Трансакционная дипломатия Дональда Трампа как средство достижения внешнеполитических целей

Cложившаяся в международной системе ситуация, характеризующаяся многополярностью, обострением геополитической конкуренции и растущей неопределенностью глобальной политики, порождает глубокие трансформации в парадигмах внешнеполитических стратегий ведущих держав¹. Данные тенденции оказывают существенное влияние на стабильность и динамику международных отношений, порождая необходимость пересмотра традиционных моделей дипломатии. В условиях модификации глобального мироустройства и усиления национальных суверенитетов особую актуальность приобретает осмысление новых моделей дипломатии как средства достижения внешнеполитических целей, способных эффективно адаптироваться к комплексным вызовам XXI века, обеспечивая одновременно достижение национальных интересов и устойчивое функционирование мировой системы в стремительно меняющейся реальности [4].

В этом контексте американская внешняя политика, в частности в период первого президентства Д.Трампа (2017-2021 гг.) и после его переизбрания в ноябре 2024 года, является наглядным примером радикального пересмотра традиционных основ международного взаимодействия. Д.Трампом инициирован переход от классической либеральной парадигмы многостороннего сотрудничества в пользу трансакционной дипломатии - модели, ориентированной на прагматичные, преимущественно финансово прибыльные сделки, часто в ущерб созданным альянсам и идеологическим ценностям. Такая переориентация не только меняет приоритеты внешнеполитического курса США, но и формирует новые институциональные практики, демонстрируя способность трансакционной дипломатии выступать в качестве инструмента максимизации и масштабирования краткосрочной политической и экономической эффективности.

Трансформация американской внешней политики вызывает широкий резонанс в международном сообществе и ставит под вопрос традиционные механизмы глобального управления, что делает изучение особенностей, методологии и последствий «доктрины Трампа» особенно востребованным для понимания современной архитектуры международных отношений.

Трансакционная дипломатия Дональда Трампа: формирование и реализация внешнеполитической стратегии

В контексте современной научной полемики по вопросам внешнеполитической идентичности США наблюдается широкая вариативность аналитических подходов к ее эволюции, обусловленных сменой глобального контекста и внутриполитических ориентиров [5]. Однако подход администрации Д.Трампа занимает отдельное место ввиду его принципиального отказа от доминирующей постбиполярной стратегии либерального интернационализма. В отличие от устоявшихся моделей, в которых ключевыми ориентирами выступают поддержание мирового порядка, укрепление многосторонних институтов и продвижение универсальных ценностей, внешнеполитический курс Д.Трампа характеризуется смещением фокуса на прямую экономическую и политическую выгоду для Соединенных Штатов².

KPI - Key Performance Indicators - принимаемых решений в этом контексте измеряется через достижение национальных интересов и прагматической рентабельности, что свидетельствует об определенном переосмыслении роли США как глобального актора³. Такая переоценка стратегических приоритетов не только меняет инструментарий и методы внешнеполитической деятельности, но и оказывает значительное влияние на структуру международных отношений, подрывая основы либерального интернационализма и способствуя усилению многополярности и фрагментации глобальной системы.

Непосредственно понятие трансакционной дипломатии обозначает специфическую форму международного взаимодействия, базирующуюся на принципах обмена уступками, аналогичных рыночным или бизнес-практикам. В рамках данного подхода дипломатические переговоры трактуются как прагматический процесс торга, направленный на минимизацию издержек и максимизацию конкретных выгод для каждой стороны. При этом преимущество отдается измеримым, нередко краткосрочным результатам [15; 16]. Предполагается рациональный выбор стратегий и тактик, основанный на расчетах политической и экономической рентабельности, а не на идеологических или нормативных мотивах [3].

В контексте внешней политики администрации Д.Трампа трансакционная дипломатия проявляется как доминирующий метод формирования международных соглашений и принятия решений в сферах торговли, безопасности и участия в многосторонних институтах⁴, отражая усиливающееся недоверие к многосторонним организациям и альянсам, рассматриваемым как неэффективные или не обеспечивающие адекватного возврата инвестиций с точки зрения национальных интересов США. Следовательно, такой подход демонстрирует сдвиг от универсалистских и институциональных моделей международного взаимодействия к прагматичной политике, сфокусированной на конкретных выгодах и ограниченном сотрудничестве для их достижения.

Его сторонники утверждают, что трансакционная дипломатия позволяет оперативно решать тактические задачи⁵ и эффективно защищать государственные приоритеты в условиях обостряющейся глобальной конкуренции⁶. Однако критики указывают, что подобная стратегия подрывает долгосрочную устойчивость мировой системы, так как ослабляет институциональное доверие, подменяет нормы международного права ситуативными договоренностями и снижает предсказуемость союзнических отношений [12; 13]. Кроме того, данная модель дипломатии сокращает политическую гибкость: краткосрочные успехи на переговорах порой сопровождаются потерей системных позиций США в международной иерархии, а также усилением влияния государств, способных лучше адаптироваться к эрозии прежнего порядка, таких как Россия и Китай [6; 11].

