ENGLISHПрежде всего попытаемся понять, почему соглашения Минские?
Ведь процесс урегулирования конфликта начинался на совсем других площадках. 24 февраля 2014 года, практически сразу же после того, как киевская оппозиция, нарушив подписанный 21 числа договор с Януковичем (напомню, гарантами этого соглашения являлись Германия, Франция и Польша, которые по факту оказались неспособны или даже изначально не намеревались гарантировать его исполнение оппозицией), захватила ряд административных зданий в Киеве и принудила украинский парламент под угрозой оружия проголосовать за ряд решений, направленных на дестабилизацию ситуации в обществе, - об отстранении действующего президента, запрете русского языка и т. д. Действующий председатель ОБСЕ Дидье Буркхальтер на заседании Совбеза ООН предложил создать Контактную группу по Украине. В поддержку такого решения выступили министры иностранных дел Германии, Франции, России и Украины, сделав совместное заявление в Берлине. Позднее лидеры перечисленных стран встретились в Нормандии и развили эту тему, взяв на себя организующую и контролирующую роли, - сформировалась так называемая «нормандская четверка».
К реализации этого предложения приступили только летом, когда конфликт приобрел уже осязаемые формы вооруженного противостояния. К этому времени произошел ряд событий, приведших к такому обострению. Юго-Восток Украины охватили массовые мирные митинги протеста против вооруженного переворота в Киеве. На это захватившие власть в Киеве лидеры оппозиции отреагировали массовыми задержаниями лидеров сопротивления на Донбассе. Митинги с требованиями освободить задержанных переросли в захват зданий Службы безопасности Украины (СБУ), которая проводила задержания, повторив практику оппозиции на Западной Украине, применявшуюся с самого начала Майдана. Киевская хунта ответила на это решением о проведении так называемой «антитеррористической операции» (13 апреля), тем самым пытаясь оправдать применение регулярной армии для подавления народного сопротивления. Донецкая и Луганская области заявили о проведении референдумов о создании народных республик (7 и 27 апреля соответственно), которые провели 11 мая.
События 2 мая в Одессе и 9 мая в Мариуполе показали Юго-Востоку Украины реальные намерения киевской хунты, ее нацистскую сущность, что и послужило наряду с другими актами агрессии по отношению к русскоговорящему населению главным агитационным фактором: подавляющее число населения проголосовало за государственную самостоятельность ЛНР и ДНР. За этим последовало решение киевской хунты применить армию и сформированную из активистов Майдана специально для этих целей нацгвардию (регулярные военные подразделения, формально приписанные к МВД) для вооруженного подавления сопротивления.
Поворотным моментом в обострении стало применение Украиной боевой авиации по центру Луганска 2 июня 2014 года. Вооруженные формирования Украины преодолели «психологический барьер» и реально готовы были воевать против сил сопротивления Донбасса, ополчения, в составе которого были в основном люди гражданские, не имеющие боевого опыта или соответствующей подготовки. Впоследствии к осени 2014 года это привело к потере контроля Киевом над большей частью территорий ЛНР и ДНР, провозглашенных в границах административных областей.
Первое техническое совещание по организации работы Контактной группы состоялось в Киеве 8 июня, а первое полноценное заседание - в Донецке 20 июня при посредничестве ОБСЕ и России и участии представителей сторон конфликта - Киева, Донецка, Луганска.
В конце августа по итогам саммита Таможенного союза в Минске было принято решение проводить заседания Контактной группы на постоянной основе.
Там же, в Минске, продолжились заседания Контактной группы, и 5 сентября 2014 года был оформлен первый документ, скрепленный пятью подписями - посредников ОБСЕ и России и сторон конфликта - Киева, с одной стороны, Луганска и Донецка - с другой, который и лег в основу Минских соглашений, получивших в дальнейшем достаточно противоречивые оценки общества.
Была ли возможность у республик Донбасса отказаться от закрепленных там обязательств, шагов по мирному урегулированию конфликта?
Теоретически - да. Но очевиден был серьезный риск такого решения.
События в Киеве, описанные выше, происходили при поддержке (если не сказать - под диктовку) Запада. Представители стран Евросоюза, сотрудники посольства США, а также Виктория Нуланд, занимавшая в 2014 году пост помощника государственного секретаря по делам Европы и Евразии, регулярно посещали Майдан, встречались с лидерами оппозиции.
