Гражданское общество на Западе: состояние и возможности развития

Проблематика, связанная с гражданским обществом, в значительной степени убывает в западном академическом пространстве, что обусловлено:

- во-первых, в социумах, которые на протяжении длительного времени было принято представлять наиболее демократичными и адекватными с точки зрения участия в государственном управлении гражданскими структурами, проявился устойчивый тренд на размывание их социальной основы - среднего класса;

- во-вторых, структуры гражданского общества на Западе все чаще становятся объектом манипуляции элитой и утрачивают способность выполнять свою роль инициатора социализации власти и заслуживают определения «нелегитимные»;

- в-третьих, гражданское общество западных стран, испытывающее давление элит, все меньше влияет на принятие политических решений и поэтому оценивается частью политологов Запада как антидемократичное¹.

Фокус современных политологических исследований, рассматривающих институт гражданского общества в более широком контексте либеральной демократии, перемещается от собственно институционального аспекта в функциональный и даже прикладной. Ученые, в частности Ф.Биньями, пытаются ответить на вопрос: «Какой вклад вносит гражданское общество в практику либеральной демократии?»².

Избегая тупиковых направлений описания гражданского общества, связанных с политической реальностью, западные аналитики склоняются к определению его как института, находящегося вне государственного аппарата принуждения и не связанного с рыночным коммерческим целеполаганием, то есть исключают соотнесение с демократией и политикой. А самое главное - одной из черт западной артикуляции гражданского общества является указание на абсолютизацию индивидуального интереса, на реализацию которого в конечном счете нацелены его структуры. «Основная предпосылка гражданской консолидации [по мнению Ф.Биньями] состоит в том, что граждане должны иметь возможность свободно выбирать и реализовывать свои индивидуальные жизненные проекты».

Очевидно, что вектор гражданской консолидации на Западе ориентирован от индивидуального к общему. Участник гражданского сообщества, структуры, организации добровольно «жертвует» частью своей социальной автономности ради обретения большей индивидуальной выгоды. Применительно к гражданственности в либерально-демократическом контексте действует исходное положение утилитаристов: ориентация на максимальную пользу с учетом уровня издержек на приобретение блага, удовлетворяющего индивидуальную потребность. Такой же ценностной логикой руководствуется гражданин на Западе при вступлении в сотрудничество с другими.

Благодаря информационно-коммуникационной революции и расширению сетевого пространства в последнее десятилетие нарастает тенденция транснациональной социальной консолидации, оцениваемой многими представителями западных политологов как формирование глобального гражданского общества.

Гражданские структуры Запада проявляют особую активность в организации местного самоуправления. В западной социально-политической реальности совершенно отчетливо проявляется противоречие: гражданские ассоциации вытесняются из сферы управления на национальном уровне элитными сообществами и, напротив, эффективно действуют на местном уровне, составляя важную часть самоуправления населения.

Кризис гражданского общества в мире отмечает и ООН, констатируя «сужение гражданского пространства и неизбежные угрозы и нарушения прав человека», «распространение репрессивных законов, усиление ограничений на свободу выражения мнений, участие в собраниях и объединениях»³.

В ежегодном докладе CIVICUS⁴ о состоянии гражданского общества говорится: «Гражданское общество, как никогда раньше, подвергается испытанию серией многочисленных и ускоряющихся кризисов. На фоне растущих конфликтов и репрессий в 2023 году гражданское общество столкнулось с растущими препятствиями, из-за которых ему стало сложнее выполнять свою важную работу по оказанию помощи людям, обеспечению того, чтобы их голоса были услышаны, и защите прав человека... Мир сейчас находится в тяжелом состоянии, но было бы гораздо хуже, если бы не гражданское общество. Выход из кризиса заключается в том, чтобы прислушаться к гражданскому обществу, работать с ним и оказывать ему поддержку»⁵.

При этом тенденция замещения гражданской инициативы на национальном уровне элитной доминантой, несмотря на спорность аргументов, также отмечена в указанном докладе CIVICUS за 2023 год «Народная власть под угрозой».

Аналогичная констатация содержится и в официальном документе Франции «Стратегический руководящий документ на 2023-2027 гг. Гражданское общество и гражданское участие». Помимо приведенного в документе указания на тенденцию, связанную с выдавливанием гражданских структур из публичного пространства и национального уровня управления, там есть предупреждение еще об одной проблеме, а именно: гражданские структуры «сталкиваются с появлением новых форм социальных организаций, особенно цифровых, которые разрушают их традиционные способы действия и вынуждают их обновлять свои методы работы. В свете появления новых стандартов, продвигаемых самими ОГО или навязанных им»⁶.

