец биполярному миру. Пал «железный занавес», пал и европейский социализм, что для кое-кого означало только начало конца Второй мировой войны и начало ревизии ее итогов. В этот непродолжительный период времени история писалась на десятилетия и века наперед. В одной части мира распадалась советская империя. В другой – объединялась Германия. В третьей, в Соединенных Штатах Америки, – отмечалась победа в холодной войне. В те дни, когда создавалась история, «время летело»: осенью 1990-го Германия празднует объединение, а в Москве разыгрывается пролог великой трагедии… Бывало, что всего один день отделял поражение от победы, страх от радости, депрессию от эйфории, неизвестность от надежды. События в Вашингтоне, Берлине и Москве различаются настолько, что бóльшие различия просто невозможны.
Поэтому рано еще высказывать окончательные суждения и писать заключения по поводу Беловежской Пущи. 12 июня 2004 года тогдашний Президент России Владимир Путин давал прием в Кремле, в торжественной обстановке прекрасного императорского Георгиевского зала, по поводу Дня независимости – праздника, установленного Б.Ельциным в честь своих побед над Союзом Советских Социалистических Республик. Я, в числе многих приглашенных, оказался там рядом с Михаилом Горбачевым. Он, будто одинокий, оглядывался по сторонам. А у меня не было желания с ним общаться. Не о чем было спрашивать. И нечего слушать. Ведь все сказано.
Да, кое-что еще: вечером 25 декабря 1991 года, на католическое Рождество и накануне Нового года, Михаил Горбачев звонил Джорджу Бушу-старшему в Вашингтон, в Белый дом. Как всегда обратился к нему, чтобы заверить: «Можете спокойно праздновать Рождество. СССР уже не существует». После этого американский президент по радио и телевидению объявил это как результат победы Америки в холодной войне: СССР разгромлен. Госсекретарь США тоже поспешил огласить эту весть о победе, достигнутой благодаря потраченным миллиардам и миллиардам долларов, но прежде всего – благодаря вкладу предателей. Некоторое время спустя Билл Клинтон заявит: «Политика последних десяти лет по отношению к СССР и его союзникам убедительно подтвердила правильность взятого нами курса на устранение одного из могущественнейших государств, а также мощнейшего военного блока. Используя непосредственные промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачева и его окружения, включая и тех, кто открыто занимал проамериканские позиции, мы добились того, что собирался сделать с Советским Союзом Президент Трумен посредством атомной бомбы».
После всего оставалось еще убрать последний советский символ – советский флаг. В ту холодную, ветреную зимнюю ночь группа спецназовцев из Кремля очень даже намучилась, снимая красный советский флаг с пятиконечной звездой, серпом и молотом и лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Советский Союз окончательно перестал существовать.
Вместо флага советского на флагшток президентской резиденции в Кремле, на ее крыше в виде земного полушария, спецназовцы без особых проблем подняли российский бело-сине-красный триколор. Проблемы опять возникли, когда понадобилось водрузить этот флаг на самом высоком флагштоке страны – так, чтобы он выдержал все удары ветров и ненастий, которые с того времени на уменьшенную российскую державу обрушивались. В конце концов спецназовцы флаг установили.
Было 25 декабря 1991 года, 19 часов 38 минут по московскому времени. Москва, Кремль.