В этих обстоятельствах республики Донбасса, оказавшиеся в эпицентре развития противоречий, искусственно привнесенных в украинское общество активными действиями Запада, должны были считаться прежде всего с мнением России, страны, которая с пониманием отнеслась к реальным угрозам, нависшим над русскоговорящим населением Украины, прежде всего Юго-Востоком, и готова была оказать поддержку в поисках оптимального решения.
Могла ли Российская Федерация на том этапе повторить вариант, реализованный в Крыму? В правовой плоскости обосновать в достаточной мере правомочность референдумов о независимости ЛНР и ДНР, проведенных 11 мая 2014 года на основании решений, принятых на митингах, а не законодательными органами областей, было затруднительно. Было очевидно, что крымский вариант, реализованный мирно и безболезненно, повторить не удастся - неизбежно жесткое вооруженное столкновение, российским войскам необходимо будет вступить в конфликт на стороне самообороны республик. Готова ли была Россия к такому повороту в 2014 году? Вероятно, такое решение в тот момент было бы неоднозначно принято российским обществом, которое было недостаточно погружено в реально происходящее на Украине, а ВПК и бизнес России не были готовы к таким действиям ни практически, ни морально.
В результате был принят к реализации предложенный «нормандской четверкой» вариант мирного урегулирования, казавшийся безальтернативным, особенно с учетом декларирования европейскими посредниками уверенных стремлений именно к мирному разрешению украинского кризиса.
5 сентября 2014 года в Минске был подписан первый документ, закрепивший обязательства сторон по переходу к мирному урегулированию конфликта, - «Протокол по итогам консультаций Трехсторонней контактной группы относительно совместных шагов, направленных на имплементацию Мирного плана Президента Украины Петра Порошенко и инициатив Президента России Владимира Путина». Под протоколом стоят пять подписей: представителей ОБСЕ, России, Украины, Донецка и Луганска.
Документ предполагал прекращение огня, вывод с Украины всех незаконных воинских формирований, боевиков, наемников, отвод вооружений от линии соприкосновения сторон конфликта, децентрализацию власти путем введения особого статуса Донбасса, освобождение заложников и незаконно удерживаемых лиц, освобождение от ответственности и преследования всех причастных к событиям на Донбассе и инклюзивный общенациональный диалог, направленный на восстановление жизнедеятельности и экономическое возрождение Донбасса, - все это при мониторинге ОБСЕ. То есть выглядит все так, будто бы Киев осознал свою ответственность за посягательство на интересы населения Донбасса и готов добровольно отдать существенную часть своих властных полномочий в регион, чтобы сохранить целостность страны и обеспечить соблюдение законных прав и интересов населения Юго-Востока.
Но давайте вспомним контекст, в котором Киев пошел на такой, вроде бы конструктивный шаг. И прежде всего это Иловайский котел, где вооруженные формирования Украины потерпели сокрушительное поражение от ополчения Донбасса. Захватившая власть киевская хунта понимала, что успех далеко не на ее стороне и у сил сопротивления Юго-Востока есть все шансы разгромить нацгвардию и националистические батальоны. Именно это заставило Киев договариваться.
На первом этапе Украина продемонстрировала приверженность подписанным обязательствам: были проголосованы в парламенте два законопроекта, которые должны были составить политическую основу урегулирования, об особом порядке местного самоуправления (особом статусе) Донбасса и о запрете преследования и наказания (амнистии). Оценив этот практический шаг, Минская контактная группа через три дня после упомянутого голосования подписала меморандум, конкретизирующий необходимые шаги сторон конфликта в части сдерживания вооруженного противостояния и обеспечения прекращения огня.
Но, как показала дальнейшая практика, реально выполнять договоренности киевская хунта не собиралась. Проголосованные законы так и остались пустыми декларациями. Один из них, об особом статусе, был подписан Президентом Украины в тот момент, когда реализовать его было уже невозможно: установленная этим законом дата выборов местных советов входила в противоречие с избирательным законодательством Украины, а парламент и правительство откровенно саботировали принятие необходимых для его реализации решений. Таким образом, стало очевидным, что действия Украины сводились к имитации конструктивного участия в переговорах.
Все это происходило на фоне того, что к концу 2014 года Украина при скрытой поддержке Запада «поправила» положение дел на линии соприкосновения и решила сделать вторую попытку вооруженного подавления сопротивления на Донбассе.
