Формирование франко-германского тандема было сложным и длительным процессом, вызванным объективным желанием Ш. де Голля повысить значение Франции и Западной Европы в мире, усилить контроль над политическим и экономическим потенциалами ФРГ, бросить вызов США и СССР, сохранить рост экономики Франции и обеспечить модернизацию ее вооруженных сил, восстановить межстрановый и межрегиональный балансы в международных отношениях1.

Исходные черты тандема

Концепция тандема как возможной для осуществления целей де Голля площадки появилась не сразу. Генерал размышлял об узости «атлантической системы», о перспективах интеграции ЕЭС с США в виде зоны свободной торговли, об «организованном объединении всех [европейских] народов от Исландии до Стамбула и от Гибралтара до Урала», об усиленном партнерстве в рамках «треугольника» Вашингтон - Париж - Лондон, о привлечении Рима через расширенное внешнеполитическое сотрудничество, о вариантах использования советско-американского антагонизма для сплочения возле Франции граничащих с ней народов и создания «союзов без зависимостей».

В политических кулуарах западноевропейских стран утверждалось: «Генерал намерен восстановить империю Карла Великого». Контраргументы де Голля, что Франция - это лишь отчасти элемент Западной Европы, более всего она элемент атлантического мира и, что не менее важно, африканского континента, вызывали сомнения у потенциальных партнеров, поскольку генерал полагал, что Франция не может быть верной своему историческому призванию, да и просто оставаться самой собой, без «величия». Однако в это понятие он вкладывал собственное содержание, которое не сводилось к классическим критериям принадлежности кругу великих держав - территории, населению, военной мощи. Генерал как трезвый прагматик отнюдь не мечтал о возврате к временам Людовика XIV или Наполеона.

В «Мемуарах надежд», своего рода политическом завещании, де Голль отмечал, что на протяжении всей тысячелетней истории французского государства его соотечественники были вовлечены в бесконечные внутренние распри - классовые, религиозные, идеологические, - ослаблявшие страну перед лицом внешних врагов. Единственными идеями, способными сплотить нацию, могли стать только независимость и величие Франции. Именно они, по глубокому убеждению де Голля, придавали государственной власти легитимность и авторитет, необходимые для решения стоявших перед страной задач в интересах не отдельного класса, группы, партии, а национального сообщества в целом.

Будучи лидером авторитарного склада, но непримиримым врагом любого тоталитаризма, де Голль всегда считал, что идеологии и политические режимы преходящи, тогда как нации вечны.

Бонн периодически получал сигналы о сотрудничестве, но с 1960 года воздействие на канцлера К.Аденауэра стало усиливаться. 14 мая 1960 года де Голль заявил: «[И]схожу… из того, что интересы Франции и Германии идентичны»2. В июле того же года прозвучало провокационное замечание французского премьер-министра о том, что государства без атомной бомбы - это всего лишь сателлиты.

30 июля 1960 года де Голль представил Аденауэру «концепцию четырех сильных народов западного мира»: Франции, Германии, Великобритании и США, являющихся «несущими опорами сопротивления коммунизму» и отличающихся друг от друга национальными интересами, конкретными геополитическими ситуациями, в которых они оказываются в силу сложившихся объективных условий.

По мнению генерала, цель Франции и Германии состоит в том, чтобы предложить «новую основу», по-иному - «новую организацию Европы». Автономное сотрудничество тандема якобы не должно рассматриваться другими странами как проявление сепаратизма, поскольку оно строится исключительно на осознании ответственности, желании вызвать у США больший интерес к НАТО. Тем более военная «интеграция в мирное время», как утверждал де Голль, «ослабляет национальное чувство и… волю народа к обороне»3.

Общественно-политические различия между Францией и ФРГ, пояснял де Голль, не имеют принципиального значения, так как «каждый знает, кто в этих странах определяет политику»4. 20 мая 1961 года генерал пошел в аргументации еще дальше. Францию и Германию, заметил он, будут упрекать в совместном доминировании в Западной Европе, но «что [мы] можем с этим поделать. Нам нужно отказаться от всего лишь потому, что [мы] впервые в мировой истории способны быть вместе?»5.

Недовольство Соединенными Штатами, которые «переоценивают силу Запада и... собственную силу»6, а также понимание, что американцы не допустят немцев к ядерной кнопке, заставили Аденауэра 15 февраля 1962 года выразить готовность «в определенных, очень существенных вопросах действовать совместно, так чтобы это… не осталось бы без влияния на Москву, Вашингтон и Лондон»7. Во время июльского, 1962 года государственного визита во Францию канцлер наконец-то сформулировал необходимое для де Голля: «Нужно взять риск на себя»8. В сентябре 1962 года, принимая генерала в ФРГ, Аденауэр уточнил: Франция и ФРГ обязаны «идти вперед»9.