Трансакционная дипломатия, лежащая в основе внешнеполитического курса Д.Трампа, проистекает из бизнес-ориентированного мировоззрения, в котором международные отношения рассматриваются как серия сделок, направленных на получение немедленных выгод. Этот подход отражает представление о внешней политике как о конкуренции за ресурсы и влияние, а не как о системе, основанной на институциональных обязательствах или идеологических ценностях.

Международные отношения в такой модели воспринимаются как арена сделок - торговых, политических или стратегических, - где успех измеряется не в терминах долгосрочной стабильности или поддержания международных норм, а через осязаемые выгоды по принципу «здесь и сейчас» для США, особенно на фоне недоверия к международным институтам и альянсам⁷. В этой логике дипломатия становится инструментом, аналогичным бизнес-переговорам, - выигрывает тот, кто получает больше экономических, политических или стратегических дивидендов при минимальных затратах. Идеологической базой такого подхода является концепция национального интереса, сведенного к материально измеримым результатам - торговым профицитам, снижению внешнеполитических обязательств, перераспределению затрат на оборону и привлечению инвестиций.

Описанный стиль дипломатии контрастирует с традиционным либеральным интернационализмом, долгое время определявшим внешнеполитическую стратегию США [2]. В то время как классическая модель опиралась на поддержку международных институтов, соблюдение норм международного права и укрепление многосторонних альянсов, трансакционный подход Д.Трампа отодвигает эти принципы на второй план, подменяя их логикой «выгодной сделки». В этой парадигме ключевой критерий эффективности внешнеполитических действий - не соответствие универсальным ценностям, а извлечение непосредственной пользы для США. При этом идейной базой данной модели выступают элементы неомеркантилизма и стратегического экономического национализма, вступающие в концептуальный конфликт с универсалистскими и нормативными основаниями американской внешней политики послевоенного периода, делая акцент не на глобальном лидерстве США, а на защите собственных интересов в условиях усиливающейся конкуренции великих держав⁸.

В частности, концепт «Америка превыше всего» (America First) - фундамент внешнеполитической стратегии Д.Трампа, предполагающий отказ от глобального лидерства в пользу максимизации прямой выгоды для американских граждан и бизнеса⁹, - стал особенно очевиден на примере решения главы Белого дома выйти из ряда договоров, в числе которых Парижское соглашение по климату¹⁰, Совместный всеобъемлющий план действий с Ираном¹¹, Транстихоокеанское партнерство¹², которые, с точки зрения администрации Д.Трампа, не обеспечивали эквивалентной отдачи для американских интересов и выразили установку: «Если сделка невыгодна - ее нужно аннулировать или изменить» [9; 10].

К примеру, введенные США пошлины в объеме более 360 млрд долларов, нацеленные на сокращение дефицита торгового баланса и принуждение КНР к уступкам по вопросам интеллектуальной собственности и доступа на рынок, отражают типичную логику «жесткого торга». Соглашение «Фаза 1» (2020 г.) предусматривало увеличение закупок Китаем американских товаров в обмен на частичное снятие пошлин¹³.

Кроме того, в трансакционной логике дипломатия теряет характер долгосрочного стратегического планирования и приобретает черты ситуативного торга. Отношения с союзниками и противниками основываются на расчете выгод и потерь, а не на ценностной общности или институциональной предсказуемости. Такой подход позволил Д.Трампу применить давление на партнеров по НАТО с целью увеличения их военных расходов¹⁴.

Во-первых, он последовательно требовал от союзников по НАТО увеличить оборонные ассигнования до уровня 2% от ВВП, угрожая в противном случае сократить американские обязательства по коллективной безопасности. В его риторике альянс представлялся как «экономически невыгодная сделка», в рамках которой США «переплачивают за безопасность Европы». Во-вторых, Д.Трамп стремился заключить торговые соглашения с Канадой, Мексикой (новое соглашение USMCA вместо NAFTA¹⁵) и Китаем [8] на более выгодных для США условиях и использовать экономические стимулы для нормализации отношений между Израилем и рядом арабских государств, включая ОАЭ, Бахрейн, Судан, Марокко [7]. Эти договоры - яркий пример подхода, выходящего за пределы универсальных норм, но эффективного в плане достижения тактических целей Соединенных Штатов и их союзников.

Трансакционная дипломатия Д.Трампа таким образом отразила ценностный сдвиг - от коллективной безопасности и глобального лидерства к стратегическому изоляционизму и жесткому реализму.

Содержание и особенности новой внешнеполитической доктрины Дональда Трампа (2025 г.)