Если первое утверждение не вызывает сомнений, то оценка в качестве препятствия гражданской консолидации появления цифровых форм социальной организации малоубедительна. Информационно-коммуникационная революция, частью которой стала цифровизация, расширившая возможность сетевой организации, безусловно, предполагает выход социального взаимодействия и сотрудничества на качественно новый уровень.

Таким образом, указание на цифровые формы организации как на препятствие в развитии гражданского общества может быть справедливым только в одном случае, если руководствоваться стратегией редуцирования функционала гражданских структур до уровня местного самоуправления и участия в решении локальных проблем частных сообществ.

В докладе о состоянии гражданского общества CIVICUS за 2024 год говорится о повсеместном попрании гражданских инициатив власть имущими.

Еще одним средством сокрытия реальных проблем развития гражданских сообществ в западной политологии является смена исследовательской оптики, направляемой в настоящее время на желательный для власти вектор их развития, в частности на международную деятельность, причем в качестве фактора продвижения официальной внешней политики. В уже названном французском документе на гражданское общество возлагается функция «способствования эффективной реализации приоритетов Франции». При этом без всякой оговорки на международное право провозглашаются задачи «продвигать законодательную базу, способствующую размещению волонтеров за границей», «укреплять присутствие и голос франкоязычных организаций гражданского общества на международной арене».

Другой официально провозглашенной целью гражданских структур Запада является достижение Целей устойчивого развития (ЦУР). Сами по себе провозглашенные Организацией Объединенных Наций ЦУР не вызывают сомнений. Однако их достижение, как и участие в их реализации гражданских структур в существующей экономической системе отношений нарастающего неравенства и ангажированности, представляется контрпродуктивным.

Цели устойчивого развития, принятые ООН в 2015 году, должны быть реализованы к 2030 году, но так как глобальная экономика ориентирована на извлечение максимальной прибыли, амбициозные планы кажутся нереалистичными.

К 2023 году (т. е. за восемь лет) намеченное выполнено, по оценкам ООН, лишь на 15%, почти треть из запланированных целей вообще застопорилась или даже осталась на исходном уровне. Нарастающее неравенство на уровне материального положения развитых и развивающихся стран оборачивается неснижающимся количеством бедных на планете. При сохранении существующей тенденции в этой сфере к 2030 году в мире будет насчитываться 575 млн человек, живущих в крайней нищете, 600 миллионов будут испытывать крайний голод. Показатель количества людей, находящихся в бедственном положении, практически не меняется с 2015 года.

В то же время есть все основания полагать, что гражданские структуры, работающие в мире, в своем большинстве являются закамуфлированной формой государственной внешней политики.

В 2021 году на мировом пространстве действовали 1,5 млн французских (ISA) международных ассоциаций солидарности с бюджетом 113 млрд евро (3,3% ВВП страны). Это богатые организации, намного превосходящие материальный уровень других ассоциаций гражданского общества, функционирующих внутри страны, которые финансируются в основном из бюджета государства⁷.

При этом во внутристрановых организациях гражданского общества членами в основном является молодежь.

Следует отметить еще одну особенность гражданского общества на Западе. В официальной риторике и исследованиях значительной части политологического сообщества конструктивной гражданской инициативой принято считать только движения и акции, целеполагание которых лежит в формате либеральной демократии или совпадает с внешнеполитическими интересами сообщества западных стран, а когда гражданские инициативы в чем-либо не совпадают с этим форматом, то они оцениваются отрицательно.

Так, в докладе международной организации, претендующей на объективность, CIVICUS, «Народная власть под угрозой» 2023 года «антивоенные» выступления против СВО представляются в благоприятном свете, как и ультранационалистические движения на Украине, а движение «желтых жилетов» отмечается знаком минус.

Неслучайно ангажированные эксперты CIVICUS к странам «с открытым гражданским пространством» причисляют исключительно западные государства. В докладе 2024 года говорится о том, что только 2,1% населения планеты живет в условиях открытого гражданского пространства. Также сомнительно выглядит и другая их оценка, а именно: утверждается, что трое из четырех жителей планеты живут в странах с авторитарным режимом.

«Авторитарные режимы [говорится в докладе CIVICUS], которые в последние годы испытали массовые протестные движения, включая Иран, Никарагуа и Венесуэлу, восстановили свои позиции и ужесточили свою власть. В государствах, долгое время характеризующихся авторитарным правлением, многие активисты гражданского общества, журналисты и политические диссиденты искали безопасности в изгнании, чтобы продолжить свою работу. Но зачастую они этого не находили, поскольку регрессивные государства, в число которых входят Китай, Турция, Таджикистан, Египет и Россия - пятерка худших злоупотребителей, все чаще прибегают к транснациональным репрессиям против них»⁸. Не вдаваясь в суть деятельности покинувших страны активистов, нарушение ими законов и конституционных норм, составители доклада однозначно причисляют таковых к представителям гражданского общества.