Сказанное он обосновывал «восточной угрозой». По его мнению, «[ч]ем больше опасность угрозы с Востока, тем важнее, чтобы Франция и Германия реализовывали бы общую политику»10. Канцлер рассчитывал на то, что с созданием тандема Франция могла бы оказывать немцам определенное содействие в торге с остальными державами - победительницами во Второй мировой войне (СССР, США, Великобританией). 22 января 1963 года был подписан Елисейский договор, ознаменовавший официальное рождение тандема.

Таким образом, исходными чертами, своего рода ДНК тандема, являются следующие семь:

1) сомнения в способности или желании США защищать Западную Европу;

2) наличие в том или ином виде так называемой угрозы с Востока;

3) готовность разрабатывать совместные подходы, концепции, планы и воздействовать на участников европейской интеграции (в то время - ЕЭС), на НАТО и на США (в интерпретации де Голля - «побудить Америку к большей реальности», уточнить положение европейцев в «абсолютно необходимом атлантическом союзе»; в интерпретации Аденауэра - сделать все, чтобы Америка не считала, что Европа ищет альтернативу);

4) согласие на многоскоростную и дифференцированную интеграцию;

5) особая роль личностного фактора;

6) отсутствие, в силу объективной ситуативной вынужденности совместных действий, общего стратегического проекта и механизма преодоления трудностей;

7) соревнование двух подходов к лидерству: французского доминирования и сбалансированного лидерства обеих стран.

Эти довольно противоречивые черты можно было привести в систему только, если участники тандема быстро и компромиссно смогли бы определить, что должна представлять собой Европа в среднесрочной перспективе, кто может и должен быть в ней лидером и насколько она способна стать самостоятельным фактором в мировой политике. По сути, от Франции и ФРГ требовалось сконцентрироваться не столько на текущих, сколько на фундаментальных вопросах взаимодействия.

Конкретизации пути тандема и ее последствия

Эффективность франко-германского тандема содержала определенные ограничители. Главным из них всегда оставалась значительная асимметрия отношений каждого из партнеров с США и НАТО. Для правящих кругов ФРГ американские гарантии в рамках альянса («атомный зонтик») были и остаются определяющим элементом системы безопасности перед лицом СССР, а затем и постсоветской России. Европейские гарантии могли их дополнять, но никоим образом не заменить.

Выход Франции в 1967 году по инициативе де Голля из интегрированных командно-штабных структур альянса и ликвидация его инфраструктуры на территории страны закрепили эту асимметрию на 40 лет вперед - вплоть до решения Президента Н.Саркози в 2008 году о полноценном возврате в НАТО.

Большинство западногерманских политиков в отличие от Аденауэра даже временно не захотели провоцировать американцев и рисковать их поддержкой в решении германского вопроса и в вопросах безопасности.

Поэтому вместе с известной преамбулой бундестага к Елисейскому договору, в которой декларировалась верность атлантическим обязательствам и ценностям, представители различных партий ФРГ начали интерпретировать франко-германское сотрудничество как символ примирения двух народов, рассматривать консультационный механизм не как средство, а как попытку «прийти к совместным решениям», сужать сферу его преимущественного применения до обсуждения проблем развития европейского интеграционного процесса и ускоренного перехода к свободному передвижению граждан, признанию дипломов и т. п. О будущем атлантического сообщества и прогрессе «в тех сферах, которые не затронула интеграция», предлагалось забыть.

Настойчиво подчеркивалось отсутствие эксклюзивности, поскольку французы якобы готовы заключать подобные договоры со всеми желающими. Благодаря этому интеграция будет дополнена двусторонними соглашениями и договорами, что позволит быстрее принимать нужные решения. Вопросы лидерства и совместного видения будущего Европы оставались без ответа.

Де Голль постепенно терял интерес к тандему и незадолго до отставки размышлял над преобразованием ЕЭС в зону свободной торговли, то есть признал большую (по сравнению с наднациональными подходами) выгоду для Франции управляемой конкуренции в расширенных пространствах.

Сбалансированный подход к трансатлантическим отношениям с основным союзником - Соединенными Штатами создавал для генерала предпосылки для начала конструктивного диалога Франции с главным противником Запада в холодной войне - СССР во имя «разрядки, согласия и сотрудничества в Европе от Атлантики до Урала». Этот диалог был призван подготовить условия для постепенного преодоления раскола континента на противостоящие военные блоки, которые обеспечивали со времен Ялтинских соглашений 1945 года двум сверхдержавам - США и СССР контроль над их сферами влияния в Европе.