Вторая инаугурация Д.Трампа ознаменовала переход американской внешней политики к институционализированной форме трансакционной дипломатии, сформулированной в обновленной «доктрине Трампа». В отличие от первого президентского срока, характеризовавшегося фрагментарными и во многом реактивными внешнеполитическими решениями, особенность актуализированной внешнеполитической стратегии Д.Трампа заключается не только в прагматичном содержании, но и в четкой бюрократической структуре ее реализации. По мнению официального представителя МИД России М.В.Захаровой, курс администрации Президента США можно охарактеризовать как «глобальную перестройку», при которой сосредоточение на внутренних проблемах страны является ключевым фактором для обеспечения мировой стабильности¹⁶.

Впервые трансакционный подход стал не просто стилем президентского поведения, а официальной и институционально закрепленной стратегией, определяющей поведение США на международной арене¹⁷. Как отметил заместитель министра иностранных дел Российской Федерации С.А.Рябков, администрация Д.Трампа, вдохновленная лозунгом «Make America Great Again» (MAGA), стремится реализовать доктрину американского превосходства через радикальное перераспределение бремени безопасности в пользу союзников и жесткий, принципиальный подход к международным конфликтам¹⁸.

Центральный элемент доктринального подхода Д.Трампа к внешней политике - усиление экономического и военного сдерживания на базе национального интереса, сведенного к материально осязаемым выгодам. Особый акцент делается на прагматичных двусторонних сделках с союзниками, сопровождающихся жестким пересмотром обязательств в многосторонних организациях (в первую очередь НАТО и ООН), а также на использовании давления и экономических рычагов в отношении геополитических соперников - Китая, России и Ирана¹⁹.

В этой логике внешнеполитическая стратегия теряет универсалистскую риторику либерального интернационализма и подменяется логикой сделки, где эффективность оценивается в количественно измеримой выгоде для США. Идеологическая ось внешней политики Д.Трампа - фактическая утрата доктрины американской исключительности (American exceptionalism). 45-й и 47-й Президент Соединенных Штатов разрушил устоявшийся нарратив поствоенного либерального интернационализма, заменив его «джексоновским национализмом», в котором первостепенными становятся материальная мощь и военное превосходство, а не моральные и ценностные обязательства [14]. Речь идет не просто о тактических маневрах, а о трансформации внешнеполитической парадигмы, превращающей трансакционный стиль в институциональную норму с проекцией на ключевые региональные направления: от Восточной Азии и Ближнего Востока до трансатлантических связей и сотрудничества с международными фискальными институтами²⁰.

Однако, как справедливо указывают политологи, применимость «доктрины Трампа» с ее акцентом на принуждение, экономическое давление и демонстративное использование военной силы принципиально ограничена в отношении ядерных держав. Концепция «принудительной дипломатии» (coercive diplomacy), лежащая в основе трансакционного подхода, требует значительного асимметричного превосходства, позволяющего США навязывать условия партнеру без угрозы масштабной эскалации. В случае с такими странами, как Россия или КНР, обладающими мощнейшими стратарсеналами и возможностями для ответного удара, военные рычаги теряют эффективность как инструмент внешнеполитического торга. Применение силы против ядерной державы чревато неприемлемыми издержками и нарушением базовых принципов ядерного сдерживания, сформулированных еще в логике доктрины MAD (Mutually Assured Destruction), что делает риторику «максимального давления» по отношению к стратегическим конкурентам либо чисто символической, либо заведомо непродуктивной²¹.

На фоне концептуального сдвига во внешнеполитической идентичности США «доктрина Трампа» формализована не только в риторике и практике международных взаимодействий, но и в ряде политико-административных актов и основополагающих документов, отражающих институционализацию трансакционного подхода.

К числу ключевых относится готовящаяся в настоящее время новая Стратегия национальной обороны (National Defense Strategy, NDS)²², в которую планируется заложить установки «America First» и «мир через силу» (Peace Through Strength), являющиеся ядром программной внешней политики Соединенных Штатов. В соответствии с приоритетами Д.Трампа, стратегия, как ожидается, будет ориентирована на обеспечение обороны территории США, включая защиту воздушного пространства и государственных границ, а также на сдерживание Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. При этом особый акцент предполагается на перераспределении бремени безопасности между союзниками и партнерами с одновременным укреплением этих отношений и формированием условий для устойчивого и долгосрочного мира.

Кроме того, первый президентский меморандум по нацбезопасности (National Security Presidential Memorandum, NSPM-1)²³ ознаменовал институциональную перестройку в аппарате национальной безопасности США, закрепив структурные изменения по повышению управляемости и концентрации полномочий Белого дома. Документ не только оптимизировал процесс межведомственной координации, но и создал предпосылки для системного внедрения трансакционной логики в выработку и реализацию внешнеполитических решений, ориентированных на приоритет прямых выгод, измеримых результатов и минимизацию долгосрочных обязательств перед зарубежными партнерами²⁴.