Публичные структуры CIVICUS даже не пытаются скрыть свою ангажированность. Западные интересы и демократия объявляются целями глобальной гражданской инициативы. В цитируемом докладе CIVICUS говорится: «За последние два десятилетия западные государства инвестировали миллионы долларов в Глобальный Юг, чтобы укрепить демократию, облегчить миростроительство и сдержать насилие, которое представляет угрозу интересам Запада. Однако наибольшую нынешнюю угрозу представляют правые экстремистские движения, действующие на территории западных стран. Эта ситуация требует срочного изменения подхода».

Показателем ангажированности CIVICUS политическим мейнстримом является призыв к созданию глобального сетевого сообщества в борьбе против «правых» - партий и движений, набирающих силу в западных странах (например, партии «Альтернатива для Германии», занимающей в настоящее время второе место по популярности в стране).

В подготовленном в 2023 году докладе Института исследования Восточной и Юго-Восточной Европы им. Лейбница «Гражданское общество и упадок демократии в Юго-Восточной Азии», посвященном политической обстановке на Филиппинах, в Индонезии, Таиланде, Мьянме, Малайзии и Камбодже, отмечается отсутствие единства в гражданских структурах из-за протестов в отношении сил, выступающих против прозападных властных режимов. Ими стали движения, не связанные «со специфически демократическим аспектом», которые «не являются совокупностью гражданского общества; скорее они замещают, используют, а иногда и изменяют пространство гражданского общества»⁹.

Американский исследователь Г.Родан предложил уточнить понятие «гражданское общество» для «конкретных форм политического пространства»¹⁰ с учетом того, что настроения и консолидация граждан многих стран не всегда интегрируются вокруг либерально-демократической повестки.

Ряд экспертов предлагают расширить круг структур гражданского общества за счет организаций, выражающих взгляды, не совпадающие с западными демократическими ценностями¹¹. Появление таких сил связывается с «ухудшением качества демократического управления в рамках любого режима»¹². Эти общественные структуры предлагают характеризовать «демократическим регрессом»¹³, эрозией демократии¹⁴.

Модальность современного гражданского общества оценивается как «третья волна антидемократии» и считается, что имплементация общественных сил, не вписывающихся в «демократический» мейнстрим, необязательно связана с подтасовкой выборов или государственными переворотами, а, как правило, сопровождает кризисные явления в обществах¹⁵.

Линией «водораздела», или актуальной отличительной гранью гражданского общества западных и незападных стран, стало признание и отрицание движений в защиту и поддержку ЛГБТ, исключенных мировым большинством из легального пространства.

В том же контексте борьбы с традиционными ценностями включается и часть западных гражданских феминистских структур, выступающих за свободу абортов.

Логика преодоления противоречий в определении сущности института гражданского общества неизбежно ведет к пониманию его историко-культурной обусловленности и контрпродуктивности поиска абсолютной универсальности архитектуры этого феномена. Также тщетны усилия представителей международной организации CIVICUS объединить единой стратегией все гражданские движения планеты через Саммит будущего, организованного при ООН (сентябрь 2024 г.), и заключение «Пакта будущего».

Представляются не беспочвенными упоминаемые в докладе CIVICUS обвинения в ее адрес в попытках склонить мир к созданию «мирового правительства», когда в ее официальном документе присутствуют «смелые» планы преодоления мировых кризисных явлений через создание «глобального государства», построенного «демократическим путем», «равным глобальным гражданствам» и парламентом, избираемым всеобщими глобальными выборами¹⁶.

«Поддерживающие их [реформы] государства должны сами сделать шаг вперед и продемонстрировать свою готовность принять изменения, к которым призывает гражданское общество. В противном случае мировые лидеры рискуют позволить миру распасться, поскольку ООН станет ненужной, а репрессивные государства создадут авторитарные альтернативы. Глобальные кризисы, такие как конфликты, изменение климата, неравенство и бедность, выйдут из-под контроля, потому что государства не смогут решить их в одиночку. Пришло время лидерам создать системы, в которых нуждается мир, и этот сдвиг возможен только в том случае, если они будут работать с гражданским обществом», - предупреждают модераторы CIVICUS.

Предшествовало этому положению упоминание о БРИКС как организации авторитарной альтернативы.

На фоне разгоняемой на Западе «зеленой повестки» широкое присутствие гражданской инициативы в консолидации общественного мнения вокруг проблем экологии также выглядит неоднозначно. Очевидно, что экономика модерна трансцендентна режиму сохранения окружающей среды. Около 7% глобального ВВП составляют инвестиции в деятельность, оказывающую прямое негативное воздействие на окружающую среду¹⁷.