Другой аспект франко-германского тандема в его первоначальном деголлевском варианте - по мере углубления интеграции дистанцирование от Великобритании - оказался менее долговечным. Для ФРГ торговые и финансовые связи с «коварным Альбионом» всегда имели более важное значение, чем для Франции. С учетом этого преемник де Голля Ж.Помпиду вскоре после избрания президентом снял вето генерала на вступление Великобритании в ЕЭС. Поворот диктовался опасениями Парижа, что баланс экономических сил внутри тандема может быть подорван в ущерб Франции и ФРГ выйдет из-под контроля (в частности, в связи с «новой восточной политикой» канцлера В.Брандта, начавшего диалог с СССР).

Спустя два десятилетия в 1988 году тот же курс продолжил Президент Ж.Ширак, открывший саммитом в Сен-Мало практику двустороннего оборонного сотрудничества с Лондоном, результатом которого при Президенте Н.Саркози стало подписание Ланкастерских соглашений, касавшихся в том числе и ядерной сферы.

Вершина интеграционного сотрудничества тандема была покорена в период Ф.Миттерана и Г.Коля в связи с радикальным изменением геополитической ситуации в Европе и мире - окончанием холодной войны, крушением Ялтинско-Потсдамской системы, распадом СССР и воссоединением Германии.

С одной стороны, эти события не только усугубили дисбаланс между демографическим и экономическим потенциалами партнеров в ущерб Франции, но и лишили ее важнейшего политического козыря - статуса одной из четырех держав - победительниц во Второй мировой войне, ответственных за решение германской проблемы. Потерпев неудачу с планом создания «европейской конфедерации» в качестве гаранта контроля над ФРГ, Президент Ф.Миттеран взял курс на дальнейшее углубление европейской интеграции - переход от общего рынка к экономическому и валютному союзу.

С другой стороны, углубление и расширение Евросоюза рассматривались в Париже как надежный залог того, что «Германия станет европейской, а не Европа - германской». С подписанием в 1992 году Маастрихтского договора евростроительство перешло в новое качество валютно-экономического союза, дополненного общей внешней политикой и политикой безопасности.

Этот же курс так или иначе продолжали все преемники Миттерана - Ж.Ширак, Н.Саркози, Ф.Олланд. После провала на референдумах во Франции и Нидерландах проекта Европейской конституции (2005 г.) Саркози в сжатые сроки успешно добился замены его Лиссабонским договором.

По мере расширения Евросоюза тандем стал действовать на основе негласного распределения ролей: ФРГ оказывала решающее влияние на экономическую сторону деятельности брюссельской бюрократии, тогда как Франция претендовала на лидерство в политических вопросах и защиту интересов ЕС вовне перед лицом ведущих центров силы глобального масштаба - США, КНР, РФ.

Мировой финансово-экономический кризис 2008-2009 годов помешал сплочению тандема - успешной реализации принятой программы углубления двустороннего сотрудничества в рамках ЕС и за его пределами.

ФРГ преодолела последствия кризиса. Франция оказалась значительно более уязвимой. Она сохранила многие черты устаревшей модели первых послевоенных десятилетий с высоким удельным весом госсектора, административно-бюрократическим регулированием деловой активности и трудовых отношений. Результатом стали низкие темпы экономического роста, хронические дефициты бюджета и торгового баланса, разбухание государственного долга, вышедшие далеко за пределы лимитов навязанного Германией Пакта стабильности и роста ЕС, а также утечка капиталов и целых отраслей промышленности за рубеж.

Неудивительно, что Президент Олланд пытался выступать в роли защитника интересов должников, расширяя в ряде случаев формат тандема до «квартета» с Италией и Испанией. Результативность такого расширения оказалась весьма ограниченной.

Сложное и противоречивое взаимодействие в тандеме привело к тому, что интеграция все дальше отходила от канонов ортодоксального голлизма, изначально предпочитавшего конфедеративные подходы, которые сохраняли в неприкосновенности суверенные права стран-участниц. Постепенно набирали силу федеративные принципы, за которые всегда ратовала ФРГ. В структуре ЕС увеличивался удельный вес наднациональных органов - Комиссии и Европарламента. Это лишало Францию возможностей реально претендовать на лидерство в Евросоюзе11. Заключение Ахенского договора в 2019 году позволяло надеяться, что к двустороннему сотрудничеству будут подключены гражданские общества. Однако потенциал Ахенского договора до сих пор не исчерпан.