В дополнение, в соответствии с исполнительным указом Д.Трампа²⁵, формализуется применение трансакционного подхода на уровне стратегического планирования, предусматривающее выход США из некоторых структур Организации Объединенных Наций, включая СПЧ (Совет ООН по правам человека, United Nations Human Rights Council, UNHRC), прекращение взносов в бюджет БАПОР (Ближневосточное агентство ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ, United Nations Relief and Works Agency for Palestine Refugees in the Near East, UNRWA), пересмотр членства в других организациях (например, ЮНЕСКО - Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры, United Nations Educational, Scientific and Cultural Organization, UNESCO), а также проведение всеобъемлющей оценки всех межгосударственных организаций и договоров на предмет их соответствия национальным интересам США.

Стремление администрации Д.Трампа интегрировать принцип «America First» в ключевые сферы внешней и внешнеэкономической политики США выразилось в последовательном пересмотре и реструктуризации механизмов международного сотрудничества. Данный курс стал составной частью масштабной кампании по переоценке трансатлантических обязательств с особым акцентом на «принцип справедливого распределения бремени» (burden-sharing)²⁶. В результате на саммите НАТО (Гаага, 24-25 июня 2025 г.) достигнут исторический консенсус, предусматривающий поэтапное повышение оборонных расходов европейских партнеров до общей цели в 5% от ВВП к 2035 году²⁷, что отражает значительные изменения в балансах ответственности и финансирования коллективной безопасности.

Аналогичная картина наблюдается и на различных площадках универсальных организаций (в первую очередь ООН), где американские делегации с началом второй каденции Д.Трампа стали прямо заявлять об отказе Вашингтона от обязательств в рамках Повестки дня в области устойчивого развития на период до 2030 года. В частности, согласно их обновленной логике, «мягкое глобальное управление» (soft global governance) в форме Целей устойчивого развития несовместимо с суверенитетом США²⁸ - содержать весь мир Америка якобы больше не будет.

Еще один из ключевых примеров институционализированной трансакционной дипломатии - усилия администрации Д.Трампа по расширению и углублению серии соглашений между Израилем и рядом арабских государств (Abraham Accords) [1]. В 2025 году по инициативе США согласовывался новый пакет соглашений с участием Саудовской Аравии, Омана и Израиля, получивший название «Соглашения Авраама 2.0»²⁹. Центральным условием для арабских стран стали экономические инвестиции со стороны США в инфраструктуру, энергетику и оборонные технологии в обмен на дипломатическое признание Израиля³⁰. Таким образом, внешнеполитическое взаимодействие было выстроено по формуле «безопасность в обмен на инвестиции» - рыночный подход, при котором геополитическое сближение базируется на экономических стимулах, а не на идеологических или правовых основаниях.

Подобная логика проявилась и в отношениях с Китаем. На очередном витке торговой конфронтации - «торговой войны 2.0» - администрация Д.Трампа в 2025 году ввела новые тарифы на полупроводники, технологии ИИ и редкоземельные металлы из КНР, аргументируя это необходимостью защиты американской промышленной базы. Примечательно, что Вашингтон сделал это в обход процедур Всемирной торговой организации (ВТО), тем самым подтвердив доктрину приоритета национальных интересов над международными обязательствами³¹.

Наиболее яркое и масштабное воплощение трансакционного подхода к внешнеэкономической политике администрации Д.Трампа проявилось в беспрецедентном решении о введении тарифов против без малого 70 партнеров США. Данная мера стала кульминацией последовательной линии на перераспределение выгод мировой торговли в пользу американской экономики. В официальной аргументации Белого дома сообщалось, что тарифы направлены на «защиту нацбезопасности и восстановление честных и взаимовыгодных условий торговли»³².

По мнению экспертов ИСКРАН, тарифная политика администрации Д.Трампа носит преимущественно инструментальный характер - используется для защиты отдельных отраслей и внешнеполитического давления, а не для пополнения бюджета или сокращения дефицита. Она отражает стремление изменить баланс сил в мировой торговле в пользу США и сопровождается непредсказуемостью, что осложняет прогнозирование, создавая риски замедления мирового экономического роста, рецессии у партнеров и повышения инфляции³³.

Такая позиция иллюстрирует ключевые черты трансакционной дипломатии, а именно приоритет односторонней выгоды над коллективными механизмами регулирования (в обход норм ВТО), инструментализацию торговых отношений в качестве средства внешнеполитического давления и сведение международных экономических взаимодействий к схеме «выиграл-проиграл», где экономические уступки другой стороны рассматриваются как главный показатель успешности сделки.

В этом контексте тарифная политика администрации Д.Трампа представляет собой яркий пример применения трансакционного подхода в экономической сфере, совмещая политические и экономические цели, выступая инструментом агрессивного протекционизма, направленного на сокращение хронического дефицита торгового баланса и, опосредованно, на сдерживание роста государственного долга. Стратегия вынуждает торговых партнеров выбирать между сохранением доступа к американскому потребительскому рынку ценой снижения собственной прибыли и потерей «премиального» сегмента сбыта. Усиление негативного эффекта обусловлено и финансовыми факторами, включая де-факто реструктуризацию долговых обязательств США, временно замаскированную через легализацию частной эмиссии стейблкоинов, номинированных в необеспеченном материальными активами долларе³⁴.