В последние годы участились случаи использования политическими силами гражданских инициатив экологической направленности для достижения собственных целей.

Так, массовые выступления граждан Белграда (август 2024 г.) с целью обратить внимание власти на проблему рисков для окружающей среды добычи лития были использованы оппозицией для отстранения правительства.

Применяемая технология проста: определенными силами инициируются и финансируются «стихийные» народные выступления, а затем под предлогом неспособности власти «услышать» общественные запросы справедливое недовольство населения направляется в политическое русло и внедряются лозунги и требования, отражающие интересы групп влияния.

Законная реакция власти на такое «перерождение» гражданского протеста с применением репрессивных мер объявляется якобы ее нежеланием обращать внимание на насущные проблемы экологии. Кроме того, экологические проблемы становятся удобным механизмом, используемым самой властью для отвлечения общественного внимания и канализации гражданской инициативы в сторону от острых социальных и политических проблем.

В целом правительства западных стран, ангажированные крупными корпорациями, а порой стимулируемые коррупционными потоками, стоят на страже интересов олигархов и реагируют репрессиями на гражданские протесты и даже принимают законодательные акты, запрещающие такие акции (например, власти Великобритании, несмотря на протесты, выдали более ста новых лицензий на бурение скважин и добычу нефти и газа, несколько австралийских штатов в 2023 г. приняли законы о борьбе с протестами, предусматривающие в том числе и уголовную ответственность).

Экономическое направление инициативы гражданского общества одно из немногих, которое обретает подлинно глобальный характер благодаря использованию достижений информационно-коммуникационной революции.

Таким образом, феномен гражданского общества имеет теоретический контент, обладающий универсальным понятием. Абстракция «гражданское общество», лишенная историко-культурной обусловленности, практически тождественна научной рефлексии. Большинство политологов понимают под гражданским обществом политически активную часть населения, способную к взаимодействию для достижения общественно значимых целей.

¹Pedraza-Fariňa L. Conseptions of Civil Society in International Lawmaking and Implementation: A Theoretical Framework // Michigan Journal of International Law. 2013. Vol. 34. №3. 605 р.

²Bignami F. Theories of civil society and Global Administrative Law: the case of the World Bank and international development // GW Law School Public Law and Legal Theory Paper. 2016. №2015-51. Р. 325-346.

³United Nations. A/73/230: Twentieth anniversary of the Declaration on the Right and Responsibility of Individuals, Groups and Organs of Society to Promote and Protect Universally Recognized Human Rights and Fundamental Freedoms - Report of the Secretary-General // URL: https://www.ohchr.org/en/documents/reports/a73230-twentieth-anniversary-declaration-right-and-responsibility-individuals (дата обращения: 11.08.2024).

⁴CIVICUS - международная НКО.

⁵State of Civil Society Report // URL: https://reliefweb.int/report/world/civicus-state-civil-society-report-2024 (дата обращения: 11.08.2024).

⁶Стратегический руководящий документ на 2023-2027 гг. Гражданское общество и гражданское участие. Министерство Европы и иностранных дел (DGM) // URL: www. diplomatie.gouv.fr/ (дата обращения: 11.08.2024).

⁷Coordination SUD «Les modeles socio-economiques des associations de solidarite international (ASI) francaises 2016-2020». Nonvelle edition de L’etucle Aegent ASI (the socioeconomic models of French international solidarity associations). Paris. Coordination SUD. April 2022. P. 34.

⁸State of Civil Society Report. Р. 82.

⁹Weiss M., Bünte M. Civil society and democratic decline in Southeast Asia // Journal of Current Southeast Asian Affairs. 2023. №42(3). Р. 297-307.

¹⁰Rodan G. Civil Society in Southeast Asia: Power Struggles and Political Regimes, Elements in Politics and Society in Southeast Asia. N.Y.: Cambridge University Press, 2022. 8 р.

¹¹Weiss M., Hansson E. Civil society in politics and Southeast Asia in civil society: conceptual foundations // Routledge handbook of civil and uncivil society in Southeast Asia. L.: Routledge, 2018. 22 р.

¹²Waldner D., Lust E. Unwelcome change: Coming to terms with democratic backsliding. Annual Review of Political Science. 2018. №21. Р. 91-113.

¹³Croissant A., Haynes J. Democratic regression in Asia // Democratization. 2021. №28. Р. 1-21.

¹⁴Mietzner M. Democratic Deconsolidation in Southeast Asia. N.Y.: Cambridge University Press, 2021. 77 р.

¹⁵Laebens M., Lührmann A. What haltsdemocratic erosion? The changing role of accountability // Democratization. 2021. №28(5). Р. 908-928.

¹⁶State of Civil Society Report.

¹⁷Ibid.