В конце первой четверти XXI века тандем должен сделать очередной выбор12. Актуальная ситуация выбора характеризуется кризисом прежней модели франко-германского взаимодействия, сужением эффективности тандема, опасением потерять защиту США на переходный период развития «европейских оборонных компетенций», отказом от дополнительных, помимо европейской интеграции, маршрутов, нежеланием выстраивать равноправные и взаимовыгодные отношения с Россией и тем, что отметила профессор Е.О.Обичкина: «[Ф]ранко-германский тандем… вовсе не является силой, формирующей вектор… стратегического развития» ЕС13.

В настоящее время Франция и Германия вынуждены также определять перспективные средства экономического роста, поддержания социальных стандартов, выполнения иных государственных обязательств, решать вопрос о собственном соучастии и участии ЕС в новой системе международных отношений14.

Будущие пути тандема

Парадокс заключается в том, что условия выбора изменились, а варианты остались прежними, характерными для времени де Голля и Аденауэра.

Обе страны могут, как и прежде, ограничивать сотрудничество интеграционными вопросами. Тогда для достижения успеха им придется представить общую стратегию развития Евросоюза, спровоцировать конфликт с некоторыми его участниками и наднациональными органами, перейти на многоскоростную (многоуровневую) интеграцию с теми, кто готов их поддержать, компенсировать центробежные тенденции финансовыми вливаниями, то есть фактически совместными долговыми программами ЕС, а также смириться с длительностью и компромиссной неполноценностью принимаемых решений, снизить очевидность которой удастся только путем сохранения напряженной обстановки в Европе.

Франция и Германия могут также, не форсируя программы реформ ЕС, вносить адресные предложения, инициировать сотрудничество тандема «в тех сферах, которые не затронула интеграция» и которые не касаются НАТО, иными словами - взять на себя ответственность за параллельные с ЕС и НАТО самостоятельные структуры тандема, общую роль и «работу в определенных, очень существенных вопросах».

Тогда тандему придется по-новому, на двусторонней основе, налаживать отношения с США, КНР, РФ, Глобальным Югом, формулировать понимание «независимости» и «величия». При этом речь, по всей видимости, должна идти не о «европейской Европе», а о будущем европейского национального государства, его возможностях и средствах сохранения в новых условиях несмотря на то, что в той же Франции, по словам Е.О.Обичкиной, «во второй раз с конца 1940-х годов победила атлантическая тенденция», реализуемая на «интеграционном уровне»15.

Данный путь сложен, но он позволяет прагматичнее решить проблему лидерства, эффективнее и быстрее использовать имеющиеся средства и политические возможности. Ведь коллективное лидерство ЕС - это всего лишь утопия, поскольку в реальности оно может означать только лидерство Комиссии и ее председателя. Данное «лидерство» будет подпитывать националистические тенденции и стимулировать распад ЕС.

Иные пути практического сотрудничества тандема пока иллюзорны. Привлечение к тандему других стран без предварительного стратегического выбора дальнейшего пути будет означать сохранение вялотекущего проблемного развития и необходимость сделать позднее в более сложных условиях и с менее предсказуемыми последствиями радикальный выбор.

Для России прогнозирование политического сотрудничества с Францией и ФРГ не имеет смысла до тех пор, пока участники тандема не определились с будущим путем.

 

 

1См. подробнее: Рубинский Ю.И. Приметы времени. Т. 3. Франция на новых рубежах. М.: ИЕ РАН, 2018. 384 с.

2Adenauer K. Erinnerungen, 1959-1963: Fragmente. Stuttgart, 1978. S. 42.

3Ibid. S. 102.

4Ibid. S. 83.

5Ibid. S. 107.

6Ibid. S. 120.

7Ibid. S. 140.

8Ibid. S. 160.

9Ibid. S. 178.

10Ibid.

11Aghion P., Cette G., Cohen É. Changer de modèle: de nouveles idées puor une nouvelle croissance. Paris: Odile Jacob, 2015. 272 p.

12Germain J. Les propositions du president Macron relatives ä l’Union economique et mo-netaire // Macrons neues Frankreich: Hintergründe, Reformansätze und deutsch-französische Perspektiven: La nouvelle France de Macron: contextes, ébauches de réforme et perspectives franco-allemandes. Ed. by D. Hüser, H.-Ch. H.Herrmann. Bielefeld, 2020. P. 231-245.

13Обичкина Е.О. Наш ложный друг Америка, или Ностальгия по голлизму // Полис. Политические исследования. 2024. №4. С. 182.

14Рубинский Ю.И., Синдеев А.А. Поиск новой стратегии франко-германского тандема: период ограниченной дееспособности // Современная Европа. 2024. №5. С. 36-48.

15Обичкина Е.О. Указ. соч. С. 190.