Однако повышение Соединенными Штатами тарифных барьеров, в частности на индийские товары, выступает катализатором процесса дедолларизации в рамках БРИКС. По оценкам индийских аналитиков, координация внешнеэкономических и политических действий России, Индии и Китая способна нивелировать последствия экономического давления со стороны США, активно использующих тарифные и иные торговые ограничения в качестве инструмента внешней политики. Динамика двусторонних контактов - включая несколько телефонных разговоров в августе 2025 года Президента Российской Федерации В.В.Путина и премьер-министра Индии Н.Моди, а также участие лидеров России и Индии в саммите ШОС 31 августа - 1 сентября в Тяньцзине (КНР) и предстоящий визит российского главы в Нью-Дели в декабре 2025 года - свидетельствует о потенциале формирования согласованной позиции по вопросам мировой торговли. Примечательно, что введение агрессивных тарифных мер администрацией Д.Трампа способствует снижению напряженности в отношениях между Индией и Китаем, что открывает возможности для их стратегического сближения в противовес одностороннему экономическому давлению со стороны США³⁵.

Стоит отметить, что систематическое использование Вашингтоном санкций уже способствовало институциональному укреплению БРИКС как относительно автономной от западных ограничений торгово-экономической платформы³⁶. При этом у БРИКС нет цели разрушить мировую долларовую систему³⁷. Общим интересом государств-участников выступает не дестабилизация, а, напротив, формирование предсказуемой и устойчивой международной экономической среды с минимизацией «потрясения» от «неприятной американской политики»³⁸.

БРИКС+ действует в рамках международного права и Устава ООН, продвигая сотрудничество, консенсус и реформу глобальных институтов без антагонизма к Западу, но в защиту собственных интересов развития. Объединение предлагает инклюзивную альтернативу западной однополярности, поддерживает принципы послевоенного правопорядка и выступает против односторонних действий. Процесс расширения влияния БРИКС+ мирный, но конкурирующий, с риском перерастания в торговые войны или силовое противостояние, что иллюстрирует конфликт НАТО и России на Украине; в перспективе объектом давления США может стать Китай³⁹.

В целом массовое тарифное наступление на торговых партнеров было не изолированной мерой, а логическим продолжением фундаментального переосмысления роли США в мировой экономике - от глобального либерализма к национально-ориентированному экономическому реализму.

Исходя из вышесказанного, новая доктрина представляет собой не стихийный набор решений, а нормативно закрепленную внешнеполитическую платформу, в которой трансакционная дипломатия обретает статус институциональной нормы и переговорной тактики, предусматривая переоценку глобальной роли США от универсалистского лидерства к логике защищенного суверенитета и рационального торга.

Сформировавшись как альтернатива постбиполярному либеральному интернационализму, трансакционная дипломатия Д.Трампа во втором президентском сроке перестала быть тактическим отклонением и превратилась в системную внешнеполитическую парадигму. Этот сдвиг носит институционально закрепленный характер, оказывая трансформирующее воздействие как на традиционные союзнические механизмы США, так и на архитектуру международных норм и институтов.

Во-первых, трансакционализм подрывает устойчивость союзных связей, переводя их из политических обязательств в сферу взаимного расчета, что особенно ярко проявилось в отношениях с НАТО, Японией и Республикой Корея. Подход, при котором обязательства США увязываются с экономической отдачей или долей военных расходов партнеров, разрушает фундаментальную философию коллективной безопасности, построенную на взаимном доверии и предсказуемости. Подобная логика ведет к недоверию и фрагментации союзов, чреватых в перспективе подрывом глобального баланса сдерживания.

Во-вторых, прямая эрозия многосторонних институтов - еще одно проявление трансакционной дипломатии. Выход из СПЧ, приостановка финансирования Всемирной организации здравоохранения, введение тарифов в обход предписаний ВТО - все это свидетельствует о переориентации американской внешней политики: от глобального лидерства к стратегическому эгоизму. Международные институты оцениваются теперь не по их вкладу в стабильность системы, а по степени соответствия, пусть и краткосрочным, интересам США.

Третьим ключевым следствием является смещение роли Соединенных Штатов в международной системе: из гаранта миропорядка Вашингтон превращается в мощного, но недоговороспособного актора, подрывая легитимность правовых норм и создавая перманентную нестабильность в глобальной политике. При этом ослабление международных институтов и союзов, инициированное трансакционной дипломатией Д.Трампа, создало благоприятные условия для таких могущественных держав, как Россия и Китай, стремящихся утвердить альтернативный порядок, базирующийся на исконном понимании суверенитета и силы.