Реальные намерения на том этапе озвучил мэр Днепропетровска Филатов: «Обещайте им все, а вешать их будем потом». При этом гаранты Украины на переговорах - Германия и Франция - всеми силами убеждали мировое сообщество, что Украина неукоснительно исполняет свои обязательства, несмотря на прямо противоположные высказывания ее неформальных лидеров.
Россия же, со своей стороны, как добросовестный и ответственный посредник побуждала республики Донбасса на практике подтверждать свою приверженность подписанным обязательствам.
В сложившихся обстоятельствах откровенного нежелания Украины выполнять обязательства, предусмотренные Минскими соглашениями, все же отдельные шаги реализовать удавалось, хотя бы частично. Как пример можно привести разведение сил и средств на отдельных участках линии боевого соприкосновения. Следует также упомянуть ряд обменов удерживаемых лиц, которые периодически удавалось согласовывать и достаточно успешно проводить, хотя и с существенными изъятиями со стороны Украины, особенно на поздних этапах. Была объявлена целая серия «перемирий» - школьные, рождественские, пасхальные и т. п., на первом этапе дававшие результат на какое-то время, но при отсутствии реальных шагов в политической плоскости, которые должны были бы закрепить эти частичные результаты, эффективность их за пару лет переговоров деградировала практически до нуля и в дальнейшем носила чисто декларативный характер.
Гаранты Украины - Германия и Франция - прекрасно видели саботаж со стороны своих подопечных и пытались простимулировать позитивную динамику. Так, к концу 2014 года на фоне «пробуксовывания» реализации сентябрьских обязательств сформировалось намерение определить более конкретные шаги и установить сроки их выполнения. В итоге в феврале 2015 года был согласован «нормандской четверкой» и подписан Минской контактной группой (те же пять подписей) Комплекс мер по реализации Минских соглашений.
Но снова важно понимать контекст подписания этого документа. А это прежде всего Чернухино-Дебальцевская операция, успешно реализуемая подразделениями народных милиций ЛНР и ДНР, которая в первой декаде февраля 2015 года перешла в финальную фазу и вопрос поражения украинских вооруженных формирований на этом участке был уже предрешен.
Дальнейшая динамика Минских переговоров показала открытое нежелание украинской стороны идти на какие-то политические шаги для урегулирования противоречий между Донбассом и Киевом. Все политические решения, вносимые и представителями республик Донбасса, и Российской Федерацией, и европейскими посредниками, имевшие достаточно компромиссный характер, украинской стороной либо просто игнорировались, либо увязали в казуистике, эффективно «забалтывались» украинской делегацией, которая с каждым годом становилась все более откровенной в части саботажа переговоров. При этом ни ОБСЕ, ни европейские гаранты Украины даже не пытались фиксировать факт неприкрытого отсутствия договороспособности украинской делегации в части политического урегулирования.
В отношении подписанных ранее в Минске обязательств, в том числе и полномочным представителем Украины, украинская делегация манипулировала тезисом «отсутствия правового статуса подписанных в Минске документов в правовом поле Украины», «отсутствия в украинском законодательстве механизма обеспечения обязательности принятых Контактной группой решений для органов власти Украины» и т. п. Звучало это откровенно издевательски при понимании того, что именно законодательная власть Украины и должна была создать такие правовые механизмы. Что касается Комплекса мер по выполнению Минских соглашений, то он был одобрен Резолюцией Совета Безопасности ООН 2202 (2015) и с этого момента приобрел характер норм международного права, обязательных для исполнения всеми странами-участницами, в том числе Украиной.
Ко второй половине 2021 года украинская делегация на Минских переговорах уже откровенно срывала переговорный процесс, пытаясь навязывать пустые по содержанию беспредметные заседания, отказываясь от предлагаемых представителями Донбасса конкретных вопросов повестки дня и вносимых проектов решений по ним. И к концу 2021 года переговорный процесс практически прекратился. Украина фактически вышла из переговорного процесса, параллельно с этим сосредотачивая в непосредственной близости от линии боевого соприкосновения значительные силы и средства, явно подготавливая вооруженный захват территорий ЛНР и ДНР.
К этому моменту усилия, предпринимаемые Российской Федерацией по стабилизации общей обстановки, в частности в вопросах нераспространения НАТО на Восток, также зашли в тупик. В явном виде выкристаллизовалась синхронность действий киевской хунты и Запада в намерениях «нанесения политического поражения России».