Однако следует подчеркнуть, что трансакционная дипломатия Д.Трампа не является априори деструктивной: в ряде случаев она продемонстрировала инструментальную эффективность. Тем не менее структурная ограниченность парадигмы, заключающаяся в редукции внешнеполитического мышления до логики «рентабельных сделок», делает ее препятствием на пути к построению устойчивой и предсказуемой системы международного порядка в долгосрочной перспективе.

Трансакционная дипломатия Д.Трампа представляет собой не просто изменение внешнеполитических приоритетов, а фундаментальный вызов устоявшейся модели либерального интернационализма, опирающейся на идею глобального лидерства США в сочетании с поддержкой многосторонних институтов и норм. Подобный сдвиг не только трансформирует текущую повестку, но и подрывает основы международного правопорядка - снижается доверие к обязательствам Вашингтона, девальвируется роль международного права, возрастает склонность государств к стратегическому индивидуализму. В долгосрочной перспективе это может привести к формированию более полицентричной и конкурентной международной среды, где преобладают двусторонние соглашения и краткосрочные и ситуативные альянсы, основанные не на ценностной общности, а на взаимовыгодном торге.

Одновременно трансакционная дипломатия Д.Трампа выступает мощным катализатором нарастания экономического давления на страны БРИКС, что, в свою очередь, способствует их укреплению как альтернативного центра силы, стимулируя формирование и развитие независимых торгово-экономических, транспортно-логистических и финансовых инфраструктур, направленных на уменьшение зависимости от традиционных западных институтов и систем. В результате данный процесс ускоряет трансформацию мировой политической архитектуры в сторону полицентричной модели глобального миропорядка, где доминирование одного государства постепенно уступает место более сбалансированному распределению влияния между крупными региональными игроками.

Происходящая дедолларизация мировой экономики и снижение американского гегемонистского влияния свидетельствуют о глубоких структурных изменениях в международной системе, которые ставят под сомнение эффективность и устойчивость сложившейся либеральной модели интернационализма, основанной на универсалистских нормах и институциональных механизмах.

Таким образом, трансакционная дипломатия Д.Трампа не только меняет тактические подходы США во внешней политике, но и способствует фундаментальному переустройству глобального миропорядка, влекущему за собой перераспределение геополитических и экономических ресурсов в пользу новых центров силы.

¹Многополярный мир: факторы трансформации. Вызовы и возможности. Доклад ОДКБ и Центра социально-консервативной политики. 15 сент. 2024 г. // URL: https://e-cis.info/news/566/121097/ (дата обращения: 15.07.2025).

²Trump’s transactional approach to diplomacy is a driving force on the world stage. March 9, 2025 // URL: https://apnews.com/article/trump-transactional-diplomacy-tariffs-russia-ukraine-canada-e70f0e800b1c7891a0fa4f21a28c67af (accessed 18.07.2025).

³Trump’s Foreign and Economic Strategy: A Return to Realism and Protectionism Published by the Centre for Strategic Discourse (CSD). April 13, 2025 // URL: https://www.strategiccentre.org/trumps-foreign-and-economic-strategy-a-return-to-realism-and-protectionism (accessed 18.07.2025).

⁴Trump Is Ushering In a More Transactional World. January 7, 2025 // URL: https://foreignpolicy.com/2025/01/07/trump-transactional-global-system-us-allies-markets-tariffs (accessed 18.07.2025).

⁵Schweller R. Three Cheers for Trump’s Foreign Policy // Foreign Affairs. August 14, 2018 // URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/world/2018-08-13/three-cheers-trumps-foreign-policy (accessed 19.07.2025).

⁶Trump’s Foreign Policy: Deterrence, Transactional Diplomacy, and Global Engagement. November 11, 2024 // URL: https://nycfpa.org/11/11/trumps-foreign-policy-deterrence-transactional-diplomacy-and-global-engagement (accessed 19.07.2025).

⁷Trump Is Ushering In a More Transactional World. January 7, 2025 // URL: https://foreignpolicy.com/2025/01/07/trump-transactional-global-system-us-allies-markets-tariffs (accessed 19.07.2025).

⁸Slowinski Р. Trump’s Redefinition of American Global Leadership No More Free Rides in a Transactional World. June 6, 2025 // URL: https://foreignanalysis.com/trumps-redefinition-of-american-global-leadership (accessed 20.07.2025).

⁹Durkee А. America First Agenda: What To Know About The Project 2025 Alternative Reportedly Behind Trump Transition. November 6, 2025 // URL: https://www.forbes.com/sites/alisondurkee/2024/11/06/america-first-agenda-what-to-know-about-the-project-2025-alternative-reportedly-behind-trump-transition (accessed 20.07.2025).

¹⁰Statement by President Trump on the Paris Climate Accord. 2017 // URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/briefings-statements/statement-president-trump-paris-climate-accord (accessed 20.07.2025).

¹¹Pompeo M. After the Deal: A New Iran Strategy // Heritage Foundation. May 21, 2018 // URL: https://www.heritage.org/defense/event/after-the-deal-new-iran-strategy (accessed 20.07.2025).

¹²TRUMP SAYS NO. What is the Trans-Pacific Partnership and why did Donald Trump withdraw from the trade deal? January 24, 2017 // URL: https://www.thesun.co.uk/news/2263465/trans-pacific-partnership-donald-trump (accessed 20.07.2025).

¹³Фаза номер раз // Finversia. 05.02.2020 // URL: https://www.finversia.ru/publication/experts/faza-nomer-raz-69949 (дата обращения: 21.07.2025).

¹⁴Remarks by President Trump at Press Conference After NATO Summit. Brussels, Belgium. July 12, 2018 // URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/briefings-statements/remarks-president-trump-press-conference-nato-summit-brussels-belgium (accessed 20.07.2025).

¹⁵Office of the United States Trade Representative. USMCA Fact Sheet. 2019 // URL: https://ustr.gov/sites/default/files/2019_Trade_Policy_Agenda_and_2018_Annual_Report.pdf (accessed 20.07.2025).

¹⁶Захарова назвала курс Трампа глобальной перестройкой // URL: https://vz.ru/news/2025/3/21/1321286.html (дата обращения: 12.08.2025).

¹⁷The Trump Doctrine. February 14, 2025 // URL: https://theconservativetreehouse.com/blog/2025/02/14/the-trump-doctrine-2 (accessed 22.07.2025).

¹⁸Президент Трамп настроен реализовать доктрину американского превосходства теми средствами, которые считает правильными. 3 апр. 2025 г. // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/comments/prezident-tramp-nastroen-realizovat-doktrinu-amerikanskogo-prevoskhodstva-temi-sredstvami-kotorye-sch/ (дата обращения: 12.08.2025).

¹⁹Bringing the Loyalists Back: Trump’s Next Security Policy Team. November 11, 2024 // URL: https://nycfpa.org/11/11/bringing-the-loyalists-back-trumps-next-security-policy-team (accessed 22.07.2025).

²⁰Drezner D.W. The End of American Exceptionalism: Trump’s Reelection Will Redefine U.S. Power // Foreign Affairs. November 12, 2024 // URL: https://www.foreignaffairs.com/united-states/end-american-exceptionalism (accessed 22.07.2025).

²¹«Убирайтесь оттуда к черту!» - Вэнс провозгласил «доктрину Трампа» во внешней политике. Чем это угрожает России? 30 июня 2025 г. // URL: https://lenta.ru/news/2025/06/26/trump-doctrine (дата обращения: 27.07.2025).

²²Statement on the Development of the 2025 National Defense Strategy. U.S. Department of Defense. May 2, 2025 // URL: https://www.defense.gov/News/Releases/Release/Article/4172735/statement-on-the-development-of-the-2025-national-defense-strategy/ (accessed 12.08.2025).

²³Organization of the National Security Council and Subcommittees // The White House. January 20, 2025 // URL: https://www.whitehouse.gov/presidential-actions/2025/01/organization-of-the-national-security-council-and-subcommittees/ (accessed 12.08.2025).

²⁴National Security Presidential Memorandum on Organization of the National Security Council and Subcommittees. January 20, 2025 // URL: https://www.govinfo.gov/content/pkg/DCPD-202500151/pdf/DCPD-202500151.pdf (accessed 12.08.2025).

²⁵Withdrawing the United States from and Ending Funding to Certain United Nations Organizations and Reviewing United States Support to All International Organizations // The White House. February 4, 2025 // URL: https://www.whitehouse.gov/presidential-actions/2025/02/withdrawing-the-united-states-from-and-ending-funding-to-certain-united-nations-organizations-and-reviewing-united-states-support-to-all-international-organizations/ (accessed 12.08.2025).

²⁶The Future of NATO Under Trump: Declining U.S. Influence, European Alternatives, and the Strategic Consequences. April 2, 2025 // URL: https://lansinginstitute.org/2025/04/02/the-future-of-nato-under-trump-declining-u-s-influence-european-alternatives-and-the-strategic-consequences/ (accessed 12.08.2025).

²⁷NATO leaders confirm defence spending will rise to 5% of GDP and say support for members is ‘ironclad’ - as it happened. Jun 25, 2025 // URL: https://www.theguardian.com/world/live/2025/jun/25/nato-donald-trump-mark-rutte-europe-latest-live-news (accessed 23.07.2025).

²⁸Remarks at the UN meeting entitled 58th Plenary Meeting of the General Assembly. Mar 4, 2025 // URL: https://usun.usmission.gov/remarks-at-the-un-meeting-entitled-58th-plenary-meeting-of-the-general-assembly (accessed 11.08.2025).

²⁹Trump 2.0: Supercharging the Abraham Accords? February 26, 2025 // URL: https://moderndiplomacy.eu/2025/02/26/trump-2-0-supercharging-the-abraham-accords (accessed 23.07.2025).