В этот же период откровенно звучат заявления Франсуа Олланда и Ангелы Меркель, стоявших у истоков Минских соглашений, как и других представителей Германии и Франции - гарантов Украины на переговорах, о том, что они изначально не предполагали выполнения Украиной Минских соглашений и использовали механизм переговоров для того, чтобы выиграть время для подготовки украинской армии к вооруженному разрешению конфликта.
Насколько правдивыми были эти их заявления, еще предстоит оценить. Во всяком случае, из двух прямо противоречащих друг другу заявлений одно очевидно ложное. И есть все основания полагать, что изначально европейцы все же были реально нацелены на разрешение конфликта в рамках Минских переговоров. А впоследствии их позиция мигрировала в сторону силового решения, как под давлением из-за океана, так и при существенной трансформации внутриевропейской повестки в сторону активного противостояния с Россией.
Однако вернемся к вопросу Минских соглашений.
Был ли шанс в 2014 году решить конфликт на Донбассе другим путем?
Вариант вооруженного решения, безусловно, был, но вот шанса получить желаемый результат - практически не было. События лета 2014 года тому подтверждение.
Могла ли Россия принять на себя груз военной поддержки Донбасса, чтобы склонить чашу весов в его пользу? Выдержало бы российское общество на том этапе «переход на военные рельсы»? Морально - да. А вот практически - весьма сомнительно, особенно с учетом того, что даже сегодня для этого приходится прилагать значительные усилия, что позволило бы Западу использовать этот фактор для раскачивания внутрироссийской обстановки.
Российский ВПК и бизнес на том этапе, наверное, не смогли бы принять на себя нагрузку по обеспечению потребностей Вооруженных сил России в серьезном вооруженном конфликте. При этом не следует сбрасывать со счетов и вероятное вовлечение в вооруженное противостояние на стороне Украины и отдельных европейских стран, как опосредованно через финансирование и поставки вооружений, так и непосредственно.
И, независимо от непосредственного участия в конфликте, Западом был бы единовременно обрушен на Россию весь тот груз санкций, который сформировался на сегодняшний день и который даже сегодня, при постепенном усугублении, позволяющем поэтапно купировать их влияние на экономику и благосостояние, в отдельных случаях требует существенных усилий. В 2014 году последствия могли бы иметь гораздо более негативный, возможно, даже критический характер.
Таким образом, Минские соглашения на тот момент были оптимальным вариантом, дававшим некий, пусть и незначительный шанс на мирное урегулирование конфликта на Донбассе, а также позволявший выиграть время для подготовки к серьезному вооруженному противостоянию, которым воспользовались как Запад для наращивания военного потенциала Украины, так и Россия - с одной стороны, для попыток путем переговоров с Западом устранения глобальных факторов, лежащих в основе, в том числе и украинского конфликта, с другой - для формирования внутригосударственной готовности к любому варианту развития событий, в том числе и вооруженному.
Что в итоге дали Минские соглашения ЛНР и ДНР?
Республики Донбасса реализовались как самостоятельные государства. Объективные факторы, сложившиеся вокруг частично признанных ЛНР и ДНР, создали условия, обусловившие признание Россией их государственной самостоятельности, что, в свою очередь, позволило им подписать с Россией договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи. А это уже позволило России встать на защиту населения Донбасса, начать специальную военную операцию по денацификации и демилитаризации Украины - то есть устранения опасности для русскоговорящего населения, с одной стороны, и полноценной реализации права на самоопределение ЛНР и ДНР - с другой.
Следующим этапом развития событий стала возможность проведения референдумов, не вызывающих сомнения в их правомерности, в ЛНР, ДНР и еще двух областях Украины о вхождении в состав Российской Федерации.
Давайте оглянемся на развитие событий 2014 года - не это ли было одной из побудительных причин того, что Юго-Восток Украины, не смирившись с вооруженным государственным переворотом в Киеве весной 2014 года, встал на защиту своих законных прав, своей русской идентичности? Не с этими ли ожиданиями массово выходили жители Донбасса на митинги в 2014 году? Результат достигнут и именно тот, которого требовало общество. Правда, ждать этого пришлось восемь лет...
Таким образом, Минские соглашения, Минские переговоры создали условия для реализации главного запроса русскоговорящей части украинского общества в полной мере. Во всяком случае - на территории четырех возвратившихся в состав Российской Федерации исторически русских регионов.
А теперь посмотрим на Минские соглашения как этап договорных позиций России по украинскому конфликту.