³⁰Trump Calls on Saudi Arabia to Join Abraham Accords During Visit to Riyadh. May 13, 2025 // URL: https://www.algemeiner.com/2025/05/13/trump-calls-saudi-arabia-join-abraham-accords-visit-riyadh (accessed 25.07.2025).

³¹The U.S. Critical Minerals Dilemma: What to Know. July 30, 2025 // URL: https://www.cfr.org/article/us-critical-minerals-dilemma-what-know (accessed 25.07.2025).

³²Reciprocal Trade and Tariffs. The White House. February 13, 2025 // URL: https://www.whitehouse.gov/articles/2025/02/reciprocal-trade-and-tariffs (accessed 25.07.2025).

³³Тарифная дипломатия Д.Трампа: инструментализация торговой политики. Экспертное мнение Судаковой Н.А. в материале РБК // URL: https://iskran.ru/tarifnaya-diplomatiya-d-trampa-instrumentalizaciya-torgovoj-politiki-ekspertnoe-mnenie-sudakovoj-n-a-v-materiale-rbk/ (дата обращения: 13.08.2025).

³⁴Яковенко А.В. Тарифный грабеж и суверенитет. 5 авг. 2025 г. // URL: https://ria.ru/20250805/tarify-2033356224.html (дата обращения: 11.08.2025).

³⁵В Индии объяснили, как Россия сможет выстоять против США // URL: https://news.ru/russia/zhurnalist-sharma-rossiya-indiya-i-kitaj-mogut-preodolet-davlenie-ssha-vmeste (дата обращения: 13.08.2025).

³⁶Пошлины Трампа могут ускорить дедолларизацию в БРИКС, считает эксперт // URL: https://ria.ru/20250807/briks-2034032378.html (дата обращения: 13.08.2025).

³⁷Экономист М.Хазин: У БРИКС нет цели разрушить мировую долларовую систему // URL: https://govoritmoskva.ru/news/462297/ (дата обращения: 12.08.2025).

³⁸В ВШЭ отметили интерес БРИКС в стабилизации мировой экономической ситуации // URL: https://govoritmoskva.ru/news/461998/ (дата обращения: 12.08.2025).

³⁹Место БРИКС в новой реальности. Какая роль уготована новому объединению стран // URL: https://expert.ru/mnenie/mesto-briks-v-novoy-realnosti/ (дата обращения: 12.08.2025).

Источники и литература

1. Костенко Ю.И., Морозов В.М. «Соглашения Авраама» и новая реальность в арабо-израильских отношениях // Вестник Томского государственного университета. 2024. №503. С. 37-52.
2. Кочегуров Д.А. Идеология Д.Трампа в контексте цикличной сменяемости четырех внешнеполитических концепций США // Актуальные проблемы Европы. 2020. №1 (105). С. 46-65.
3. Лапин А.А. Понятие «Экономическая дипломатия» и ее задачи // Вестник Московской международной академии. 2025. №1. С. 86-97.
4. Овсянникова О.А. Трансформация современного мирового порядка в условиях украинского кризиса. М.: ИНФРА-М, 2025. 282 с.
5. Фадеева Л.А. Идеологическая аргументация внешнеполитической идентичности Соединенных Штатов Америки // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. 2024. Т. 26. №4. С. 853-859.
6. Allison G. Destined for War: Can America and China Escape Thucydides’s Trap? // Boston: Houghton Mifflin Harcourt, 2017. 384 р.
7. Baker P., Glasser S. The Divider: Trump in the White House, 2017-2021. Doubleday, 2022. 752 р.
8. Bown C.P. US-China Trade War Tariffs: An Up-to-Date Chart. Peterson Institute for International Economics, 2020.
9. Daghrir W. The Trump Administration’s Foreign Policy. A Trumpian World of Uncertainty or A Decline of Pax-Americana? N.Y., Bern, Berlin, Bruxelles, Oxford, Wien, 2020. 82 р.
10. Freedman L. Trump’s Foreign Policy: Transactional and Tactical // Survival. 2018. Vol. 60 (2). Р. 7-40.
11. Haass R. The World: A Brief Introduction. N.Y.: Penguin Press, 2020. 400 р.
12. Ikenberry G.J. The End of Liberal International Order? // International Affairs. 2018. Vol. 94 (1). Р. 7-23.
13. Nye J.S. Do Morals Matter? Presidents and Foreign Policy from FDR to Trump. N.Y.: Oxford University Press, 2020. 254 р.
14. Restad H.E. Whither the «City Upon a Hill»? Donald Trump, America First, and American Exceptionalism // National Security Review. 2020. Vol. 3 (1). Р. 62-92.
15. Smith T. America’s Mission: The United States and the Worldwide Struggle for Democracy. Princeton N.J.: Princeton University Press, 2012. 528 р.
16. Waltz K.N. Structural Realism after the Cold War // International Security. 2000. Vol. 25 (1). Р. 5-41.