На первом этапе - при подписании 21 февраля 2014 года соглашения между действующим Президентом Януковичем и оппозицией - условия для Украины были самые благоприятные. Украина сохраняет свою территорию полностью и самостоятельно решает внутренние политические противоречия путем общественного диалога. Гарантами выступили Германия, Польша и Франция. Эти условия были отвергнуты оппозицией сразу же после их подписания. В результате Украина потеряла Крым и получила внутренний вооруженный конфликт на Юго-Востоке.
Второй этап - Минские соглашения. Украина сохраняет в своем составе Донбасс на условиях достаточно существенных уступок в части автономии. Украина затягивает время при сохранении внутреннего вооруженного конфликта различной степени интенсивности. Восемь лет длятся Минские переговоры, в ходе которых Донбассом при поддержке России и безучастном наблюдении других посредников предпринимаются безуспешные попытки достижения консенсуса с Киевом по существенным аспектам политических противоречий, при этом при поддержке посредников периодически достигаются частичные решения отдельных вопросов в гуманитарной сфере и экономике. Время переговоров используется обеими сторонами в своих целях - Украина при поддержке Запада наращивает военный потенциал, республики Донбасса выстраивают свою государственность, в меру возможностей развивают экономику, формируют из ополчения полноценные силы сопротивления - народную милицию. Россия также использует это время для консолидации общества и бизнеса вокруг идей Русского мира на фоне нарастающих антироссийских санкций.
Третий этап - Украина выходит из Минских соглашений и окончательно теряет ЛНР и ДНР. В ответ на намерение Украины начать операцию по вооруженному подавлению республик Донбасса Россия признает их государственный суверенитет и начинает СВО с известными задачами и последующим выходом на Стамбульские соглашения. По их условиям в составе Украины сохраняются все оставшиеся территории, за исключением Крыма, ЛНР и ДНР, в обмен на нейтралитет Украины, ее невступление в НАТО и гарантии «сухопутного коридора» в Крым. Проект соглашений парафирован официальными представителями Украины. Россия в качестве первого добровольного шага выводит войска с центральной Украины, но история повторяется: Киев отказывается подписывать соглашения сразу же после демонстрации Россией готовности к их выполнению.
Четвертый этап, последний на сегодняшний день. Ситуация обостряется, СВО продолжается. ЛНР и ДНР назначают референдумы о вхождении в состав Российской Федерации. К ним присоединяются Херсонская и Запорожская области Украины, значительную часть территорий которых контролируют ВС России. По итогам всенародного волеизъявления, высказанного на референдумах, Украина теряет еще две области, в состав Российской Федерации приняты четыре новых субъекта. Этот факт закреплен в Конституции Российской Федерации и дальнейшему обсуждению не подлежит.
На встрече с руководством МИД 14 июня 2024 года Президент Российской Федерации озвучивает сформировавшуюся вследствие очередного демарша Украины новую основу для переговоров по урегулированию украинского конфликта: вопрос по территориям, вошедшим в состав Российской Федерации, закрыт, они для Украины потеряны окончательно; в остальном позиция сохраняется - внеблоковый и безъядерный статус Украины, гарантии невхождения в НАТО. Эти условия также отвергнуты Украиной в резкой форме 6 августа, когда Украина развязала операцию по захвату территорий Курской области.
Таким образом, с каждым шагом Украина, точнее ее нынешнее руководство, пришедшее к власти вследствие вооруженного переворота 2014 года, провоцировало утрату территорий.
Что же касается позиций России в этом процессе, то все ее решения принимались вынужденно, в ответ на волю людей, прямое волеизъявление населения той или иной территории, высказанное на референдумах, и в целях защиты неотъемлемых прав и интересов этих людей, обратившихся за помощью и поддержкой к России и ощущающих себя частью Русского мира.
То есть позиция России в контексте украинского конфликта - «это не о территориях, а о людях», как неоднократно отмечал Сергей Викторович Лавров, министр иностранных дел Российской Федерации. Это особенно подчеркивает период Минских переговоров, на протяжении которого восемь лет Россия настаивала на сохранении Донбасса в составе Украины - с особым статусом и гарантиями обеспечения прав русскоговорящего населения.
Каким будет следующий этап для Украины, предположить сложно. На нынешнем этапе все зависит сейчас от внешних акторов, способствовавших созданию обстоятельств, в которых оказалась Украина, а также готовности Украины следовать возможным договоренностям, достигнутым в ходе диалога с внешними (для Украины) силами, заинтересованными в урегулировании конфликта и готовыми оказывать на нее влияние.
